Пограничник. Том 2: Смертельный дозор

Глава 27

— Почтовый голубь, — повторил я, внимательно осматривая самодельную капсулу, должно быть, содержавшую записку. — Подержи-ка покрепче.

Пока Белоус держал мертвого голубка, я аккуратно открепил капсулу, быстро нашел и отломил восковую крышечку. Вытряхнул крохотную записку.

— Думаешь, шпионская почта? — Задумчиво спросил Вася Уткин.

— Я пока ничего не думаю, — сказал я, разворачивая тоненькую бумажечку, на которой очень мелко было что-то написано. — Но выглядит это очень подозрительно.

Внезапно, вернувшийся Ворон навострил уши, уставился куда-то в кусты, гавкнул. Наряд немедленно напрягся. Я щелкнул предохранителем.

Несмотря на обострившуюся ситуацию на границе, Таран разрешил нам носить магазины пристегнутыми, а вот досылать патрон по прежнему запрещалась.

Да только смекалистые погранцы, в массе своей, стали дозаряжать в магазин двадцать шестой патрон. Он и досылался в патронник с выходом на Границу.

Конечно, производились все эти нехитрые манипуляции уже за воротами системы. Бойцы и до этого часто носили патроны россыпью прямо в карманах. За этим добром следили не очень строго. А вот теперь один из них уходил в магазин лишним.

В целом, Таран подозревал, что его погранцы так «злостно» нарушают наставления пограничной службы, но смотрел сквозь пальцы. Все ограничивалось тем, что Черепанов, время от времени лично проверял патроны бойцов, вернувшихся с Границы. Он искал засечку на крайнем патроне. Найдя, впрочем, ограничивался только громкой руганью.

Все понимали, что сейчас эта секунда, затраченная на затвор, может стоить бойцу жизни.

— Стой! — Крикнул я и наставил ствол автомата на высокий можжевеловый куст, за которым кто-то явно шевелился.

Наряд почти сразу последовал моему примеру.

— Кто там! А ну, выйти! — Приказал Белоус.

Так мы и застыли, направив оружие в заросли. Ворон, став в стойку у ног Вани, не отводя взгляда, смотрел на заволновавшиеся ветви вечнозеленого кустарника. Пес держался, но беспокойно порыкивал.

Спустя мгновение, грузная фигура деда Курбана выбралась на пограничную тропу.

— Руки вверх! — Крикнул Белоус.

Старик, оглядывая нас растерянными глазами, подчинился. На левой его руке я заметил все ту же кожаную перчатку для соколиной охоты.

— Деда Курбан? — Удивленно протянул Алим.

— Ты знаком с ним? — Зыкрнул я на Канджиева.

— Знаком, Саша. Это деда Курбан. Местный колхозный шофер, ну и охотник. Я с ним еще на первом году службы познакомился. Живет в приграничной полосе, на правом фланге.

Алим как-то жалобно уставился на Ваню Белоуса, ходившего сегодня в старших наряда, добавил:

— Он хороший. Порядочный и добрый человек.

— Сумку на землю, — невозмутимо приказал Ваня охотнику, а сам обратился к Алиму: — А что ж твой «порядочный человек» за воротами системы ходит?

Курбан растерянно улыбнулся. Стягивая с плеча самодельную шерстяную сумку, заговорил:

— Я, ребятки, наверное, заплутал. Увлекся охотой и зашел, куда мне заходить не надо.

Курбан бросил сумку поближе к нам, и Вася Уткин медленно приблизился к ней. Подобрав, стал осматривать.

— Здесь мясо какое-то, — сказал он.

— Это вкусности, — буркнул виновато Курбан, — для моей Сауле.

— Для кого? — Грубовато промычал Ваня.

— Для Сауле. Моей соколихи. Я соколиной охотой промышляю.

— Тоже мне, — хмыкнул Вася Уткин, — дворянин нашелся.

Курбан растерянно опустил взгляд.

— Ваши документы. Можно? — Спросил Белоус, медленно приближаясь к Курбану.

— Конечно-конечно! Они у меня в кармане! Разрешите, я достану?

— Давай.

Курбан потянулся к карману своего драного ватника, деликатно достал и протянул Ване скомканную бумажку.

Пограничник, повесив автомат на грудь, принялся ее разворачивать, потом читать.

