Поцелуй сирены и первобытные хищники

3

НЕРИССА

— Если ты потянешь не за тот хвост, тебя укусят, — поет Ная, задевая меня плечом, прежде чем проплыть мимо меня в мою спальню. Она была со мной всю ночь, следя за тем, чтобы я не попала в беду, как и подобает любой лучшей подруге; проблема в том, что ей хуже, чем мне.

Любопытная. Бесстрашная. Выдающаяся подстрекательница и полное противоречие каждому слову предупреждения. Она тоже занималась этим всю ночь. С тех пор как мы заманили сюда изгоев, мы использовали песню нашей сирены, чтобы усыпить бдительность патруля оборотней на восточной стороне острова, а затем остались наблюдать за неравным поединком.

Потому что я отправила этого изгоя на верную смерть. Его и его друзей, хотя девушка оставалась в нерешительности. Она пыталась сопротивляться — убежать, — но ее брат был сообщником и стоял за спиной своего друга-идиота Спиро.

Это было легко. Даже слишком легко.

Усвоенный урок: Никогда не кради у русалки.

Мы не прощаем. Мы не забываем.

И самой большой ошибкой Спиро Марроса было то, что он вломился в мой маленький дом в Порт-Аварии, его грязные руки рылись в моих драгоценностях. В основном всякая всячина, потерявшиеся в море приливные безделушки, от незначительных до не имеющих ценности, которые я собирала в частном порядке на протяжении многих лет без ведома моего короля. Это противозаконно русалочьему закону; мой дедушка был бы в бешенстве. Он видит ценность в золоте и серебре — драгоценных металлах, — но опять же, я никогда не была той, кто идет по абсолютно прямой линии.

Больше похоже на зигзаг.

Это мой бунт.

То, что принадлежит только мне.

Однако Маррос поплатился за свою жадность. Сладкая колыбельная, нежный приказ, и он вошел в волчье логово без боя…

— Ты сильнее его, — проворковала я, мой голос был хриплым от сладкого намерения. Обходя его, я провела указательным пальцем по его лопаткам, мое прикосновение было рассчитано на дальнейшее соблазнение. Манипулирование. — Настоящий альфа — грязный пират — не преклонится ни перед одним мужчиной, не говоря уже о том, чтобы полагаться на магию, чтобы удержать свой трон.

— Он недостоин, — выплюнул Спиро, сжав челюсти, глаза наполнились злобой, когда моя воля стала его.

— Найди камень, изгой. Найди его, и я награжу тебя.

Очарование пускало корни медленно, как ядовитый плющ, и проникало сквозь трещины, которые образовывала его гордость. Я не толкала и не кричала, не полосовала его по лицу острым краем когтей — я просто исполнила свою просьбу. Низкие и сладкие, мои слова — пульс магии, пульсирующий под его кожей.

— Напомни им, кто ты, Маррос, — промурлыкала я, стряхивая частички грязи с его рубашки. — Заставь волков преклонить колени.

Его зрачки расширились, дыхание сбилось.

— Я не подведу тебя, принцесса Нерисса.

В этот момент он был не более чем марионеткой на ниточках.

И все же, когда я столкнулась с Альфой Дайром, это был мой враг, за которого я… болела.

— Просто в нем что-то есть, — бормочу я себе под нос, отворачиваясь от Наи.

Она слишком хорошо меня знает. Я не могу и не хочу признавать, чем бы ни было это притяжение. От крайней ненависти до желания, и я хочу большего.

Его. Его грубой, животной силы, которая сочится из каждой его поры.

Потому что невозможно отрицать, насколько суров Кай Дайр. И зверь, и человек.

Он высокий, темноволосый и красивый, с чернейшими глазами, которые становятся теплыми, золотисто-медовыми, когда волк выходит на передний план. Альфа Дайр излучает силу. Они волнами струятся по его загорелой плоти, в то время как татуировки, украшающие его спину, руки и шею, только усиливают очарование.

Кости. Когти. Компас.

Каждое искусное произведение было тщательно подобрано, выполнено с точностью, и в результате получилась история, запечатленная во плоти. Которую я хочу прочитать. Запомнить. Только один раз.

Он идеальный образец мужского пола. Оборотень. Враг, Нерисса. Никогда не забывай об этом.

— Война и месть не подчиняются правилам, Ная. Я тоже.

Подплывая к большому окну, я смотрю на раскинувшееся внизу королевство Маривелл. Большинство домов спят, но по усаженным кораллами улицам прогуливаются ранние пташки. Они открывают магазины, собирают морские травы и готовятся к смене приливов.

