Поцелуй скуки

Глава 7 Хитрый, но подлый

Шпилька стояла на столе и никак не могла решить, что ей хочется делать сильнее — смущаться или дуться. Мы с Эммой Старри, рассматривающие её из другого угла зала, не играли роли в той буре эмоций, что цвела внутри потомка иллинари, а вот её брат, топчущийся около стола и разглядывающий девушку — как раз наоборот. Шегги ходил, Шегги приседал, Шегги пялился, даже очень осторожно прикасался своими лапищами к сестре, как будто бы не в силах поверить, что это — его сестра.

А что случилось? Ничего особенного, просто Аннику Скорчвуд сводили в салон красоты.

Вообще сделать красивее гибрид гоблинши и иллинари сложно, потому как он и так из себя представляет весьма красивого гуманоида на самом пике юности. Однако, это было моё, сугубо мужское, мнение. Оно оказалось неверным.

Нашу бойкую мелочь поймали, отмыли, выбрили лишние волоски, сделали укладку, избавили от мозолей, наложили легкий, почти незаметный макияж, воткнули в уши крохотные сережки, ободрали от старой одежды, выдав взамен коротенькую обтягивающую юбочку и нечто, напоминающее топик на бретельках. На цыплячью шею был организован легкий, поблескивающий перламутрами, чокер, а на ноги для пущей красоты намотали до колен сандалии, оттеняющие своими золотистыми шнурами загорелые ножки.

В целом, для меня, Конрада Арвистера, ничего не изменилось, потому что багровая кроха, пыхтящая на своего изумленного брата, так и осталась для меня Шпилькой, просто причесанной. Для Шегги же…

— Просто причесанной⁈ — издала крик души Анника, уставившись на меня, — Да Эмма заплатила за это больше, чем я заработала за всю жизнь!!

— Не Эмма. Управление, — уточнила полудемоница, явно ничего не имеющая против того, чтобы малявка со дна Омниполиса звала её, всемогущую Старри, просто по имени.

— Ладно, сдаюсь, — тут же поднял я ладони, — ты выглядишь как мечта педофила. Богатого, старого, терпеливого и опытного.

— А! Эк! По… Почему такого⁈ — справилась с собой Шпилька.

— Потому что по твоим суетливым движениям видно, что ты пока ничего не умеешь, — злодейски ухмыльнулся я, — Надо много пороть. Учить всяким извращениям и пороть. А то ты вообще не эротичная ни разу. Дикая.

— То, что надо, — серьезно кивнула Эмма, не дав иллинари разразиться возмущенным воплем, — Идеально.

— Крепись, — подкравшись сзади к Шегги, я похлопал его по плечу, — Теперь твоя очередь.

Сегодня он мне был не нужен. Я собирался навестить несколько мест, куда пускают далеко не всех, так что дамы брали этого лысого кавалера под свой патронаж. Шеггарт, разумеется, об этом ничего не знал, так как я планировал покинуть это высокое общество до того, как он придёт в панику. Не вышло, Шпилька внезапно задала вопрос, требовавший ответа.

— А почему вы не знали про эту знаменитость? Если говорите…

— Во-первых, — протянул я, — Мы Блюстители. Управление Омниполиса не следит за популярными куртизанками, тем более в Магнум Мундусе. Во-вторых, большинство агентов Омниполиса помнит времена мечей и магии так, как будто бы они были позавчера. Мы подсознательно не интересуемся новостями из других городов, попросту воспринимая их как нечто очень и очень отдаленное.

— А в-третьих, Анника, — добавила полудемоница, уже вцепившаяся в бицепс начавшего что-то понимать полутролля, — Любой, кто сует нос в дела Магнум Мундуса, автоматически становится участником игр этого города. Победить в них невозможно. Даже нам.

Подбадривающе кивнув начавшему мычать нечто паническое Шегги, я вышел в этот большой и страшный мир. Правда, вовсе не за тем, чтобы начать розыски истины, эльфов и бывших проституток. На это не было настроения.

Я собирался заработать себе на смертную казнь.

Что запрещено Блюстителю? Очень интересный вопрос, учитывая кто мы и что мы делаем. Напоминаю, что иногда мы уничтожаем миры… так какие же запреты могут быть перед такими существами? В принципе, только один. Злоупотребление служебным положением.

Отыскать филиал ада всегда просто. Вам нужно просто приехать в Магнум Мундус и найти в этом огромном городе район, где живут самые бедные и уязвимые слои населения. Здесь, среди прислуживающим слугам слуг эльфов, нужно просто отыскать невысокое красное здание, сложенное из грубого старого кирпича. На нем будет надпись…

«Банк».

