Пограничник. Том 7: Призраки Пянджа

Глава 20

— П-помогите… — простонал мужчина.

Наташа в первые несколько мгновений отшатнулась, прикрыла рот руками от испуга.

Когда мужчина пошатнулся, я бросился к нему, поддержал.

— Ох… Ох… — заохал он тихо.

— Ложитесь, вам нужно лечь, — сказал я ничего не понимающему мужчине.

Тот уставился на меня полными страха глазами. Тем не менее лицо его не было бледным. Под глазами не выступили нездоровые круги. Это хорошо. Значит, болевой шок не настолько силен, чтобы повлиять на его здоровье. Ну или он еще не успел усилиться. Нужно было действовать быстро.

Я принялся укладывать мужчину прямо на асфальт.

— Саша! Сашенька! — неожиданно над моим плечом появилась Наташа. — Чем тебе помочь⁈

— Аккуратно, можете лечь? — спросил я у мужчины.

— Б-больно… — тяжело дыша, проговорил он.

Он сел, зажимая рану одной рукой, а вторую увёл за спину и упёрся ею в землю. Я видел, что он не рисковал двигаться. Боялся боли. Но и сидеть, видимо, ему было сложно.

— В таком положении нельзя. Надо лечь, — сказал я, — иначе много крови потеряете. Наташа!

— А! Что, Сашенька?

Наташа не отходила от меня ни на шаг. Я видел, как страшно ей находиться рядом с раненым, и тем не менее она находилась. Была рядом.

— Если хочешь помочь, — начал я, расстёгивая ремень, — надо его уложить.

Я стянул китель, оставшись в одной только хлопковой рубашке с галстуком. Потом наскоро сложил его.

— Помоги опустить его на землю. Подержи голову.

Наташа ничего не ответила, но быстро-быстро покивала головой и, опустившись на колени, подлезла к мужчине справа и немного сзади.

Некоторое время мне потребовалось, чтобы уговорить мужчину лечь.

— Вам нужно опуститься на землю, — сказал я строго.

— Скорую! Вызовите мне скорую помощь! — стонал он в полупанике.

— Делайте, как я говорю. Иначе истечёте кровью ещё до её приезда.

Всё же он поддался. Я помог ему лечь, а Наташа придержала голову и одновременно подсунула ему под затылок китель. Я заставил мужчину лежа на спине согнуть ноги в коленях. Нужно было, чтобы бедра оказались выше головы. Так он будет терять меньше крови.

— Что с ним случилось? Кто его так? — шёпотом спросила она меня испуганно.

— Сейчас это не имеет значения, — ответил я, аккуратно расстёгивая ему рубашку. — Подержи вот здесь.

Я аккуратно расстегнул раненому мужчине рубашку. Под светом фонаря осмотрел рану.

Кровотечение оказалось умеренным, а кровь тёмной — венозной или капиллярной. Это хорошо. Если бы рана оказалась достаточно глубокой, могло бы начаться артериальное — а это совсем никуда не годится.

Когда я стал снимать свою рубашку, Наташа смущённо округлила глаза, а потом торопливо отвернулась.

Оставшись в майке, я принялся рвать рукава на некое подобие бинта, оставшуюся ткань свернул в тканевую подушку, которую мы наложили на рану.

— Держи здесь, — сказал я Наташе аккуратно.

— Да… — сказала она.

— Не дави сильно.

— Я знаю, — бросила она мягко, но решительно, потом на миг заглянула мне в глаза, — я проходила инструктаж в папиной экспедиции. Там нас учили накладывать повязки.

— Хорошо, — кивнул я, — потом глянул в лицо раненому.

Оно бледнело. Усиливался болевой шок.

Тогда мы поторопились: я помог немного приподнять раненого, а Наташа бинтовала ему рану импровизированными «бинтами» из моей рубашки.

Раненый же уже с нами не разговаривал, он стонал и смотрел в тёмное небо. Даже не щурился от фонарей, что освещали тротуар.

— Следи за ним, — сказал я Наташе, — главное, чтобы он не засыпал. Постоянно разговаривай с ним. Справишься?

Девушка, сидевшая прямо на коленях рядом с мужчиной, покивала. А потом утерла лоб рукой. На её лице осталась кровь несчастного.

— В ДК должен быть телефон, — я встал, — я попробую вызвать скорую и милицию.

УАЗ «Буханка» скорой помощи медленно тронулась на пониженной передаче. Потом шофер поддал газу, и машина унеслась прочь.

Мы с Наташей проводили автомобиль взглядом.

