Поцелуй скуки

Глава 19 Король на сцене

Великий Форум, сколь много в этом слове. С одной стороны, если смотреть непредвзято, то это был просто колоссальный колизей в самом центре искусственной горы Силаказона. Маленький, относительно трибун, кружочек белого песка для выступающих, и просто офигительное количество мест для зрителей и слушателей. С другой стороны, это было зрелище, один раз увидев которое, ты менялся навсегда, получая не менее навсегда расширившуюся масштабную сетку в разделе мозга, отвечающем за «эпичность».

Приближающийся доклад Советника Адамаса, эльфа, появившегося из ниоткуда и весьма препохабно убившего своего старейшего друга-недруга, взбаламутил весь этот огромный комплекс. Все совещания, доклады, конференции, всё было отменено, с момента нашего прибытия проходила лихорадочная, совершенно беспрецедентная подготовка к нашему выступлению. И она, разумеется, не могла пройти без осложнений для нас с невозмутимым зомби.

Шестнадцать покушений, три полноценных штурма, две попытки подрыва, бесчисленное множество проклятий и иных магических атак, всё это было отражено гвардейцами, охраняющими наш покой. По обрывкам доносившихся разговоров, потери стражей достигли четырехста пятидесяти остроухих голов, причем только один штурм был организован оскорбленным кланом эльфа, чью голову я отчекрыжил в порыве боли и злости. Остальным просто слишком хотелось опередить время.

— Прекрасный кофе, — причмокнув, я опустошил уже третью подряд чашку, аккуратно поставив её на блюдце, которое тут же обволокло водяное щупальце элементаля, — Жаль, сигарет у вас нет. Мои кончились.

— Вам было предложено несколько сотен курительных приспособлений, мастер Данделион, — ровным голосом произнес чрезвычайно похожий на метрдотеля эльф, даже глазом не дергающий на крики, периодически раздающиеся из-за двери, — Вы изволили отказаться.

— Я просил сигареты… — капризно пробурчал я, откидываясь на диван.

Заниматься было откровенно нечем. Адамас отсутствовал, зомби где-то держал оборону против больших шишек, не понимающих слова «нет», а я сидел типа в домике, под «абсолютной» защитой, в которую каждые пятнадцать-двадцать минут пытались продолбиться местные. Удивительное дело. Каждый такой рейд, каждое нападение в святая святых, каждая капля пролитой крови — всё это жесточайшим уровнем расследуется, виновные понесут очень серьезное наказание… и, тем не менее, отчаянные попытки узнать правду первыми, выиграть что-то необыкновенное — всё это продолжается.

Победитель? Ну тот, кто сумеет украсть несчастного вампира, то есть Мэрвина Данделиона? Его убьют, когда он будет уходить с призом, а затем убьют и удачливого перехватчика. И так далее, и тому подобное. Я даже расспросил Адамаса, с чем такое безумие может быть связано? Он тогда посмотрел на меня как на дурака, да так, что я без единого слова понял мысли этого зомби. С чем…?

Идиотский вопрос. Десять миров, утопающих в изобилии. Десять гигантских комков грязи, покрытой плесенью лесов, шелестящих бесчисленным количеством листьев под Ветрами Магии. В лесах — эльфы, могущественные и волшебные, миллиарды их, почти бессмертных и ни в чем не нуждающихся. О чем я вообще спрашивал? Разумеется, они будут дохнуть как мухи…

— Приготовьтесь, мастер Данделион, вы скоро отправитесь на Форум, — поведал мне «метрдотель», — Соберитесь с духом, это будет сложный поход.

— Прямо поход? — хмыкнул я, — Тут вроде идти минут пятнадцать.

— Советнику — да, вам же придётся ступать по другому маршруту, — не моргнув глазом, поведали мне, — Ваше выступление пройдет после него. Вы с ним выдвинитесь одновременно и скоро. Прошу вас быть готовым выступить в любую секунду.

— Хорошо, только сигару себе выберу.

