Пограничник. Том 2: Смертельный дозор

Глава 18

Наташа прижалась ко мне, словно воробушек. Я почувствовал тепло ее молодого тела.

— Смелый, сильный, — замурлыкала она, — добрый. Животных любишь. Чего мне еще о тебе надо узнать?

— А что ты хочешь? — Тихо спросил я.

— Ну… Например… Ждет ли тебя дома какая-нибудь девушка? А то мало ли…

— Нет. Не ждет.

— Серьезно? — Наташа изобразила удивление, но в глазах ее я увидел счастливое чувство облегчения.

— Серьезно.

— Такой красавец, парень хоть куда. Пограничник… И не ждет?

— Нет.

— Никогда не поверю, — рассмеялась Наташа тихонько.

— Ну… — я хитровато приподнял бровь, — если задуматься, то кое-кто, все же ждет. Вернее, ждал

— Это кто же? — Наташа снова сделала вид, что удивилась.

— Ты. Сегодня. У маршрута.

Наташа опять рассмеялась и, положив мне голову на плечо, нежно прошептала:

— Дурачок ты, Сашка.

Так и сидели мы с Наташей, прижимаясь друг к другу. Сидели и наблюдали за Муськой, с аппетитом уплетавшей консервы.

В тот момент я будто бы до конца прочувствовал, что вернулся в молодого себя. Что Наташа тут, и моя жизнь действительно началась заново. Правда, теперь, вместо непоседливой юной души, какая была у меня когда-то, в груди поселилось спокойная уверенность. Теперь все будет хорошо. Теперь, чтобы ни случилось, жизнь моя пойдет по иному пути. По тому, что я уже начал сам себе прокладывать.

Внезапно Муська оторвалась от банки, приподняла головку и навострила уши. Глянула куда-то вправо.

Я насторожился, но решил пока не беспокоить Наташу. Девушка, положив мне голову на плечо, прикрыла глаза. Ее теплые ручки нежно разминали грубые пальцы моей правой руки, бессознательно игрались с ними. Перебирали.

Когда Муська вдруг схватила банку с остатками еды в зубы и поволокла ее в нору, я услышал вдали голоса. Неразборчивые, они тем не менее становились громче с каждой секундой.

— Что там? — встрепенулась Наташа.

— Тихо. Кто-то идет.

— Кто?

В глазах девушки блеснул страх. Ей нельзя было находиться так близко к границе, и если поймают, хлопот не оберешься.

— Усиление наше. Ребята-танкисты, — я поспешил пересесть на одно колено, всмотрелся в голый лес.

Там уже виднелись приближающиеся фигуры. Их было трое.

Наташа, попыталась было вскочить на ноги, но я ее остановил.

— Тихо, говорю. Попадешься — у всех будут проблемы.

— Они, похоже, сюда идут… — Прошептала девушка.

— Да. Сюда. Пойдем, попробуем обойти.

Мы встали на полусогнутых и хотели было уже удалиться, как я, наконец, смог расслышать голоса солдат:

— Гля! Какой ствол!

— Орех?

— Видать. Потянет на доски. Давай срубим, распустим.

— Они Муськин домик разрушат! — Испугалась Наташа, — Срубят, перетопчут все вокруг! Ее напугают! Куда же она тогда пойдет⁈

— Тихо, пойдем, — сказал я и потащил Наташу в сторону.

— А Муська⁈

— С ней все будет хорошо. Я улажу. А ты подождешь меня в одном месте. Есть тут хорошее укрытие.

Я повел Наташу прочь и помог ей спрятаться метров за пятьдесят от дерева, в большой яме от вывороченного пня. Девушка прыгнула туда, притаилась за ветвистыми, торчащими во все стороны корнями, отходившими от остатков упавшего ствола.

— Скоро вернусь, — шепнул я ей и торопливо пошел обратно.

Когда вышел к ореху, трое танкистов уже стояли у дерева. Один нес на плече большую двуручную пилу. Двое других пришли с топорами.

— Кто там идет? — Крикнул один из них знакомым голосом, когда услышал мои шаги.

Я выбрался к ореху, поправил автомат, висящий в положение «за спину».

— А, Селихов, — суховато сказал старший сержант Серега Симонов.

