Пресвитерианцы. Вторая армия

Глава 11

Наполеон недоуменно смотрел на пустой лист.

«Мой господин, мы захватили замок Асо после трехдневного штурма. Там нам удалось освободить наследника сюго Кикучи, что был заложником у сюго Асо. Ли Сунмон и Хисасе Мацуура решили, что это хороший повод сразу заключить долгожданный союз с домом Кикучи. Они послали на юг вестника».

И всё. Фраза чуть ли не оборвана посередине. Генерал даже перевернул лист и глянул на обратную сторону — пусто.

— Это всё? — изумился «Ли Чжонму».

Три письма написал ему Гванук до этого. Длинных, на несколько страниц, где всласть упражнялся в своем смешном французском — в тайнописи. Он расписывал в деталях все переговоры, штурмы и битвы, поведение Мацууры… даже дурацкий миф про какого-то внука императора и сома… А тут –пять жалких строчек! И это — когда удалось добиться главной поставленной цели! А как бой прошел? Каковы потери? Что с пушками? Взят ли в плен сам князь Асо? Что за наследник, в конце концов?!?!

«Может, ранили его? — забеспокоился Наполеон. — В парнишке явно стал проклевываться маленький герой… Невовремя как! Он теперь стал мне еще более полезен…».

Но, если уж сам написал письмо, значит, ранен несильно… И главное сообщил: клан Асо разбит. Теперь Кикучи наверняка перестанет ломаться и признает Южный двор. Позиция Мацууры тоже понятна: он хочет САМ заключить союз с сильным кланом Кикуче. Выстраивает свои связи. Молодец, квадратный самурай: далеко пойдет. А Наполеон был и не против. Зато теперь у Мацууры явно появилась своя личная заинтересованность в успехе «дела Южного двора».

Лишь бы дом Кикучи вступил в союз. Если это случится, то в распоряжении Наполеона будет уже три провинции Тиндэя — Хидзен, Тикузден и Хиго. Даже четыре: маленькая, но богатая плодородными землями провинция Тикуго никогда не имела своих сильных князей. Генерал узнал от местных, что эту область называли «земля пятнадцати замков Тикуго». Мелкие даймё вечно грызлись между собой (хотя, где здесь иначе?) и в итоге регулярно ложились под более сильных соседей. А поскольку Тикуго зажата между провинциями «Южного двора», то судьба ее предрешена.

— Четыре провинции… — «Ли Чжонму» окинул довольным взглядом карту острова. — Это уже почти половина Тиндэя. Причем, лучшая половина.

«Потому что — Хаката» — это Наполеон даже в одиночестве не решился произнести вслух, опасаясь сглаза. С Хакатой ему повезло невероятно. Он уже выяснил: нигде в «новоприобретенных» провинциях такого города нет. Никакого нет. Равно, как и на остальном Тиндэе. Были маленькие ремесленные поселения при крупных замках, способных давать регулярные заказы. И всё. На главном острове Хонсю были города, а вот здесь — одна Хаката. И она — главная опора и надежда Южной армии.

Правда, ситуация показывает, что и ресурсы Хакаты на исходе. Прежде всего, людские. Член городского совета Есихиса сделал доклад для «генерала Ли», в котором гордо поведал, что в Хакате 10 000 домов (данные из японской Википедии на 1429 год — прим. автора). Сильно ли он преувеличил — неясно. Но даже, если так, то в Хакате живет примерно пятьдесят тысяч человек (и это, скорее всего, вместе с сельской округой). Безболезненно к военной службе можно привлечь не более одной десятой населения — тысяч пять. Две служат под началом однорукого пирата Миты Хааты, но городской совет планирует довести ополчение до трех тысяч. Почти тысяча уже служит в Южной армии. Так что мобилизационный потенциал у города остался всего-ничего.

— А пополнения мне будут нужны регулярные, — вздохнул Наполеон, вспоминая потери в битве с северянами.

Конечно, можно брать и больше. Но это нанесет удар по хозяйственной жизни Хакаты. А город важен именно этим! Приход чосонцев уже вдохнул новую жизнь в его жизнь: мастерские растут, открываются новые. Сотни людей добывают для Южной армии ресурсы: тот же древесный уголь, селитру из отхожих мест, строевой лес, камень… даже на дичь охоту устраивают (мясная кухня становится всё более популярной). Забирать всех этих людей под ружье неправильно.

А где взять других?

Снова взгляд на карту.

«Может, ввести рекрутский набор? Небольшой — человек по 500 с провинции. На первое время хватит за глаза».

