Слуга Государев 3. Потешный полк

Глава 19

Москва.

8 августа 1682 года

Который день мне приходилось оставаться в Москве. Не думал я, что запланированная акция по ликвидации Афанасия Нарышкина случится так скоро.

Той же ночью, когда мы с Игнатом только разговаривали о вероятном скором уходе наиболее рьяного Нарышкина в мир иной, это и случилось.

Однако произошло всё не так гладко, как хотелось бы. Хотя Игнат нашёл хорошего исполнителя, мотивированного. Так что я сперва дождался доклада бывшего шута о том, что посредник между парнем, убившим Афанасия Кирилловича, и мной был ликвидирован. А уже после собрался назад, в Преображенское.

Жёстко это всё, даже очень жестоко. И не сказать, что подобные акции меня радуют. Нормальный парень пострадал. А мог бы послужить России. Между тем была надежда, что Боярская Дума станет чуть более сознательной и работоспособной организацией.

Как минимум, два центра притяжения силы — клан Ромодановских и Матвеев — в разной степени, но мои партнёры. Интересно, а когда наступит то время, когда они сами это осознают? Постоянно приходится работать с ними исподволь, словно бы невзначай рассказывать про те или иные преобразования, которые я считаю необходимыми для России.

Неловко это понимать, но Матвеев меня, если не купил, то мою лояльность на некоторое время арендовал. Шутка ли — тридцать тысяч рублей из казны дополнительно поступило в Преображенское. И я могу этими деньгами распоряжаться.

И понятно, что без надзора не остаюсь, Матвеев не тот, кто будет давать много денег, а после полениться проверить, как они осваиваются. Более того, я уже вычленил дьяка, который копает под меня, наверняка в пользу Артамона Сергеевича Матвеева. Но…

Мне не так много есть чего скрывать от боярина, или будь от кого. Ну может самую малость, что я — человек из будущего. А в остальном, деньги идут на покупку вооружения, заказы на обмундирование, и даже на бумагу, которой уходит в процессе обучения просто уйма. Ну и строительство, которое не останавливается ни на минуту. Или все же останавливается, когда меня нет рядом. А так контролирую строительные артели плотно.

Можно было подумать, что эти большие средства, переданные на обустройство Преображенского, когда и прежние пять тысяч полностью не освоены — ловушка. Матвеев хочет поймать меня на воровстве, так сказать на нецелевом использовании бюджетных денег. Но у меня «все ходы записаны». По бумагам придраться не к чему.

И я сам веду относительно аскетичный образ жизни. Земель с сотнями крестьянских семей не покупаю, в роскоши не купаюсь. Даже платья приличного не заказал, все больше в стрелецком подкафтаннике хожу, ну только укороченным, выглядящем, как куртка.

Так что стоит рассматривать «подарок» от Матвеева, как благодать. Ну и быть должным.

Теперь приходится выкручиваться и подсчитывать, вспоминать, какие ещё новшества можно внедрять, чтобы быстро получать прибыль. Первая гербовая бумага уже начала зарабатывать деньги, и Матвеев ждёт ещё каких-нибудь вывертов, чтобы казна начала быстро пополняться. У меня же на уме только долгосрочные проекты. Ну или такие экзотические и нечестные, как, например, налог на бороды.

Уезжать можно, но что мне делать в Преображенском без государя? Конечно, занятий много. Но и тут дел хватает с избытком.

Пребывать в отчим доме я могу себе позволить ещё как минимум несколько дней. Государь срочно сорвался с учёбы, со всех своих дел направился в Москву. Погиб же его дядька, черти забери этого грешника.

Между тем, Пётр Алексеевич чихать бы хотел на такого родственника, но тут, в Преображенском, появилась царица. Ранее она словно забыла о существовании своего сына, крайне редко навещая Петра Алексеевича. Но приехала и взбаламутила юную голову царя. А мать на Петра имеет большое влияние.

Нарышкинам сейчас просто необходимо было показать, что они всё-таки родственники государя. Царь должен принимать участие во всех скорбных мероприятиях, которые затеяли Нарышкины. Ну и другие видеть, что власть этого клана не пошатнулась и со смертью самого одиозного из них.

Ну да и ладно, будем считать, что у Петра Алексеевича начались каникулы. А у меня — возможность плотно поработать с бумагами и разгрести дела Стрелецкой корпорации. Не все в ней гладко.

