Попаданец в Рой. Том Ⅵ

Глава 104 (часть 2)

Щепка на подставке начала затухать. Это вынудило бокатианку развернуться и заняться подготовкой новой лучины. Дикарка торопливо подожгла от угасающего огонька другую полоску древесины и принялась вставлять её на место обугленной. Как только справилась, она резко обернулась и посмотрела на проход в соседнюю комнату. Похоже женщина заметила шевеление насекомого, которое спряталось в самый последний момент. Глинотел сымитировал вдавленную в пол кость. И при таком освещении это сработало. Постояв нерушимо секунд пять, безумная гуманоидша вернулась к молотку и деревяшкам.

Делать нечего, пришлось и дальше сидеть в этой перемычке в надежде, что вскоре самка кустовика закончит свои дела, прекратит поддерживать источник света и последует примеру своих дремлющих сородичей.

Насекомыш пролежал неподвижно, в режиме маскировки несколько минут, как вдруг из помещения с вещами начали доноситься какие-то неадекватные звуки. Истошные стоны бокатианки походили на собачий скулёж и поросячий визг одновременно. Складывалось впечатление, что её кто-то прямо сейчас режет живьем. Настолько надсадный и преисполненный боли вопль вынудил слугу разрушить маскировку и взглянуть в освещённую лучиной комнату. А там, как выяснилось, происходило нечто совершенно необъяснимое. Взяв щербатую доску, дикарка плотно прижала к ней кисть и с усилием проводила ладонью вдоль ощетинившихся занозами волокон. Фёдор мог вообразить, что испытывала она, когда десятки мелких шипов одновременно входили в её кожу и пронзали плоть. Поистине чудовищная пытка! Но самое шокирующие было то, что гуманоидша, похоже, обрекла себя на неё сама, по собственной воле. Она нарочно занималась мазохистским членовредительством, сопровождая это эмоциональной реакцией.

Женщина в маске так неистово шумела, что мыслительный центр запереживал о сне мужчин в соседнем помещении. Она могла их разбудить. Первым уже активизировался бокат с порезами на лице и шее, привязанный к столбу. Он заурчал, будто ёж-корги обедающий свежим трупом. Другие вроде как не пробуждались, но ситуация была напряжённая.

Доска под кистью закончилась, и дикарка повернула ладонь к лицу взглянуть на достигнутый результат. Десятки заноз размером от полсантиметра до полутора находились глубоко под кожей. В нескольких точках изувеченная четверня кровоточила. Узрев итог своего эксперимента, бокатианка тоже заурчала, как ёж, почти засмеялась, и в конце концов крепко сжала дрожащую руку в кулак.

«А если мы будем выпускать ей кишки, она тоже обрадуется?» — задумалась королева — «Тот с трубкой и дротиками выглядел не очень весёлым…»

Дальше самка боката кинула молоток на кучу хлама, покрутилась на месте и обратила свой взор на небольшую прямоугольную наковальню. В сущности, это был кубический шмат металла с заострённым основанием, приспособленным для вколачивания в пень. Взяв простенькую наковальню в две руки, она в один замах вбила её в глиняный пол, посреди комнаты. Следующим движением дикарка сняла маску, обнажая исполосованную шрамами рожу. Рубец на рубце делали из неё невообразимую «красавицу».

Вместо занятия кузнечным делом голая женщина принялась лупить по куску железа лбом, сопровождая сие действо новыми звериными стонами страдания и боли. Поистене маниакальный акт мазахизма выглядел шокирующее. Нанеся пять безжалостных ударов, гуманоидша расшибла свою голову в кровь, затем откинулась назад и упала на спину. Раскинув руки в стороны, кустовичка издала последний протяжный стон, перемежающийся с кряхтением, и затихла. Вряд ли она убила себя, но сотрясение мозга заработать могла. Если там ещё было, что сотрясать…

После такого представления, наклеивание несъёмной слизи на тело показалось не таким уж и безумным поступком. Оказывается в лесном племени существовали и гораздо более разрушительные практики.

Фёдор вспомнил насколько плохое состояние было у первого пойманного им кустовика. Кожа вся в шрамах, ссадинах и синяках. Неужто они самолично наносили себе эти повреждения? Всё увиденное напоминало некий сумасшедший культ самобичевания и мазохизма.

