Пограничник. Том 2: Смертельный дозор

Глава 11

Стрелял Нарыв. Он дал несколько одиночных во второго духа, и тот, шарящий в кармане, рухнул на тропу, как подкошенный. Несколько мгновений он еще сучил ногами, разрывая землю пятками, но потом затих.

— Лучше бы тебе с меня слезть, — угрожающие сказал я особисту, и тот немедленно опустил взгляд себе под бок.

Шарипов хмыкнул и улыбнулся, показав не очень ровные зубы. А все потому, что он увидел там мой штык нож, щучка которого упиралась ему в печень.

— Шустрый, — со странным одобрением в голосе сказал особист.

— Поторопись. Одно движение, и ты уже не встанешь.

— Ладно-ладно, Селихов. Знаю, что с тобой шутки плохи.

Особист медленно поднялся на колени, задрал пустые руки. Я тут же взял его на прицел АК.

— Встать! — Приказал Нарыв, застыв у тела погибшего душмана.

— Расслабься, сержант. Нарыв же, да? — Спросил Хаким, поднимаясь на ноги.

Нарыв, казалось, трижды переменился в лице. У него даже челюсть отвисла.

— Т-товарищ капитан? — Изумился он.

Я тоже встал, не спуская дула автомата с Шарипова, глянул на второго, еще живого афганца. Тот слабо шевелился на земле. В темноте сложно было понять, куда я его ранил, однако, моего выстрела хватило, чтобы остановить засранца.

— Ну хоть один живой, — бросил особист, проследив за моим взглядом.

Пальма, тем временем почти не прекращала пищать. Правда, писк ее, сначала пронзительный и громкий, теперь стал гораздо тише. Собака, поджав хвост, подлезла к Нарыву и прижалась к его ноге.

«Ранена, — подумал я, — ну раз встала, хотя бы не смертельно. И то хорошо».

— Слава, держи капитана на мушке, — сурово сказал я.

Шарипов нахмурился, стоя с поднятыми руками.

— Сейчас будем разбираться, что тут твориться.

С этими словами я подошел к раненому духу, жестом велел перевернуться на живот, и тот подчинился. После я достал из подсумка ремень, стал вязать ему руки.

— Опусти автомат, сержант, — сказал особист, сверля Нарыва взглядом.

— Откуда в-вы тут, товарищ капитан? — Нерешительно спросил Слава Нарыв.

— Это секретная информация, — пробурчал Шарипов.

— Слава, ИПП, — сказал я Нарыву и тот достал и кинул мне перевязочный пакет.

Отрезав одну подушку для Пальмы, я стал оказывать задержанному духу первую помощь. Одновременно с этим, заговорил:

— Очень удобная у вас отговорка, товарищ капитан. Для салаг каких-нибудь проканает. Да только чтобы убедить меня, вам понадобится аргумент потяжелее.

— Не зарывайся, рядовой, — Шарипов опустил руки.

— Держите руки на виду, — сказал я холодно.

— Или что? Арестуешь?

— Капитан особого отдела, таджик по национальности, — начал я совершенно будничным тоном, — Насколько я знаю, мусульманин, хоть не сильно это афиширует. Партийный же. И вот он попадается ночью, в компании нарушителей Государственной границы. При этом на заставе ничего о нем не знают. Никто не предупреждает наряды хотя бы о том, что б они повнимательнее смотрели в оба.

— Я понимаю, как это выглядит, Селихов, но настоятельно рекомендую тебе поубавить напор, — мрачно сказал Шарипов.

— И вот он, этот особист, отказывается объяснять хоть что-то, — невозмутимо продолжил я.

— Это секретная операция, — стоял на своем капитан.

— Секретная? — Я встал, — ну хорошо. Вы задержаны до выяснения. Слава, свяжи товарищу капитану руки.

— Если притронешься, у тебя будут проблемы, — Шарипов глянул на Нарыва так, что у того аж автомат в руках задрожал.

— Притронемся — будут проблемы. Отпустим — тоже могут быть проблемы, — пожал я плечами, держа Шарипова на мушке. — То на то и выходит. Так что, Слава, если ты побоишься, давай наручники сюда. Я сам. Разбираться потом будем.

Сержант Нарыв нерешительно достал наручники. Особист вздохнул и заговорил:

— Лады. Расскажу, не вдаваясь в основные подробности.