Не люблю сигары. Вместо того, чтобы воткнуть в губы белый аккуратный цилиндрик обещанной смерти, ты неловко зажимаешь ими нехилый коричневый пенис скатанного табака, который предполагается лишь периодически совать в рот, тратя на эту мелочь целую руку. А у разумных существ всего две руки! Однако, учитывая, что меня будут сопровождать лучшие из лучших стражей, руки мне вообще ни к чему. Пошикуем.

Мне удалось сделать всего с пяток неумелых затяжек, когда «метрдотель» подобрался, а в огромном зале неожиданно начало прибавляться остроухого народу. Теоретически остроухого, потому что из-под литого металла, разящего магией так, что слезились глаза, не было видно ни сантиметра кожи. На лезвия их глеф вообще смотреть было нельзя.

— Вам пора выступать, Мэрвин Данделион. Наш народ ждёт.

Кивнув этому, в общем-то, удивительно неплохому существу, я встал, поправив свои одежды безумца, а затем, удерживая ножны с мечом в левой руке, а тлеющую сигару в правой, сообщил о готовности. Меня попросили встать в центр зала, вокруг сноровисто выстроилась коробка цельнометаллических эльфов, забурлила защитная магия, укутывая нашу компанию многочисленными слоями, а затем… мы провалились вниз.

То есть, уехали на лифте, предательски замаскированном под обычный пол. Затягиваясь, я услышал сверху последние слова «метрдотеля»:

— Сколько пало и сколько падут… это безумие.

Именно безумие. Демоны Иерихона, совершенно и полностью однозначные существа, несущие совершенно однозначную угрозу, стоят в трех шагах от порталов в миры. Почти неуязвимые, непоколебимые, неподконтрольные с наскоку никому. Огромный беспощадный молот, которым Саркат хотел вбить хоть немного здравомыслия в представителей своей расы. Где оно?

Кажется, в десятке метрах от меня и постепенно удаляется. Да, я про «метрдотеля».

— Не доставайте меч без крайней необходимости! — металлическим голосом попросил меня один из охранников, получая в ответ мой кивок. А смысл его тащить? Тут все, включая последнего полотера, круче меня. Ой, я же отрезал тыкву могущественному эльфу, который родился раньше, чем люди на равнинах Китая начали выращивать рис? Ну, блин, повезло.

Курить сигару мне начало нравиться приблизительно через пять минут. Спустившись на лифте чуть ли не на технический этаж, мы прошли по удивительно узкому коридору гуськом до тайного прохода в один из апокалиптически больших коридоров, где только успели собраться назад в «коробочку», как были атакованы целой волной одинаково одетых эльфов в масках, вооруженных длинными, слегка изогнутыми клинками.

Точнее, вся эта молчаливо возникшая на нашем пути масса начала убиваться о зачарованную сталь моих бодигардов. Эльфы молча бросались в бой, их молча встречали сталью, рассекающей худощавые и гибкие тела как придётся. Кровь, гудение сталкивающихся заклятий, бурлящий эфир, эманации смерти… а в центре я, покуривающий сигару.

Знаете, в чем секрет демократичности многих долгожителей? Мы знаем правду. Эльф, гном, рэтчед, человек, минос… кто угодно — это, в первую очередь, мешок с мясом. Хрупкая оболочка, под которой скрыты совершенно одинаковые на первый взгляд кишки, кости, мозги, прочая требуха. Все равны перед взмахом меча, пулей или ядерной бомбой. Все. Могущественные драконы? Я уверен, что и они тоже. Совершенно неважно, кто ты, когда твоё выпотрошенное тело падает, чтобы никогда не встать.

Сейчас так и происходило. Красивые, вечно молодые, волшебные до самой последней капли своей крови эльфы падали один за другим, неровными уродливыми кусками, пятная пол, честь клана, может быть, даже свою душу. Каждый из них искренне верил, что отдаёт свою жизнь за нечто важное и ценное. Рассекающие их на части гвардейцы искренне верят, что они делают нужное дело. Советник Адамас уже ни во что не верит, он труп, но считает, что всё идёт как надо. Саркат, безжалостный некромант, бывший эльф, верит в свою миссию. Чувствуете иронию? Вера.