Самые большие потери у Южной армии были в кавалерии и Дубовом полку. У Ариты сейчас нет отбоя в новобранцах — ронины стекаются в Дадзайфу со всего острова. Правда, почти все безлошадные, многие — бездоспешные. Так что оснащение конного полка обходится дорого. Вряд ли, в ближайшее время удастся сделать его больше, чем пять рот. В конце концов, теперь в избытке будет союзной конницы.

А вот для Дубового полка как раз отлично подойдут рекруты. Да хоть крестьяне с полей! По счастью, готовить мушкетеров можно из обычных простолюдинов, здесь не требуются «истинные воины». И в этом еще одно преимущество новой армии Наполеона. Самураи учатся воевать с детства, асигару — годами. А стрелков можно обучить за считанные месяцы или даже недели. И Хван Сан уже хорошо научился учить. Полк его, наконец, прошел испытание битвой, появились люди, которые показали хорошую выучку — есть кому обучать новобранцев. Это можно на поток поставить — были б только ружья…

— А где, кстати, сам Хван?

Полковник Дуболомов также жил на Ноконошиме, и сегодня генерал звал его к себе…

— Господин Хван Сан просит разрешения войти, — в дверь просунулась щекастая голова Даичи Иваты. Наполеон определил ему рабочее место в своей приемной, так что армейский кладовщик пока исполнял и секретарские обязанности. По крайней мере, пока Гванук не вернется.

— Проси.

Хван бодро сунулся в дверь, зацепившись за косяк папкой с бумагами. Те просыпались.

«Нда, не все нововведения легко входят в нашу жизнь» — улыбнулся Наполеон, глядя на кожаную папку. И сухо бросил:

— Отчет!

— Сиятельный! На сегодня из хакатцев и пришлых завербовано… — Хван на миг сбился, перебирая исписанные бумаги. — Завербовано 168 новобранцев. Они уже проходят строевую подготовку…

— Пришлых? А много таких?

— Таких… — полковник Хван с робкой надеждой посмотрел на записи, но обреченно вздохнул. — Я не вел такого подсчета, мой генерал.

— Выясни! Понимаешь, хоть, почему?

Юный аристократ потер нос.

— Чужим меньше доверия?

— Именно! Теперь все на Тиндэе поняли, какая это сила — ружья. И все захотят вызнать секрет. Так что инструкторам дай строгий приказ: приглядываться ко всем новичкам. И особенно, к пришлым. Вдруг кто из них будет слишком много выспрашивать. Особенно: выходящее за рамки обучения. Таких — брать под наблюдение. А лучше — собирать в отдельные группы, которые мало что смогут увидеть и вызнать.

— Понял, мой генерал! Сделаю! По отчету дальше: мне осталось набрать…

— Погоди. У меня к тебе серьезный разговор. Мы сейчас будем твой полк переформировывать.

Хван Сан моментально напрягся.

— Да, успокойся. Будем делать его сильнее. Помнишь прошлый бой? Ну да, о чем я… Понимаешь, какая слабость там вскрылась? — щеголь грустно кивнул. — Вот именно: штыков против самураев маловато. Так что нам нужна поддержка из латников с пиками. Смотри, — он вынул лист бумаги, макнул кисть в тушь и начал чертить. — Сохраняем наши четыре шеренги и добавляем пятую. Крепкие ребята, в хорошем доспехе и с длинным копьем. Изначально они стоят позади. Но, в случае приближения врага, выходят вперед ставят пики вот так, — он схематично набросал рисунок пикинера с приставленным к задней пятке оружием. — А мушкетеры им помогают со штыками. Получается, в каждой роте на сто стрелков будет двадцать пять пикинеров.

— Значит, первых меньше будет? — нахмурился полковник. — Мы же потеряем в убойности залпа!

— Зато сохраним больше стрелков, — кивнул Наполеон. — Но это еще не все. Я хочу для Дубового полка использовать одно местное достижение. На каждую роту тебе придется добавить по 25 носильщиков. То есть, тоже по одному на ряд. Может быть, они будут носить какое-нибудь ротное снаряжение — ты это уже сам продумай и проект мне предоставь — но главное, двое носильщиков в бою должны носить переносной разборный дощатый щит.

«Старый генерал» снова принялся рисовать.

— Смотри: перед боем они собирают щит и ставят впереди. Один щит на два ряда. Мушкетеры стреляют, выглядывая по обе стороны от него.

— Левым будет неудобно это делать, — Хван снова в сомнении чесал нос.