Например, я не пойму, как пристроить гончаров. В нашей корпорации сейчас их три. Точнее, три мастерских. И пусть минимальный заказ я и мог бы сделать, все в Преображенском хватает сейчас людей. Вот только после разгрома Стрелецкого бунта много осталось не сильно то и дорогостоящих вещей стрелецких. Посуды керамической — точно на полдивизии хватит.

Ну ничего… Я вспоминаю состав фарфора. Можем же фабрику поставить. Даже внутреннего рынка хватит, чтобы одна фабрика не имела проблем с заказами. А там… Можно и на европейские рынки выходить. Вот не знаю я, насколько сейчас развито производство фарфора в Европе. Всегда же можно сделать лучше, расписать красивее.

Но пока что я занимался подготовкой уставов нашей торгово-промышленной организации. Анализировал все заработки и возможности, которые сейчас появились. Не всё радужно и не только с гончарами. Многие остаются без государственных заказов. И с этим нужно что-то делать.

Я обязательно подумаю об этом завтра.

— Прибыл! — сообщил мне Прохор, который сегодня рядом со мной и за секретаря и за товарища.

— Пусть заходит! — сказал я.

Сегодня у меня такой гость, не уделить внимания которому я не имею права. Так что отложил в сторону Устав Стрелецкого общества вдохнул-выдохнул. Настроился на рабочий разговор.

Скоро в комнату, которую я занимаю в качестве своего кабинета на время пребывания в семье, зашел человек.

Вот вроде бы мужик-мужиком, но нет.

— Никита Демидович, я рад, что вы, наконец, до меня добрались, — приветствовал я своего гостя.

Встал, не стал чиниться, жестом пригласил присесть.

Передо мной стоял мужчина, может, немногим лет за тридцать. Он уже был с лысиной, светло-русыми, даже слегка рыжеватыми волосами и бородой. Росточком маленького, но взгляд имел цепкий, чуть прищуром, словно бы прямо в этот момент он уже хочет в чём-то меня надуть.

— Почём звал меня, государев наставник? — с нотками недовольства в голосе спрашивал Никита Демидович. — Сорвался я от дел своих. Кабы не был ты наставником государя, уж не обессудь и прости, но и отказать мог. Коли дело исправное ко мне имеешь, об том описать потребно. А человек твой и не ведает, пошто я нужен тебе. Только что и сказал, что у тебя мастерская оружная есть. Должен же я знать, пошто дела бросаю и к тебе еду.

Никита Демидович, ещё не получивший фамилию Демидов, да и не владеющий пока большими заводами, говорил уверенно и, как видно, даже не опасался обидеть. Вероятно, за основу, как именно со мной разговаривать, он взял то, что я владелец оружейной мастерской.

А еще, что сквозило из тона разговора, Никита посчитал, что я зазнался, пользуюсь своим положением, что наставник государя и теперь буду к чему-то принуждать уже состоявшегося мастера и торговца, Никиту Демидовича.

— Коли без уважения ко мне прибыл и высказываться намерен в грубости, то пойди отсель с миром, добрый человек. А если желаешь и серебра заработать, и для Отечества нашего быть полезным, в будущем заводы строить и быть на них хозяином… — тут я намеренно сделал паузу.

Лицо Никиты нахмурилось. Явно в голове закрутились шестерёнки. Он думал, то и дело поднимал на меня глаза, рассматривал. Ну да, слова мои из области преданий и сказок. Между тем, я говорил серьезным тоном. И Никита, судя по тому из тех людей, кто раздобудет нужную информацию, если это будет нужно для дела.

И я знал, кто такие Демидовы, кем они стали в иной реальности. И фильм про них смотрел, и читал немало. Однако один эпизод очень сильно врезался в память. Когда России нужно было срочно перевооружиться и по сути создать армию, чтобы не проиграть Северную войну, никто не брал большой заказ на изготовление фузей для русской армии. Боялись государева гнева за неисполнение, неподъёмный заказ оказывался. Петр Алексеевич в той реальности снижать требования не захотел.

А вот Никита не испугался. Он поставки и металла организовал, нашёл, как в будущем говорят, субподрядчиков. Перераспределил некоторые технологические процессы. И выполнил заказ на тысячи новейших ружей. Причем не уступающих по качеству голландским образцам.

Так разве же в этом мире Никита Демидович должен быть сколь-либо глупее или менее изворотливым? Тем более, что я от него не жду за год десяти тысяч ружей. Пусть одну тысячу сделает, но к весне.

— Славно баешь, государев наставник. Не учёл я, что ты можешь настолько повелевать государем и его окружением, — после некоторой паузы сказал Никита.