Я незаметно хмыкнул. Понимал я, что для Шарипова будет профессиональным фиаско то обстоятельство, что он так глупо попался своим же при выполнении боевой задачи. Ну а если он сам уже «не свой», тут его судьба еще более незавидная.

— Тут проходит секретная операция, — начал Шарипов, — Аббас, которого ты, Саша, взял на Бидо, раскрыл нам личности нескольких шпионов Юсуфзы. Они живут в местных кишлаках, под личинами простых крестьян. А сами ведут подрывную агитационную деятельность на территории страны. Собрали вокруг себя ячейки из нескольких десятков человек, у кого по ту сторону есть родственники, ну или просто недовольных, отсталых элементов.

Мы с Нарывом переглянулись.

— Они собирались скрытно уйти в горы, вскрыть схроны с оружием, а потом перейти на сторону бандитов, чтобы воевать против советских солдат. Теперь этому не бывать. Все агенты были схвачены и взяты под стражу.

— Пока что это ничего не объясняет, — покачал я головой.

— Но предварительно мы накормили этих агентов дезинформацией, — продолжал Шарипов холодно, — эти двое, что тут валяются — люди Юсуфзы. Они должны были перейти границу в указанном месте. Думали, система там шьет по всему флангу после недавнего дождя, ну и не работает нормально. Думали, застава не узнает, какой именно участок сработал. Конечно, это было не так. И о нарушении Границы тут же прознали на Шамабаде. На такой случай их должен был встретить проводник и укрыть в ближайшем кишлаке.

Шарипов развел руки, как бы указывая на себя.

— Зачем им переходить? — Удивился Нарыв.

— А это уже лишний вопрос. Я не имею права на него отвечать, — нахмурил брови особист. — Но скажу, что вел их в ловушку. Их должны были взять ваши парни. Кто, думаете, сообщил Тарану о том, что нарушители пойдут у Дикой Скалы?

— Вы, — сказал я.

— Совершенно верно. Да только чтобы они вообще сюда сунулись, Юсуфзв должен был уверовать, что здесь им окажут помощь. Вот он и уверовал.

Особист повел взглядом по нам с Нарывом.

— Они думали, что я местный пастух, из кишлака Шамабад. Что сочувствую душманам. Вот только… В задачку закралась одна ошибка.

— Наша поисковая группа, — догадался я.

— Совершенно верно. Тыл в этом районе должен был пустовать. Застава перекрывает границу и ищет нарушителей. Я веду духов, уверенных, что все схвачено, прямо в ловушку, на заслон. Одновременно стараюсь разговорить. Но тут появились вы. И…

— И задержали их раньше, чем вы на то рассчитывали, — улыбнулся я.

— Совершенно верно, — выдохнул облегченно особист, видя, что накал медленно спадает. — Кто ж мог подумать, что этим вашим геологам захочется потеряться именно сегодня? Впрочем… Один живой дух у нас есть. Можно считать, что операция закончилась успешно.

— Напишете на нас рапорт? — Испуганно спросил Нарыв.

— Чего? — Не понял особист.

— Ну… Что пытались взять вас под арест…

Шарипов рассмеялся.

— Не-не. Я бы написал, отпусти вы меня без лишних вопросов. Доложил бы, что хреново выполняете свои обязанности. Так что, скажи спасибо Селихову. Если б не его подозрительность и проницательность, у вас были бы проблемы еще и с особым отделом. Однако ты, Саша, не сплоховал. Даже старшему по званию не стал верить на слово в подозрительных обстоятельствах.

Шарипов глянул на меня с каким-то неожиданным уважением во взгляде.

— Ну лады, — продолжил он, — Нужно вызвать кого-нибудь из ваших сюда. А этого конвоировать.

— У нас есть еще тут дела, товарищ капитан, — сказал я, оглядываясь назад, туда, где ждали Наташа с отцом и Булат.

— Это какие ж? — Удивился Шарипов.

— Спасибо! Спасибо вам за помощь!

Я обернулся, глянул, как Иванов, стоящий у ворот заставы, трясет растерянному Тарану руку.

— Товарищ старший лейтенант, — вдруг позвал шефа приехавший с нами особист, — разрешите вас на два слова.

Вместе они ушли в канцелярию.

Я глянул на Булата, смирно лежавшего в своем открытом вольере. Потом аккуратно погладил его по голове. Пес только тихо дышал и грустно моргал, лежа на боку.