В прямом смысле отбитая на всю голову дикарка ворочалась, лёжа на полу, пока кровь стекала по её лысоватому, покрытому короткими волосинами черепу. Глинотелу было сложно оценить насколько её глаза закрыты или открыты. Но вот погасла догоревшая лучина и вся нора погрузилась во тьму. Насекомыш воспринял это как возможность двигаться дальше. Обойдя самку кустовика по другой стороне, он вошёл в ещё один коридор, ведущий, по всей видимости в третье помещение.

Очередная подземная комната имела схожую с двумя предыдущими планировку. Изучать её пришлось на ощупь, в полной темноте. Столб подпирающий потолок был на месте, как и костяная половая «плитка». Здесь впервые повстречалась какая-никакая мебель. На низеньких столиках стояли миски, склянки и кувшины заполненные перетёртыми травами, мазями, зловонными жидкостями, сушёнными жуками и личинками. На стенах висели шкуры разных животных, а также вяленое мясо змей, жабоящерок и белколемуров. Особое недоумение у мыслительного центра вызвали ломтики жареной колбасы нанизанные на иглы ежа и пара горшков вмещающих в себе не воду, не мёд, а кровь. С потолка свисали целые кипы разных пахучих засушенных растений. Тыкаясь в них лапками, жучок вызвал шелест, который мог бы привлечь внимание обитателей подземелья, но к счастью не привлёк.

Кроме деревянных столовых приборов, на одном столике нашлись каменные пест и ступа пахнущие перетёрыми орехами, а ещё нить из жилы и изогнутая игла выточенная из рыбной кости. По наличию здесь большого количества еды, Фёдор понял, что это пищевое хранилище кустовиков. Пока слуга всё облазил, со стороны пройденного участка начали доноситься новые стоны, на этот раз мужские. Видать привязанного к столбу, счастливого обладателя слизевого костюма избивали и истязали. А он ничуть не противился и скорее всего был даже благодарен своим мучителям.

На вертикальной плоскости обнаружился третий проход заворачивающий куда-то вбок. Проследовав в него, глинотел попал в четвёртую комнату соединённую с остальными сквозным коридором. Органы обоняния тут же уловили дурной запашок кала и мочи. Мыслительный центр предположил, что это туалет кустовиков, в который они бегают, когда не успевают выскочить для опорожнения на поверхность. Но правда оказалась куда более шокирующей…

На фоне диких воплей, доносящихся с другого конца норы, слух лазутчика уловил в обнаруженном помещении тихое надломленное дыхание. Значит, здесь кто-то обитал и данное пространство следовало исследовать с особой осторожностью.

Притворщик направился в ту сторону, где вроде как никто не сопел. Там он наткнулся на деревянные вёдра и тазики. В одних из них находилась самая обычная вода, в других без прикосновения и взятия пробы слуга ощущал вонь экскрементов. На ободках ёмкостей встречались лоскуты ткани перепачканные в моче, кале и крови. Их было много, а кроме того в одном месте лежала целая стопка тканевых полотен и рядом с ней ещё одна стопка выделанных мохнатых шкур.

Внезапно насекомыш зацепил лапой железный черпак стоявший облокоченный на стенку в одном из тазиков. Тот съехал вниз и громко стукнулся о деревянное днище. Жучок быстренько отполз в другое место и притворился костью. Пока он спешно перебирал лапками, то услышал тихую речь доносящуюся из противоположной стороны комнаты. Это была именно речь с членораздельными словами, ничуть не смахивающая на имитацию животных звуков. Очень слабый измученный голос, говорил будто на последнем издыхании.

«Пленник…» — возникла мысль в голове матери — «Держат его здесь, чтобы принести в жертву своему мирх хану. Наверное уже начали заранее его увечить. Если вспомнить в каком состоянии были все трупы с восьмёркой на коже, каждой жертве кустовиков довелось пережить чудовищные пытки. Ну оно и не удивительно. Раз они к самим себе относятся с такой жестокостью, то чужаки для них ничем не отличаются от лесных зверушек.»