Мне на лицо щедро плеснуло кровью, еле успел увернуться и спасти сигару. Художественная нарезка эльфов была в самом разгаре, ни грамма не напрягая моих хранителей, но вынуждая их стоять на одном месте.

— Нас держат, сейчас подойдут силы серьезнее, — сообщил один из металлических остроухих, отдыхающих сзади. То есть прикрывающих нас с тыла.

— Ага, — кивнул я, затягиваясь.

Вера, дамы и господа. Для нас, смертных и бессмертных, это величайшее сокровище. Для Верхнего мира это — нефть. Ну или что-то вроде. Там не верят, там потребляют нашу веру. Едят ложками, черпают половниками, расплачиваются ей за туалетную бумагу. Возможно, делают из неё туалетную бумагу. Не удивлюсь.

Стою и курю, периодически отмечая, как на одеждах безумца тут и там появляются крохотные россыпи капелек чужой крови. Вой магии и свист стали, тихие стоны и последние вздохи. Глупая и беспощадная симфония иллюзий для существ, которые жили бесконечно долго, искренне веря, что они — повелители Срединных миров.

— Двигаемся! — неожиданный резкий окрик одного из «моих», — Они хотят обрушить своды!

Двигаемся — то есть побежали. Побежали — то есть сквозь наступающих. Смотрел я в Нижнем мире дешевые слэшеры, где иногда группа отважных прорывается через зомби — вот очень похоже. Глефы моих сопровождающих вертелись как вентиляторы, разнося одетых в темное эльфов по стенам и полу, а затем мы еще всё это топтали. Через метров тридцать наша могучая кучка была похожа на сборище кровавых маньяков, обмазавшихся выделениями своих жертв. Меня эта участь не избежала, но сигару я кое-как сохранил. Правда, теперь она была со вкусом свежей эльфийской крови.

Ммм… великолепно.

Радоваться мне предстояло недолго. Прорыв, вслед за которым наступило частичное обрушение сводов за нашими спинами, как-то незаметно перерос в пробежку по бесконечным коридорам Дворца Встреч. Мы бежали, постоянно меняя направление, а прикрывающие нас сзади стражники вовсю лупили каким-то весьма опасным волшебством по преследователям, причем, используя для этого свои глефы. Срывающиеся с лезвий трещащие болиды детонировали о пол, стены и других эльфов, радостно разрывая всё на куски. Это было феерично, но и непонятно — так как пока на нас кидались с буквально голыми руками, сталью и магией далеко не высоких порядков.

— К вашему сведению, мастер Данделион, — решил прервать мои размышления вслух один из гвардейцев, — Силаказон развеивает чары высшего уровня. Их невозможно здесь применять никому, кроме защитников.

Угу, мысленно покивал закрытый сложнейшей магической иллюзией я, точно. Невозможно. Если ты простой оловянный солдатик, выполняющий свою функцию. Достаточно прокачанный, чтобы резать других солдатиков как бумагу, но не более. Самое смешное, что, скорее всего, как раз такие же опытные и знающие как Адамас ведут свои силы к нам, а пока гвардейцы в броне развлекаются художественной нарезкой пустого мяса…

— Мы выявим и казним всех предателей нашего рода! — решил выговориться другой гвардеец, уставший, видимо, бежать молча, но сразу после этих слов резко затормозил, затрясся, закричал заячьим голосом… и брызнул кровью со всех сочленений своего доспеха!

— Тревога! — тут же заорал другой мой защитник, долбанув себя кулаком по груди и добавив совершенную тарабарщину, от звуков которой и остальные эльфы принялись себя стучать.

Эффект это постукивание вызвало грандиозный. Стены и пол, а может быть, даже и находящийся в десятках метров от нас потолок, всё это начало сиять мягким белым светом, как и сами охранники. Первые пять секунд было всё хорошо, я даже услышал несколько облегченных выдохов… а затем вокруг нас разразилась буря магии. Я ослеп и оглох, моментально потеряв ориентацию в пространстве. Волшебство, бушующее вокруг меня, превышало, наверное, всю концентрацию магии во всем Омниполисе!

