Помещик 4

Глава 13

Я ничего не имел против того чтобы немного задержаться у тещи, тем более что очень хотелось поближе познакомиться с господином Куприным. Но закончив обсуждение наших дел, он сам в очень категоричных выражениях заявил, что мне желательно как можно скорее возвращаться.

Подготовленная специально для этого его личная карета уже ждала нас и сразу же после такого неожиданного окончания нашего разговора по существу мы были вынуждены заявить, что готовы оправиться в обратный путь.

Мне лично было не совсем понятно, как обстоят дела с переговорами тещи с нашим Милошем, я на все сто уверен, что она решила сосватать ему свою крестницу, несмотря на достаточно приличную разницу в возрасте. Всё-таки такие дела должны решаться немного по-другому, по крайней мере не за такое короткое время.

Но я недооценил дипломатических способностей Евдокии Семеновны.

Лакей отправился к ней с известием о нашем решении срочно возвращаться, и она буквально на раз-два быстро вернулась в столовую. Сзади шли смущенные Милош и Ольга. Молодая особа просто пылала от смущения.

— Господа, — торжественно начала говорить Евдокия Семеновна, — господин Милош Бишович попросил у меня руки Ольги Григорьевны, и мы приняли его предложение.

Она многозначительно посмотрела на своего друга, и он улыбнувшись опустил глаза. Милош с Ольгой это конечно не видели.

«Понятно, — подумал я, от меня эта игра взглядов не ускользнула, — это естественно домашняя заготовка, не удивлюсь если они еще и поспорили».

Я в первое мгновение подумал, что ослышался, но увидев улыбку, мелькнувшую на губах юной особы, осознал, что не ослышался. Но когда?

И тут я вспомнил, что Анна мне как-то говорила, что её матушка интересуется нашими господами сербами и спросила, буду ли я возражать если её матушка поищет им невест среди русских барышень?

Я был весь в строительных проблемах и ответил, что если Анна хочет вместе со своей матушкой выступить в роли свах, то пожалуйста. И вот оказывается у них первый же выстрел точно в десятку.

— Я искренне рад за Милоша Николаевича и Ольгу Григорьевну. И если нет никаких препятствий, то желательно, чтобы они обвенчались как можно скорее. Господина Бишовича я буду просить принять участие в одной иноземной экспедиции в ближайшие полтора-два месяца.

Эта новость была похоже для дам большой неожиданностью. Ольга растерянно посмотрела на свою крестную, а та в свою на своего друга, который, подтверждая мои слова, невозмутимо кивнул головой.

— Это вопрос чести для любого русского офицера, а господин Бишович таковым и является, несмотря на его отставку. Что подтверждается его русскими орденами Святого Георгия. Это предложение я официально делаю от своего имени и полагаю мой брат Василий Георгиевич присоединяется ко мне.

— Да, — коротко и односложно подтвердил Василий.

— Если господин Бишович принимает наше предложение, и оно ни коим образом не отразится на его намерениях и вашем решении сударыни, — я, сделав короткую паузу, взглядом показал кого из сударынь я имею в виду, — то сразу же по возвращению в Сосновку, он через пару дней вернется в Москву. А мы с Василием Георгиевичем через несколько минут вынуждены вас покинуть, нам необходимо как можно скорее вернуться домой.

Через полчаса мы покинули усадьбу Евдокии Семеновны. Я лишний раз убедился в справедливости русской поговорки: яблоко от яблони недалеко падает.

Известие о предстоящей нам зарубежной экспедиции было для неё полнейшей неожиданностью, хотя можно было предположить, что она должна быть в курсе этого. Но похоже её друг не имеет привычки путать божий дар с яичницей, и Евдокия Семеновна считает, что так и должно быть.

По крайней мере она ничем не выказала своего неудовольствия, что не знает об этом, хотя вполне возможен и вариант очень искусной игры. И может быть Анина матушка один на один и выскажет своему другу какое-то неудовольствия, но не в нашем присутствии.

