Попаданец в Рой. Том Ⅵ

Глава 105

За счёт выделяющейся из клешней слизи, слизевик первого ранга формировал трос, которым аккуратно опускал доставленного в тюрьму гуманоида из буферной секции в центральный коридор. Когда операция была успешно завершена, слон сбросил силиконовый канат вниз и восстановил целостность перегородки ограничивающей проход заключённых из бетонного бункера в земляной буфер.

Наблюдавший за происходящим Халима, в маске с рогами и наклеенными крыльями на спине кафтана, стоял и трясся от своего старческого тремора, удерживая в четырёхпалых кистях лямку кожаной сумки. Надзиратель лишившийся своих летательных лопастей занялся поглощением слизи, образующей обездвиживающую капсулу вокруг тела гостя.

Промокший до нитки и попавший в холодное подземелье Жакару дрожал, как осиновый лист. Фёдор запереживал, о том что нужно срочно его высушить, переодеть и обогреть, пока он не заболел. Последним штрихом слуга снял ослепляющую и заглушающую маску с головы сельского делегата, позволяя тому узреть место, в котором он оказался.

Сияние живых светильников даровало козопасу возможность увидеть все детали невероятного шокирующего зрелища, представшего перед ним. Глаза боката сходу расширились и полезли на лоб. Поняв, что он может двигаться, мужчина в жилете из козьей шкуры отпрянул назад от огромного чёрного жука и забился спиной в угол. Обескрыленный слизевик отошёл подальше и остановился позади человека-мотылька, чтобы не напрягать Жакару своим близким присутствием и помочь двум переговорщикам сосредоточится друг на друге для грядущего знакомства.

Испуганный ошеломлённый взгляд деревенского жителя не сосредотачивался на чём-то конкретном, а бегал по сторонам, пытаясь изучить странное подземелье и находящихся в нём существ. Халима похоже тоже был несколько сконфужен сложившейся ситуацией, а потому молчал и бездействовал. Он и над вопросами попроще любил порассуждать подольше, всё взвесить и обдумать. А тут ему совершенно неожиданно, после просмотра удивительного комикса, навесили обязанность стать представителем Роя в переговорах, от которых, скорее всего, будет зависит и его собственное будущее. Конечно дед растерялся.

Но бесконечно молчание продолжаться не могло. Первым сдался селянин. Он поднял руки к голове, накрыл ладонями лицо и тихо зашептал молитву, обращённую к мирх маку.

— А-а, мирх маку. Мирх маку! — довольно заурчал слизевик.

Он ушёл в учебное помещение, и вскоре вернулся оттуда, принеся в клешнях деревянную статуэтку медведя обвитого лозами. Слизевой стикер жук с неё снял и поставил фигурку у ног наряженного учителя. Может узрев священный идол, Жакару проявит больше доверия к своим похитителям?

Заметив появление статуэтки, козий страж прекратил молиться, убрал руки от лица и обескураженно уставился на Халиму и надзирателя. Слизевик потряс старикашку за ногу, привлекая его внимание, затем указал лапой на забившегося в угол мужчину и произнёс:

— Жакару. Шакара*. Боката.

*Шакара — животное похожее на козу с тремя рогами.*

Приблизительно в тот же момент приполз гусень принёсший из вещевого склада чистые сухие штаны и рубашку, принадлежавшие когда-то кому-то из бандитской группировки. Насекомыш оставил их у стоп гостя и убрался с глаз долой. Пока Жакару озадаченно взирал на преподнесённый дар, слизевик изготовил из силикона пару вьетнамок с толстой подошвой и бросил их в сторону мокрого бедолаги. Не самая тёплая обувка, но какая есть…

Напуганный бокат не стал подбирать одежду и переодеваться. Вместо этого он резко, почти криком, выдал какую-то неотчётливую фразу, полную мучительного возмущения. Фёдор не разобрал ни слова. Ну а Халима, кажется, всё понял, потому как, выдержав небольшую паузу, он негромко спокойно заговорил.