Всё, что я мог сделать в такой ситуации — это присесть на одно колено, закрыв глаза. Сотрясающее все мое существо стихия, разбуженные магией силы, это было настолько абсурдно мощно, что я сейчас, идущий на заклание смертник, неожиданно понял всю правоту Валеры и стоящих за ним. Нам, жителям Срединных миров, просто всё это время везло. Эльфы, засевшие в своих мирах, погрязшие в своих играх, они были монстрами, способными опустошать миры ничем не хуже демонов Иерихона. Если бы их страсти, капризы, амбиции были направлены вовне, как и раньше, то…

Вместо вздоха неслышимый свист сквозь стиснутые зубы.

Меня кто-то подёргал за плечо. Пришлось открыть глаза. Напротив, на корточках сидел эльфийский ребенок, с любопытством разглядывающий меня. Силаказона вокруг частично уже не существовало, а в некотором отдалении я обнаружил как несколько замерших гвардейцев, так и какие-то фигуры в робах с капюшонами. Все они стояли чуть ли не плечом к плечу, не сводя глаз с сидящего около меня ребенка.

Или…?

Или.

— Иллинари, — прохрипел я, вставая на дрожащие ноги.

— Илижопа! — с радостной улыбкой ответило мне существо, тоже поднимаясь, а затем довольно начальственно изрекая тонким детским голоском, — Хватит играться! Этот дебил опаздывает!

Таинственные мутанты народа эльфов, вечные неумирающие дети, навсегда застрявшие в своем возрасте. Бездумные, безответственные, наивные. Ничем, по сути, не отличающиеся от обычных детей, кроме сексуальных нужд, удовлетворяемых направо и налево. Один из таких, выбравшийся каким-то чудом из эльфийских миров, и стал отцом Шпильки. Мне это всегда не давало покоя, потому что эльфы, все эльфы, не чтут ничего и никого больше, не охраняют ничего сильнее, чем этих мелких пришибленных засранцев.

Мелкая ручонка нагло вырвала ошметок сигары из моей окровавленной руки, а затем вцепилась в неё, потащив из этого коридора и от замерших эльфов. Я послушно шел, размышляя, что это, наверное, самый необыкновенный способ подняться на эшафот… во всех Срединных мирах за всю их историю. Средоточие еще такого не знало.

— Я спас тебя, — обозначил факт вечный ребенок, — Расскажи что-нибудь интересное, пока мы идем.

— Драконы любят держать живых эльфов в пасти, некоторое время… — пробормотал я, — А затем проглатывают. Никогда не жуют. Всегда проглатывают целиком. Стараются, чтобы эльф прошел в желудок как можно медленнее, живым и соображающим.

— Ух ты! — тут же восхитился иллинари, — Тут надо раздеться! Быть обязательно голым, иначе ничего не почувствуешь! А еще что-нибудь расскажи?

— Если кошка стоит жопой к тебе, задрав хвост — она тебе доверяет…

— Ух ты!

— У гоблинш большая часть нервных окончаний во влагалище, а не на клиторе, надо сразу засовывать по максимуму…

— УАУ!!!

Никто и ничто не трогало нас. В мире, где могли находиться только эльфы, не было силы, способной поднять руку на иллинари. Даже смешно. Силы, преступающие законы и традиции, готовые рискнуть всем ради совершенно абсурдного желания продвинуть свой род, клан или Дом, сдали назад при виде маленького извращенного засранца, буквально разрывающегося от восторга при обсуждении специфики получения оргазмов у гоблинш.

Никогда мне еще не хотелось так остро сбежать навсегда в Нижний мир. Жаль, что это нереально для вампира.

— Тебе в эту дверь! — махнул мне иллинари, когда мы дошли до этой несчастной двери в конце одного из бесконечных коридоров, — Иди скажи им там всё, что надо, а потом я тебя заберу к нашим! Ненадолго, на год! Ты очень забавный!

— Не пойду я с тобой, — хмыкнул я, — У меня свои дела.

— Пойдешь, — без малейших сомнений качнул головой псевдоребенок, — Я так хочу. На это уже дали согласие. Всё, иди!