— А что ль, повеливаешь ли государем? — пытался поймать меня на слове.

— Кто ж скажет-то тебе, Никита Демидович? — рассмеялся я.

Антюфьев развел руками и сделал наивное выражение лица. Мол, а что я? Я ниче? Мы ж мужичье лапотное. Ага! Хитрюга он еще тот. Вот даже и не знаю, кто более изворотливый может быть: Никита Демидович, или боярин Матвеев. Они стоят друг друга.

— Так Сколь много фузей на голландский манер ты сможешь сделать до весны? — задал я вопрос.

Антюфеев покачал головой, не смог скрыть удивления. Такие заказы, насколько я знаю, чтобы одномоментно и одному мастеру, в России не реальные… Были, пока я не появился.

Может вся Тула, а там хватает ремесленников-оружейников, тысячу ружей в год и делает, да и то вряд ли. Это серьезный заказ. Потому-то и Антюфееву уходит, а не в моей мастерской реализовывается.

Со Степаном мы говорили на эту тему. Я скрывать от своего брата, что хочу дать большой заказ Никите Демидовичу, не стал. Степан в обиде, а вместе с ним и я, не останемся. Я предложил на нашей мастерской изготавливать нарезные винтовки. И готов купить таких много. А еще, я начертил станок для нарезки стволов.

В иной реальности Марк Сидоров создал и после Яков Батищев усовершенствовал, механизм, позволяющий нарезать каналы ствола. И делается это должно быстрее, почти что без участия человека. Так что, если получиться создать, а описание я знаю и уже начертил, то будет большое преимущество нашей мастерской.

— А сколь потребно фузей-то? — Никита задал свой вопрос после того, как обдумал все мной сказанное.

— Десять тысяч, — усмехнувшись, сказал я.

— И сто тысяч рублев найдёшь? — вернул мне усмешку Никита.

Нет, таких денег у меня не было. И не рассчитывал я, что получиться закупить аж десять тысяч фузей. Но и Никита Демидович задрал ценник.

— Начну с того, что десять тысяч фузей стоить столько не будут, — сказал я, понимая, что начался торг.

Я уже знал, что у Никиты Демидовича самая большая ремесленная мастерская по производству и пистолетов, и разных ружей. По всему описанию могу предположить, что это уже не ремесленная мастерская, а добротная мануфактура.

Ходила слава о Никите, что он, дескать, хитрец, какого ещё мир не видывал. Что смог распределить этапы производства, разделив их на мелкие. Что у него могут найти работу даже не лучшие мастера, а и вовсе не оружейники, что злило многих ремесленников. Ну так, чем это не мануфактура?

— Побойся Бога, Никита Демидович, ну как же одно ружьё аж десять рублев будет стоить? — сказал я, для убедительности развёл руки и покачал головой.

— Так с чего бы тогда голландские не заказать за двадцать рублев? Может потому, что они стоят все двадцать пять? — усмехнулся промышленник.

— Так только они соберут за издержки морские. Дай-ка пройти кораблю до Архангельска! А там ветра бушуют, навигация нелёгкая. Один из десяти, или чаще, корабли тонут. Вот они за те риски берут. А какие риски доставить в Тулу из Москвы? — парировал я.

На самом деле я уже более-менее вник в систему производства оружия. Как-никак, но официально именно я, как глава рода, и являюсь владетелем оружейной мастерской Стрельченых.

Например, в нашей мастерской фузея по голландскому образцу без украшательств и использования дорогого дерева стоит десять рублей. В эту стоимость заложен один рубль, который с каждой фузеи отправляется в казну Стрелецкой корпорации. Ещё примерно рубль или чуть меньше обходится закупка металла для стволов в той же самой Туле, доставка материалов. При том большом заказе, который сейчас у нас есть, приходится ещё и оплачивать замки.

И всё равно выходит так, что с каждого ружья моя семья имеет два рубля прибыли. Потому-то и отец был счастлив, когда получил заказ сразу на сто ружей. По всем подсчётам семья заработает не менее двухсот рублей.

Я честно рассказал об этом Никите Демидовичу.

— Эко оно выходит… Так с чего же сами не возьмёте сделать? Али силёнок маловато, людей набрать негде, или стволы худые? — разочарованно говорил Никита Демидович.

Хотел он срубить деньжат побольше на этом заказе. Впрочем, в любом учебнике по экономике в будущем чётко прописано, что цель любого предприятия — прибыль. Это сейчас, здесь, на Руси, некоторые стесняются, или считается, что много зарабатывать — грешно. Некоторые, но, как видимо, Никита другой.