Когда его сухая безэмоциональная речь окончилась, дед опустил сумку на пол, в результате чего серебряные монеты, перемешанные с ягодами и грибами, звякнули о бетон. Сей звук тут же привлёк внимание Жакару, вынуждая гуманоида пристально посмотреть на наплечный мешок, один в один выглядящий, как его собственный, отобранный жуками. Указывая четвернёй на сумку, селянин дрожащим голосом что-то спросил у старца. После этого у двух бокатов завязался продолжительный диалог. В ходе него произносились такие знакомые слова как: сокатоа, и-и, Вархата. Также Халима по всей видимости представился сородичу своим именем. Жакару преимущественно бросался короткими фразами, чередуя вопросительные и возмущённые интонации. В ответ пожилой гуманоид подолгу что-то рассказывал, сохраняя доброжелательную интонацию. Пару раз Халима взглядом и рукой указывал на слизевика стоявшего рядом. Из-за маски голос его звучал непривычно, чуть более сдавленно, чем обычно.

По итогу разговора старик подошёл и вручил мужчине сумку, бряцающую монетами. Козопас тут же суетливо проверил содержимое ёмкости, покопавшись в ней рукой. Халима же протянул ему четверню в приветственном жесте. Жакару пробыл в раздумьях аж секунд десять, прежде чем сдавить один из правых локтей человека-мотылька в римском рукопожатии. Кажется стена недоверия между парочкой гуманоидов постепенно рассеивалась.

Ряженый бокат отступил на пару шагов назад, позволяя сородичу и дальше копаться в сумке. Селянин выглядел взбудораженным и малость агрессивным. Он суматошно вынул один серебряный кружочек, показал его Халиме и принялся осыпать деда вопросами. Учитель быстро и ёмко отвечал ему, тут же получая следующую вопросительную фразу. Похоже все переживания Жакару сейчас крутились вокруг денег, а собственное переохлаждение его ничуть не заботило.

Наконец Халиме надоел этот расспрос и он дал беспокойному собеседнику длинный развёрнутый ответ, после которого тот вроде как успокоился. Опустив голову и сфокусировав взгляд на кожанной ёмкости, Жакару вернул сокат в месиво из ягод и грибов. Лицо деревенского жителя обрело задумчивый недоверчивый вид. Он приобнял сумку обеими руками, прижимая её к торсу и, хмурясь, глянул на старца.

Следующий агрессивный словесный выпад мужчины вынудил деда утомлённо вздохнуть.

«Халима, нужно было заранее всё продумать и выбрать правильную тактику поведения с ним.» — мысленно обратился к образованному пленнику Фёдор — «Ты же не глупый мужик и должен понимать, что в нашем случае главное не искренность, а результат.»

Спустя паузу, старик заговорил с усталым тоном и помахал руками, показывая жест приглашающий гостя пройти по коридору. Жакару не пошевелился и промолчал, глядя на собеседника выпученными глазами. Затем он поднял голову и посмотрел на лестницу ведущую вверх. В шахте было темно, поэтому он не видел, что она оканчивается слизевой перегородкой.

Халима показал пальцем вверх и принялся, что-то объяснять деревенщине. Скорей всего, он заверял пастуха, что этим путём он из подземелья не выберется.

Трясущийся бокат не стал пытаться взобраться по всходу. Он также перестал прижиматься спиной к холодной стене, что уже являлось опеределённым прогрессом.

Сосредоточив взор на рукавах роскошного кафтана, Жакару указал рукой на человека-мотылька, или, если быть точнее, на его одеяние. И тут хуторянин произнёс предложение, в котором прозвучало словосочетание «Пюрата кварката», что согласно словарю Фёдора можно было перевести как «воин Пюраты».

В ответ Халима отчётливо хмыкнул. Дальше учитель просто подошёл и сунул козопасу в лицо свой золотой перстень. Лицезрея королевскую печатку у себя прямо перед носом, Жакару отвесил челюсть, выронил сумку из рук и с выражением смиренного страха начал медленно оседать вниз. Мокрый мужчина упал перед ряженым стариком на колени и, запинаясь, тихо залепетал что-то бессвязное.

Жакару подался торсом вперёд и уже собирался припасть лбом к полу, но Халима подхватил его под руки и не дал окончательно склониться.

Дедуля поднял сельского делегата обратно на выпрямленные ноги и, приобнимая его за спину, что-то рассказал, после чего новоприбывший бокат больше не раболепствовал. Он лишь сглотнул и посмотрел на Халиму очень напряжённо.

Старик наклонился, поднял стопку одежды, кряхтя, разогнул спину и ткнул штаны с рубашкой Жакару в грудь, мол возьми и переоденься наконец.