Окончательным решением было подтверждение Милошем своего предложения и наш уговор, что он через день-два возвращается в Москву вместе со своим товарищем Драгутином Петровичем. По реакции Евдокии Семеновны я предположил, что Драгутину тоже последует предложение взять в жену русскую барышню. Их похоже в запасе у моей тещи достаточно.

В Сосновку мы возвращались в карете Дмитрия Васильевича, как говорится, со всеми удобствами удобно расположившись в её просторном четырехместном салоне.

Ефиму я предложил расположиться с нами, но он отрицательно помахал головой и расположился на козлах вместе с кучером.

Обратно мы ехали с какой-то черепашьей скоростью, потратив на дорогу целые сутки. Наше возвращение, да еще в сопровождении такой кавалькады казаков, которые ожидали нашего возвращения на почтовых станциях, произвело фурор уже в Малоярославце, а дома вообще была сцена из «Ревизора». Степан с Андреем оказались такими жуками, что почти никто не понял, что нас с Василием почти двое суток не было дома.

Хотя это совершенно не понятно. Как они так умудрились объяснить моё отсутствие на покровском празднике? Чудеса какие-то или массовое помешательство. В крайнем случае групповой гипноз.

Анна была безумно рада моему возвращению. Она смахнула набежавшую слезу и тихо сказала:

— Сашенька, как хорошо, что вы так быстро вернулись. Не оставляй меня одну, ты в ближайшие дни станешь отцом.

Полковник Дитрих несколько дней назад известил нас, что в Калуге пару месяцев будет гостить столичный доктор преподаватель столичного «Императорского Института повивального искусства» Прокопий Антонович Соловьев, которого называли наследником «отца русского акушерства» Нестора Максимовича Амбодик-Максимовича.

Я сразу же послал ему приглашение, и он в полдень пятого октября приехал к нам. У нас в Торопово есть повитуха Марфа Радионовна Степанова, но портить отношения с главным жандармом губернии совершенно ни к чему.

Марфа Радионовна знаменита тем, что у неё в родах ни разу не было страшного бича нынешнего девятнадцатого века — родильной лихорадки.

Я отлично знал и понимал в чем дело. Чтобы полностью убедиться в справедливости своих предположений мне оказалось достаточно расспросить о том, как она принимает роды саму повитуху и её пациенток.

Сразу же Марфа Радионовна не хотела быть со мной откровенной. Она почему-то решила, что я что-то имею против неё. На заре своей повивальной деятельности лет тридцать назад двадцатилетняя повитуха получила вольную от старика Торопова.

И мои расспросы она сначала истолковала превратно, но когда все-таки разобралась и поняла, что причина моего интереса совершенно другая, то честно сказала, что такой блестящий результат у неё — это чистые руки.

Марфа с малолетства была очень брезгливая и её было неприятно, работать с грязными руками, поэтому она перед и после своих повитушных манипуляций с женщинами и детьми тщательно мыла руки с мылом. И причем не просто мылом, а дегтярным.

Наличие дегтярного мыла сейчас в России меня удивило, я всегда полагал, что оно появилось где-то в конце девятнадцатого века. Но оказывается оно кустарно в России уже производится.

Чтобы связать эти два факта: чистые руки и отсутствие родильной горячки, ума большого не надо. Просто надо обладать хоть каким-то критическим мышлением.

Но когда она стала говорить об этом своим коллегам по цеху, то это только вызвало неприязнь с их стороны и насмешки. И только защита хозяина имения, в котором она осталась жить уже в вольном состоянии, спасла её от неприятностей.

В один прекрасный момент Марфу просто оставили в покое, но вот явных последователей у неё не оказалось. Хотя судя по всему кто-то и задумался, потому что материнская смертность в нашей округе была намного ниже, чем например, в Калуге.

Я умную тетку, Марфе было около пятидесяти, начал обхаживать сразу же после покупки Торопово, но окончательно завоевал её расположение, когда предложил ей взять в обучение несколько молодых девок и одного юношу.

Это предложение было встречено первоначально в штыки, но когда мы с Марфой окончательно подружились, она выполнила мою просьбу.

