Слуга Государев 3. Потешный полк

Глава 22

Москва

26 сентября 1682 года

Давно Москва не слышала поступи грозных воинов Речи Посполитой. Давно москвичи не наблюдали за тем, как развиваются крылья позади польских гусар. Пожалуй, это было в последний раз лишь во времена Великой Смуты на Руси. И тогда прогнали крылатых, не позволили им топтать русскую землю.

Хотя нет, нельзя говорить, что так уж давно крылатые гусары были в Москве. Буквально три года назад здесь красовались крылатые. И тоже старались выглядеть воинственно, величественно, горделиво, как и сейчас.

В то же время, три года назад Москва увидела и конных воинов в кирасах на великолепных конях, но говорящих не на польском языке, а на немецком. И сегодня всё повторяется. Можно было собираться с духом, чтобы выгнать этих чужаков. Вот только они пришли не покорять, а скорее просить. Вот в таком тоне Россия готова принимать и крылатых, даже если у них не только крылья, то рога.

В сопровождении не менее полусотни воинов, в одной карете ехали два человека. Они спешили в нелюбимую ими столицу России и набирались мужества, чтобы не показать москвичам, что на самом деле они для этих людей — как лесное зверьё.

Но насколько же эти «звери» нужны сейчас Европе! Очень нужны. Как же не хочется только лишь самим умирать в битве с турецким барсом, хочется к битве привлечь и русского медведя.

— Ясновельможный пан, — обращался к главе имперского посольства к графу Альтгейму посол Речи Посполитой, Ян Казимир Сапега. — И всё же я до конца не понимаю, почему мы, столь недавно покинув Московию, вновь туда устремляемся? Неужели вы рассчитываете на то, что московиты примут деятельное участие в будущей войне?

— У вас есть ответ, господин Таннер? — обратился граф к своему помощнику, Бернарду Таннеру.

Поляк Коржицкий, помощник Яна Казимира Сапеги усмехался, давая тем самым понять, что Таннер, как и посол Священной Римской империи в России, наивны и не понимают очевидных вещей. Куда им вовсе знать, кто такие московиты?

Между тем, Сапега зло посмотрел на своего помощника и тот сразу же сменил выражение лица.

Четыре мужчины ехали в одной просторной карете. Такое было решение, чтобы обязательно оба посольства находились вместе. Мол, единение имперцев и поляков должны продавить любую русскую позицию. И Таннер в этом в помощь, так как уже имел, как и Сапега, впрочем, опыт переговоров с русскими. Да, закончившийся почти что и ничем. Но все же, русская позиция не была принята.

Если своего помощника Сапега заставил замолчать, то сам хотел развития разговора. Граф Альтгейм был послом Австрии в Польше, мало знает о России. В таком случае Ян Казимир блистал знаниями о Московии. А ведь еще раньше граф демонстрировал своей куда как лучшее образование. Так что Сапега продолжал:

— Ну, разве же можно думать о том, что московиты когда-нибудь могут стать плечом к плечу с европейскими державами? Впрочем, мой друг, я прекрасно понимаю, что вы хотите сделать московитов целью для османов.

На самом деле и Сапеге и его помощнику Коржицкому было неприятно, что Священная Римская империя, возглавляемая славной династией Габсбургов, решила искать союза и помощи от России. Польский посланник не считал, что московиты способны помочь европейцам, что это может сделать только лишь Ян Собеский, славный правитель Речи Посполитой.

А ещё такое внимание империи к московитам значительно ослабляет дипломатические позиции Речи Посполитой перед решающими переговорами о мире с Россией: ведь до сих пор не решён вопрос с Киевом. Да, они вместе едут. Но если имперцы начнут просить, то польские интересы для них вторичны. Московиты же могут даже большую армию послать в помощь Австрии. И нет территориальных проблемы у Вены с Москвой.

Высокая делегация подъезжала к Москве. Не проходило и получаса, чтобы два высокопоставленных дипломата не упрекали московитов за то, что они содержат в плохом состоянии свои дороги. Или вовсе их не содержат. Нужно же ругать за что-то. А то размах, с которым принимают русские иностранные посольства недосягаем для европейцев.

Когда чешский дипломат Таннер и его начальник граф Альтгейм проезжали через территорию Речи Посполитой, они дипломатично молчали о том, насколько плохие дороги в Литве. Уж никак не лучше, чем у московитов. Таннер, если бы ехал в одной карете с русским дипломатом, не преминул бы упомянуть и о дорогах в Польше.