— Справка из сельсовета, — пробурчал Ваня, — так. Маджидов Курбан Айратович… Тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения. Регистрация…

Ваня пробурчал что-то себе под нос, потом поискал еще что-то глазами. Заключил:

— Справка у вас просроченная, товарищ Маджидов.

— Знаю, знаю, сынок, — рассмеялся старик несмело, — новую мне получать без надобности. А эту я всегда с собой ношу в кармане, как раз на такой вот случай.

Погранцы переглянулись. Я сказал:

— А чего ж вы, товарищ Маджидов, так далеко забрались? Да еще и за систему? Как сюда проникли?

— Ну…

Старик уставился на меня, и глаза его странно блеснули. Я быстро понял, что он узнал меня, но только сделал вид, что видимся мы с ним в первый раз. Видать, решил так меня подкупить. Мол, я тебе услужил, а теперь ты мне услужи. Ну уж нет. С нарушителями у нас разговор короткий.

— Тропка тут одна есть… Козья… — пробурчал он несмело. — Я по ней далеко не захожу, а тут потерял Сауле из виду. Испугался. Ну и забрел, куда не следует. Случайно…

— Случайно? — Я вопросительно приподнял бровь.

— Случайно, сынок.

— А это ваше? — Я показал Курбану мертвого голубя.

— Это голубь, дикий. — Разулыбался он добродушно. — Наверно, Сауле поохотилась.

— Дикий, значит, — сузил я глаза холодно, — Алим?

— М-м-м?

— Раз ты с ним знаком, скажи, держит он голубей?

Алим, явно симпатизировавшей Курбану, опустил взгляд в землю, буркнул:

— Держит.

— Только для красоты. Декоративных, — поспешил оправдаться старик.

— Где декоративные, там и почтовые, — мрачно заметил Ваня.

— Я деда Курбана хорошо знаю, — не сдавался Алим, — он хороший. Чего всю заставу по пустяку полошить? Ну зашел не туда. Ну с кем не бывает? Ваня, давай его отпустим?

Ваня нахмурил брови. Как-то нерешительно отвел глаза.

— Алим, ты на пушту читаешь? — Оторвав взгляд от записки, спросил я.

— Плохо. Говорю лучше.

— Сможешь разобрать, что тут?

Я передал записку Алиму, тот уставился в нее. Помрачнел.

— Последнее слово разобрать не могу. Но сначала идет время и место, — заключил он разочарованно.

— Надо задерживать, — холодно проговорил я, заглянув Курбану в глаза.

— Так, — Ваня вынул из подсумка концы шнура, — гражданин Маджидов, вы задержаны. Уткин, доложить на заставу.

Московский пограничный отряд. Несколько дней спустя

— Выдал, значит, — пробурчал Шарипов, мрачно всматриваясь в собственноручно подготовленный рапорт, — вот сукины дети. Вон какую заразу закинули к нам, в Союз.

— Точно сказать не могу, — вздохнул задумчиво Сорокин, — но майор обмолвился, будто на кассете записаны секретные радиочастоты связи всех оборонных объектов азиатской части страны. Хитро-хитро…

После того как несколько дней назад в отряд позвонил Таран и сообщил о задержании местного, занимавшегося подозрительными делами, Шарипов немедленно выехал, чтобы забрать нарушителя.

Им оказался Курбан Маджидов — колхозный водитель. Старик раскололся достаточно быстро, стоило только Сорокину поднажать на него. Он выдал все: и как принял некую «кассету» от незнакомого молодого мужчины; как голубиной почтой сообщался с духами за рекой; и, конечно, как собирался покинуть Союз через несколько дней, прихватив с собой заветную запись.

Хаким знал о кассете немного. Ее почти сразу забрал старший оперуполномоченный Майор Малыгин, под чьим руководством они служили в отряде. Передаст теперь куда надо.

Правда, кое-что Шарипову все же было известно от Малыгина. По его словам, кассета предназначалась для какой-то секретной радиостанции, которую группа шпионов перевозила на поездах, одновременно записывая радиочастоты.

Ни о том, что стало с этими шпионами, ни о самом устройстве, особист больше ничего не знал. Не полагалось.

— Угадай, кто взял нашего внезапного шпиона? — Шарипов с ухмылкой глянул на Сорокина.