Перстень самого дэя в совокупности с офицерским кафтаном помогли сделать деревенского жителя более покладистым и сговорчивым. Он разделся догола и разулся, выливая воду из кожаных сапогов на пол. К сожалению заменить трусы Жакару, которые больше смахивали на шорты, у Фёдора было нечем. Но зато маленький слуга принёс ему тряпку, чтобы обтереться перед сменой одежды. Дойдя в вытирании до головы, бокат прочистил носовые пазухи от соплей, высякавшись в полотенце. Лысину гуманоид вытирать не стал, потому что она и так высохла, пока обдувалась семью ветрами. Влага же сохранилась в основном на месте промокших шмоток.

Крайне недоверчиво Жакару обулся в слизевые вьетнамки. Тем временем жуки развешивали его шматьё на поверхности, на деревьях, чтобы оно покамест сохло. Дежурные работяги курсировали между комнатной Халимы и пищевым складом, накрывая на столе поляну из лучших яств имеющихся в распоряжении Роя: жареное мясо, тритоновый суп, шерневый мёд и яблоки «чонка» на закуску. Курятина, козлятина, овощное рагу и немного соли могут быть поданы уже завтра, если у слуг появится время доставить в тюрьму продукты полученные из повозки убитого возничего.

В свободном доступе для переговорщиков находились лишь два помещения бункера: личные покои представителя насекомых и учебная комната нынче отведённая под презентацию арт объекта.

Халима развернулся, дабы повести Жакару за собой, и в этот момент козий страж неприкрыто увидел крылья приклеенные на прозрачное вещество. Последовала незамедлительная реакция. Лицо похищенного мужчины исказилось гримасой ужаса. Попятившись назад, он потерял равновесия и упал на задницу. Руки боката поднялись, прикрывая голову от поразительного создания. Если деревянная маска выглядела для средневекового обывателя вполне привычно, то огромные насекомьи крылья, невесть как закреплённые на ткани, показались чем-то шокирующим.

Не стоило также забывать, что данные биолопасти принадлежали слизевику — существу неизвестному даже профильному жуколову. Так что, вполне вероятно, Жакару впервые в жизни видел насекомьи крылья такого размера. Что касается огромных скарабеев-тягачей, коих Рой встречал в караване иноземцев — Фёдор не был уверен, что у них есть какие-либо крылья и способность летать.

Халима вообще не понял, что произошло, и обернулся на упавшего сородича удивлённый и обеспокоенный.

— Ханон! Варха ханон! — кричал охваченный страхом Жакару на старика.

«Человек-мотылёк получился слишком натуральный.» — подумал Фёдор — «Может оно и к лучшему…»

Учитель попытался словами и жестами успокоить паникёра. Тот закрылся от него ладонями, отполз назад, насколько возможно, и снова стал молиться богу-медведю. Все действия Халимы селянин будто бы не замечал.

Фёдору надоело сюсюкаться с гостем. Управляя обескрыленным слизевиком, он оттолкнул деда, встал на его место и посадил напуганного пастуха на слизевой поводок закреплённый за запястье.

«Дипломаты, прошу пройти в переговорную…» — подумал перерожденец, силком таща нерушимого боката по полу. Волочась по грязному шершавому бетону, Жакару постанывал и ещё рьянее молился, прикрывая лицо уже одной рукой. Похоже деревенщина окончательно пустился в мракобесие и решил, что славословием можно развеять всю окружающую его бесовщину.

Тем временем Миару запертый в своей коморке уже битый час вырывался из силиконовых пут, в которые его укутал надзиратель. Он слышал почти весь разговор двух мужчин в коридоре и наверное, очень сильно желал к ним присоединиться. Такое рвение с его стороны не вызывало хороших мыслей у королевы.

Бескрылый слон приволок селянина в учебный кабинет и оставил прямо напротив бетонной трибуны, по сторонам от которой стояли столы с комиксами и прочим. Как только натяжение поводка ослабло, Жакару притянул вторую руку обратно к лицу. Слон выписал ему несколько пощёчин клешнёй, взял за плечи и встряхнул, пытаясь взбодрить этого оробелого броненосца спрятавшегося в защитный шар. В момент каждого шлепка селянин повышал голос, будто если закричать, то эффект от молитвы усилится.

