Поцелуй скуки

Глава 14 Война среди войны

В высших сферах тауматургии, единственной области магии, которой я смог овладеть, есть одно запретное искусство. Даже не область, которую стоит назвать наукой, скорее знание обращения с тем, что принято именовать душой. Нельзя сказать, что это дает нам, тауматургам, хоть какую-то серьезную мощь, влияние, либо что-то еще… манипуляций можно произвести крайне мало. Зато, в нужный час, в нужном месте, при весьма специфичных обстоятельствах, мы можем…

Я натужно пыхтел, удерживая на когтях здоровенный черно-белый шар клубящейся энергии, на котором мертвенно спокойные волны черной, как смоль, субстанции вечно боролись с бурлящими белыми потоками, казалось, еле удерживающимися на поверхности этой чудовищной пародии на душу разумного существа. Нужно было опустить этот шар в грудь лежащего передо мной на столешнице трупа, точнее, тела, в котором никогда не было ни единого признака мысли, но подобное действие далось мне чрезвычайно тяжело.

Но далось. Не первый же раз.

Тело коротко выгнулось, хрипло вздохнуло, сжало руки в кулаки, но тут же расслабилось. Глаза резко открылись, демонстрируя мне чернейшую радужку. Строгий, спокойный взгляд.

— Все намного проще с твоей помощью, Конрад.

— Рад оказаться полезным, — хмыкнул я, утирая пот, — Добро пожаловать в мир живых. В который уже раз?

— Я не считала… — женщине не нужно было осваиваться в новом теле, это было одно из её собственных, приготовленных заранее и ждущих своего часа, так что, приняв мою руку, она изящно села, чтобы тут же оказаться укутанной в халат, заботливо поданный одним из её бесчисленных слуг, — Идём. Мы должны узнать последние новости перед тем, как начать что-то делать.

Всегда, у знающих разумных, был припрятан один важный вопрос — почему? Почему эльфам далось право решать за все Срединные миры? Править ими, править нами? Пусть теперь с элементами прав разумного существа, а не как раньше, но… почему? Есть же боги, демоны, куча куда более мудрых и могущественных созданий, которые бы… что? Могли сильнее вмешиваться? Вот именно.

Эльфы всегда были поглощены только эльфами. Политические маневры, бесконечные интриги, паутина лжи и предательства, кинжалы и яд во тьме за портьерами, торговля и размен фигур. Вечно. Игра этих долгоживущих существ поглощает их, выводит на уровни, на которых копошение мошек уже неинтересно. Они следят лишь за тем, чтобы был порядок, чтобы продукты и развлечения к их столам подавались вовремя и в срок. Всемогущие, но бессильные мастера, чудовищно медленно угасающие в своих играх. Вот что такое эльфы.

Повелитель смерти, спрятавшийся под Магнум Мундусом, понимал это великолепно. Он выбрал для своей атаки не самый населенный, не самый политически активный, не самый могущественный мир — но другой, тот, в котором были сосредоточены производства и ресурсодобыча трех самых влиятельных кланов всей расы. Халиррион. Тем самым он не только отправил в шок всех эльфов как общество, но также и дал ей, всей этой расе хладнокровных, могущественных, скучающих интриганов — шанс на улучшение положения для своего рода. Очень серьезного, такого, какого не добиться интригами и за тысячу лет.

Сразу, вслед за этим, он отправил войско усиленных Матерью-Магией агентов на захват Магнум Мундуса, уже испытывающего чрезвычайно серьезные проблемы с порядком на улицах.

— Безупречно сыграно, — милостиво кивнула Малиция, выслушав донесения агентов, — Уверена, у него был другой план, но здесь он воспользовался тем, что уже устроила твоя подруга. Куда проще и безыскуснее, но даже мне сложно придумать что-то более эффективное.

— Они как-то блокируют порталы, — добавил я, — И выбивают оставшихся в городе бойцов. Подкрепление не может прорваться. Что дальше?

— Дальше? — загнула черную бровь эльфийка, — Ничего, им нужно только захватить город и ждать. Созданный вакуум власти и влияния — это как наркотик, который разъедает общность расы. Сейчас каждый эльф думает вовсе не о Магнум Мундусе, а о своих собственных амбициях. Это элементарно, Конрад. Ты же уже догадался, где сам некромант?

— Там, где и его дети… — вздохнул я, — Рядом с Королем. Не контролирует, так обезвреживает. Торгуется. Если он узнает, что ты жива — мне конец.