Затем происходит смена дежурного патруля.

Наплечник из морской стали — смесь кристаллизованных отложений соли и глубоководных бассейнов с морской водой — улавливает потоки света, отражая мириады цветов, в то время как пояс из водорослей люминис пересекает грудь и переплетается с толстым поясом из того же материала. Каждый военнослужащий королевской армии проходит две месячные ротации патрульных в двенадцатичасовые смены в перерывах между тренировками и другими обязанностями.

Их титулы, звания и фамилии выгравированы на правом нарукавном щитке, в то время как на левом — герб нашего королевства, выкованный смесью биолюминесцентных чернил.

— А ты, Рисса? Веселишься, то есть? — спрашивает она, садясь рядом со мной, чтобы посмотреть, как солнце поднимается все выше, отражаясь от поверхности над нашим водным царством. Еще рано, а мы не спали. Я измотана и сбита с толку. Взволнована. — Потому что с моей точки зрения, это не было невинным или…

— Мне понравилось. — Мой тон выходит резче, чем предполагалось, но моя потребность в том, чтобы она перестала так говорить, намного превосходит ее склонность к любопытству. Люблю ли я ее и то, что она умеет читать меня, как открытую книгу? ДА. Абсолютно. Помимо моей ближайшей семьи, она человек, которому я доверяю больше всего.

Ее верность короне непоколебима. Ее любовь к моей бабушке честна и непорочна.

Она мой человек. Моя избранная сестра.

— Или тебе понравился потный, поблескивающий мускулами в лунном свете волк? — Плечо Найи касается моего, ее губы кривятся в непристойной усмешке, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Никакого осуждения или укоризны. — Я не виню тебя, Нерисса. Этот мужчина великолепен, даже если он потомок гнилого чудовища.

— Брось это, — выдавливаю я, мне не нравится ее восхищение его телом или оскорбление. Мне не нравится ни то, ни другое.

— Это было не «нет». — Нет. Это было не так. — Его внешность помешает тебе… — она замолкает, но подтекст очевиден.

То, что нужно сделать, выходит за рамки восстановления камня и возвращения его на законное место на шею моей бабушки. И все же, я не могу контролировать, как сжимается мое нутро при воспоминании о том, как он играл со своей добычей. Грубая, животная сила, стоящая за каждым ударом, и прилив желания, который они вызывали; Я чувствовала жар от своих щек к соскам. Покалывание осознания и желания.

Раньше у меня никогда не было мурашек по коже, но теперь я в них эксперт.

Каждый раз, когда он искал меня в открытой воде, я сдерживала стон. Я вздрогнула, когда Кай Дайр узнал мой запах, сосредоточилась и забыла обо всем, кроме аромата, донесенного до него легким ветерком.

Не Наи. Не других волков. Мой.

— Мне нужно увидеть его снова.

— Что? — Спрашивает Ная, приподняв бровь. Мы обе знаем, что она слышала; она просто хочет, чтобы я повторила. — Да ладно. Скажи еще раз.

— Мне нужно увидеть его снова.

— И почему это?

Опять же, никакого упрека. Во всяком случае, я улавливаю намек на беспокойство за меня.

— Потому что все это закончится на моих условиях. — Не ложь. План моего дедушки и мой отличаются. — Это моя судьба.

— Нерисса, я просто…

— Давай немного поспим, прежде чем меня призовет наш король, — говорю я, прерывая ее. — Я устала.

Не ложь, но и не вся правда. Мое тело хочет покоя, но разум бодрствует. Слишком осознанный.

— Конечно. — Ная резко выдыхает и вытягивает руки вверх и назад, разминая конечности. Она не требует ответов от меня прямо сейчас. Вместо этого она поворачивается и направляется к выходу, но останавливается на пороге. — Сегодняшний обед?

Я качаю головой, когда она смотрит на меня через плечо.

— Не могу. Мне нужно кое о чем позаботиться в Аварии.

— Хочешь составлю компанию?

— Не сегодня.

— Тогда я проведу перехват с твоим дедушкой. — Дьявольская ухмылка заиграла на ее губах. — Я уверена, Его Величеству будет интересно узнать о проблемах, с которыми сталкиваются молодые женщины-русалки. Мы можем начать с растущего давления, требующего принятия браков по расчету, а не суженых по судьбе.

Я фыркаю.

— О, он был бы в восторге от этого.

Мой дедушка был патриархом. Временами сексистом.

