Помещик 4

Глава 12

— Хорошо, Степан, — я решаю на этом завершить отчет управляющего и перейти к поручениям, которые он сейчас получит. — Анна Андреевна уверен обеспечит нас хорошими семенами и на следующий год, но наша задача поскорее начать производить зерно в таких количествах, чтобы семена были полностью свои. Имей это в виду и никогда об этом не забывай. У меня к тебе есть еще масса вопросов, но это всё будет потом.

Степан мужик умный и из всей нашей дворни знает меня лучше всех и поэтому сразу же насторожился.

— Хочу тебя огорчить, но гулять на Покров будите без меня и Василия Георгиевича. Мы с ним должны в полдень срочно быть в Москве. С нами едет только Ефим. Из Сосновки мы выезжаем в девять вечера тридцатого. А в полдень должен выехать господин Бишович с сербами и сменными лошадьми, так чтобы на каждой почтовой станции мы их меняли на свежих. Что и как с Милошем разберетесь сами, до он Москвы поедет с нами.

— Это получается первая смена лошадей должна быть уже в Малоярославце, — быстро сориентировался Степан, — и дальше вы до самой Москвы едете вчетвером?

— Именно так, правильно мыслишь, — похвалил я Степана. — А теперь слушай меня очень внимательно и запоминай. Об этой нашей поездки не должна знать ни одна душа, кроме нас четверых, тебя и Анны Андреевны с Елизаветой Николаевной. Даже Андрей как видишь не входит в число посвященных, ты ему лично расскажешь о нашей поездке в полночь. В Москве мы должны быть к полудню, и вот тут уже никаких тайн. А до этого за её сохранение вы с Андреем отвечаете, не своими головами конечно, но задницами точно. Если что лично на конюшне пороть буду. Понятно?

— Понятно, — с обидой в голосе и даже каким-то отчаянием ответил Степан. — Да разве мы, когда….

— Пока ни разу, а насчет конюшни я для порядка сказал, — усмехнулся я. — Давай, действуй. К Милошу сам лично езжай. Жду его как можно быстрее.

Степан с Милошем всё организовали так, что никто даже не заметил, как сербы чуть ли не с целым табуном лошадей отправились куда-то на север губернии. Чтобы не проколоться, вдруг у некоторых любопытных господ-товарищей в наших имениях появились глаза и уши, я решил посвятить в это дело еще Драгутина с Ефремом и они нашими надежными людьми перекрыли с утра тридцатого все дороги, тропы и тропиночки из наших имений.

Мы втроем как ни в чем не бывало занимались текущими делами, с Василием заносили хвосты женам, а Ефим с Андреем занялся чисткой моего гардеропа перед завтрашним праздником.

Всю подготовку к предстоящему отъезду Ефим уже завершил, потратив на это половину прошедшей ночи.

В семь часов вечера, вернувшись с вечерней службы в храме, мы вчетвером сели ужинать. Анна была сама невозмутимость и ничем, ни словом, ни жестом, не выдала ни себя, ни нас с Василием.

Лиза оказалась немного не такой железной и пару раз смахнула слезинки и все с каким-то напряжением посматривала на большие часы в нашей столовой.

Ровно в половине девятого, мы с Василием быстро встали из-за стола и быстрыми шагами направились в мой кабинет. Там нас ждали разложенные для быстрого переодевания наши дорожные костюмы, ордена и оружие.

Василий конечно облачился в свой военный мундир. Право на его ношение находясь в отставке было одной из наград императора. Я облачился в строгий, но очень удобный в дороги, цивильный костюм.

Ровно без пяти двенадцати мы готовые отправиться в путь зашли в столовую, молча поцеловали своих жен и тут же вышли. Как не странно, но этого никто не заметил, так Степан все отлично организовал, дав буквально за пять минут до нашего появления различные поручения всем, кто был в доме.

Вместе с Ефимом он подвел к крыльцу наших лошадей и мы, тут же вскочив в седла, шагом покинули нашу усадьбу. Проехав так с полверсты, мы перешли на рысь, а затем пошли галопом.