— Тебе придётся проверить это утверждение, — поморщилась Архивариус, — Иди, Конрад. Мне с тобой начинает становиться скучно. Можешь передать этому существу, что я не собираюсь делать ничего против его планов. Хочу посмотреть, чего он сможет добиться.

Восхити Малицию — и она тебя не тронет.

— Какая же ты дешевка… — слабо улыбнувшись, я хлестнул женщину по щеке тыльной стороной ладони.

— Я могу себе это позволить, — не меняя выражения лица, она слизнула проступившую капельку крови с слегка рассечённой губы, — А можешь ли ты себе позволить второй удар?

— Нет. Мне пора, — тут же направился я на выход.

Не время для развлечений.

Мне нужно в тюрьму.

Книга в кармане, меч с ножнами в руке, вторая с сигаретой. Еще есть шляпа и очки. Полный комплект героического детектива-неудачника, которого поимели прямо в его план. Анчар Крой, детектив из выдуманного романа, написанного одним из жителей Омниполиса, сейчас бы потеряно качал головой над своим вечерним виски, выдайся ему возможность прочитать про меня в газетах. Он бы не знал, какими эпитетами назвать настолько провалившуюся персону.

Город был в огне, что ни грамма не мешало мне идти по его улицам. Большую часть вреда, как я понял, наносили сами жители, на девяносто процентов принадлежащие к индустрии развлечений. Бегая как курицы с оторванными головами, они волокли барахло, цеплялись друг за друга, орали и жаловались, а те, кто посмелее и подольше поварился в местном дерьме — еще и норовили заглянуть в чужие дома, да посмотреть, что там лежит.

Стандартная картина, видел такие миллион раз. Разумные частенько переоценивают собственную разумность. Подожги такому педестриану зад — и он побежит, вопя и жалуясь, не замечая, что поджигает за собой, скажем, прачечную. Какое ему дело, у него жопа горит! И это одна особь. А если их миллион?

Шлюхи, фокусники и рестораторы. Баристы, актёры и гладиаторы. Молодые, очень молодые, преступно молодые… обычная еда этого города. Слабая, неорганизованная и паникующая. Наверное, даже хорошо, что некромант удерживает моих собратьев? Тут даже у меня слюнки текут… выпить бы кого-нибудь, чтобы боль в груди утихла хотя бы на час… но нельзя.

Я же Конрад Арвистер, Блюститель. Хранитель порядка, позволяющего остроухим в десяти мирах наслаждаться вечно закрытыми базовыми потребностями.

Ох, уже в девяти. Подзабыл, что-то. Как неловко-то вышло.

Вампир с мечом, шагающий по улицам города — наверное, сейчас это было максимально безынтересное для всех зрелище. Мужчины и женщины со светящимися знаками на лицах, азартно разрушающие дарованной им мощью всё, что захочется, — они не видели во мне угрозы. Немногочисленные эльфы в боевых костюмах, попадающиеся тут и там, настороженно выглядывающие из переулков, не замечали меня из-за отсутствие каких-либо свечений на моем лице, кроме периодически вспыхивающего огонька сигареты и блеска улыбки. Суперпреступник, архипредатель, ультраублюдок Блюститель шёл ледоколом, лишь немного маневрируя среди куч хлама и обломков, уже усыпавших когда-то такой ровный асфальт.

— Помогите! — истошно орала привлекательная чистокровная человечка на третьем этаже горящего дома, — Спасите! Лестница в огне!

— Привяжите простынь и спуститесь на ней до второго этажа! — дружелюбно крикнул я в ответ, — Оттуда уже можно будет прыгать!

Совет ей сильно не понравился, мне вслед полетели жалобные проклятия и призывы вернуться. Увы, это не Омниполис и не та ситуация, когда спасаешь дам в беде. Во время войны жертвы — самое обычное дело. Кроме того, вам же известен закон утопающего? Попробуй недоспасти девицу, то есть, выручив из одной беды, оставить в неблагополучном месте — она вцепится в тебя как клещ.

…и утянет на дно.

Мы и так уже на нем, причем всеми мирами сразу.

— Да уж, хотел бы я сейчас с тобой поболтать, милая, — шагая, я ласково похлопал по карману, в котором у меня лежал гримуар, — Но совершенно нет времени. А так бы хотелось еще немного твоей наивности…

Звон стекла, короткий крик, передо мной на асфальт падает полуэльф. Крайне неудачно, шея сломана. Не особо его жалко, на этой самой шее что-то многовато различных цепочек и ожерелий, крайне безвкусно подобранных. А значит что? Это мародер.