Он считал, что королевством сирен должен править мужчина, даже несмотря на то, что женщина была бы лучше. Конечно, моя бабушка обладала властью, и ее мнение ценилось, но, в конце концов, ее наблюдения стали его заслугой. Именно его защита и любовь позволили ей быть такой свободной.

Это не было свободой. Это были цепи, замаскированные под украшения, и я не собиралась закончить так, как она.

Я сыграла свою роль, выполнила свой долг наследницы, но моя позиция была ясна всем: Никакого брачного соглашения, если только оно не касается моего суженого.

— Верно? Наш король всегда так беспокоится о своих избирателях. — Улыбка с ее лица исчезает, выражение становится серьезным. — Будь осторожна, Нерисса. Возвращайся домой целой и невредимой. Ты нужна здесь.

— Я обещаю.

Толстые мускулы перекатываются при каждом движении, а капли пота стекают по его загорелой коже. Он великолепен, каждый дюйм его тела настроен на мою потребность, когда он поднимает меня и разворачивает в нужное положение.

Я стою на четвереньках. Моя голова опущена, а задница высоко поднята.

Каждый дюйм моего тела выставлен на всеобщее обозрение, пока я наслаждаюсь его силой. Тем, как легко он обращается со мной.

Но опять же, я жажду его контроля. Нуждаюсь в его укусе.

— Такая идеальная маленькая пара. — Губы прокладывают дорожку от основания моей шеи до плеча, по пути его клыки покусывают кожу. Укус боли перед прикосновением удовольствия. — Ты готова принять меня, принцесса?

— О, боги, — стону я, сильно сжимаясь от ощущения его зубов. Мои бедра прижимаются к его могучей длине, молча умоляя его принять подарок, который я приберегла для него. — Пожалуйста.

— Не Боги, Нерисса. Я твой зверь.

— Мой. Только мой. — Я начинаю жалобно скулить, а он хихикает надо мной. Однако этот смех переходит в шипение, грубое ругательство, когда толстая головка его члена вонзается в мой вход.

Это так приятно. Так правильно.

— Ни человек, ни волк никогда не полюбят тебя больше.

Его бедра резко выдвигаются вперед…

— О, трахни меня, — выдыхаю я, садясь на кровати. Грудь вздымается, внутренняя поверхность бедер мокрая; я в своей человеческой форме. Что за… На моей раскладушке лежат две ноги, а не хвост. Я обнажена, и мое тело чувствительно, как будто он прикоснулся ко мне. Как будто все это не было сном, и у меня нет способа объяснить или оправдать покалывающий пульс желания, заставляющий меня сжиматься.

Тихо застонав, когда дрожь пробегает по мне, я чувствую себя беззащитной.

Русалки редко меняются в воде. Мы остаемся в своем истинном обличье. Наши хвосты — особая часть того, кто мы есть, и в моем есть нечто большее, чем просто красивые, переливающиеся цвета.

Мое родимое пятно отчетливое и особенное; Я ношу знак двойных лун.

У моей бабушки такая же метка, в то время как у моей матери ее не было. Точно так же, как у меня есть предрасположенность — мои эмоции привязаны к погоде, — а у моей матери не было способностей. Это передалось через целое поколение.

Чего-то такого, чего раньше никогда не случалось, и пока моя мать была жива, она считала это благословением. Она не была обязана служить короне и предпочла уйти в отставку после того, как нашла свою пару, позволив моему деду продолжать руководить. У моего отца не было желания быть королем, до сих пор нет, и я его не виню.

Наше королевство не так свободно, как могут подумать любители пришельцев.

Нами руководит иерархия и архаичные роли, где у мужчин больше власти, и хотя моя бабушка была истинной наследницей, ее организованное спаривание забрало корону. Нечестно и неправильно — я не повторю ту же ошибку.

Закрывая глаза и делая глубокий вдох, я пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Пытаюсь вернуться в форму хвоста, и все же у меня ничего не получается. Снова и снова. Мой разум отказывается не видеть эти яркие медовые глаза и то, как его голова повернулась в мою сторону; его челюсти крепко сжались, когда мой запах окутал его.

Прошлой ночью я разыграла свою карту.

Часть меня хотела, чтобы Кай знал, что я там, даже если я не покажу своего лица. Одно из преимуществ того, что я внучка Люсьен, — это сокровища, которые она передала мне за эти годы. Древние писания, амулет, спрятанный в браслете с драгоценными камнями, который приглушает мой запах, плащ, сотканный из морского шелка, последний из которых является моим самым желанным достоянием.

Его волокна изменяются в соответствии с любым окружением, работая как на суше, так и на море, при необходимости сливая меня с фоном. Это были те вещи, которые она когда-то использовала, чтобы вырваться из-под контроля своего отца.