Единственное место в Срединных мирах, где вашу душу возьмут в залог взамен на золото, информацию или… просто так. Если вы за неё боитесь. Что? Не боитесь? Наивный. Это же Магнум Мундус, магический центр Средоточия.

— О, господин Блюститель! — сделала вид, что несказанно обрадовалась моей физиономии краснокожая хрупкая девочка, носящая лишь намек на макияж и такой же, но еще слабее, на одежду, — Чем мы можем быть вам полезны сегодня⁈

Девочка была премиленькая. Чуть повыше Шпильки, куда богаче в формах, но сохраняя, при этом, хрупкую изящность юности. Великолепный вкус для демона. А как мило делает вид, что смущается, услышав комплимент!

— Ладно, шутки в сторону, — не трачу я время, — Мне нужно в Пандемониум. Сейчас.

— Во плоти⁈ — шокировано распахивает глаза демоница.

— Именно так.

— Прошу меня простить! — выполняет она низкий реверанс и даже делает умоляющие глаза, — Но… наши системы не определяют у вас нужное количество валюты для этой операции!

— Я не собирался вам платить, — поднимаю я левую руку, зажигая на поверхности кожи запястья пентаграмму, которой обзавелся довольно давно, — У вас есть кое-что моё, оно было забрано без моего ведома. Я спущусь за этим.

Глаза демона, притворяющегося сексапильной девочкой, вспыхивают оранжевым, отрезая нас с ней от остального мира. Вот мы сидим в маленьком тесном офисе, где поверженные городом лишаются душ (иногда даже временно), а вот мы посреди пустоты. Лимба.

— Мне нужно услышать имя, — голос краснокожей демоницы отдает эхом.

— Только не описайся, когда попробуешь его на вкус, — усмехаюсь я, — Ханапиосса Дедрикадея.

Истинное имя Виолики Радиган, юного демона, как-то раз вверившего свою суть в мои руки. Отдавшуюся мне во владение просто так, лишь в знак доверия, ради защиты и покровительства. Разумеется, такая мелочь как едва родившийся демон, никак бы не смогли впечатлить работницу банка, но вот привкус, ощущение воли того, кто низверг мою родную хату в Преисподнюю — это совсем другой вопрос. Категорически другой.

— Прошу, пройдите в нижний зал! — уже натурально пищит демоница, зажав руки между ног, заискивающе улыбаясь и пытаясь задиком загородить сделанную на ковре офиса лужицу, — Вас там уже ждут! Все будет в лучшем виде!

Киваю, улыбаясь и выхожу, не слушая крики сзади о том, что теперь «для вас будет все только самое лучшее!». Его тут нет, лучшего. Как и хорошего, нормального, паршивого или просто ужасного. Демоны.

Если кто-то думает, что я выставляю Магнум Мундус худшим местом в бытие, отвратной дырой, пожирающей смертных и перемалывающей их души на золото, то вы ошибаетесь. Я был в Москве. Магнум Мундус — своеобразный город, привечающий именно тех, кто точно знал, зачем сюда едет. Здесь нет ничего страшного. Просто живут очень старые существа со своеобразными вкусами… и они не склонны совершать насилие над своими слугами. Всё сугубо добровольно. Всё дело в разуме. Осознаете ли вы, что вам предлагают? Потому что отказаться потом нельзя.

Второе правило моего учителя. «Никогда не связывайся с теми, кто старше тебя». Я его нарушаю постоянно.

— Снова всё изменили… — пробурчал я для проформы, находя себя прямо посреди пустой улицы.

Кто-то, а демоны всегда держат нос по ветру. С восприятием человеческих норм и стандартов у них туговато, это относится к личным и корпоративным секретам, так что пародия на Омниполис, расстилающаяся в разные стороны от меня, выглядело криво, косо и смешно. Но не будем забывать, что это город, а не песочный куличик с содержанием собачьего дерьма. Они стараются. Они вечны, неумолимы, и не знают отдыха.

Тем не менее, всё было достаточно знакомо, чтобы я направил стопы прямо к себе домой. Подумаешь, улица изгибается, подумаешь, у этого дома слегка разная высота этажей, подумаешь, навстречу рогатая горилла размером с автобус…

— Свободная душа!! — заорала чертова обезьяна, тут же припуская ко мне со всех четырех лап, — Моя!!!

