Поцелуй сирены и первобытные хищники

7

КАЙ

БОГИ НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЮТ…

По влажному причалу тяжело стучат ботинки, резкий звук пробивается сквозь суматошный послеполуденный шум порта Авария. Дерево вибрирует под моим весом, каждый шаг громче предыдущего, когда окружающие останавливаются и уважительно кивают в знак признательности.

Эта территория находится под моим контролем. Защищена.

Мужчины расступаются без предупреждения, в то время как несколько женщин, тепло приветствующих моряков, останавливаются на полушаге. И все же следующий приступ молчания почти стирает улыбку с моего лица. Почти.

Я слишком беспокойный последние несколько дней.

Этот гребаный запах.

Он преследует меня. Я почти чувствую его в воздухе на каждом шагу.

Нужно найти владелицу. Камень подскажет мне.

Глаза следят за моим движением, и я чувствую это — изменение в воздухе, когда я пробираюсь к концу пирса. Позади меня большие корабли разгружают товары, в то время как другие набирают матросов, чтобы помочь транспортировать товары. Я не вмешиваюсь в их дела; они платят за мою защиту, и я поддерживаю ее в рамках сделки, если только кто-то не настолько жаден, чтобы привлекать вампиров.

Я воспринимаю присутствие этих мерзких тварей поблизости от моей собственности как оскорбление. Так же, как я отношусь к сиренам.

Не доверяю им. Никогда не стану.

Прошло много времени с тех пор, как мы уничтожили один из их транспортных кораблей.

При этой мысли мой волк вытягивается у меня под кожей, его когти царапают мои внутренности, и я делаю мысленную пометку вернуться и осмотреть бревна причала. Старейшина драконов выходит вперед с сумкой в руке, но я качаю головой. Не сейчас. Я вернусь, чтобы поговорить с ним и забрать вещи, но мне нужно кое-куда успеть.

— Я буду здесь, когда ты будешь готов, Альфа Кай, — говорит он, его чешуя поблескивает под кожей. Он уже отходит, а я подтверждаю его внимание твердым кивком. Больше ничего.

Я не могу терять времени даром и оставляю нескольких членов моей команды, в том числе моего Гамму, чтобы поддерживать корабль в готовности к отплытию. Он будет держать их в узде, зорко следя за сокровищами, которые я оставил в своих личных покоях.

Кордис Люкс. Подарок сирены, призванный загладить ее вину за предательство.

Я направляюсь в центр города, где недалеко друг от друга находятся местная гостиница и кузница. Владельцы, муж и жена, пара омега-волков из моей стаи, присматривают за вещами вместо меня. Это, и омега безупречно работает с оружием. Он единственный, кому я доверяю обслуживать свои мечи.

Чем ближе я подхожу к центру города, тем громче становится гул торговцев и местных жителей. Несколько ведьм поворачиваются ко мне, а затем отводят взгляд. Другая молодая женщина, фейри, которую я никогда раньше не видел, убегает в направлении текстильного магазина.

Я игнорирую их всех, продолжая двигаться к кузнецу. И чем ближе я подхожу, тем больше нервничает мой волк. Толкается. Низкое, предупреждающее рычание нарастает в моей груди, и окружающие меня люди прислушиваются к этому звуку, проскальзывая в свои дома и предприятия, пока я иду по улице.

— Отойди, — выдыхаю я, когда мои клыки выпадают, прокалывая нижнюю губу, в то время как когти прорываются сквозь ногтевое ложе. Я ускоряю темп. Моя грудь начинает расширяться с каждым глубоким вдохом…

— Твою мать, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, мои мышцы сводит судорогой, когда этот запах снова проникает в меня. Цветочный и сладкий. Яркие цветы апельсина, теплый кокос и тончайшая нотка ванили завершают композицию. Он вонзается прямо в меня, вырывая ответное рычание у моего волка.

Он хочет выйти. Поохотиться на обладательницу этого декадентского аромата.

Потому что это тот же самый, что был несколько ночей назад на острове Сан-Тико во время испытаний. Под кровью и вонью разбойников я уловил это — смаковал на языке, пока ноты запечатлевались в моей ДНК.

Я думал об этом. Я хочу сохранить его.

Солнечный свет и грех.