Сама Марфа предпочитала отмалчиваться на мои настойчивые вопросы, но вода и камень точит. В один прекрасный момент я в лоб ей сказал, что причина её везения элементарная — её неприятная для окружающих привычка по любому поводу мыть руки.

Вот тут-то она и раскололась, и рассказала, что сколько себя помнила, всегда мыла м мыла руки по мельчайшему поводу. И она сама считает, что причина её «везения», так считали другие повитухи и дипломированные лекари, именно эта её привычка.

Несколько раз Марфа помогала другим повитухам, которые призвали её на помощь именно при родильной горячке и четыре случая из пяти были у повитух, которые стали помогать рожать другим во время своих месячных. Сама она никогда не помогала рожать во время своих женских дел. Сейчас для неё это уже не актуально, чисто по физиологическим причинам.

Во многих губернских городах уже есть повивальные школы или курсы, где-то уже работают лекари, выпускники Повивального института. Но у нас в Калуге ничего этого нет, вот материнская смертность ниже.

И моя версия объяснения этого интересного факта очень простая, в Калуге нет еще ни одного родильного отделения, которые реально сейчас рассадники родильной горячки. А отдельные вспышки это чаще результат деятельности повитух и лекарей, когда они после большой женщины попадают сразу к другой.

Марфа женщина грамотная и когда я завоевал её абсолютное доверие, показала мне своё бесценное сокровище — записи обо всех родах, когда она принимала их сама или помогала другим. В этих записях были и все случаи горячки у других повитух.

Периодически у Марфы случались войны с коллегами, особенно с дипломированными. И моя покупка Торопово состоялась как раз в самый разгар очередных «боевых» действий. Причем в этот раз за неё взялись очень серьёзно.

Я сразу же заявил этим «умникам», чтобы они оставили её в покое и в моих владениях роды будет принимать только она или в крайнем случае тот, на кого она покажет.

На меня конечно сразу же пожаловались губернатору, но тот только пожал плечами и сказал, что помещику Нестерову он в этом вопросе не указ. Тем более, что я сразу же нанес удар ниже пояса и спросил, сколько у Марфы было смертей от родильной горячки, а сколько у тех, кто жаловался на неё. Эта история была последней в череде событий, изменивших её отношение ко мне.

Отказывать жандармскому полковнику, проявившему на мой взгляд совершенно не нужную инициативу, я не стал. Но решил направить столичного лекаря на путь истинный.

Больше десяти лет в Европе и у нас в России уже используют «лабарракову воду» для обычной дезинфекции и дезодорации уборных, канализаций, рынков, скотобоен, анатомических театров и моргов. Она с успехом используется в больницах, лазаретах и еще много где. Очень успешно, например, при лечении карбункулов крупного рогатого скота. Но вот решающий шаг для обработки рук и медицинских инструментов сделать все никак не получается.

А вот неграмотная, с точки зрения дипломированных лекарей, деревенская повитуха его сделала. Она не смогла ответить от кого слышала про «лабарракову воду», но начала её использовать именно так как надо: обрабатывать руки, свои инструменты и кожные покровы женщин в родах. У неё кстати обращению с хлоркой, а это и есть лабарракова вода', научилась и Пелагея, методом тыка успешно заменившая её водкой.

Так как Анна еще в ближайшие часы рожать не собиралась, а Марфа уже постоянно с была с ней, я решил поговорить на эту тему с лекарем Прокопием Антоновичем Соловьевым. Он произвел на меня впечатление умного думающего человека.

Нашу беседу я начал с того, что дал господину лекарю почитать дневник нашей повитухи. По моему приказу с него была снята копия и Прокопий Антонович получил именно её.

Своё отношение к начавшемуся разговору он особо и не скрывал, только обещанное хорошее вознаграждение удерживало его от отказа вести со мною эту, наверняка на его взгляд, глупую дискуссию с молодым и самонадеянным барином.

Но по мере чтения записей Марфы, а они были очень грамотными и профессиональными и видно было как неуклонно повышался её общеобразовательный и профессиональный уровень, лекарская спесь стала слетать с господина Соловьева.