— Попробуешь нагнуться над ним, я тебя спалю! — грозно верещит второй полуэльф, высунувшийся из окна и предостерегающий меня от желания завладеть золотом, — Это всё мо… ААА!!

Он выгибается крайне характерным движением. Именно так реагирует разумный, когда ему в печень прилетает пара десятков сантиметров холодной стали. Неумело прилетает, но с душой, с размахом. У крикуна шея тоже нечиста от ворованных драгоценностей, так что его экономно затаскивают внутрь вместо того, чтобы выкинуть. Хороший подход!

Водяной элементаль, выполняющий функции уборщика, нашёл очень уж неудобный объект мусора в виде почти разорванного на две части эльфа. Трудяга пыхтит, пока останки, уже полностью поглощенные его студенистым телом, окрашивают благородный цвет индиго пошлыми бурыми оттенками. Впрочем, недолго. Какой-то придурок из-под земли выпаливает в бедного магического робота разрядом энергии, стирающим конструкт из реальности, а потом уже приходится убегать мне. Маньяк со светящимися рунами на лбу, уже полностью слетел с катушек, на его лице идиотский оскал полного безумца. Я стираю его любимым методом революционеров — броском увесистого осколка подобранного кирпича… а затем обезглавливаю. Адепты Матери-Магии — крайне живучие ублюдки, давать им время, чтобы восстановиться, нельзя.

Увы, но несмотря на то, что я заманил воющего придурка в подворотню, где с ним и разобрался, это все равно увидели несколько его собратьев. После чего мне приходится невероятно жарко, настолько, что почти теряю шляпу, удирая от взбешенных псевдо-магов. К счастью, у меня богатый опыт удирания, особенно в условиях плотной городской застройки, а преследователи — лишь простые тела, которым было вручено временное всемогущество.

И вот, слегка подпаленный, но невредимый, я стою перед зданием тюрьмы.

Наглухо закрытым, естественно, что является большой проблемой. Тут нет ни домофона, ни рации, ни магического уха, по которому можно вызвать засевшую в здании Старри. Безвыходная ситуация. Ну, почти. У нас вообще-то тут натуральный конец света, некроманты, вампиры, рушащиеся миры и горящий город, не так ли? Можно прибегнуть к совсем не конвенционным методам.

— Хельстарис Вагамиррон… — еле слышно шепчу я себе под нос, - Открой калиточку.

Не все полудемоны — бесславные ублюдки, о которых не печется их инфернальный родитель. Папочка Эммы позаботился о том, чтобы у его дочурки было истинное имя. Откуда я его знаю…?

— ОТКУДА ТЫ ЕГО ЗНАЕШЬ?!! — орёт на меня одна из самых прекрасных женщин в Срединных мирах, готовая разорвать меня в клочья. Ну, разумеется, после того, как я вошёл внутрь, оказался за семью запорами и даже почти расслабился.

— Дорогая, давай пото…

— Сейчас, Арвистер, — крылатую женщину охватило черное пламя, — Говори или умри!

— Я могу сказать правду, а могу соврать! — отчаянно попытался переобуться я, — Очень тебе советую выбрать вранье!

— Правду! – и в тоне скромной полудемоницы прозвучал колокол Ада.

Вот теперь я выбил сто очков из ста, это просто рекорд. Она готова выложиться на все сто, убивая меня. Такого точно не переживу. Особенно после того, как признаюсь.

Но деваться некуда.

— Выиграл в покер.

Этого Эмма Старри точно не ожидала. Ни сейчас, ни вообще. Даже было удивительно смотреть, как тухнет её пламя, а в глазах не возникает ни малейшего сомнения в том, что я соврал. Совершенно верно, я стоял перед ней, честный с ног до головы.

— Выиграл. В. Покер, — раздельно произнесла женщина, — Что за Блюститель играет с архидемонами в карты? Которого ждут в Аду с распростертыми объятиями? Договаривай, Арвистер. Немедленно. Сейчас. Всё.

Черт побери, не хочется, но придётся. Ну куда я сейчас без неё? Ох уж эти женщины…

— Моррисон, Джонс… — начал я неторопливо перечислять фамилии, — Дассен, Марли, Джоплин… Хендрикс…

— Что-что? — недоуменно моргнули мне в ответ.

— Меркьюри, Леннон… Пресли, — с укоризной я посмотрел на бывшую начальницу.

— Что-то знакомое, но не пойму… — мотнула та своей черной гривой, попросив, — Конкретики, Арвистер.