Наташа стояла на тротуаре и дрожала. Её руки потемнели от запёкшейся крови, а на платье остались кровавые пятна.

Её отец Владимир Ефимович разговаривал с милиционером, которому Наташа только что давала объяснения.

Несмотря на то что время подходило к десяти вечера, было всё ещё жарко. Густая таджикская ночь давила на грудь душистыми, тяжёлыми запахами специй, жареного мяса и цветов жасмина.

— Спасибо, товарищ сержант, — Таран отдал милиционеру, что брал у меня объяснения, честь. Тот ответил тем же.

Потом Таран обернулся и устало уставился на меня.

— Ну никак ты, Саша, не можешь без приключений.

— Так уж выходит, — я мельком глянул на Наташу, — что приключения ходят за мной по пятам.

Когда мы оказали первую помощь несчастному мужчине, я кинулся в ДК, чтобы найти дежурного милиционера или хотя бы телефон. Милиционер нашёлся быстрее. С его помощью вызвали карету скорой помощи и наряд милиции.

Скорая приехала быстро. Живого, даже не потерявшего сознания мужика погрузили внутрь, и врачи умчали прочь. Правда, перед этим врач скорой помощи перекинулся с нами несколькими словами:

— Кто накладывал повязку? — спросил он торопливо и одновременно строго.

Наташа напугалась. Девушка и так была в шоке от произошедшего, а тут ещё врач, казалось, собирался поругать её за «неважно наложенную повязку».

— Мы накладывали, — вышел я вперёд.

Врач оценил взглядом сначала меня, потом побледневшую Наташу и уже гораздо добрее сказал:

— Молодцы. Отлично наложили. Там счёт шёл на минуты. Если бы вовремя кровь не остановили — истёк бы. Мы б его могли не довезти.

— Вы Наташу поблагодарите, — улыбнулся я, — она перевязывала. Я больше помогал.

Врач глянул на Наташу.

— Вы молодец, гражданка, — сказал он, еще добрее и мягче, — так держать.

Девушка от его слов, казалось, не знала — смущаться ли от неожиданной похвалы или же и дальше пребывать в шоке от произошедшего.

— Сан Саныч! — крикнул врачу крепкий медбрат, — загрузили!

— Ага, Кузя! — обернулся врач, — иду!

Потом он убежал. И начался цирк.

Дежурный милиционер рассмотрел на дороге подъезжавший к нам жёлтый с синей полосой УАЗик и помахал ему. Наряд остановился рядом с нами, милиционеры выгрузились, и начались расспросы вперемешку с объяснительными.

К этому времени Таран с Ковалевым уже были тут как тут. Они прибежали вместе с дежурным милиционером. Погодя ещё немного притопал и весь наш наряд.

К слову, Ковалевым привёл Наташиного отца, который явно был шокирован передрягой, в которую попала его дочь.

— Пойдём, Наташ, — потащил её Владимир Ефимович, когда у девушки взяли объяснения, — тебе нужно умыться!

Он подтолкнул её было в спинку, добавил:

— Я машину у ДК оставил.

— Стой, пап. Подожди.

Наташа глянула на меня.

Её отец тоже окинул меня оценивающим взглядом. Очень кислым взглядом. Таким, каким мужчина осматривает очередного «горе-ухажёра» своей дочери. От которого, по его мнению, у дочки будут одни лишь проблемы.

Я хмыкнул, заметив, что на Ковалёва Владимир Ефимович смотрел благосклоннее. Ну ничего. Это он меня плохо знает. Пока что.

— Пойдём-пойдём. Не будем задерживать товарища старшего лейтенанта и его бойцов. Да и милиции мешаться не надо, — торопливо и озадаченно пробормотал Владимир Ефимович.

— Владимир Ефимович, — тут же, откуда ни возьмись, появился Ковалёв, — давайте я помогу вам проводить Наташу к машине.

Так отец с одной стороны, а зам по бою с другой принялись мягенько подталкивать Наташу прочь, в сторону ДК.

— Да подождите вы! — взвизгнула девушка так, что оба вздрогнули, а Таран вместе с сержантом милиции аж обернулись посмотреть, что же происходит.

— Наташа, ты чего? — удивился Владимир Ефимович.

— Разрешите же мне поговорить с Сашей!

Ковалёв нахмурился, а потом недовольно скользнул по мне своим хмурым взглядом.

— Саша? Это вот он, Саша? — спросил геолог.