В происходящее вмешался Халима, который встал сбоку и принялся что-то убедительно разъяснять собрату. Красноречивому учёному удалось побудить хуторянина хотя бы взглянуть на окружающую обстановку. Жакару раскрыл глаза, покрутил головой, а дальше поразительность увиденного захватила его внимание и больше не отпустила. С отвешенной челюстью мужчина сперва медленно поднял торс, а затем встал на ноги. В зеленоватом сиянии живых фонарей в огромном помещении он узрел две настенные таблицы с алфавитами и два постамента перед ними, слизевые таблички словаря и статуэтки со стикерами, алюминиевый складной стол, разложенные рисунки на пергаменте, голову мертвеца, ведро полное медяков, висящие знамёна жучьей фракции и цветочные лепестки рассыпанные по полу. Где-то минуту Жакару безостановочно разглядывал это всё вышедшими из орбит глазами.

Человек-мотылёк отпускал какие-то комментарии, стараясь внести больше ясности, но крутящийся на месте деревенский житель, кажется никак на них не реагировал. Пастух в слизевых шлёпках сам приблизился к столу с ведром и флагами и поражённо уставился на череду картинок. На них он увидел сюжет повествующий о встрече насекомых и жителей лесного поселения, в ходе которой происходит передача неких ценностей от одних другим. На трёх рисунках из четырёх присутствовал гуманоид с крыльями на спине и антенками на голове.

Обратив внимание на данного персонажа, Жакару стал изумлённо тыкать пальцем то на изображение, то на фигуру Халимы позади.

— Га ли? — промолвил с вопросительной интонацией селянин.

Старик сперва засомневался и недовольно прокряхтел, но потом покивал и сказал:

— Шак.

Дальше между бокатами завязалось небольшое обсуждение, так называемого «стола мира». Задав интересующие его вопросы и получив на них ответы, Жакару обошёл столик, аккуратно, не задевая ткань, прошёл между флагами, покопался пальцами в монетах, а затем попробовал поднять деревянную ёмкость полную денег. Она оказалась довольно тяжёлой. Тужась, мужчина приподнял ведро на пару сантиметров и тут же опустил его, вызывая глухой удар о столешницу. Тут козопас вдруг вспомнил про собственную сумку с ещё более ценной валютой и посмотрел в сторону выхода из аудитории. Оброненный мешок так и лежал возле лестницы. Чтобы гость не нервничал и не отвлекался, один из рабочих-тюремщиков приволок сумку к его ноге. После этого Жакару носил её у себя на плече и не снимал.

После «стола мира» парочка делегатов непроизвольно переместилась к «столу войны». Пока Халима, засунув палец в глазницу маски, пытался почесать нос, житель речной деревни, кривясь, осмотрел отрезанную гнилую башку над скрещенными мечами. Картинки же повествующие о начале и последствиях жестокой бойни вынудили Жакару не только скривиться но и серьёзно нахмуриться. Ознакомившись со всеми фреймами, хуторянин ещё раз окинул взглядом комнату, в которой находился, и напряжённо вздохнул.

Бокаты обменялись парой фраз, делясь друг с другом мнением о жучьей презентации. Ну а насекомые сложа лапы не сидели. Пока гуманоиды находились в подходящем месте, были сосредоточены на комиксах и рассуждали об их значении, слуги приступили к передаче условий договора представителю речной общины. Сперва слизевик сложил вместе все листы пергамента на железном столе, свернул их в трубочку и завязал куском верёвки. Затем он поступил также с листами на деревянном столе. Из вещевого склада, помимо бичёвки, были принесены кинжал, тканевый свёрток с горстью серебряных монет и котомка. С поверхности доставили милый полевой цветочек. Сорванное растение было вставлено под узелок «свитка мира». Короткое холодное оружие засунули под бантик на «свитке войны». Эти штрихи должны будут подчеркнуть символизм и стать понятными для средневековых обывателей намёками.

Дальше слизевик взял оба свитка и демонстративно, так чтобы присутствующие бокаты видели, положил их в котомку. То же самое он проделал с серебром в мешочке, предварительно побряцав им на виду у Жакару.

«Оплачиваю твою услугу гонца.» — подумал в этот момент Фёдор.

В конце слон вручил котомку с посланием пастуху, а тот молча принял её, прижимая к груди.

«Ну а теперь, пир!» — мысленно воскликнул коллективный разум.

Работяги-светильники выстроились вереницей ведущей из учебного зала в комнату Халимы. Насекомые замигали, будто гирлянда, поочерёдно зажигаясь и затухая. Таким образом они приглашали мужчин пройти ко столу с яствами.