— Селихов, — без энтузиазма ответил особист, раздумывая о чем-то над картой участка заставы «Шамабад».

— Ну? И как?

— Что «Ну и как?» — Поднял Сорокин недовольный взгляд.

— Все сомнения относительно Селихова у тебя развеялись?

— Развеялись. Причем уже давно. Я думаю о другом.

— О чем же? — Удивился Шарипов.

— Рано мы решили отправить Маджидова за решетку. Нужно было повременить.

— Повременить?

— Воспользоваться им, — покивал Сорокин. — По словам Маджидова, он сотрудничал с людьми Юсуфзы. Именно они будут ждать его послезавтра у «Волчьего камня», у истоков Пянджа.

— И?

— Маджидов у нас. На той стороне не знают, что его уже взяли. У меня есть идея, как мы можем узнать, где эти черви от нас прячутся.

— И как же? — С подозрением спросил Шарипов, в сущности, догадываясь, что ему предложит Сорокин.

— Люди Юсуфзы ищут Селихова. Мы знаем об этом из слов Ихаба. За Селиховым пойдет сам Аллах-Дад. Он поклялся в этом отцу. А значит, от клятвы не отступит.

— Полковник такое не одобрит, — покачал головой Шарипов, догадавшись окончательно. — Слишком опасно.

— Все, что тут у нас происходит — опасно, — возразил Сорокин.

— Русик, — Шарипов вздохнул, — ты сейчас предлагаешь намеренно подвергнуть пограничников опасности. Ловить Юсуфзу на Селихова тебе никто не позволит. Да и Таран будет против. Это уже не говорю о начотряда.

— Для них это будет лишь ориентировка. Лишь засада на предполагаемом пути следования нарушителя госграницы, — с недоброй, какой-то азартной улыбкой сказал Сорокин.

— Еще лучше, — удивился Шарипов, — ты не хочешь докладывать Давыдову?

— Хочу, но не все. Ему такое знать необязательно.

— Русик, когда ты говоришь, такое чувство, что ты бредешь, — угрюмо сказал Шарипов.

— Может, сначала послушаешь, а потом уже дашь свою «экспертную оценку»? — С холодным укором в голосе спросил Сорокин.

Шарипов замолчал. Некоторое время он раздумывал, потом сказал:

— Ну давай. Выкладывай свой хитрый план.

Сорокин довольно разулыбался и даже встал из-за своего письменного стола. Выпрямился, важно одернул китель. А потом заговорил. Когда он закончил, Шарипов сказал:

— Д-да… Ты, видать, шпионских книжек начитался, Русик. Не одобрят, даже и думать забудь.

— Уничтожение банды очистит приграничную территорию от врага на несколько десятков километров вглубь.

— Придут другие, — покачал головой Шарипов.

— Тогда давай вообще не будем духов отлавливать? Че, ребята из СБО, по-твоему, глупостями занимаются?

— Нет, — Хаким снова вздохнул. — По-моему, глупостями занимаешься ты. А если Юсуфза не клюнет? Если они просто не придут за Курбаном? Если решат, что он попался?

— Если они не придут за Курбаном, тогда мы ничего не теряем. И твой драгоценный Селихов будет в безопасности, — съехидничал Сорокин.

— Дело не в Селихове, а в том, что ты собрался рискнуть чужой жизнью, жизнью пограничников, чтобы поймать этого Аллах-Дада. У наших ребят и без тебя полным-полно забот.

Сорокин с неприязнью глянул на Шарипова. Процедил:

— Ты свой схрон нашел?

Шарипов нахмурился, искривил губы.

— Если бы кое-кто не относился к этому делу спустя рукава, уже давно нашел бы.

— Не перекладывай свои недоработки на меня! — Повысил голос Сорокин.

— А ты не пари горячку, чтобы выслужиться перед начальством! — Не выдержал Хаким.

Сорокин так и застыл на месте. Широко раскрыл глаза от удивления и возмущения.

— Так вот, вы какого мнения обо мне, товарищ Шарипов, — сказал он тише.

— А какого мнения я должен быть о человеке, который вместо работы пытается выслужиться? — Закуривая, хрипловато проговорил Хаким, — а для этого выдумывает дурацкие шпионские схемы.