— Меньше чем за девять рублей не соглашусь, — сказал мой гость.

— А если после получишь право поставить свой завод на Урале в обход Строгановых? А если скажу, где на Урале серебро найти, и мы вместе с тобой добывать его станем? — закинул я удочку с очень жирной наживкой.

— А не брешешь? Уж ты прости, государев наставник, но всё это… будто байки. Откель ты ведаешь про серебряные руды? — насторожился он.

Но придвинулся чуть поближе, да и немного завернул голову, чтобы ухо точно уловило мой ответ.

— Скажу тебе, откель. При батюшке царе Иване, прозванном Грозным, зело много воли получали английские купцы. Дозволил государь им разведать Урал. И нашли они там серебряные руды и много меди. Там столько, что всю Европу накормить железом и медью можно. А после опричнина была… — я сделал паузу, предоставляя возможность переварить уже полученную информацию.

О царствовании Ивана Грозного в этом времени ходит много слухов и баек, наверное, ещё больше, чем в будущем. Уж очень противоречивый был царь. И вроде бы многое сделал для Московского царства, и опричники лютовали. И действительно англичане, в меньшей мере голландцы, очень даже хорошо себя чувствовали при дворе Ивана Васильевича.

Так что я посчитал, что подобное прикрытие вполне даже в духе времени. Разговоров о царствовании Грозного много, конкретики мало. Все боятся повторения подобного царствования, между тем, тоскуют по сильной государственной руке. И что-то мне это напоминает…

Не так ли в будущем? Если заменить Ивана Грозного на Иосифа Сталина, то словно бы я рассказывал про двадцатые-тридцатые годы XX века.

— И у меня записки есть и карты, которые составляли те английские рудознавцы. Царёвы слуги придушили их где-то в дороге. А после война с ляхами разразилась в полную силу, было уже не до уральских богатств, — заканчивал я свой рассказ.

Шестерёнки в голове Никиты закрутились с удвоенной силой. Его зрачки бегали из стороны в сторону, а низкорослый мужик так активно поглаживал свою бороду, что я думал, он сейчас её вырвёт с корнями.

— А ещё, я предлагаю тебе вступить в наше Стрелецкое общество. С каждой фузеи рубль отдавать будешь, и стоить они будут по восемь рублей. Присылать фузеи будешь сюда, здесь мы станем ладить штыки… Я покажу тебе после, что это такое, — судя по всему, я выловил жирного карася, сменил наживку и заново забросил удочку.

— Обстоятельно говори. Любопытство пробудил во мне, — вскоре сказал Никита. — Отдавать рубель с кожной фузеи в обчество? Для того у меня должно быть вельми много выгод. Ты, уж не серчай, но обещанки-цацаки серебряных руд — в сие веры мало. А еще…

— Дозволения будут от государя поставить заводы свои, помощь от всего общества будет. И доли обществу положишь, — перебил я Никиту Демидовича.

А потом начался новый торг.

Конечно, заполучить такого осетра, как Никита, многого стоит, если учитывать, что он будет действовать хотя бы отчасти так успешно, как в иной реальности. Ну и сейчас он начнёт свою деятельность намного раньше, чем в другой истории.

Кроме того, я действительно собирался помочь будущему Демидову, а пока — Антуфьеву. Конечно, придётся кого-то брать в долю из бояр. Но места нахождения первых и наиболее прибыльных заводов Демидовых мне известны. Там же находятся и серебряные руды, вроде как и золотишко намыть можно.

Так что, как по мне, необходимо провести некоторый набор специалистов из Европы, посмотреть тех мастеров, что есть в Туле, Кашире, в Москве. Ну и начать основывать заводы. Глядишь, лет через пять они дадут вполне ощутимую прибыль и продукцию.

— Согласен, — примерно после двух часов разговоров и обещаний с обеих сторон, мы ударили по рукам.

Вот только я настоял ещё на том, чтобы был заключён конкретный договор. Понятно, что на Руси достаточно и того, чтобы пожать друг другу руки, может быть, при свидетелях, а не вот так наедине. Но лучше иметь бумагу. Вот такой я бюрократ.

Быть Демидовым раньше сроку. Больше сделают, больше прыбытку и им и России.

От автора:

Из 2024-го в 1916-й. Со съемочной площадки исторического фильма — аккурат во времена экранизации.

Представитель артистической гламурной тусовки в аристократическом дореволюционном салоне. Каким окажется на вкус и цвет хруст французской булки?

https://author.today/work/450563