— Согласен, — вздохнул Наполеон. — Левому ряду придется сильнее выступать из-за щита. Но все-таки защита. Особенно, для перезаряжающих.

Они еще какое-то время крутили новую схему и так, и этак. Решили, что в носильщики как раз можно определять ненадежных новобранцев. А еще их стоит учить обращению с пикой. Ведь в новой тактике пикинерам предстоит умирать первыми.

— Совсем по-другому бой будем вести, — неспешно протянул полковник Хван.

— Верно. Нужно придумать новые команды, многократно проделать перестроения на полигоне… Придется заново учить весь полк, Хван! А еще он у тебя расширится — 960 человек в шести ротах. 600 мушкетеров, по 150 пикинеров и носильщиков. Кроме того, тебе надо ввести еще одну роту — учебную. Отбери туда грамотных командиров и самых лучших инструкторов. Когда Ли Сунмон вернется — попрошу его выделить тебе опытных копейщиков для обучения. Командиры, инструкторы, охрана — человек сорок хватит. Учебная рота будет постоянно находиться на Ноконошиме и постоянно обучать новобранцев — от сотни до трехсот человек.

Тут у полковника глаза загорелись. Новый принцип обновления полка ему явно понравился.

— У тебя два дня на подготовку, Хван. Собери ротавачан, обсудите детали, сформируйте списки кандидатов. А затем распредели выживших мушкетеров по новому штату. Думаю, нехватка стрелков станет минимальной, потребуются, в основном, пикинеры и носильщики.

Окрыленный новыми возможностями Хван Сан ушел, а в двери сразу же появилась лунное лицо Иваты.

— Чхве Сук уже ждет, сиятельный.

— Сейчас. Дай мне немного времени подготовиться — и запускай.

С Монголом предстоял гораздо более сложный разговор — потребуются все записи, над которыми Наполеон работал уже не одну неделю. И самое печальное — сам был не уверен в правильности суждений. У Южной армии много сильных сторон. Отличная артиллерия и стрелки, хорошая тяжелая пехота и сносная конница (хотя, копейный бой приживается вяло). Казна пополняется достаточно уверенно, производственная база уже неплохо работает… Но есть два совершенно слабых места у армии: медицина и разведка (точнее, даже — тайная служба).

О первом «старый генерал» думал давно, но совершенно не знал, как подступиться к этой проблеме. Чосонцы (и ниппонцы) как-то лечили сами себя, в ротах и полках были знахари, которые применяли совершенно неведомые Наполеону зелья и способы лечения. Но как-то те работали… И вмешиваться в эту систему было просто боязно.

А вот о тайной службе он по-настоящему задумался, лишь заняв Дадзайфу и объединившись с Хакатой. Южная армия оказалась в чужой стране, исключительно враждебной. Даже четыре провинции, которые Наполеон нарисовал в своих фантазиях, это ооочень относительно верные земли. Ниппонцы себе на уме, у каждого князя несколько уровней тайных целей, все переплетены линиями вражды или кровных уз — и «мудрый» «Ли Чжонму» ни черта в этой паутине не понимал! Всё, что удавалось вызнать: сообщали хакатцы. Разумеется, только то, что они хотели и считали нужным сообщить.

Очень нужна была тайная служба.

…Монгол Сук вошел в покои генерала вразвалочку на своих кривых ногах. Поклонился и плюхнулся на циновки.

— Чхве Сук, — начал без предисловий Наполеон. — Твой полк — самый маленький в Южной армии. А задач на нем висит слишком много. Я хочу, чтобы твоя конная рота превратилась в настоящий полк. Но и добавлю тебе задач. Теперь у тебя будет три роты. Первой предстоит заниматься охраной меня и нашей базы на Ноконошиме. Отбери в нее лучших воинов, в основном, чосонцев. Если будут ниппонцы, то самые проверенные. Кого-то можно добавить из Головорезов или Стеновиков. Преданность и воинское мастерство — вот главные критерии.

Сук кивнул.

— Вторая рота займется только боевой разведкой. Вот сюда набирай местных, не жалея. Тоже надежных, но знающих разные места Тиндэя, отличных наездников, умелых следопытов. Эта рота будет оберегать Южную армию в походах.

Сук снова молча кивнул.

— А вот третья рота — это будет рота-призрак. В ней будет состоять один человек… и сотни тайных невидимок. Этой роте предстоит стать глазами и ушами по всему Тиндэю.

И Наполеон объяснил Монголу необходимость тайной службы и ее задачи.