В кабинете на миг повисла тишина. Шарипов шумно выдохнул вонючий дым.

— Я доложу начальству о моей идее, — невозмутимо проговорил Сорокин, — и посмотрим, что мне ответят.

С этими словами он быстро направился к выходу, снял шинель с вешалки и открыл дверь. На миг застыл на пороге. Потом проговорил, не глядя на Шарипова:

— Я тут один хоть что-то делать пытаюсь, а не штаны просиживаю.

Выйдя из кабинета, он хлопнул дверью.

— Штирлиц сраный, — тихо пробубнил Шарипов и вернул сигарету в губы.

Два дня спустя. Застава «Шамабад»

Таран внимательно следил за тем, как Сорокин затягивал ремень на сержантской форме.

— Почему именно эти двое? — Спросил начальник заставы, когда особист сделал складку сзади, чтобы не топорщился китель.

— Они свободны? Ведь так?

— Днем вернулись из наряда.

— По правде сказать, я не обязан перед вами отчитываться, товарищ младший лейтенант, — пожал плечами Сорокин, — однако, дело это основывается исключительно на нашем с вами доверии. Потому я скажу. Засада на месте?

Таран откинулся на спинку своего стула, глянул на часы.

— До Волчьего Камня путь неблизкий, — сказал он холодно, — как раз сейчас они примерно на полдороги туда. Через сорок минут займут позицию на участке. Во сколько, по-вашему, пойдет нарушитель?

— В полночь, — буркнул особист.

— У них есть еще час. Но к чему эти вопросы, товарищ капитан?

— К тому, что у нас мало времени, — покачал головой Сорокин, — нашу карту надо разыграть быстро.

Таран нахмурил светлые брови.

— Вы про Курбана Маджидова? — Догадался начальник заставы.

— Да. Про него, — Сорокин притворно вздохнул, изображая искренность, — мы взяли его в оборот. Направили к Юсуфзе голубя о том, что вместе с ним пойдут еще двое.

Когда он пояснил детали плана, Таран обомлел.

— Чего? — Удивленно приподнял бровь начальник заставы.

— Вы же знаете, такое уже бывало.

— Единицы. И только не в пограничных войсках.

— А как же тот, что пытался коней с собаками отравить? — Хитровато приподняв бровь, напомнил Сорокин. — Кроме того, мне известен и еще один печальный случай. Думаю, вам тоже.

Глаза Тарана блеснули. Он недоброжелательно уставился на Сорокина.

— И зачем это вам? — Мрачно спросил Таран.

— У Юсуфзы не должно возникнуть подозрений, — сказал Сорокин. — Если он увидит Курбана в окружении пограничников, что тогда? Их просто перебьют. Если же Курбан пойдет один — мы рискуем потерять контроль над ситуацией. Операция просто превратится в стрелковый бой. А этого нам не надо. Мы должны взять Аллах-Дада живым. И в этом мне помогут ваши бойцы — эти двое.

— Откуда вы знаете, что Аллах-Дад придет за Маджидовым собственной персоной? — Недоверчиво спросил Таран.

— Такова их с Курбаном договоренность, — солгал Сорокин.

Таран задумчиво помолчал несколько мгновений.

— Но почему именно Селихов и Канджиев?

— Один надежный боец, способный быстро ориентироваться в сложной обстановке. У него очевидный талант. Канджиев же бегло говорит на пушту. Знание языка нам понадобится. Не забывайте, я пойду с ними. Они будут под присмотром. А еще я должен знать, что твои люди не подведут, если запахнет жареным.

— Давыдов знает? — Поразмыслив несколько мгновений, спросил Таран.

— Нет. Если что, — Сорокин подмигнул, — ты тоже ничего не знаешь и действуешь исключительно по ориентировке.

— Нет, — решительно сказал Таран, — я не пойду на такой шаг. При всем уважении, товарищ капитан, ваша «операция» выглядит слишком амбициозно. Засада останется, но Селихова с Канджиевым я с вами не пошлю.

— Но я же уже надел сержантский китель, — развел руками Сорокин в притворном удивлении.

Таран молчал.

— Скажите, — нарушили тишину Сорокин, — товарищ старший лейтенант, вам же знаком некий Сергей Сергеевич Таран?