Большую часть пути нам предстояло проехать ночью, но проблемы в этом не было. Во-первых, опыт, а во-вторых, заходила не по-осеннему ясная лунная ночь.

Ни каких Милош форс-мажоров не случилось, ни погода, ни природа, и тем более люди нам не помешали в начале двенадцатого дня первого октября мы вчетвером въехали в ворота усадьбы Евдокии Семеновны.

На дворе первое октября, один из самых почитаемых православных праздников — Покров Пресвятой Богородицы.

Всё утро мы видели и слышали как Подмосковье шло в храмы на праздничную Божественную Литургию. На нас особо никто внимания не обращал и вообще нигде не задали лишнего вопроса:

Трое дворян, двое из которых офицеры, при оружии, а самое главное при боевых орденах, в праздничный день так спешить в Москву могут только по очень серьёзному поводу.

У Евдокии Семеновны нас ждали. Набежавшая дворня тут же увела наших уставших лошадей, с нас быстро стряхнули дорожную пыль, почистили и помыли нам перышки и ровно в полдень мы втроем вошли в столовую, где нас ожидали двое мужчин и две женщины, одна из которых оказалась довольно таки молодой особой, очень смутившейся при нашем появлении.

Мужчины это известный мне гусар Николя и Дмитрий Васильевич Куприн с которым я еще не знаком, но легко узнал его по описанию Анны и Ефима.

Евдокию Семеновну я естественно ожидал увидеть, а вот присутствие за столом молодой особы было полной неожиданностью. Тем более, что она определенно смутилась при виде нашего Милоша.

Евдокия Семеновна представила её как свою крестницу Ольгу Григорьевну Кострову, дочь адъютанта её покойного мужа, беспоместного владимирского дворянина и вдовца, живущего на свою небольшую пенсию.

Теща явно в её отношении имела какие-то виды на Милоша, так как быстро увела их с собой оставив нас вчетвером для решения «великих» дел.

Василий своё нетерпение никак не демонстрировал, но я уже хорошо изучил своего брата и видел, что весь в напряженном ожидании.

В тот момент, когда мы дамы и Милош нас покинули, буфетчик наполнял наши бокалы вином. Дождавшись когда он выйдет, Василий нетерпеливо повернулся к николя и коротко и повелительно спросил:

— Привез.

Николя молча достал из своей ташки, кожаной гусарской сумки, немного помятый пакет и протянул его Василию.

Тот внимательно осмотрел его совсех сторон, особенно три сургучовые печати, которыми и он был запечатан, даже проверил их на запас и только после этого решительно разломал их и достал два листа бумаги, исписанных мелким убористым почерком, вероятно на французском.

Быстро просмотрев их, Василий удовлетворенно констатировал: — Да, это те письма, — и погрузился в их внимательное чтение.

Дмитрий Васильевич ничем не выдал своего интереса к письма в руках Василия, но когда он взял бокал вина его рука немного дрожала.

Закончив читать, Василий медленно и аккуратно вложил письма обратно в конверт и столовым ножом тщательно счистил сургуч.

— Спасибо, Николя. Ты был единственным человеком кому Вера Андреевна могла доверить своё сокровище. Я, честно говоря, на такое дпже и не рассчитывал. Самое большое, прочитать снятые с писем копии.

— Я был удивлен не меньше твоего. Она собственноручно сделала две копии, одну оставили себе, другую отправили неизвестному мне лицу, возможно кому-то из бывших сослуживцев покойного мужа. остались у неё, — Николя встал, надел свою ташку и закончил. — На этом, господа, разрешите откланяться. Мне настоятельно было рекомендовано в Первопрестольной не задерживаться и ни каких визитов не совершать.

— Да, да, Николя, езжай, — Василий торопливо встал и отрывисто обнял гусара. — Прощай, брат. Ты же знаешь, я никогда не ошибаюсь. А моё предчувствие говорит что больше мы на этом свете не свидимся. Кто из нас скоро сложит свою буйную головушку, — Василий еще раз обнял гусара, на этот раз крепко и продолжительно. — Прощай.

Голос Василия дрогнул, и он отвернулся к окну. Николя молча сделал короткий головной поклон, развернулся и быстро вышел.