— Идиот… — вздохнул я, резко перечеркивая вытянутым когтем воздух перед собой и отскакивая назад.

Огромное существо, состоящее из инфернальной энергии без признаков мозга, с шумом и топотом налетело на след, оставленный материальным оружием, напитанным волей причинения ущерба и… попросту лопнуло, перестав существовать. Моментальный контракт оказался исполнен.

— Главное душа, главное душа… на тело надо смотреть, тупица! — наставил я уже совершенно не существующего демона, продолжая свой путь. Душа в теле способна за себя постоять еще как!

Можно оговориться, что не-Блюстителя сюда бы без сопровождения не отправили бы. И за него пришлось бы платить.

Дом, родной дом. Он никак не изменился за те дни, что меня не было. Да, слева не было дома Йага Тага Каббази, моего сенсея, а справа не стоял «Отвернувшийся слон», но это была кривая пародия на Малиновую, а мой дом, как и я сам, был сугубо материальным объектом. К нему я и подкрался, вовсе не собираясь пошло стучать в собственную дверь. Зачем? Это моя дверь, мой косяк, стены тоже мои, взбираться по ним я умею, секретный пусть обхода сигнализации на окне собственной спальни тоже целиком мой. Не мой лишь огромный демонический знак, висящий в небе и демонстрирующий всему городу Приглашение, но, куда деваться? Небо, красно-черное, с отвратительно клубящимися тучами, оно тоже не моё.

— Кто лежал в моей кровати? — недовольно бурчу я, понимая, что лежали все. Валялись, засранки, может быть, даже нюхали… подушку. Иначе и быть не может, я всегда аккуратно заправляю свою прекрасную кровать! Но нет, все измято, как будто тут табор танцевал!

Любимый фиолетовый халат нежно обнимает мое соскучившееся по нему тело. Чертыхаясь, достаю из-под кровати забитые кем-то туда тапочки. В этот момент скрипит дверь, открываясь. На пороге комнаты стоит толстый лабрадор по имени Лэсси. Не знаю, что с этой собакой, но наши общие попытки заставить её похудеть встретили полный провал. Зато она невозмутима и надежна как швейцарские часы — при виде меня пес расщедривается на три ленивых маха хвостом, а затем, развернувшись как крейсер, уходит вдаль.

И то хлеб, думаю я, выковыривая тапочек из бездн, куда его затолкали чьи-то неосторожные и неряшливые ноги. Если б кто-то из девочек неожиданно зашёл бы, увидев Конрада Арвистера в незапахнутом халате, стоящего раком…

Кто-то заходит.

Накаркал, обреченно думаю я, поднимая взгляд, который встречается с другим взглядом. Таким же уверенным и невозмутимым как у Лэсси, но слегка более ироничным.

— Мм… — задумчиво тянет Грегор Арвистер, бывший дофин и мой единственный живой потомок, надежда всего угасшего рода. Двухлетний ребенок складывает ладошки на животе, продолжая меня разглядывать. Я ускоряюсь в поисках необходимого — ребенки не ходят одни. За ними всегда кто-то присматривает!

Вампирская ловкость, решительность и смекалка трехсотлетнего Блюстителя, ловкое неуловимое движение опытного убийцы… и цель поймана! Три секунды спустя Конрад Арвистер стоит во всем своем ничем не замутненном великолепии, с наследником на руках и… обливаемый скептицизмом из глаз снова заглянувшего в комнату лабрадора.

Ну и ладно.

Что? Мне возмутиться, что за ребенком приглядывает собака? Она этим занималась и в королевском дворце! Это сертифицированная собака!

Последний из живых обитателей дома, присутствующий в здании, оказался внизу, на кухне. Пританцовывая под хрипящий, но играющий магнитофон, Мыш, крутя хвостом и тем, к чему он присобачен, готовила здоровенную груду гренок с сыром. Дочь, определенно радующаяся жизни, без малейших стеснений колбасилась, зажмурив глаза и подняв нос к потолку, выполняя странные движения руками и всеми другими частями тела. Танцем эти вихляния мог бы назвать только очень добрый и милостивый человек, а таких в окрестностях не могло быть в принципе. Я же, пользуясь тем, что полу-рэтчед ориентируется на свой нос, переворачивая гренки чуть ли не вслепую, спокойно проник за стол, где и уселся, выдав по наградной гренке Грегору и собаке. Авансом, за молчание.

Себе тоже взял.

Хм.