Семья. Долг. Самопожертвование.

И все же ты почти разоблачила себя…

Ветер и буря прошлой ночью были порождены не природой, а смесью моих эмоций, когда я наблюдала за этим мощным зрелищем. Я ничего не могла поделать с внутренней борьбой, с тем, как мое тело дрожало под водой по пояс, когда он направлял ауру своего альфы на толпу кровожадных волков.

Это было сексуально. Это было откровением.

Это преследует меня в снах.

Это все его вина. Красивый засранец.

— Что со мной не так? — Я громко стону, откидываясь назад и закрывая лицо руками. — Кай Дайр — враг.

Я расстроена и сбита с толку. Мне нужно взять себя в руки.

Сосредоточившись на своем дыхании, я пытаюсь успокоить волнение, которое вызвал во мне этот грязный волк. Я дома, в безопасности, и успокаивающий поток воды начинает ослаблять узел в моей груди с каждым глубоким вдохом. Чем больше я поддаюсь медленному покачиванию, тем легче успокоиться и не думать о нем.

Его красивое лицо исчезает, и вместо этого я представляю себя совершающей глубоководный заплыв.

Вместо его мускулов и того древесного аромата, который я едва уловила, я представляю себя сидящей в своем доме в Аварии и читающей книгу. Может быть, разделяющей трапезу со старшим магом, живущим по соседству, с которым у меня завязалась нетрадиционная дружба.

Я сказала Нае, что буду занята. Изначально я собиралась в Аварию, чтобы задать несколько вопросов, но вместо этого меня зацепила идея частного гадания на картах Таро. Так спокойнее, точнее, и никто не будет задавать вопросов в ответ. Резко выдыхая, я выпрямляюсь и улыбаюсь. Мой хвост снова начинает мерцать, пурпурные и голубые тона с легким розовым оттенком улавливают солнечный свет, просачивающийся сквозь верхние отверстия.

Еще больше, когда я подхожу к самому большому окну и заглядываю вниз.

Все королевство проснулось и движется. Магазины открыты, их витрины пестрят ракушками и морскими ушками. Крошечные меркиды носятся и смеются по саду-коралловому лабиринту, в то время как на площади играет оркестр, и звуки инструментов разносятся по течению.

Признаки жизни повсюду.

Все это вызывает улыбку на моем лице, пока аромат морской соли не замирает за пределами моей спальни. Двое моих знакомых мужчин источают один и тот же аромат, немного отличаясь друг от друга.

Один — мой дедушка. Другой — его крестник, генерал Орион.

Там пауза и невнятный — слишком тихий — обмен репликами, но я могу ясно разобрать два слова:

Кордис Люкс.

Только что был блеск металла, высокий изгиб руки, нацеленной на убийство, а затем наполовину обратившийся альфа впился когтями в шею человека, которого я послала на разведку. Работа Спиро была простой, и я уставилась на награду за мой обман, висящую на толстой золотой цепочке, черный камень, сияющий в свете луны…

Это бесценное сокровище принадлежит моей семье. Оно должно было стать моим в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, точно так же, как он был для каждой дочери до меня. В каждом поколении рождается одна девочка — дар богов, — и она обладает способностями, которые ее братья никогда не унаследуют.

Так было всегда.

Меня лишили этого обряда посвящения, и сейчас, в двадцать один год, желание все еще горит во мне.

Камень передается по наследству со стороны моей бабушки. Подаренный в рамках связующего ритуала, он несет в себе частичку нашей магии, которую мы однажды подарим своей судьбе. Благословение, призванное укрепить и защитить, отметить их как наших.

Притягательный: это наш запах, который переплетается с самыми волокнами их ДНК.

Черный и гладкий, как морское стекло, обсидиан остается бездействующим, пока его не коснется судьба. Светится огненно-синим только тогда, когда соприкасаются настоящие супруги и связь устанавливается. Более того, после укуса по традиции самец носит его на груди до тех пор, пока их дочь не достигнет совершеннолетия, а затем он передается по наследству.

Однако эта традиция умерла с предательством королевы Люсьены.

Оно сделало ее слабой. Больной. Потерянной.

Моя бабушка изменилась с тех пор, как Эфраим Дайр украл его у нее, и я поклялась исправить это зло любой ценой. Даже если для этого придется убить короля всех волков и продемонстрировать свое черное пиратское сердце у входа в королевство Маривелл, пусть будет так.

Семья превыше всего. Чего бы это ни стоило.

Но что, если я — цена?