— Полковник Дубельт в свою бытность командиром Старооскольского полка состоял в членах нескольких масонских лож и был вероятно видным деятелем среди этих господ, — начал рассказывать Василий без всякого предисловия. — Когда император Александр Павлович запретил в России масонские ложи он дал, как было велено Государем, письменные показания что состоял членом целых трех. Служа на юге, где будущих господ декабристов был пруд пруди, было трудно избежать знакомства с многими из них. Поэтому не удивительно что и на полковника Дубельта написали донос, который попал в поле зрения Следственной Комиссии и он был вызван в Петербург, где был привлечён по делу декабристов. Но неожиданно Комиссия оставила обвинения против него «без внимания» и он вернулся в полк.

Василий рассказывал о делах дней минувших так, как будто был их участником и свидетелем и скорее можно даже было сказать, что он читает заранее заготовленный текст.

— У многих это вызвало недоумение, поговаривали что был не простой донос, а с приложенными к нему письмами, подтверждающими обвинение. Но при рассмотрении дела Комиссией их почему-то не оказалось. Я лично полагаю, что они были изъяты одним из членов Комиссии. И первое имя которое приходит на ум, это адмирал Мордвинов, родная племянница которого Анна Николаевна Перская вышла замуж за господина Дубельта. Писем как видите два, одно полковника Пестеля Дубельту, другое его ответ.

Я обратил внимание, что Василий всесильного жандармского генерала называет как угодно но не по имени-отчеству. Это скорее всего невольная демонстрация его отношения к Дубельту.

— Когда у меня произошла совершенно дурацкая стычка с этим господином, я даже не знал кто это такой и представьте моё состояние, когда я узнал. Возможно, что это имело бы какие-то последствия для меня, но вскорости уехал на Кавказ и скажу откровенно эта ссора поспособствовала принятию мною такого решения. Перед самым отъездом в действующую армию, одна из дам неожиданно обмолвилась, что гарантией моей безопасности от господина Дубельта может быть моё знание содержания этих якобы исчезнувших писем. Я написал ей, и она как видите ответила. На подлинники я совершенно не рассчитывал, полагал достаточно будет знать их содержания или иметь в руках копии.

— Как эти письма оказались в распоряжении этой дамы? — поинтересовался Дмитрий Васильевич.

— Даже не могу предположить, — развел руками Василий. — Но факт остается фактом.

— А вы, Василий Георгиевич, уверены с их подлинности? — с некоторой нотой сомнения продолжил задавать вопросы друг Евдокии Семеновны.

— Абсолютно. Я случайно стал свидетелем окончания разговора Веры Андреевны с каким-то невзрачным господином. Вот знаете бывает так, что говорил с кем-то, а потом не можешь о собеседнике ничего вразумительного сказать. Как будто это было пустое место. Так вот это пустое место попыталось угрожать своей собеседнице. И Вера Андреевна заявила, что только благоразумие господина начальника штаба может являться гарантией непопадания этих писем в руки Государя.

— Смелая женщина, — в голосе Дмитрия Васильевича прозвучало невольное уважение к даме, скорее всего ему незнакомой.

— Не то слово, — подтвердил Василий.

— И вы не беспочвенно опасаясь какой-то мести со стороны такого всесильного человека решили перестраховаться?

— Конечно, императорская милость вещь непостоянная, мало ли что, вдруг дурная кровь родителя и брата взыграют.

— Какого мы, однако оказывается мнения о покойных Государях, — с нескрываемой иронией проговорил Дмитрий Васильевич. — Это уже знаете ли, сударь, нехорошо.

— Так ведь я же не на Сенатской площади нахожусь, — улыбнулся Василий.

— Тоже верно, — Дмитрий Васильевич парировал выпад в свой адрес такой же улыбкой. — Что вы собираетесь сделать с этими письмами?

— Ничего. Это всего лишь гарантия спокойного существования моей семьи и меня лично. Господин начальник штаба Корпуса жандармов и управляющий Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии является верным псом нашего Государя и является всего лишь проводником и исполнителем монаршей воли. Обвинять его в чем-то это все равно, что предъявлять претензии тому что видишь стоя перед зеркалом.