— Пока нужен всего один человек. Но человек особый. Умный, умеющий хранить тайны, понимающий людей. Управляющий людьми. А еще он должен быть не ниппонцем, но знающим Ниппон.

На этот раз Сук долго не кивал.

— Таких людей — один на десять тысяч, мой генерал. Не знаю… Кажется, у меня есть подходящий человек, но я не уверен, что хочу тебе его рекомендовать, сиятельный.

— Расскажи!

— Мэй Ёнми с севера, из провинции Пхёнан. Его отец — был торговцем из Мин, потому такая фамилия. Зато нет большой родни. Он попал ко мне не из Головорезов, а из крестьянского сброда. Воевать вовсе не умел, но отлично ездил верхом.

— Не заставляй меня думать, что ты просто хочешь избавиться от неумехи.

— Неумехи? — Монгол усмехнулся. — Этот торгаш без боевого опыта успел стать в моей роте десятником. И я зову его тогда, когда от тебя, сиятельный, приходят самые необычные задания. Он очень осторожный. Не знаю, что больше к нему испытывает его десяток — уважение или страх. Мэй отлично считает, владеет ханчой. Немного знает ниппонский… и все эти месяцы на Тиндэе старательно изучает этот язык. Сам.

— И все-таки имеется какое-то «но»?

— От тебя ничего не укрыть, сиятельный. Мэй Ёнми полон талантов… но я стараюсь никогда не поворачиваться к нему спиной. Не в буквальном смысле, конечно! Хотя… Если он почувствует выгоду, то без сомнения всадит нож мне в спину. Он — мошенник, мой генерал. В самой его сути — хитрить и обманывать. Он всюду норовит извлечь выгоду. Я слежу за ним пристально, но он нередко обводит меня вокруг пальца. Это тоже таланты, подходящие для твоих целей, но можно ли такому доверять?

Наполеон крепко задумался.

— Пришли его ко мне завтра.

…Тело Мэй Ёнми мало подходило для воителя — слишком щуплое и даже хрупкое. А лицо еще меньше подходило для жулика — широкое и добродушное. Даже простоватое. Но полукровка были и воином, и жуликом.

— Если ты мне скажешь «да», Мэй, то завтра же перестанешь быть десятником. Я придумаю тебе какую-нибудь тыловую должность при полковнике Суке с хорошим содержанием. Тебе не придется больше ходить в походы и рисковать жизнью. Ты начнешь другую войну. Тебе предстоит создать тайную армию. Армию людей, которые будут тебе сообщать всё важное, как о наших врагах, так и о наших друзьях. А ты — сообщать мне.

Глаза Мэя блеснули пониманием. Но не интересом, хотя, простоватое его лицо радостно улыбалось.

— Начнем с простого: найди осведомителей в каждом полку Южной армии. За свою работу ты будешь получать содержание лично от меня. Но необязательно всех подкупать. Прояви фантазию, Мэй. Кого-то можно привязать темной или постыдной тайной, кто-то просто болтлив от природы, кого-то интересует карьера (а тут я смогу тебе помочь). Мне нужно знать настроения, как воинов, так и командиров.

Здесь Наполеон уже вовсю пользовался записями — всем, что он вспомнил о деяниях тайной службы в его мире.

— Но это лишь первый и неглавный шаг. Тебе важно найти надежных помощников среди ниппонцев. Чтобы те уже искали осведомителей в Хакате, в Хидзене и других союзных землях и замках. Но еще важнее найти таких людей среди врагов. Мы должны знать всё об их планах! Я знаю, что в этой стране шпионаж возведен в целое искусство, есть много тайных сообществ синоби. Найди с ними связь — я готов щедро платить за их услуги. А, если удастся привязать синоби другими способами — это будет еще лучше.

Мэй вежливо улыбался и слушал, как «старый генерал» старательно перечислял методы вербовки и работы с тайными агентами. Одинаково вежливо, и это «старому генералу» не нравилось.

— Еще хочу сказать, что всем этим агентам не обязательно знать, что они работают на нашу Южную армию. Для большинства можно придумать другую легенду… Например, что ты, Мэй, представляешь некую тайную группу, которая занимается… контрабандой. Торговлей секретами, заказными убийствами, много чем!

И вот тут «простофиля» ожил по-настоящему! Клюнул!

— Если твои тайные дела будут идти на пользу делу, Мэй, я закрою на них глаза, — холодно добавил Наполеон. — Но как только я увижу, что ради выгоды ты начал портить выстроенные отношения — я тебя сразу уничтожу.

Улыбка сползла с добродушного лица. Как ставшая ненужной маска.

— Я согласен, мой генерал.