Улыбнувшись ему, я подошёл к двери, взявшись за ручку и оказался окутан плотным коконом из магии. Легкий треск, пространство в очередной раз мигает… и я нахожу себя в зале, являющемся точной копией того, с которого началось это моё путешествие. За одним небольшим исключением, точнее — двумя. На диване меня ожидает довольно паршиво выглядящий Советник Адамас, а за его спиной, там, где в «моем» зале стояла странная скульптура, виднеется еще одна дверь.

— Опаздываешь, — выдохнул серый и какой-то совсем неживой на вид эльф.

— Мне стоило бить мечом по задницам охранников? — осведомился я, оглядывая свою забрызганную кровью персону, — И да, что с тобой такое?

— Я выполнил свою задачу, вампир, — ответил мне зомби, — Моё существование подходит к концу. Должен был продержаться, пока ты не выступишь, ради иллюзии, но…

— Вижу.

Магия сползала с меня, а сидящий на диване эльф, уже выглядящий сломанной куклой, дряхлел на глазах. Его кожа, исчерченная черными шрамами, темнела, покрываясь дополнительными пятнами, глаза впадали, нижняя челюсть дрожала. Адамас стремился в ничто со страшной скоростью.

— Ничего, — ответил я ему, — Меня выслушают в любом случае. Ты еще на что-то способен?

— Нет, — коротко хрипнул он мне в ответ.

— Хорошо, — коротко кивнул я, а затем обратился ну… к себе, — Дорогая, пора.

Нечто под моей одеждой, давным-давно льнувшее к плоти, медленно забурлило, щекоча, а затем начало выбираться неторопливой массой наружу, выплескиваясь из штанин под робой.

— Знаешь… — неожиданно подал голос Советник, не замечая происходящего и, кажется, не особо меня услышав, — Я им рассказал всё, что был должен. Что хотел. Бесполезно. Саркат был прав, ты был прав. Мы слишком далеко ушли… в себя. Они услышали его имя и… что? Ничего. Секундное единение, лишь чтобы… отправить парламентеров. Для вас он был легендой, а для нас? Даже… для меня? Знакомым… магом? И вот, он вернулся. Только и… всего.

— И они начали обсуждать, как и о чем будут с ним торговаться, да? — хмыкнул я, наблюдая, как рядом со мной из черной жидкой материи, невероятно похожей на текучую смолу, собирается женская фигура.

— Ты, вампир… — почти-труп неожиданно поднял голову, его глаза, напоминающие темные провалы в бездну, сощурились, — Что это…? Кто… это?

— Ты знаешь легенду Нижнего мира о Троянском коне, Советник? — поинтересовался я, взяв протянутую мне тонкую черную руку в вежливом жесте, — Ну так вот, а я, можно сказать, троянский вампир. Не удивляйся так сильно, это всего лишь Малиция, ваша новая богиня.

— Ч-что? — прохрипел еле шевелящийся труп, умудрившийся удивиться даже на границе распада.

Женщина не могла обрести свою полную форму, так как присутствовала здесь лишь частично, но с этой задачей попыталась справиться, распустив свою материю на черные нити, а затем придав им форму женского тела в платье. Выглядело это, конечно, совершенно неестественно, но для чего Малиции естественность? Сушить она её будет? Засаливать? Она же сюда не трахаться пришла.

— Если эльфы не слышат обращений, — проговорила она, отворачиваясь от меня к иссыхающему зомби, — То они услышат приказы. Конрад?

— Да-да? — у меня, несмотря на проблемы с самочувствием, настроение начало улучшаться.

— Уничтожь это.

В протянутой ко мне руке возникла книга. В простом, но очень крепком переплете, украшенная неисчислимым количеством знаков и фигур по всей обложке. Толстая.

— Такая честь, — удивился я, хватая книгу выпущенными когтями и тут же разрывая на мелкие части, — С чего бы?

— Мой последний подарок тебе, — пояснила мне черная женщина, продолжающая смотреть на ничего не понимающего Адамаса, — Перед твоей смертью.

— Что это было…? — вяло поинтересовался мертвец, тоже не отводящий взгляда от Малиции.