Кучер же, который управлял каретой, являвшийся высокообразованным человеком, как он сам считал, ведь умел считать до тысячи, вёл подсчёт больших ям и ухабов, встреченных в Литве и в Московии. Пока по этому показателю выигрывала Литва.

— Жалкие подражатели, — зло, сквозь зубы сказал польский посланник Ян Казимир Сапега.

На подъезде к Москве посольство встретили две сотни стременных стрельцов. Они также имели крылья за своими спинами, притороченные к седлу так же, как это, ставшее, скорее, элементом украшения, используют крылатые польские гусары. Пики только были короче польских. Но… Что удивило, у каждого по два пистолета. Польские гусары так же стремились к такому, но хотя бы один пистолет был исправным.

Бернард Таннер промолчал, его начальник и вовсе не обратил внимание на поляка, чванливость которого уже изрядна надоела графу. Они уже настраивались на работу. В прошлом посольстве московиты чуть было не запутали чешского дипломата: очень много было условностей, традиций, обрядности. И вот сейчас всё это повторяется вновь. Нужно быть на чеку. Всякое действие может иметь свое значение.

Однако, просто необходимо держаться, не потерять лицо и показать максимальную приветливость русским. В отличие от той же Франции, московиты могли бы предоставить серьёзную помощь в будущей Великой войне. Русские могут плохо воевать, да скорее всего так и есть, но они способны собрать большую армию, оттянуть на себя немалые силы османов.

Для Габсбургов не было секретом, что турки в последнее время значительно укрепляются. Они и раньше, нельзя сказать, что были слабаками. Сейчас же и вовсе нарастили свою армию до ста пятидесяти тысяч воинов с большим количеством артиллерии. И это ещё без учёта тех отрядов, которые могут предоставить своему сюзерену крымские татары и венгры.

С такой силищей, как казалось, справиться в Европе никто не сможет. Ну, если бы только Европа не выступила единым фронтом. Однако, французы не то, что не вступили в Священную лигу против османов, они тайком даже продают своё вооружение Османской империи.

Надеяться же на то, что на помощь придёт Испания, Дания, или Швеция… не приходилось. Это не их война. Напротив, они бы не отказались, чтобы Священная Римская империя, Австрия, да и Речь Посполитая сильно ослабли в борьбе с османами. Венеция? Время ее расцвета уже безвозвратно ушло.

Так что единственным союзником, стоящим союзником, для Империи Габсбургов была Речь Посполитая. А что касается Московии, то в Вене считали, что московитов можно обмануть, бросить их впереди грозных колонн австрийских войск. Пускай бы у османских янычар закончились стрелы, которые они будут выпускать в сторону русских, истощились пороховые заряды из-за того, что они будут стрелять в русских.

Вот для этого и направился граф Альтгейм и Таннер в Московию, не успев даже насладиться столичной жизнью в Вене после пребывания в Варшаве. И сейчас австрийские дипломаты смотрели на вроде бы как своего союзника (недаром даже у них одно посольство на двоих) и были почти уверены, что поляки испортят миссию.

Сам же Сапега и Коржицкий считали, что австрийцы таким образом платят за союз с РечьюПосполитой, поддерживая поляков дипломатически в предстоящих переговорах по заключению мира с Россией. Ведь невозможно участие двух держав — Польши и Русского царства — в одной коалиции, в Священной лиге, при том, что они находятся в статусе приостановленной войны. Время перемирия после последней войны уже подошло к концу. Тут или мир, или Польше с Россией возобновлять военные действия.

Как же всё-таки своевременно я брал уроки верховой езды! Какой же я, оказывается, прозорливый, что никогда не пропускал эти занятия и даже периодически менял наставников. При этом не стеснялся спрашивать, не обращая внимания на то, что могу выглядеть нелепо и глупо, а постоянно тренировался.

Если бы этого не было, то как бы я сейчас выглядел, встречая имперское посольство? Именно мне выпала честь сопровождать австрийского и польского дипломатов. И, конечно же, я должен был это делать верхом.

Может быть, в какой-то мере на то, чтобы я встречал поляков и австрийцев, повлияло наличие у меня одного из лучших коней в Москве? Действительно, мой Буян, отошедший в качестве трофея от Хованского, выглядел величественно. Может только не настолько, как соседний конь со своим наездником.

Буян и сейчас шёл идеально ровно, придерживаясь скорости и направления движения кареты имперского посла. Будто бы все понимал и контролировал движение, облегчая мне задачу.