Когда он прочитал отдельно выписанные случаи родильной горячки у других повитух, то не выдержал и отложив в сторону дневник Марфы, с нескрываемым раздражением спросил:

— Неужели вы, Александр Георгиевич, человек закончивший Московский университет, всерьёз относитесь к писанине полуграмотной деревенской бабы?

Меня и тон, и смысл его выражения очень покоробили.

— А в чем конкретно проявляется её полуграмотность, позвольте спросить? — скрывать своё раздражение я тоже не стал. — Насколько я понимаю, она очень грамотно использует медицинские термины, даже встречается латынь. Знает например кто такой Антуан Лабаррак и демонстрирует знание его работ. Я был у неё дома, она живет в моем селе, и видел её личную библиотеку. Вы много знаете дворян, кто ответит на вопрос, кто это француз? Я таких знаю очень мало. Несколько месяцев назад я со своими людьми совершил за полтора месяца марш-бросок на Кавказ и обратно. У нас было много мелких травм и прочих неприятностей. Но следуя её рекомендациям применять хлорку и спирт для обработки мелких ран, у нас не было ни одного случая гнойного заболевания. Или вы, как многие другие, будите утверждать, что всё это совпадение и везение с её стороны?

Господин лекарь явно не ожидал от меня такого напора. Он, наверное, полагал, что я предложил ему ознакомиться с копией дневника Марфы для очередного разоблачения её «везения».

— Но теория миазмов… — начал возражать господин учёный лекарь.

Про теорию миазмов мне лучше не говорить, но господин Соловьев этого явно не знал и нарвался на гневную отповедь с моей стороны.

— Теория миазмов — это господин Соловьев, очень большая глупость. И она не имеет ни одного строго научного подтверждения. Неужели вы считаете серьезными аргументами работы Гипократа и Галена. Почему бы не поискать реальных возбудителей болезней используя, например, микроскоп для исследования воды или почвы. Но конечно проще придумывать сказки о миазмах, флюидах и эфире. Причем никто еще не обнаружил их реального наличия.

Ученый лекарь явно был озадачен моими речами. Возможно он никогда ничего подобного не слышал.

— Практика — критерий истины, уважаемый Прокопий Антонович, и если мы какой-то практический результат не можем объяснить, то это означает только одно, что мы просто глупы и не образованы. Но отнюдь не повод ставить под сомнения результат, прибегая зачастую к не очень добросовестным приемам. Вот, например, вы же не будите отрицать, что родильная горячка бич родильных отделений где большие скопления рожающих женщин.

— Это невозможно отрицать, — согласился со мной Прокопий Антонович.

— Так же как-то, что, например, в Англии родильная горячка не является проблемой, а в Европе это бич. А причина на мой взгляд проста — английские врачи считают необходимой идеальную чистоту инструментов, рук и одежды персонала, всех внутрибольничных помещений и изоляцию заболевших. Вот здесь, в объяснении этого факта необходимо искать причину родильной лихорадки. При том, что еще в конце прошлого века шотландец Александр Гордон доказал инфекционный характер этого заболевания, но ему коллеги помешали довести его работы до логического финала.

Я, когда листал дневник Марфы, вдруг вспомнил как однажды читал какую-то научно-популярную книжку, где было написано о работах Гордона в шотландском Абердине. И в памяти всплыли мои эмоции и возмущения в адрес его коллег, помешавших успешному окончанию работ.

— А вы разрешите мне взять копию дневника вашей повитухи? — спросил Прокопий Антонович.

Услышав его просьбу, я про себя облегченно вздохнул. Слава Богу он не обиделся, с моей стороны был явный перегиб с обличительством.

— Это надо у Марфы Радионовны спрашивать, а не у меня. Она хозяйка этих записей.

— А разве она, — Прокопий Антонович явно хотел спросить меня не является ли наша повитуха моей крепостной.

— Нет, Марфа Радионовна свободный человек. Волю ей дал еще кажется дед прежнего хозяина имения. Я выступаю просто в роли её ангела-хранителя, оберегая от через чур ретивых полуграмотных лекарей, постоянно бегающих с жалобами к губернатору. Думаю, что всё дело в тех доходах, которые идут мимо их карманов.