— Это был Саркат, — обратилась она к нему, — Я выкрала его память из дворца, когда туда попал Конрад, а затем он пронес нас сюда, в то время, когда ты, Советник, лично обрезал любой возможный след маскировочной магией. Теперь некромант обречен.

— Но зачем…? — выдохнул неожиданно загоревшийся искрой активности мертвый эльф, — Зачем…? Зачем…??? Ты же… дала слово…

— Не мешать, но я не давала слово, что не буду забирать у него книги. Я — Архивариус Срединных Миров. Все книги в Магнум Мундусе проходят под мой контроль. Это моя обязанность.

— Вампиры, Адамас, — вздохнул я, наблюдая, как у гниющего эльфа отвалилась челюсть, но еще остался блеск в глазах, — Ты был абсолютно прав. Саркат — эльф. А что делает ваш брат, когда неожиданно получает неприятный и фатальный сюрприз? Он упрощает план. Упрощает так, чтобы исключить случайности.

Вампиры и Мать-Магия. Две движущие силы, его воинство, его средство усиления, но далеко не основной элемент. Основным всегда были демоны Иерихона, чьей целью стало запереть эльфов в их мирах. Остальное же по остаточному принципу, корректировка, план «Б», поддержка. Мои собратья? Мы надежны, мы преданны клятвам, но пока есть, кому их хранить. С окончательным уходом некроманта в небытие у Короля будут развязаны руки, а теперь это случится до того, как Саркат всё поставит на рельсы. Работа была не доделана, результат может быть спорным. Он не подставит спины своих демонов вампирам.

К тому же, нас можно контролировать. Кто знает, может выжившая Малиция это уже умеет?

Нет, шансов ноль. Саркат обязательно упростит, не станет рисковать судьбой своего народа, тем смыслом жизни, который у него всегда был. Тем более он не оставит могущественный артефакт в руках людей Нижнего мира, совершенно непредсказуемых и бесконтрольных без вампиров.

— Всё будет именно так, — кивнула черная Малиция, наблюдающая, как тело Адамаса стремительно превращается в пыль, — Если нет, то я справлюсь с ними сама, это будет несложно. А теперь иди, Конрад. Приготовь мне сцену. Тебя ждут. Вот.

Повинуясь жесту женщины, одежда на мне начала претерпевать изменения. Окровавленные лохмотья сменились бежевым цветом шерсти, белоснежная рубашка гордо расправила воротник, ботинки засияли так, как никогда прежде, а на появившихся брюках даже образовались стрелочки. На голове образовалась шляпа, а глаза оказались закрыты темными очками с оранжевым отливом.

— Прекрасно, — улыбнулся я, сунув одну руку в карман, а второй сжимая Деварон, — Ну я пошёл.

И зашагал к двери.

За ней была арена. Небольшая, всего-то метров тридцати в поперечнике, засыпанная белым песком, ровная и гладкая. На ней, наверное, только толкали речи и проводили самые значимые дуэли, что совершенно характерно для остроухих. Последних здесь было…

Я огляделся, щурясь.

Сотня тысяч? Две? Неисчислимые толпы сидели на рядах арены, разглядывая меня. У многих были бинокли.

— Кхм, как меня слышно? — решил проверить я местные условия. Они оказались прекрасны — мой голос, не особенно грохоча, вознесся вверх, привлекая внимание даже тех, кто пропустил выход красивого вампира с мечом и в плаще, — О, замечательно. Здравствуйте, товарищи эльфы!

Неизвестно откуда выпрыгнувшее у меня «товарищи» сделало для привлечения ко мне внимания всё и даже больше. Некоторые, как я мог разглядеть, даже попадали со своих мест, преисполняясь шоком от терминального удивления. Видимо, регламент я нарушил полностью. Впрочем, я его и не знал.

— Меня зовут Конрад Арвистер, — представился я элите элит из элит всех девяти эльфийских миров, — Я вампир и Блюститель, соратник покойного Советника Адамаса, а также тот, кто отрубил голову тому хаму… как его… да неважно. Важно то, что я собираюсь вам сказать, господа эльфы…

Наверное, меня очень хотели перебить. Во всяком случае, некоторые остроухие, поднявшиеся со своих мест, явно что-то кричали, но магия здесь работала на «ура». Выступающего, даже совершенно невозможного вампира, оказавшегося в святая святых эльфийского народа, нельзя было заглушить. Только мне лучше поторопиться.