— Это знаменитые и талантливые музыканты и певцы из Нижнего мира, — признание далось мне с трудом, — Я переправил их в Ад. В своё время.

До Старри не сразу дошло, но дошло.

— Ты воровал души в Нижнем мире?!?Ради Ада⁈

— Забирал, — поднял я палец, — На хранение и содержание. Парни и девчонки не заслужили быть растворенными в Великом Ничто лишь потому, что родились не там. Их никто не истязает, они живут на Аллее Звезд в Пандемониуме… творят музыку, выступают…

Эмма одним махом села на пол, вцепившись себе в волосы и забормотав нечто неразборчивое. Подходить я к ней постеснялся, встав неподалеку с независимым видом. Ну да, не каждый день Блюстители сознаются в одном из самых страшных преступлений — работе с человеческими душами.

— Ангел… — отвлек меня от высоких размышлений хриплый женский голос, — Они послали ангела следить за тобой…

— Ага, — простодушно кивнул я, — Валеру.

— П-почему? Ведь на твоей душе должны были остаться следы…

— Следы чего? — поднял я бровь, повернув к полудемонессе лицо, — Я же сказал — забирал души, чтобы сохранить их. Они были сохранены. Никто с этого действия не получил ни малейшей выгоды… кроме новой музыки. Моя душа чиста.

И вообще, зачем иметь клады с золотом, когда у меня есть доступ к произведениям гениев, которые не видел свет? Да за них в Нижнем мире душу продадут, хе-хе! Так, стоп, об этом думать нельзя. Чистота души, Конрад. Блюди её. И не думай о Виолике, которую сегодня как раз потащат на Аллею Звезд. Незачем.

— Король однажды, король всегда, да, Арвистер? — скривив губы, спросила меня медленно поднимающаяся полудемоница, — Всегда решаешь всё сам?

— Никогда не мог, — печально улыбнулся я, подходя к ней и кладя ладони на талию, — Но как-то удерживался.

Это, наверное, был самый странный поцелуй на свете. В нем не было ничего. Ни огня, ни страсти, ни тоски, ни любви, ни ностальгии, ни формальности, ни страха, ни чего бы то ни было еще. Особенно в нём не было лжи. Просто два целующихся разумных. Почему они это делают? Потому что давно не целовались, быть может? А кому какая разница, спросите вы? Это же не просто разумные, а два древних монстра, которые давно уже не живут, как нормальные люди, а скучающе играют в существование, для которого ни один из них не был предназначен. Один топит себя в суете, другая сочинила для себя фальшивую лестницу в небо, чьи ступеньки давно уже растаяли, превратившись в воздух. Почему бы в таком случае не поцеловаться? Время, место, обстоятельства, даже диалог, что состоялся до этого момента — великолепные противоречивые предпосылки.

Осталось только одно. Мы целовались. Или я целовал абсолютно ошарашенную, опустошенную, вымотанную и дезориентированную женщину, застрявшую посреди нигде во время войны, которой она пыталась избежать?

Нет никакой разницы. Лишь маленькое приятное разнообразие, которое заканчивается чудовищной пощечиной, от которой я, кувыркаясь, лечу к стене, чтобы стечь по последней на пол.

— Черно-белая дрянь окончательно тебе мозги свернула, гад? Приходи в себя! — рычит Старри, а затем, почти без паузы осведомляется, — Что делаем дальше?

— Нас ждут в Центральном Шпиле, — хрипнул я, эволюционируя в прямоходящего с помощью той же стены, — Слышу зов. Но туда не добраться по улицам. Мне нужно, чтобы ты меня подкинула.

Ты огорошил женщину, раздавил остатки её самообладания, признался в одном из самых страшных преступлений (которые творил на чистом альтруизме!), затем поцеловал, а теперь хочешь, чтобы она поработала тягловой лошадью (летающей). Вопрос Конраду Арвистеру!

— У тебя совесть есть? — как-то совсем по-человечески, даже по-русски, поинтересовалась Старри.

— Там Король, некромант и сотня вампиров, дорогая. Как ты думаешь?

— Там еще и Меч, Конрад. Я очень хочу использовать его на тебе. Помни это.

— Думаю, справятся и без тебя. Обнимашки?

— Нет уж, я тебя понесу за шиворот, как паршивую собаку. Ей ты, по сути, и являешься.

— Нет уж, давай хотя бы за подмышки. Я не уверен в своем плаще.

— О, теперь ты точно полетишь, как паршивая собака!