Конь шёл горделиво, словно бы предлагая себя рассмотреть в подробностях. А может, дело в том, что рядом были кобылы, которые везли на своих спинах австрийских кирасир? Может как-то сделать возможным, чтобы Буян покрыл какую кобылку. И мне веселье и коню в радость.

Я вынуждено возглавил конных стрельцов, вернее тех, кто остался в Москве. Полковник стремянных, Глебов, отправился подавлять бунт под Смоленск. В Москве оставалась всего лишь одна рота из его Стременного полка. Но этого было настолько мало, чтобы встречать большое посольство, что пришлось срочно выкручиваться.

Дошло до того, что умеющих хорошо держаться в седле рейтар облачили в форму стременных и добавили к той сотне, которой сейчас командовал я. Честно признаться, мне до конца и не было понятно, почему была такая острая необходимость показать именно стременных, с этими несуразными крыльями за спиной. Или мне одному казалось, что это только лишь подражание польско-литовским гусарам?

Вот только не одними стременными жива Россия. Я, сопроводив посла и посланника в Москву, должен был переодеться и возглавлять уже две роты стрельцов нового строя. Моих стрельцов, с новым вооружением.

Я пробовал убедить Артамона Сергеевича Матвеева, да и других бояр, в том, что не нужно показывать даже таким якобы союзникам (но на самом деле,как бы не врагам), что у нас появилось новое оружие.

Понятно, что долго держать в секрете использование в русской армии штыков мы не сможем. Но зачем же демонстрировать эту новинку тогда, когда только лишь в двух ротах штыки примкнутые имеются? Вот вооружили бы всех, да ещё за счёт государевой казны, вот тогда и можно было бы хвастаться. Я бы и слова не сказал. Ну и выиграли хотя бы пару сражений, обескуражили бы противника. А так…

— На то есть воля моя! — сказал мне тогда государь Пётр Алексеевич.

Безусловно, я подчинился. И теперь на въезде в Кремль, у Спасских ворот, выстроились те самые две роты с новейшими фузеями и примкнутыми штыками. Против воли государя мне идти никак нельзя. Тем более, что за последнее время, пожалуй, это первый раз, когда Пётр обратился ко мне безапелляционно и решительно. У него уже появляется вот это… самодержавие.

Не вышло ли так, что я не успел и зернышки не самодержавия, а самодурства, тоже прорастают внутри государя?

Стоило, конечно, задуматься, кто же надоумил Петра Алексеевича. Впрочем, самая главная задумка и новшества, которые я уже в этот мир привнёс, недоступны глазам представителей европейских держав. И пока не будут построены хотя бы два завода, это и не нужно.

Конусные пули для нарезняка, щитки для защиты глаз, как и другие новшества, будут только в одном отряде, тех бойцов, с которыми буду я, или в которых буду уверен.

Пуля, вооружение? Вот и нет. Я даже конусную пулю с расширяющимися юбками не считаю своим главным, якобы изобретением. Более всего я уповаю на прядильный станок. Вот где возможное могущество России!

Между прочим, это посольство не позволило провести полноценное испытание станка. Но в самое ближайшее время я это сделаю, как только освобожусь от своих дел в Москве. Если только кое кто мне не начнет сильно гадить и не нарушит все планы.

— Гора, покажись послам! — сказал я большому человеку, который ехал чуть позади меня и которого могли не рассмотреть в окошко кареты. — Пусть сразу знают, к каким богатырям прибыли договариваться.

Гора поравнялся с каретой и всячески себя демонстрировал. А куда ему ещё деваться, если он мне должен? Ведь я этому человеку нашёл поистине мощного коня. Найти то животное, которое смогло бы продолжительное время вести на себе не менее чем стопятидесятикилограммовое тело могучего мужчины, да ещё одетого в тяжелые одежды и облачённого в кирасу, практически невозможно.

Но благо, что в конюшне у Хованского был гольштинский жеребец. Такой, что под стать самому нынешнему наезднику. Ростом конь был не выше моего ахалтекинца, но мощью чуть ли не в два раза превосходил.

Так что если бы появился художник, который хотел бы запечатлеть образ Ильи Муромца, то лучшей картинки не сыскать. Вот и пусть европейцы посмотрят, какие богатыри на Руси имеются.

Возле Москвы мы должны были остановиться. Причём на таком расстоянии, чтобы отчётливо была видна столица России, при этом ни в коем разе не переступать черту города. Ладно что мурыжить собрались послов. Но мы же больше страдаем, чем поляки и австрияки.