А ничего, вкусные. Получилось слупить штук пять, прежде чем Ассоль Арвистер, принцесса и «совсем нетолстая Мыш», повернулась к столу с теми же самыми целями, то есть — сожрать слегка остывшую гренку.

Она даже успела сунуть её себе в рот, прежде чем глаза и мозг синхронизировались достаточно, чтобы передать ей информацию о живом и здоровом отце, сидящем перед ней со слюнявящим снедь Грегором на руках.

Наблюдать за ней было невероятно забавно. Серо-синеватая шерсть на голове дочери поднялась дыбом, усы распушились, глаза вытаращились, но… гены пальцем не выковыряешь, так что гренку она, всё-таки, съела. Это, кстати, сильно помешало издать ей визг или писк, так что когда воздух из груди дочурки столкнулся с пережеванным кусочком хлеба и выпал осадками на нас с дофином и собакой, я лишь хмыкнул, взял полотенце, и начал вытираться, сообщив:

— Хорошо танцуешь.

Был немного стукнут… сыном за то, что начал с себя, а не с него. Ну сколько можно себе врать? Была одна дочь, затем возникла вторая, а теперь сын. Пусть он мне десять-двенадцать раз правнук, но этот момент мы опустим.

— Ты настоящий…? — страшным шепотом спросила меня откашлявшаяся Мыш, а затем в её глазах промелькнул ужас, — Или… д-д-де…

— Демон? Нет, — качнул я головой, занявшись собачьей мордой, — Вы приглашены местным Владыкой. Его воли никто не посмеет оспорить. А кроме этого…

— Что, кроме этого⁈ — прошептали мне уже в ухо, втиснувшись «совсем нетолстым» задом мне на колени и обнимая куда достанут.

— Кроме этого, вы с Грегором не принадлежите Аду! — с удовольствием чмокнул я круглое нечеловеческое ухо дочери, — Ибо невинны есть. Вас никто не посмеет тронуть в этом мире.

— Но…

— Ассоль, это Ад. Верхний мир. Конечно, сюда можно попасть из любой точки нашего. Если знать координаты. Так что я пришёл вас навестить. На денек.

Счастливое хрюканье, писк, объятия, недовольное сопение Грегора и лабрадора, дожевывающего слетевшие со стола гренки, которых не миновал хвост моей дочери. Всё-таки, хорошо иметь дома только одну собаку. Не надо помнить её имя. Собака и собака. Какой Джарред Гарру? Не знаю такого. Ему не повезло. Пацан к успеху шёл, но ему не фартануло.

Несколько часов мы провели в блаженном безделии, нажарив, конечно, снова гренок для начала, но затем целиком и полностью отдавшись беззаботной возне с маленьким человеком, внезапно вспомнившим, что у него когда-то был Камень-Кровавик, оказавшийся подло похищенным вампиром. В следствие чего на меня организовывался штурм за штурмом, постепенно переросшие в тайные операции под прикрытием, а под самый конец, когда изнеможение начало брать своё, Грегор Арвистер созрел до неумелых попыток натравить на меня гигантскую человекоподобную мышь. Та натравливаться отказывалась, щекоча неслучившегося правителя хвостом, от чего тот разрывался между желание уснуть, похихикать и всё-таки догнуть свою линию. В конечном итоге, как раз тогда, когда скрипнула входная дверь, сон одолел бывшего дофина.

— Я воняю серой так, как будто бы меня половина города демонов оттрахало! — устало и злобно заявил голосок Алисы Тарасовой-Арвистер, — Вон, даже коты в ванну хотят!

— А я хочу жрать! — прохрипела Виолика, чей голос пребывал явно не в лучшей форме, — Мыыыыыыыш…

— Ааа…? — протянула та, лукаво переглянувшись со мной.

— Неси еду… — продолжала страдать фальшивая монашка, — Я тут лежу… возле двери…

— Сначала вы вымоетесь от этой вашей серы! — построжела Ассоль, — Тут дети! И я! У меня нос чувствительный!

— И жопа толстая! — не преминула задеть по-женски вампиресса полурэтчеда, на что та тут же взвилась.

— Ничего не толстая!!

Разумеется, я подгадал момент, чтобы внезапно выскочить перед Тарасовой, и делал я это совершенно не зря, потому что мой птенец, ошалевший от свободы бабьего царства, в данный момент делала то, что я делать в доме запрещал строго! Она, прыгая на одной ноге, стаскивала с себя трусы, направляясь в ванну!

— Сколько я раз говорил, чтобы по дому голыми не шлялись! — гаркнул я, заставляя глаза светиться красным.