Достаточно сладкий, чтобы соблазнить, и достаточно декадентский, чтобы погубить.

Она здесь.

— Я не вернусь сегодня вечером, — я говорю по связи Торрену, и мне требуется несколько секунд, чтобы получить ответ с его подтверждением. Никаких вопросов или необходимости в инструкциях. Он знает, когда дать мне пространство.

Знает разницу между тем, когда мне нужна компания, и когда человек и зверь жаждут крови. Две стороны одной медали, и все же сегодня я сам не свой. Не был с тех пор, как наткнулся на этот знойный аромат, тот самый, который заставляет меня поворачивать налево, а не направо, и направляться в направлении, противоположном тому, за чем я пришел.

Меня ведет к утесу, на котором стоит небольшая группа коттеджей. Их здесь три, все примерно одинакового размера, но меня привлекает тот, что ближе всего к краю и откуда лучше всего видно бурлящую воду внизу. Он причудливый, выкрашен в светло-голубой цвет с белыми ставнями, а на клумбе цветут разнообразные растения.

За ним раскинулись густые джунгли тропических деревьев и местной листвы, нетронутой и уважаемой всеми на острове. Ничто не должно быть срублено или искоренено, если только это не используется в медицинских целях или для священных церемоний, проводимых магами.

— Найди ее.

Закрыв глаза, я глубоко вдыхаю, когда волк приближается. Перемена пронизывает меня насквозь, позвоночник выгибается дугой, когда кости скрежещут и растягиваются — трещат под силой высвобождения моего зверя. Мышцы наполняются, связки утолщаются и прорываются сквозь ткань моей рубашки и брюк, когда от моей кожи исходит тепло.

Мои когтистые руки впиваются в землю, кожа трескается, ногти превращаются в когти с черными кончиками, и рычание вырывается из моего горла. Грубо. Гортанно. Звук разносится, и вдалеке я слышу ответное рычание моих людей на борту моего корабля. Не то чтобы я обращал какое-либо внимание на них или на связь с Торреном, спрашивающего меня, все ли в порядке.

Человек и животное имеют особое значение.

Моя челюсть растягивается, а зубы удлиняются, ноют от потребности прокусить плоть, в то время как черный мех расползается, не оставляя видимым ни дюйма кожи. Единственным контрастом остаются медового цвета глаза моего волка и полоса шерсти того же оттенка вдоль моей спины.

Совершив полный переход, я позволяю своей волчьей форме взять полный контроль.

Встряхиваюсь, мой нос раздувается, улавливая ноты цветов апельсина и кокоса. В моей животной форме это сильнее — понятнее — и я запоминаю каждое, пока брожу возле ее дома. Я обхожу участок, потираясь боками о стены и крыльцо, прежде чем лизнуть полоску на ее входной двери. Хищно. Заявляюще права.

Человек и волк удовлетворены только тогда, когда мой запах отмечает территорию, и только тогда я издаю глубокий собственнический вой. В этом звуке слышны одобрение и удовлетворение; мое намерение понятно любому, кто приближается к территории, и местные волки Аварии отвечают своим собственным воем.

Это громкий звук, наполняющий город криками наших братьев, и все же меня уносит прочь трепетание теплого ветерка на моей шерсти…

Звук доносится из центра города. Она.

Высоко подняв морду, я делаю глубокий вдох, прежде чем взлететь. Тяжелый стук моих лап сотрясает землю, в то время как когти оставляют глубокие борозды в земле. Трава и грязь, а затем мощеные булыжником улицы несут на себе последствия моей поспешности — тяжесть охоты альфы-волка.

Ничто не запоминается и не имеет значения, кроме этого соблазнительного аромата и той власти, которую он оказывает на меня.

Для оборотня супружеские узы священны. Дар самой богини своим детям, двум существам, созданным из двух половинок души, которые чувствуют себя целостными только тогда, когда снова воссоединяются. Она не совершает ошибок; каждая пара идеальна и предназначена для того, чтобы приносить радость и умиротворение друг другу.

Ты растешь. На тебя опираются.

У тебя есть безопасное место, где ты можешь приклонить голову, и любящие руки, которые не осуждают.