Вместе с ним были Игорь и Максим. Оба уставились на меня холодноватыми взглядами. Не сказать, что к этим двоим у меня была какая-то неприязнь. Парни как парни. Да только видел я по их суровым лицам, что обоих Симонов настроил против меня.

— А ты тут каким боком? — Спросил Сергей, опустив топор низко в руке.

— Это дерево рубить нельзя, — сказал я холодно.

Танкисты переглянулись.

— Это почему ж, нельзя? — Дерзко кивнул на меня старший сержант.

— Кто с вами из наших, заставских? — Вместо ответа спросил я.

Сергей не ответил, сверля меня взглядом своих прищуренных глаз.

— Если честно, — он бросил топор под ноги, направился ко мне, — на дерево мне побоку. Не это, так другое. Но к тебе, Сашка, у меня есть один разговор. Раз уж ты мне тут попался.

Его бойцы переглянулись, потом последовали за ним.

— Вы, тут, видать, совсем отвыкли от элементарной вежливости, — сказал Сергей хмуро, — никакого порядка у вас на заставе нету. Привыкли старших по званию унижать прям при личном составе.

Не ответив, я смерил его холодным взглядом, да таким, что Симонов даже застыл на мгновение. Потом все же ускорил шаг.

— Разобраться хочешь? — Ответил я. — На кулаках?

— Нечего рот разевать зазря, — зло сказал он.

— Ты этот свой совет себе посоветуй, сержантик, — проговорил я. — Наташка и правда со мной. И если я тебя рядом с ней еще хоть где-нибудь увижу. Если узнаю от нее, что ты за ней таскаешься, одним унижением дело не кончится.

— Ты гляди, какой мурый.

Я заметил, что при каждом танкисте был пистолет. Они носили их в нагрудных кобурах, вшитых в карманы комбинезонов. Если ситуация накалится, может начаться стрельба.

Танкисты видели у меня за спиной автомат. И не догадывались, как быстро я могу перехватить его «на грудь». Надеюсь, у них хватит ума не проверять этот факт.

— Да только, знаешь, за слова тоже надо отвечать, — пробурчал Сержант.

— Согласен, — сказал я, — надо отвечать. Вот сейчас ты и ответишь.

Симонов хмыкнул. Игорь беспокойно обернулся назад, видать, проверить, далеко ли офицеры, и не видно ли им нас.

— Мне все равно, — продолжил я, — хоть ты один пойдешь, хоть все втроем. Но предупреждаю: если решите накинуться кучей — все получите по шее. Ну или получишь только ты. Уж сам решай.

От такой моей уверенности, во взгляде сержанта даже на миг промелькнули сомнения. Однако он глянул на своих ребят, как бы ища поддержки. Потом сказал:

— Ты куда прешь, салага? Больно борзый ты, для первого года службы. Я тебя сам уработаю. Научу, как со старшими по званию обращаться. Голыми руками научу.

С этими словами он достал из кобуры пистолет, кинул под дерево. Из второго кармана на груди вынул запасной магазин, который отправился туда же.

— Они тоже, — указал я на его бойцов, взявшись за ремень Калашникова.

Сергей зыркнул на Игоря, и тот полез за пистолетом. По его примеру то же самое сделал и Максим. Их оружие отправилось под дерево. Я медленно снял автомат со спины, положил под кустом. Стал отстегивать подсумок. Когда дело дошло до вещмешка, Сергей внезапно кинулся.

Вот сучий сын… Дождался, что б руки у меня оказались заняты, а от оружия я уже избавился.

Не успел я снять второй лямки вещмешка, как он налетел на меня, но тут же отхватил по голове. В вещмешке грохнуло консервными банками, когда я извернулся и огрел им сержанта.

Симонов изумленно отшатнулся, его танкисты застыли, не совсем осознавая, что же происходит. А вот я не мешкал: подлетел к Симонову, быстро дал ему под дых. Сержант согнулся, не зная, что ему ощупывать: голову или живот.

Я шустро схватил его за одежду, рванул, пнул по сапогу. Симонов грохнулся на землю, рожей прямо в сырой перегной. Я застыл над ним.

— Еще желающие есть? — Процедил я сквозь зубы.