Шум вызванный упавшим черпаком пробудил активность во второй комнате. Вскоре в ней зажёгся свет. Голая кустовичка на четвереньках приползла из коридора. Подставку с горящей лучиной, она удерживала зубами. Кровь залившая всё лицо создавала на безобразной роже новую маску, взамен снятой.

Благодаря появившемуся источнику света Фёдор узрел наполнение четвёртого помещения во всей красе. Пленницей была женщина и она лежала на куче соломы накрытой довольно качественной простынёй. Сверху её укрывала массивная медвежья шкура. Веки бокатианки — Фёдор не сразу это осознал — были зашиты крестовидным стежком. В ушных отверстиях торчал обильно напихай птичий пух. Губы трепыхались, произнося какие-то едва различимые слова.

Ладонью дикарка провела по лицу пленницы, вызывая у той судорожные подёргивания. Затем кустовичка взялась за край мехового одеяла и откинула его в сторону. И тут человеческая половина коллективного разума провалилась в иступляющий шок. Руки и ноги лежащей гуманоидши оказались отрезаны по самое основание и зашиты. Живот узницы выглядел округлым и одутловатым, что напоминало беременность. Обрубленные бёдра находились в тазике с невысокими бортами, который по всей видимости, выполнял функции ёмкости собирающей испражнения. На пузе изувеченной бокатинаки кровью были нарисованы иероглифы кустовической культуры, если это можно так назвать.

Дикарка перехватила светильник рукой и заглянула в утку под пленницей. Удостоверившись, что она пуста, самка кустовика сердито зарычала, а затем стукнула кулаком по тонкой шее рабыни. Мученица сдавленно закряхтела и заворочалась, извиваясь обкромсаным торсом.

«Племя грёбаных психопатов!» — подумал Фёдор — «Их уничтожение будет избавлением для этого мира!»

Зашрамированная бокатинка вновь накрыла пленницу шкурой и с горящей лучиной перед глазами уползла обратно, откуда явилась. Слуга Роя остался в темноте, наедине с живым существом, подвергнутым чудовищному эксперименту.

Кожа рабыни показалась ему чистой, значит за ней ухаживали. В остальном её лишили всех возможностей, окромя приёма пищи и соответственно, издавания звуков. Ослеплённая, оглушённая, обездвиженная, эта женщина была обречена до конца своих дней прожить в мерзкой норе в компании безумных бокатоподобных монстров. Так ещё и вполне вероятно, что её насиловали, вынуждая беременеть и рожать от своих пленителей. Получающихся детишек, либо сжирали, либо обращали в таких же представителей полузвериного племени.

Подобная участь по мнению перерожденца была даже хуже той, что постигла пленников бандитов. Человеку захотелось направить слугу в рот гуманоидши и задушить её, окончив тем самым, безмерные непостижимые страдания. Но в таком случае, придётся завершить текущую миссию на достигнутом, а ведь в восточной стене присутствовал ещё один туннель, ведущий непонятно куда. Фёдор решил разведать подземелье до конца, а уж тогда подумать над тем, как применить единственного глинотела проникшего в логово диких аборигенов.

Войдя в очередной коридор, слуга внезапно обнаружил, что костяные черепки под лапками закончились. Дальше простирался пол из обычной глины, как и до попадания в первую комнату, то бишь спальню. Это был первый признак обозначивший возможные перемены. А когда имитатор прополз метров пятьдесят по прямой и не встретил ни одного помещения, стало окончательно понятно что строение подземелья имеет какие-то неочевидные инженерные решения.

Выкопанный вручную подземный проход на всём протяжении обладал одинаковой шириной и высотой. Берущий начало в комнате с пленницей он тянулся преимущественно на восток, в неизвестную даль. Каждые триста, четыреста метров в нём появлялись крестовидные и т-образные перекрёстки. Фёдор предпочитал двигаться вперёд, а если таковой возможности не было, сворачивал вправо. Чтобы не пропускать в темноте ответвления и вероятные находки, слуге приходилось двигаться по спирали. Это отнимало время, но позволяло периодически обнаруживать вставленные в глину кости. Некоторые из них изображали символы, другие составляли рисунки, третьи же кажется не имели отношения ни к надписям, ни к мозаикам и просто находились здесь в качестве мусора.