— Он! — Наташа нахально заглянула в глаза отцу, а потом повела плечиком, сбросив с него широкую медвежью руку своего отца, — он, между прочим, сегодня из беды выручил! А потом мы с ним вместе выручили из беды и ещё одного, другого человека! Если б не он, я бы, может быть, тут не стояла!

— Если б не он, ты бы от меня не убежала. Не попала бы во всю эту страшную историю, — возразил Владимир Ефимович, — ведь ты же к нему убегала, да?

Видя, что отец Наташи настроился ко мне не очень доброжелательно, Ковалёв сделал чинно-довольное лицо.

— Если бы кое-кто, — Наташа кивнула на Ковалёва, и улыбка тут же сползла с лица лейтенанта, — если бы кое-кто не был так приставуч, мне бы не пришлось никуда убегать! Всё!

Освободившись от недоумевающих Владимира Ефимовича и лейтенанта Ковалёва, Наташа приблизилась ко мне. Её лицо казалось решительным, но как только она застыла рядом со мной, на щеках её заиграл румянец. Она опустила глаза.

— Прости папу. Он у меня бывает настоящий дурачок, — тихо сказала девушка.

— Наташа! — обиделся Владимир Ефимович.

— Папа! — обернулась к нему Наташа.

— Всё в порядке, Наташ, — сказал я спокойно и уверенно. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

— Ну… — девушка обняла себя за плечи. — Всё ещё немного потряхивает. Всё же сегодня я спасала раненого человека.

Вдруг девушка нервно хихикнула и добавила:

— И чуть не угодила к каким-то хулиганам в руки.

На мгновение она замолчала. Смущённо отвернулась. Наташа явно старалась не смотреть на отца и лейтенанта Ковалёва, пристально наблюдавших за ней. Старалась не обращать на них внимания. Хотя я видел, что ей не просто это даётся.

— А ещё ты спас меня, — наконец выдавила она смущённо. — Если бы не ты, неизвестно, что бы со мной было. Возможно… Возможно меня бы…

— Тихо, — я аккуратно тронул её щеку.

Жест этот я намеренно сделал интимным. Таким, чтобы было совершенно точно ясно — у нас с Наташей всё не просто так.

Наташа, словно котёнок, склонила голову, прижалась к моей руке.

— Всё обошлось. Всё теперь хорошо.

— Я знаю, — повременив, ответила девушка.

Потом она вдруг на мгновение замялась. Опасливо глянула на отца и зама по бою.

— Саш, — гораздо тише начала она, — мне нужно тебе кое-что сказать.

Не ответив, я нахмурился, всем видом показывая, что я весь во внимании.

— Пока ты ходил за милицией, — продолжила Наташа, — Рифат Ахматович мне кое-что сказал.

— Что? — спросил я, догадавшись, что речь идёт о раненом.

— В общем, он сказал, что его пытались ограбить. Хотели отобрать кошелек, но он так просто не дался. Потому и получил ножом.

— И он рассказал тебе, кто именно на него напал? — сказал я, в сущности понимая, о ком будет идти речь.

— Да. Это, по его словам, были демобилизовавшиеся пограничники, — закончила Наташа.

— Чего⁈ — Таран аж снял фуражку, когда услышал слова нашего водителя Хмелева, — чего-чего случилось⁈

Хмелев виновато опустил голову.

— Ну… Ну я как приехал, и вся эта кутерьма началась, машину оставил. Вы ж сами мне сказали идти с вами! Ну… Ну откуда ж я мог знать, что с неё бензин сольют?

— Че? Всё с Шишиги слили⁈ — возмущённо спросил Таран.

Хмелёв горько покачал головой.

— А где ж ты её бросил⁈ Почему не под фонарём⁈ Не мог где поближе поставить⁈

— Да я че-то… — начал Хмелев и не закончил, а только что-то неразборчиво пробормотал.

В общем и целом дела у нас обстояли не очень. Мы должны были уехать из Московского около девяти часов вечера. В результате со всеми этими милицейскими проволочками застряли уже до десяти.

Даже Наташа с отцом полчаса назад уехали домой. Разошлись почти все, кто приходил в ДК на награждение.

Только наш наряд остался сидеть на лавочках, под фонарями, разместившись на том самом тротуаре, где к нам вышел раненый «дембелями» мужчина.

Все вместе мы сидели на лавках, ждали машину, что должна была нас забрать. Хмелёв на своей Шишиге гонял в отряд. По приказу Тарана он должен был забрать новые аккумуляторы для аппаратуры на заставе. Да только, как обычно, всё пошло не по плану.