Полет наш должен был быть чрезвычайно коротким, всего на какую-то сотню метров вверх по стволу дерева, а там Старри вполне могла сделать передышку… но женщина решила, что с неприятными обязанностями нужно разобраться как можно быстрее. Она полетела по диагонали, забыв, что я гораздо тяжелее, чем она может себе позволить. В результате передышка случилась раньше отмеченного срока и места, причем я, держась когтями за кору дерева, повреждать которую было преступлением против всех Срединных миров, удерживал абсолютно выдохшуюся полудемоницу, хватающую ртом воздух.

Нужно ли говорить, что ей не понравилось, когда я, обвязав её хвост вокруг собственной талии, полез выше, таща за собой бывшую начальницу Управления как мешок с руганью? Крылатый мешок.

— К-конрад!

— Если будешь молчать о моей маленькой шалости, то я об этом никому не расскажу! — пыхтел я, таща женщину, висящую в крайне нелепой позе.

— Я убью тебя. Я совершенно точно тебя убью! — в тоне Старри прорезались слегка плаксивые нотки, — Это невозможно!

А потом они удивляются, почему это я предпочитаю работать один. Хорошо было со стариной Зого, он, конечно, был тем еще принципиальным служакой, но не видел дальше своего короткого носа, никогда. Да и вообще был кладезем недостатков настолько, что его пару раз даже пытались убить. Не то чтобы я дорожил орком, всё-таки сорок лет — это слишком мало, чтобы привыкнуть к разумному, но он был настолько удобным, что я работал его нянькой до самой пенсии…

— Так вот почему он до неё дожил! Сукин ты сын, Арвистер!

— Ох извините, что порушил вашу невинную веру в меня… — злобно бурчал я, продолжая зарабатывать себе сожжения, расстрелы, разрывание дикими животными и прочие виды казни, которые эльфы применяют к нарушителям законов, — … госпожа заместитель. Сколько гадостей вы мне устраивали на пустом месте. Проверок этих, досмотров, подсыльных агентов. Гарру даже перекупила как-то. А ведь у меня были планы на эту собаку!

— Старый ты расист, давай уже залезай на ветвь! — натурально взвыла женщина, — Я не хочу, чтобы меня кто-то увидел!

— Вот так всегда. Сначала ставит нас в трудное положение, а потом требует, чтобы я из него нас вытащил. Ты как Управление в миниатюре, Старри. Зачем мне жена? У меня, считай, уже есть две.

— Да ты половину Омниполиса переимел, скотина! И это я не считаю сотен гоблинш!

— Только половину? Хм, есть зачем жить дальше…

— Кстати объясни! — внезапно переобулась висящая задом вверх заместитель начальника Управления, — Зачем гоблинши? Почему гоблинши? Что у тебя за фетиш такой⁈

— В смысле фетиш? — вопрос оказался не понят, а очередная ветвь пропущена задумавшимся мной, — Маленькие веселые малышки, с которыми легко и которые могут возбудиться даже при виде пальца? Это не фетиш, это прагматизм. Фетиш был, если бы я еще и орчанок с тролльшами…

— И тебе, бывшему королю, этого было достаточно⁈ — продолжала играть Старри простую женщину, — Серьезно? Сисястая коротышка, готовая принять любую позу — и все? С Печального Короля слетают штаны?

— …

— Ну⁈

— Четырнадцать шагов, Эмма.

— Что «четырнадцать шагов»?!!

— Именно столько шагов я сделал, когда проходил твою секретную комнату с нижним бельем…

— ЧТО?!! КАК?!!

— Мне надо спрятаться, естественно. Ты что, думаешь, я сунулся бы в это разноцветное царство по доброй воле? Кстати, как ты их стираешь? Вызываешь грузовик или что-то типа того?

— Какого дьявола ты делал в моей квартире, Арвистер?!?

— Прятался, я же говорю. От тебя.

— ЧТО?!!

— Ты слишком рано пришла домой, Эмма. Тебе надо поработать над своей пунктуальностью…

— Конрад Арвистер, твою мать, ЧТО ты делал в моей квартире⁈

— Забирал души, конечно же. Ты что, думала, что я их храню у себя на кухне?

— …

— Ну нельзя же использовать настолько большую комнату только для коллекции нижнего белья?

— … я убью тебя, как только ты освободишь мой хвост. Точно убью.

— Тихо, мы почти приползли на нужную ветку. Давай разберемся с этой ситуацией, а потом убивай, сколько влезет.