На определённых участках встречались деревянные распорки, установленные дабы уберечь горизонтальные шахты от осыпания. Что касается глубины от поверхности, она оставалась в пределах пяти метров и уменьшалась, если участок туннеля проходил под оврагом или низиной. Крупные камни, встречавшиеся на пути, копачи обходили по дуге. Ровно также поступали и насекомые под управлением Федо-Роя, когда проводили земляные работы.

Километр за километром жучок преодолевал эти странные таинственные катакомбы. Время от времени до его слуха долетал звериный вопль, эхом разносящийся по глиняным коридорам. Похоже всё огромное подземелье было населено безумными дикарями. Масштабы этой норы впечатляли даже семью насекомых биологически предрасположенную к жизни под землёй. Королева позавидовала, что у неё нет в распоряжении такой же гигантской системы многокилометровых ходов. В то же время приходило осознание, что кустовики оказывается передвигались незаметно не только за счёт особых костюмов и повадок, но ещё и при помощи заранее подготовленных туннелей, пронизывающих земную твердь под лесом. Входя в одну рощицу кустов, они могли вновь появиться наверху, уже в совершенно другом месте. Уследить за подобным, не зная карты всех входов/выходов было практически невозможно.

Фёдор всё больше понимал, почему на здешних землях никто не хочет селиться, и присутствуют лишь давно покинутые, заброшенные деревни. Попробовать искоренить кустовую заразу, чтобы просто спокойно здесь пожить задачка не из лёгких и требующая огромных затрат. Даже сожгя к хренам всё левобережье вряд ли убьёшь так уж много паразитов, сидящих под землёй на припасённых харчах и во всеоружии. Рой мог бы быть таким же неуязвимым к наземным врагам, если бы не габариты жучьей мамочки…

Глинотел прополз где пять километров на юго-восток, не повстречав по пути ни одной живой души. Как вдруг, впереди, вдалеке засиял оранжевый свет горящего пламени. Оса летящая в небе над этим же местом, видела лишь лес и никаких признаков дыма.

Дитя Роя продолжило движение по туннелю, навстречу свету. Вскоре до слуха насекомого начал доноситься плачь. Многоголосый детский вой десятков младенцев. Он исходил оттуда, где под землёй горел огонь. Происходящее походило ну дурной сон, но это была самая что ни есть реальность и плакать вполне могли собранные в одном месте дети бокатов.

По мере приближения взору слуги стали доступны очертания какого-то освещённого помещения.

«Ясли кустовиков?» — предположил Фёдор — «Не удивлюсь, если шрамирование они начинают практиковать с младенчества.»

Желаемая цель неуклонно приближалась и перерожденцу уже нетерпелось взглянуть на очередное пристанище племени больных мазохистов. Ведь каждую локацию запоминал биокомпьютер королевы, а в будущем по отмеченным координатам можно было выслать отряд праведной инквизиции Роя.

Матка подумывала спасти невинных чад из лап ублюдков, которые превратят их в себе подобных, а затем отдать бокатианских отпрысков в руки морально более здоровой общине, в которой из них сделают, например, пастухов, а не садомазо-убийц. Правда заняться этим предстояло уже после победы над королевским войском, потому как собственное выживание превыше всего.

Вблизи новооткрытого вражеского объекта жучок прекратил двигаться по спирали и пополз просто по полу. Также он не замедлялся и не следил за бесшумностью своей, и это сыграло роковую роль. Костяное остриё насквозь пронзило глинотела сверху вниз. Он даже не понял откуда оно взялось, пока насекомое не подняли нанизанное на нож. Оказалось в стене находилась какая-то ниша, а в ней сидел гуманоид. В темноте он очень точно сумел поразить вторженца, ориентируясь лишь на слух.

Дальше бокат снял маску и принялся отгрызать притворщику лапы и башку. Собственно так и окончилось путешествие маленького шпиона по обители кустовиков. Его сожрали живьём, не дав добраться до освещённого помещения каких-то полтора десятков метров.

Фёдор сильно удивился, во-первых тому, что он не расслышал дыхания притаившегося дикаря, а во-вторых тому, что на всей протяжённости пятикилометровых катакомб, он не повстречал никаких таких ниш для игры в прятки. Похоже племя лесных чудиков скрывало ещё много тайн способных до глубины души поразить обычного парнишку землянина…