Очень много условностей для встречи посольства. Сейчас мы простоим час, может быть, и целый день, а потом к нам навстречу отправится большая делегация: ещё не менее чем тысячи конных, кареты, запряжённые восьмёрками лошадей, столы, шатры и сокольничие с соколами на руках.

Вот не понимаю, зачем это всё! На ум приходит жаргонная поговорка из будущего: «понты дороже денег». Вся эта показуха, которая происходит и которая ещё будет, — всё это стоит настолько дорого, что можно было бы вооружить как бы не три роты нового линейного строя.

И нет, я не считаю себя занудой или скупердяем, как будущий прусский король Фридрих Великий, который вёл аскетичный образ жизни, всё время стараясь потратить деньги на свою армию. Я считаю, что придворные празднества должны быть. Но пусть они скрепляют элиты, создают общую картинку для русского государства. А принимаем мы послов так, будто приехали наши хозяева. На стол — всё самое вкусное и ценное, что хранилось до поры до времени. Одежды — самые красивые, постели стелим мы пуховые. Хорошо, что женщин своих не предлагаем, но не исключаю, что в древности и такое было.

Пускай бы имперцы просто приехали, пришли бы, переговорили, и поехали бы восвояси. Зачем перед ними вот это вот всё? Ну да, мне жалко впустую потраченных денег.

Начинал накрапывать дождь. Ещё одна серьёзная проблема. Так как менять облачение нельзя: не накинешь плащ, и вот таким образом скроешь красоту кафтана стрельца, до блеска начищенную кирасу, и в целом проявишь слабость. Куда годится, чтобы русский воин прятался от ненастья?

Чувствую… нет, почти полностью уверен, что среди своих бойцов уже завтра я получу немало заболевших. А это не только опасность для жизни, но болезнь, если не убьёт (что в этом времени случается нередко), то выключит бойца от полноценных тренировокнедели на три.

Ну да ладно, что уж поделаешь. На самом же деле меня не так часто о чём-то просят. А каждая просьба ко мне при грамотном подходе может стать просьбой к другим. Но очень все же странно, что и меня и многих моих людей словно бы вывели из Преображенского.

Три часа продержали посольство на въезде в Москву. Но вот за это спасибо. Могло быть куда как дольше. А потом кареты послов, в сопровождении их воинов и возглавляемых мной конных, отправились в одну из московских усадеб.

Точнее сказать, в усадьбу Матвеева. В прошлый раз, три года назад, этого же помощника посла Священной Римской империи Бернарда Таннера также туда отправляли. Но тогда Матвеев был в ссылке. Почему-то Матвеев отказался от идеи возродить свою усадьбу и сейчас активнейшим образом строит новую, ещё более роскошную.

Сначала вся делегация должна будет проехать мимо Кремля. Именно здесь и будет возможность у имперского посла и польского посланника увидеть встроенные ряды новых русских воинов с новым оружием, которое и им сейчас недоступно.

Я знал, и зачем приехали послы, и что в самое ближайшее время должно случиться. Разразится Великая война. Европа окажется на грани того, чтобы потерпеть стратегическое поражение от Османской империи.

В 1683 году лишь только некоторое везение и стечение обстоятельств не привели к взятию турецкими войсками столицы Габсбургов — города Вены. Как история поведёт себя сейчас, я мог только лишь догадываться.

Уверен, что своим появлением в этом времени я уже немало изменил, даже самим фактом своего присутствия. Потому можно не только предполагать, но и вершить новую историю.

Историю, в которой Россия должна стать великой значительно раньше. Готова ли она? Нет. Но даже навскидку я не мог бы назвать и пяти больших войн, которые вела моя Родина, когда Россия была бы к этому готова. И к сожалению, но без войн нам величия не добиться. Слишком много нужно брать территорий, чтобы доказывать свое право на величие.

Но мы медленно запрягаем, лишь потом быстро едем. Я сейчас пытаюсь запрячь русского медведя как можно быстрее, чтобы последующая скорость была выше.

После, как я сдам пост, послов будут закармливать. А сами переговоры могут начаться хоть и через месяц, хоть даже через два. И, скорее всего, посол останется зимовать в России.

А у меня намечаются свои проблемы. Наконец, я привлёк внимание Патриарха. Похоже, что Иоаким готов пойти в наступление. Наступил я ему на мозоль, не простит меня.

Следующая книга цикла: https://author.today/work/500037/edit/content