Игорь с Максом, кажется, не горели желанием ввязываться в драку. Они перепуганно смотрели на простого, как они думали, салагу, только что уложившего старшего сержанта на раз два.

Максим даже бросил взгляд на свой пистолет, лежавший под стволом дерева.

— Не советую, — угрожающие сказал я ему. — Мне до автомата ближе.

— Сучек… М-м-м-м-м… — застонал Симонов у меня под ногами и стал отплевываться грязью.

Сержант лежал наполовину на боку, наполовину на животе, слабо шевелился и смешно отклячил жопу.

Я легонько пнул его по почкам, и тот вздрогнул, застонал.

— Пасть закрой. И если чего про Наташку еще будешь болтать, я на тебя сам уздечку накину. Станешь у меня по двору заставы скакать, понял?

Сержант попытался встать, но я его толкнул, и тот снова грохнулся во влажное месиво полусгнивших листьев.

— Понял, я спрашиваю?

— Пх… Понял…

— Ну и хорошо.

Я выпрямился, одернул бушлат. Пошел за автоматом. Танкисты подбежали к сержанту, помогли ему подняться. Симонов кривился от боли в животе, силился стать ровно, но не мог.

— Да отстань ты! — Крикнул он Игорю, а потом оттолкнул, когда тот попытался подлезть к нему под руку, чтобы поддержать.

Игорь отшатнулся. Я заметил, что удивление на его лице быстро сменилось мимолетной тенью обиды.

— Где⁈ — Крикнул Сергей, жадно шаря взглядом вокруг.

Понимая, что он ищет, я спокойно поднял автомат и пристегнул магазин из подсумка, встал. Сергей же кинулся к пистолету. По пути поскользнулся и грохнулся на четвереньки, пополз к своему оружию, схватил. Стал торопливо, неуклюже, подниматься на ноги. А потом бешено зыркнул на меня. Сержант передернул кожух-затвор, загоняя патрон в патронник.

Танкисты остолбенели. Игорь несмело промямлил:

— Серега, ты чего?..

Так Сергей и застыл с заряженным пистолетом. Лицо его сделалось каким-то зверским, он показал зубы в неприятной гримасе. Тяжело задышал.

— Уверен? — спросил я и передернул затвор АК.

— Да я тебя…

— Я спрашиваю: уверен?

— Серег, оставь ты его, — Максим медленно пошел к своему сержанту, аккуратно положил руку ему на плечо.

Тот вздрогнул, обернулся, уставился в глаза Максу.

— Сережа, отдай, пожалуйста, пистолет.

Симонов, глубоко дыша, молчал.

— Серег, оно того не стоит, — добавил Игорь.

— Сержантик, — сказал ему я, и Сергей резко, словно загнанный зверь, повернулся ко мне. — Ты послушай своих ребят. Оно и правда того не стоит. Отдай пистолет Максиму.

— Ну… Вот так, — Макс медленно потянулся к ТТ, аккуратно взял его из рук Симонова, — молодец.

С этими словами он пошел к своему оружию. На ходу разрядил пистолет сержанта и извлек патрон. Потом поднял и их с Игорем пистолеты.

Несколько мгновений Сергей так и стоял. Он застыл сгорбленный, помятый, с дурным взглядом. Сержант вдруг пошатнулся, оперся о ствол ореха, потом резко согнулся, и его смачно вырвало.

— Эта Наташа, — сказал Максим, возвращая оружие Игорю, — она правда твоя девчонка?

— Моя, — холодно произнес я.

Макс ничего не сказал, только грустно покивал, поджав губы. Зато заговорил Игорь:

— Ты… Это… Прости его, Саш. Тогда, в окопе, Сережа все это неподумав сказал. Он же не знал…

— Зато знал, что за языком надо следить.

— Ты прости его, — снова бессильно промямлил Игорь.

Я ему не ответил.

— Орех рубить нельзя, — проговорил я, вместо этого, — это ориентир на границе.

— Мы не будем, — согласился Максим. Потом пошел к Сергею, — пойдем, Сереж. Пошли. Ну?