Когда наша поисковая группа вернулась на заставу, то привезла с собой и особиста, и тело погибшего нарушителя, и второго, раненного.

Таран тут же вызвал из отряда врача и ветеринара. Обе собаки получили ранения, и им требовалась помощь. Да и дух, которого Шарипов бегло опросил минуту назад, носил в своем теле мою пулю. Особисту надо было, чтобы он не скопытился.

Душмана определили в баню, приставили к нему караул, который должен был охранять его и следить за состоянием нарушителя.

Пальма отделалась легкой раной. В темноте дух не успел нормально прицелиться, и пулей задело ухо овчарки, распороло ей шкуру на загривке.

Нарыв тоже был тут, у питомника. Носился с ноющей от боли Пальмой. Остальные псы беспокойно подвывали на ее голос. Нарыв прикрикивал на них, правда, помогало это не сильно.

— Ничего, — сказал я притихшему Булату, — скоро будет уже не больно.

Пес поднял на меня взгляд своих ореховых глаз. Вздохнул.

— Саша? — Вдруг раздался голос Наташи за спиной.

Я обернулся.

— Еще не уехали?

— Сейчас. Собираемся, — отрывисто и очень смущенно проговорила она, — я хотела посмотреть на Булата еще разок. И… В общем…

— Что?

— Можно я его поглажу?

Наташа явно хотела сказать совсем не это. Я понял, что она просто не решилась.

— Можно.

Девушка, пригнувшись, зашла в вольер, села на корточки и принялась поглаживать раненого пса по выпуклой груди.

— Вот, теперь у тебя еще одна морока.

— О чем ты? — Не понял я.

— Сначала Муська, а теперь и Булат. Я сразу поняла, что тебе его выхаживать придется. Он почему-то тебя одного признает.

— Наверное, потому, что мы с ним похожи, — сказал я.

— Похожи?

— Долгая история, Наташ, — проговорил я и быстро перевел тему, чтобы не начинать разговор о потере близких, который напрашивался сам собой: — кстати, я все хотел спросить.

— М-м-м?

— А как ты познакомилась с Муськой?

— Тоже грустная история, — вздохнула Наташа.

— Расскажи.

Наташа немного помолчала, продолжая поглаживать пса.

— Как-то раз я гуляла по лесу. Фотоаппарат свой пробовала. Папа мне его тогда еще на день рождения подарил. Давно хотела.

Я не перебивал. Глядел на Булата. Никогда я не видел этого пса таким спокойным. А еще понимал, что дело было совсем не в ранах. Собаке, как это ни странно, не хватало хорошего отношения. Человеческого. Слишком его на заставе стали бояться, когда погиб прошлый хозяин пса. И Булат это чувствовал. Огрызался.

— Ну и набрела как-то раз на чьи-то силки, — продолжала Наташа, — видимо, какой-то охотник поставил. Да только попались в них совсем не зайцы, а лисы.

Я глянул на Наташу с немым вопросом в глазах.

— Лисовин был уже мертв, когда я его нашла. Пытался отгрызть себе лапу и не выдержал. А Муську я заметила метров через десять, в другой ловушке. Она к тому времени уже из сил выбилась. Лежала, почти как мертвая. Только слегка огрызнулась, когда я перерезала силок.

Я улыбнулся девушке.

— Шла она медленно, поэтому я смогла за ней проследить. Сфотографировать хотела, но вместо этого набрела на ее норку. Тогда же, в первый раз и подкормила галетами. С того дня так и стала к ней ходить. Она ж раненая, я знала, что зиму не переживет.

— Теперь переживет. Мы ее всей заставой кормим. Людей уже не боится. Видел ее недавно. Округлилась. Набрала.

Наташа сделала удивленное лицо, но ничего не сказала. Только перевела взгляд на Булата.

— Скажи, Саша, — начала она вдруг, — а у вас же бывают выходные?

— Бывают. Два раза в месяц. Правда, выходными это назвать тяжело.

— И вас с заставы выпускают?

— Если только по важному делу, — я хмыкнул.

Помявшись несколько мгновений, Наташа вдруг решилась.

— Просьба у меня к тебе есть. Если ты, конечно, не против мне помочь.

— В мой выходной?

— Ну… Ну да…

— Не против, Наташа.

— Тогда сделай для меня одну вещь, пожалуйста.

— Я слушаю, — с улыбкой вздохнул я.