Услышав такое знакомое имя, Таран нахмурился. Черты его лица ожесточились. Видя реакцию старлея, Сорокин довольно улыбнулся.

— Да-да, ваш родной брат, товарищ старший лейтенант.

И вновь Таран не проронил ни слова. Он только угрюмо смотрел на Сорокина.

— Ведь из-за этого человека вы так рьяно рвались в СБО? До сих пор шлете рапорты. Не так ли, Анатолий Сергеич? А по нашим данным, Сергей Таран принял ислам и сейчас носит имя Ахмад. Помнится, у вас были серьезные проблемы, после случившегося с ним неприятного происшествия. Только отличная характеристика Давыдова спасла вас от увольнения со службы.

— Вы перегибаете, — не выдержав, процедил сквозь зубы Таран.

— А что, если я вам скажу, что Ахмед будет сегодня в группе? Что он, под командой Аллах-Дада пересечет границу и придет за Курбаном? — Ухмыльнулся Сорокин.

Таран побледнел. Быстро-быстро заморгал.

— Откуда такая информация? — Спросил он хрипловато.

— Из проверенных источников, — быстро ответил Сорокин.

Таран погрузился в мрачные раздумья. Он опустил глаза, и особист заметил, как остекленел взгляд старлея.

Сорокин приблизился к Тарану, взял стул у стены, сел перед начальником заставы. Потом подался вперед, положив локти ему на стол.

— Мы возьмем Ахмеда живым, — проговорил Сорокин вполголоса. — Это я вам обещаю.

— Дальше пойдем пешком, — сказал Сорокин, и надел автомат на плечо. Потом выпрыгнул из Уазика.

Мы с Канджиевым выбрались следом.

Шел проливной дождь. Шумело так, что гул Пянджа утопал в монотонном реве дождя. Капюшон моей плащ-палатки быстро потяжелел от скопившейся на нем воды, она ручьем полилась перед лицом, и пришлось поправить, чтобы не текло за шиворот.

Уазик, с выключенными фарами отъехал в сторону, застыл под черными в темноте деревьями.

КСП превратилась в какое-то месиво из грязи. Вода ручьями стекала по пограничной тропе и хлюпала под сапогами.

— Граница в ярости, — сказал мне Алим, уставившись куда-то во тьму.

Я глянул на Алима. Его лицо под капюшоном было черным, словно у покойника.

— Сегодня кто-то умрет, — сказал он мрачно.

— Значь так, бойцы, — крикнул особист, обращаясь к нам, — все, что вы увидите — строжайшая военная тайна. Будете болтать лишнего — попадете под трибунал, ясно?

— Так точно.

— Так точно.

— Отлично, за мной бегом…

— Товарищ капитан, — перебил я Сорокина, — какова наша задача?

— Ты больно любопытный, Селихов? — зло уставился на меня Сорокин.

— Нет поставленной боевой задачи. Нет приказа на охрану Границы, — сказал я холодно, — по сути, мы тут по просьбе товарища старшего лейтенанта Тарана.

— Вы в дозоре, — возразил Сорокин, — ясно вам, ефрейтор?

— Мне никто приказ на заступление в дозор не ставил.

— Неподчинение приказу старшего по званию? — Надавил особист. — Вы в дозоре!

— Отлично, — хмыкнул я и потянулся за трубкой для связи. — В таком случае я свяжусь с заставой и проясню, чего это у нас за дозор такой интересный. Видимо, Черепанов проспал. Не выпустил нас на Границу, как полагается по правилам.

С этими словами я распутал провод и направился прямо к столбу связи.

— Слехиов, стойте, — выдохнул Сорокин. Я обернулся.

Он обреченно глянул на Алиева, потом приблизился ко мне.

— Задача важная. Согласована с начотряда и вашим командиром. Но секретная. Надлежит сопроводить информатора к месту встречи.

— Информатора? — Нахмурился я.

— Курбан Маджидов. Вы задержали его на прошлой неделе. Он оказался перебежчиком. Хотел перейти границу, встретиться с Душманами и отправиться на ту сторону. Вот эту сценку мы сегодня и разыгрываем.

Мы с Алимом переглянулись. Сорокин посерьезнел так, будто попал на похороны. Добавил:

— И по нашей легенде вы вдвоем дезертируете вместе с ним.