— Эй, сержантик, — начал я, и Симонов поднял голову, утер грязные губы. — Ты если хватаешься за пистолет, будь готов стрелять. Но для этого надо иметь смелость столкнуться с последствиями. У тебя такой смелости не нашлось.

Никто из танкистов не ответил мне. Никто не возразил. Подобрав поникшего сержанта, они забрали свои инструменты и направились обратно, туда, где все еще звучали стук топоров и прерывистый визг ручных пил.

Когда Шарипов вошел в кабинет, Сорокин все еще сидел за своим столом.

Хаким снял грязную шинель, повесил на вешалку.

— Ну, как дела со схронами? — Спросил Руслан, как бы между прочим.

Хакиму показалось, что хоть Сорокин и задал ему этот вопрос, своим умом он остался где-то далеко, совершенно в других мыслях. Шарипов догадывался, в каких.

— Хреново, — сказал он и прошагал к своему рабочему месту.

— Натоптал, — кисловато заметил Сорокин, приподнявшись над столом.

— А это ты заметил.

— Ну так что там со схронами? — Вздохнув, сказал Руслан.

— Задержанные дали разные показания, но об одних и тех же схронах, — Хаким сел за стол, — Один показал о шести, другой о семи.

— Сколько нашли?

— Шесть.

— А седьмой?

Шарипов вздохнул, опершись локтями о стол, положил голову на руки.

— А седьмого на том месте не оказалось. Но знаешь, что странно? Оба указали одно и то же расположение седьмого схрона. Допрашивали их отдельно, держали тоже отдельно. Сговориться они не могли.

— Не знали? — Спросил Сорокин, не отвлекаясь от своих заметок, которые прямо сейчас черкал в тетради.

— Либо не знали. Либо врут, — Шарипов поднял свой задумчивый взгляд к потолку. — Либо они и сами были уверены, что в том месте есть оружие.

Особист ожидал, что Руслан как-то прокомментирует его слова, но тот, будто бы и не слушал вовсе.

— Э. Але, гараж, — позвал Хаким недовольно.

— А? Чего?

Шарипов вздохнул.

— Ты опять возишься со своей дурацкой идеей? — Спросил он недоверчиво. — Сам знаешь, что ни начальство отдела, ни начальство отряда твою задумку не одобрят.

— А че это она дурацкая? — Обиделся Сорокин.

— Ты, вообще-то, предлагаешь ловить душманов на живца. А живцом собираешься сделать пограничника. Как ты вообще это себе представляешь?

— Пока не знаю, — признался Руслан. — Но идея все равно не дурацкая.

— Еще какая.

— Хаким, но посуди сам: Аллах-Дад, это тебе не мальчишка Аббас. И раз он поклялся свершить кровную месть, от своего не откажется. У них так не принято.

— Я знаю. Ну и что?

— Ты только представь, что будет, если мы его возьмем? Это ж сколько можно узнать! Тут тебе и численность банды, и их постоянные лагеря, и тайные маршруты! Аллах-Дад же — один из полевых командиров Юсуфзы. Его поимка может обеспечить нам преимущество. Останется только послать туда ДШМГ и все. Постреляют их там всех, как кроликов.

— Тут ты прав, — устало вздохнул Хаким и откинулся на спинку стула. — Но как ты его возьмешь? Душманы не знают наверняка, в каком наряде пойдет Селихов. Не знают, по какому участку и в какое время. Единственное, что они могут делать — просто нападать наугад. Ну и надеяться, что в наряде будет этот самый Селихов. Так нападут один раз, нападут второй. Получат по шапке и оставят эту дурацкую затею.

В ответ Сорокин едва разборчиво пробормотал что-то похожее на: «если им с этим, конечно, не помочь».

— Чего? — Шарипов аж привстал.

Сорокин сделал вид, будто ничего не сказал и приподнял взгляд. Буркнул:

— Что «что»?

Хаким не ответил, только сухо сплюнул и заерзал на своем стуле.

— Я очень испугалась, Саша, — сказала Наташа, когда я вел ее обратно к началу маршрута. — Вы там друг друга чуть не перестреляли.

— Никто бы не стрелял, Наташ.

— Почему ты так думаешь? — Удивилась она.

— Я не думаю. Я знаю.