Поэтому Конрад Арвистер, весьма обаятельный и привлекательный, не стал рассусоливать, а гаркнул во всю мочь, вздымая над собой книгу, извлеченную из кармана:

— Вы не слышали поступь демонов Иерихона! Вы не слышали предупреждений Адамаса! Меня вы — услышите! Ибо я принес вам знания о Матери-Магии!

Вот это их проняло быстро и жестко. Всю эту сраную толпу могущественных и бесполезных магов, привыкших мнить себя вершителями судеб. Все они, как один, уставились на бедного вампира. И глаза каждого… совершенно каждого… они все были одинаковыми.

Пропащее племя.

— В этом гримуаре… — (черт побери, никогда не думал, что последние моменты жизни могут пройти так пафосно и, одновременно, так небрежно!) — … заключена память Дианель Ерманкиил, создательницы Матери-Магии! Я принес вам это знание, эту мощь, эту силу! Она способна спасти всех вас! Решить все ваши текущие проблемы! С ним вы…

Конечно, не принес. Малиция славно пошерстила в воспоминаниях Дианель, так что та теперь лишь думает, что знает, как создать Мать-Магию. Никому не нужны сюрпризы. Увы, господа и дамы, везде обман, везде наколка. Деда Мороза не существует!

Даже несмотря на то, что я был уверен в эффекте, что вызовут мои слова, зрелище воплощающихся предположений стало почти что шоком. Далеко не одна сотня поднявшихся со своих мест эльфов швырнули в мою сторону боевую магию, принявшуюся растекаться по защитным полям арены! И они, эти торопыги, опередили других всего лишь на пару мгновений!

Неотвратимо быстро, чуть ли не волной, тысячи и тысячи остроухих, выглядя как буйнопомешанные гоблины, принялись швыряться магией в защитное поле Дворца Встреч. Их глаза не отрывались не от меня, застывшего посреди арены, а от книги, что я держал над головой. Власть, мощь, уникальное знание, неодолимый козырь, легенда, которую они жаждали, всё это, внезапно, оказалось на расстоянии нескольких десятков метров!

Они не могли утерпеть.

«Живой эльф, мертвый…», — подумал я, усмехаясь в сияние перегружающегося чудовищным количеством магии экрана, — «…какая, по сути, разница, если ты предсказуем? Ты можешь быть невероятно сложным и хитрым существом, но когда движущие тобой силы могут быть разгаданы, когда искушение слишком велико, то ты ничем не отличаешься от рэтчеда, грызущего дохлого голубя у мусорного бака. Совершенно ничем»

Они не смогли устоять.

Они, в конечном итоге, ничем не отличались от тех, кто пошёл на преступление, пытаясь всего лишь уловить кусочек информации чуть раньше других. Заигравшиеся дети, оторванные от реальности.

Сияние выросло уже настолько, что я не видел ничего. Оно было ярче солнца. Вот, кстати, интересно, такое солнце, да еще и в этом мире, могло бы меня сжечь дотла, но эта магия, этот свет, совершенно не обжигают.

Пока что.

Барьер уже трещал и ломался, когда я вспомнил об иллинари. Маленький засранец, вечный ребенок, жизнерадостный и активный. Может, они все в глубине души такие? Просто… заигрываются, вместо того чтобы отвлечься на что-то существенное?

Выходит, так.

Усмехнувшись, я воткнул меч в песок арены, освобождая руку для того, чтобы поправить шляпу посреди этого бесконечного сияния, в котором не было ни грана света, добра и тепла. Интересно, сколько из этих эльфов умрёт от руки соседа перед тем, как Малиция заявит о себе?

Половина?

Две трети?

Больше…?

Этого я уже не узнаю.

Жар магии, прорвавшей барьеры, настиг меня, стирая из реальности, еще до того, как я попробовал подумать о чем-то еще.

Тьма.