Как оказалось, старина Конрад умеет превращать одну описавшуюся девушку-демона в победную серию, пусть даже и коротенькую. Пришлось, через некоторое время, спрятаться в комнате, дверь которой штурмовала (под хохот Мыши) разъяренная вампиресса, а мне изволилось смачно принюхиваться через дверную щель, сообщая, что да, Алиса Батьковна изволит попахивать сотоною. Это почему-то невероятно злило Тарасову, но куда ей было деваться, особенно когда очухавшаяся Радиган прибежала мирить нас через дверь, да еще и коты замяучили.

— А я знала, что что-то не так! — бубнила давящаяся сдобой Тарасова, сердито щурясь на улыбающуюся Мыш, — Чувствовала! Прям вот чувствовала!

— Да ничего ты не чувствовала! — хихикала одержимая монахиня, — Чесалась только как шелудивая собака, да ныла! Устали у неё пальчики по клавиатурке шоркать! А я пела пять часов!

— Ты выла как родственница Гарру! И сама ты шелудивая!

— Я не виновата, что песня такая!

— Видела я текст, там так тянуть не надо было!

— Текст ты видела, а с продюсером разговаривала, умная такая⁈

— Это с тем фиолетовым и рогатым, который еще и лысый? Занудный дядька, мне показался. Он тебя выть заставил⁈

— Ой всё, ешь молча!

Я слушал эти полудетские разборки, улыбался и украдкой щекотал мышиный хвост, который украдкой пытался пощекотать Грегора. Оппенгеймер и Хуммельсдорф урчали, поглаживая мои ноги своими мохнатыми тушками, так что у нас царила полнейшая идиллия. Мирный семейный праздник, такой, каким он должен быть.

Ровно до момента поздней ночи, когда я, разогнав всех по койкам, сам тоже улегся вздремнуть, но вместо этого тут же получил совершенно голое девичье тело, нахально втиснувшееся под моё одеяло.

— Поневоле скажешь спасибо собственной нервной системе и тактильной памяти… — вздохнул я, закатывая глаза к потолку и кладя руку на женскую макушку, — Что это у нас тут?

Макушка тут же полезла выше, но не за поцелуем, как я справедливо опасался, а к уху.

— Ты проник сюда моим именем, Конрад. Проник в Ад, — дыхание Виолики почти обожгло моё несчастное ухо, — Просто чтобы побыть с нами? Не верю…

— Ну что тут поделаешь… — тихо пробурчал я, размышляя, выгонять ли вторженку (или нехай с ним, спит тут?), — Не верь.

— Даже не оправдываешься, — угроза ожога начала увеличиваться, — Не юлишь. Может, сказал правду? А может… ты специально нас сюда засунул?

Какая догадливая.

— Я? Серьезно? — хмыкнул я, приобнимая подавшуюся вперед девушку за плечо, — Я договорился с гномскими корпорациями, подговорил Дьявола, нашел способ создать гибридный контракт, а потом мало того, что подписал его рукой Алисы, так еще и подтолкнул вашего гостеприимного хозяина к тому, что он стащил заодно и тебя…?

— Ты мог… — одержимая не раздумывала ни секунды, — О тебе ходят слухи, что ты можешь всё. Самый слабый вампир, который всегда выходит сухим из воды. Тот, у кого нет врагов.

— Так меня называют? — я погладил взлохмаченные фиолетовые волосы девушки.

— Нет, — шепнула она в ответ, — Тебя никак никто не называет. Просто Конрад. Просто Арвистер.

— А я всегда мечтал о прозвище… Или о дурной славе… — вздохнул я, резко и плавно вставая с кровати, — Ну, раз уж так получилось, то признаюсь. Да, я сюда пришёл не просто так.

Эх, хотел же с утра. Ну почему все вокруг такие умные, хоть дипломы выдавай? Нашли о ком слухи слушать, о дружище Конраде. Фу такими быть.

— Я так и знала! — она села в кровати, выпучившись на меня, шарящегося под одним из кресел, победным взглядом, — Ты что-то оставил и явился забрать!

— Нет, — достав из-под кресла сундучок, я поставил его перед Виоликой, раскрыв. Внутри ничего не было.

— Я пришёл к тебе. Кое-что отдать на хранение.

И, прежде чем Радиган успела издать хоть какой-то звук, я запустил свою пятерню с отросшими черными когтями прямо себе в грудную клетку, разрывая кожу, мышцы, ребра.

Хватая собственное сердце.