Мы вышли к вытоптанному пятачку перед маршрутом. Туда, где встретились. Девушка вздохнула.

— Ну вот и кончилось наше с тобой первое свидание.

Я улыбнулся от слов «первое свидание». М-да. В прошлой жизни оно состоялось в гораздо менее «экстремальных» условиях — в одном из душанбинских парков.

Немного помолчав, Наташа добавила:

— Спасибо.

— За что это?

— Что не дал Муську в обиду. Что не позволил этим хамам дерево срубить. Того, которого ты в грязи извалял, я даже узнала.

— Симонова?

— Не помню, как зовут, — призналась Наташа. — Лупатенький такой. Я его в Московском видела. Приставучий оказался, как репей. Еле отделалась.

«За это и получил» — подумал я.

— Меньше будет пасть раздевать.

Наташа хихикнула, но сразу помрачнела.

— А тебе за это ничего не будет?

— За драку?

— Ну да.

— Не будет. Симонов о своем позоре никому говорить не захочет. Особенно офицерам.

— Понятно, — Наташа улыбнулась, — в общем… спасибо. Но мне пара идти.

Девушка потянулась ко мне с объятьями, и я на них ответил. А потом почувствовал, как плотно она ко мне прижалось. Так, будто нам тут, среди просторов Границы, не хватало места.

— Когда мы снова увидимся, Саша? — Прошептала она мне на ушко.

— Я не знаю. Но увидимся. Обещаю.

Девушка чуть-чуть отпрянула, заглянула мне в глаза.

— Ведь скоро?

— Скоро, Наташ.

Она подалась немного вперед, прикрыла глаза. На щечках ее я заметил легкий румянец. А потом сам сделал первый шаг. Я крепко-крепко обнял ее за талию и поцеловал. Поцеловал нежно, но жадно. И на миг показалось, что вся Граница растворилась в этом поцелуе. Что ее, Границы, больше не было. А остались только я и Наташа.

— Я ж говорил, не зря эту ворону с собой взял, — сказал Стас, потроша крупного сома, которого он разложил прямо на старом верстаке, у расположения.

— Вай, голову только не выкидывай! От нее будет уха вкуснее! — Радовался Горицавия, крутившийся рядом со Стасом.

— И шкуру, — пробурчал Сагдиев, — я завтра на питомнике дневальным заступаю. Кину собачкам в кастрюлю, чтоб каша пожирнее получилась.

— Э, не, генацвале, — нахмурился Гия, — шкура мне тоже нужна.

— Тебе что, головы мало? — не уступал Сагдиев.

— Пусть ребятам будет жирная уха!

— А собачкам что? Пустая каша?

— А вот, дорогой, если б кое-кто все собачьи консервы на заставе не пожрал, каша пустой бы не была!

— Чего⁈ Это я-то пожрал⁈

— А кто⁈

— Ну тихо вам, тихо, — вмешался я, помогавший Стасу с чисткой рыбы, — чего сцепились?

Я протиснулся между погранцами, положил обоим рыбные руки на плечи.

— Хватит уже ругаться.

И Гия, и Сагдиев покосились на мои склизкие от рыбьей слизи пальцы.

— Да я… Наверно пойду, — скривился Гия, — у меня там хлеб подгорает.

— А мне еще миски собачьи намывать, — Сагдиев тоже сделал кислую физиономию.

Оба погранца разбежались, и я сдержанно рассмеялся.

— Лихо ты их утихомирил, — с улыбкой сказал Стас, острым ножом ловко отделяя костистые плавники большой рыбины.

— Давай помогу, — подошел я к верстаку.

— Вот тут подержи.

— Селихов! — Вдруг позвал меня дежурный по заставе сержант Семирикин.

Я обернулся.

— Тебя там шеф зовет.

— Чего такое?

Семирикин, потемнел лицом. Потом легонько качнул головой. Я вздохнул, пожал плечами. Потом вытер руки тряпкой и направился в канцелярию.

Когда вошел в сопровождении сержанта, оказалось, что внутри меня ждет не только шеф.

— Ефрейтор Селихов по вашему приказанию прибыл, — доложил я, чувствуя на себя хмурый взгляд старшего сержанта Симонова, и строгие Тарана с капитаном Жуковым.