— И это правильное решение. Тут с вами не поспоришь.

Всё это время я молча сидел и просто слушал, не переставая удивляться как это Василий сумел в такое вляпаться и что каким замысловатым образом сюда вплелась и моя судьба. Хотя неизвестно как бы все сложилось в моем случае при другом раскладе.

— Хорошо, — удовлетворенно подвел итог беседы Дмитрий Васильевич. — С этим делом всё понятно и думаю не стоит на него тратить наше время. Теперь, господа, поговорим о другом. Скажите, ваше решение не изменилось, и вы по-прежнему настроены принять участие в экспедиции в Египет для спасения пленённых и проданных в рабство господ гвардейских офицеров?

Василий резко сменился в лице и вопросительно посмотрел на меня. Я в ответ кивнул.

— Вне всякого сомнения.

— Хорошо, — Дмитрий Васильевич внимательно окинул нас взором и продолжил. — Ситуация, господа, такова. Сначала о том, чего благодаря вмешательству брата, избежали вы, Василий Георгиевич и ваши товарищи по несчастью. Звучит невероятно, но факт. Венценосная особа оказалась простой мстительной…

Дмитрий Васильевич сделал паузу и дернул губами. На языке у него похоже было грубое и непристойное слово и ему стоило некоторых усилий сдержать себя.

— Одним словом, королева Великобритании оказалась настолько оскорбленной тем, что наш Цесаревич отверг её, что дала согласие на организацию покушения на великокняжескую чету. Главной целью являлась Мария Александровна, Цесаревич как получится. Исполнителями должны быть кто-то из вас Василий Георгиевич. В идеале не один, чем больше тем лучше. Как господа англичане собирались склонить на такое преступление группу русских офицеров мне совершенно не понятно. Всю эту аферу разоблачил наш общий знакомый генерал Чернов и предполагаю, что главной скрипкой была его новая супруга небезызвестная вам, Александр Георгиевич, Софья Павловна.

Я увидел как от удивления округлились глаза у Василия и полагаю, что мои были такие же. Всё что говорил нам Дмитрий Васильевич звучало как форменный бред даже для меня человека двадцать первого века, знающего об суперподлостях истории человечества времен двух мировых войн и последующей эпохи.

Но это явный перебор, тем более для нынешнего девятнадцатого века.

— Не верится, господа, в то, что слышите? Так вы не одни, в такое просто сложно и страшно поверить. Но Софья Павловна — это не только всё узнала, но и каким-то образом получила письменные доказательства. Какие я не знаю, но они неопровержимые и у господ англичан большие проблемы. Наш Государь рвет и мечет. Великобритания получила несколько ультиматумов, которые я полагаю, будут приняты. Два из них можно сказать уже выполнены. Первый это организация англичанами экспедиции в Египет с целью освобождения наших офицеров. Вам предлагается участие в ней в качестве контролеров. Очень вероятно, что экспедиция начнется еще в этом году, но не раньше декабря. И второе, в ближайшие недели, максимум месяцы, Кавказская война завершится. Великобритания и Турция прекратят вмешиваться в наши дела и более того проложат максимальные усилия для её скорейшего завершения.

То, что Софья Павловна главное действующее лицо всего этого мне не удивительно. И я уверен, что она даже своему генералу не изменяла. Её женского искусства более чем достаточно чтобы добиться своего и без постельных утех только за одни благосклонные взгляды её прекрасных глаз.

Но мне на самом глубоко по барабану как она это сделала. Для меня самое важное другое: ужасная война на Кавказе закончится и в этот прекрасный край придет мир и тишина. Надеюсь, что все поймут, что надо договариваться и жить в мире и дружбе. места там всем хватит. Огромные пространства стоят там пустыми и незаселенными, потому что кто туда только не сует свой поганый нос. И в итоге веками идут войны всех против всех.

И еще я подумал, что последнее, предсмертное желание подполковника Судакова будет выполнено. И его сын, если он конечно еще жив, вернется в Россию.