Таран нервно выругался матом, а потом пошёл к сержанту милиции, ждущему у УАЗика. Наряд милиции попытался прочесать парк, чтобы найти злоумышленников, ранивших мужчину, по горячим следам. Да только отыскать им никого не удалось. А тут ещё Таран со своим бензином.

— Никогда я раньше не слыхал, — начал Мартынов, сидя на лавке и подкуривая папиросу, — чтобы дембеля так буянили. Не, но могут спьяну дел наделать, но что бы разбой… Про такое я в первый раз слышу.

— А я слыхивал, — вдруг сказал Сагдиев, ссутулившись, сидя на лавочке.

Остальные пограничники с интересом глянули на него.

Я вопросительно приподнял бровь. Спросил:

— И что ты слыхивал?

— Да лет пять назад. Мужики знакомые мне еще до армии рассказывали, — начал Сагдиев монотонно и будто бы немножко нехотя, — рассказывали, что шайка каких-то уголовников себя за дембелей выдавала. Где это было? Кажется, в Грузии где-то. Под шумок, когда демобилизация, они людей грабили. Воровали, а сами притворялись военнослужащими.

— Думаете, — начал Вася Уткин задумчиво, — эта четверка, что мы прогнали, такая же? Что не дембеля это вовсе?

Среди пограничников повисла тишина. Никто не спешил высказывать свои версии.

Таран с замбоем разговаривали с милиционерами у их машины и, кажется, совершенно не вслушивались в наши разговоры.

— И у вас? — услышал я слова молодого сержанта милиции, — во дела! Лады, пойдём глянем.

— Возможно и так, — ответил я тем временем Васе Уткину. — Сейчас много ребят домой уезжает. Много кто отмечает как надо. Офицеры иной раз на выходки дембелей глаза закрывают. А такое положение дел — неплохое прикрытие для каких-нибудь злоумышленников…

Я выпрямился на лавке, глянул на Мартынова и Нарыва, сидевших на соседней, рядышком. Закончил:

— … Кто решит под дембелей косить.

— Смело больно, — выдохнул Мартынов.

— Смело, — согласился я. — Дерзко. Как раз то что нужно, чтобы под шумок грязных делишек наделать. Чтобы затеряться в толпе тех парней, кто домой валит.

Мартынов с Нарывом переглянулись.

— А эти странные были, — продолжал я, подняв глаза к тёмно-синему, почти чёрному небу, на котором уж проступили многочисленные звёзды.

Больше на эту тему рассуждать никто не спешил. Не спешил не потому, что не было у парней мыслей на этот счёт, а потому, что к нам пошёл Таран.

— Значит так, — приблизился он, — как вы слышали, у нас трудности очередные. Шантрапа какая-то слила с нашей машины весь бензин, пока…

Таран покосился на Хмелева, который словно провинившийся школьник, виновато болтал с милиционером.

— Пока товарищ сержант Хмелев прохлаждался непонятно где. — Докончил Таран

— Почему непонятно⁈ — обиделся Хмелев, — я же был…

— Отставить… — протянул Таран и снова обратился к нам, — значит так, братцы, всем оставаться здесь, на этих самых лавках, пока мы не решим вопрос с топливом.

Вразнобой зазвучало «Есть», выдаваемое пограничниками без особого энтузиазма.

— Ну и отлично, — Таран кивнул. — И смотрите мне — если узнаю, что кто-то тут занимается самодеятельностью, что кто-то пошёл приключений искать на свою «пятую точку», тогда всем будет места мало. Ясно?

Теперь столь же вяленько пограничники стали бросать ему «Так точно». Я промолчал.

Таран кивнул, потом взял Хмелева и Ковалёва, взял молодого сержантика милиции, и вместе они пошли к ДК, туда, где стояла заставская Шишига, оставшаяся без топлива.

У УАЗика остался один милиционер. Он закурил, перекинулся с Нарывом несколькими, в сущности, ничего не значащими фразами. А потом из парка вернулись ещё двое. Вернулись, не найдя особо никаких следов.

Я встал с лавки. Потопал к милиционерам.

— Э, Сашка! — окликнул меня Мартынов, — ты куда это? Слышал, что нам Таран сказал?

— Слыхал, — на мгновение обернулся я.

— Он теперь злой, как овчар некормленный. Давай его провоцировать не будем, а?

— Давай, — я ухмыльнулся, но шагу к милиционерам не сбавил.

— А куда это ты тогда направляешься?

— Да надо мне, Витя, кое о чём с парнями переговорить, — ответил я старшему сержанту.