Она должна быть…

Большинство жителей исчезло, когда я бежал по улице, где запах сильнее всего. Несколько человек снаружи — владельцы магазинов, в основном сами волки, и они склоняют головы, когда я прохожу мимо. Никто не произносит ни слова, но их подчинение является резким и инстинктивным.

Они знают. Уважают.

Альфа в разгар охоты не останавливается, пока его добыча не поймана.

Ветер снова усиливается, и на этот раз мне кажется, что он водит пальцем перед моим носом, унося меня мимо моего первоначального пункта назначения. Я прохожу мимо маленькой лавки с травами, кофейни, постоялого двора и кузницы…

В конце находится таверна, снаружи стоят двое мужчин, каждый держит в руках стакан, до краев наполненный пивом. Его хмелевой аромат злит меня, и я обнажаю зубы, глубокое рычание вырывается из моей груди. Эти двое отступают на несколько шагов, так и не повернувшись ко мне спиной, и я стою на страже у бара, пока они не исчезают за углом.

Только тогда я расслабляюсь достаточно, чтобы снова взять поводья, и мое тело возвращается в человеческую форму.

Мех превращается в кожу, а кости перестраиваются; моя морда теперь представляет собой острую челюсть. Однако мои клыки не втягиваются. Вместо этого они пульсируют с такой настойчивостью, какой я никогда раньше не испытывал.

Укусить. Запачкаться в ее крови.

Я иду ко входу, задерживаясь только для того, чтобы взять пару брюк из общей коробки с неношеной одеждой, которую хранят по всему городу для оборотней. Они надеваются с наполовину застегнутой молнией в течение нескольких секунд, но затем я толкаю дверь, открывая ее.

Дерево ударяется о противоположную стену с таким треском, что в комнате становится тихо. Множество голов поворачивается в мою сторону, но мое предупреждающее рычание заставляет их отвернуться, когда моя шея поворачивается вправо.

Я нахожу ее автоматически.

Такая красивая. Такая нежная.

Моя жертва сидит у стены с самым милым гребаным выражением лица, которое я когда-либо видел. Ее губы полные и надутые, мягкого розового оттенка, который идеально контрастирует с изящным изгибом носа. Но именно ее глаза — фиолетовые, большие и яркие — держат меня в плену. Оттенок уникален. Напоминает мне о чем-то, но затем мой взгляд смещается, и я оказываюсь перед морем черного.

Темные волны обрамляют ее лицо, ниспадают на плечи и спину, и я ловлю себя на том, что меня раздражает стол, из-за которого я не вижу, где заканчивается каждая прядь. Мои пальцы сжимаются, пальцы дергаются, чтобы коснуться кончиков, прежде чем я крепко сжимаю их.

Опускаюсь ниже, прослеживая хрупкую линию ее подбородка, затем шеи, останавливаясь на открытых ключицах. Укуса нет. Никаких претензий.

Глубокий, гортанный рык одобрения покидает меня, в то время как она издает низкий щелкающий звук. Звук почти неразличимый, такой издают, когда что-то кислое попадает тебе на язык и твое лицо морщится. Странно, и на секунду мои брови хмурятся, но затем происходит едва заметное изменение, привлекающее мое внимание к месту рядом с ней.

Она не одна. Справа от нее стоит маг в очках, низко сидящих на носу, и она что-то шепчет, что я едва расслышал. Все, что я могу разобрать, — это слова «доверие» и «ложь» , прежде чем она встает, постукивая двумя пальцами по обложке старой книги. Затем маг уходит, обходя меня стороной, когда проходит мимо меня к двери.

Большинство посетителей делают то же самое.

В это время суток бизнес еще не начался. После захода солнца появляется более шумная толпа, и животные хотят поиграть. Не все незамужние оборотни ждут, и секс — это потребность, которой они поддаются.

Но более того, этой искусительницы здесь не будет, когда они войдут в эти двери.

Я не делюсь.

— Пойдем со мной, маленькое сокровище, — говорю я, протягивая ей руку ладонью вверх. Слова немного искажаются, когда мой волк всплывает на поверхность.

Я впитываю глазами каждый прекрасный дюйм ее тела, наслаждаясь тем, как ее аромат обволакивает нас, словно греховная ласка. Но мы знаем нечто большее.

Оборотни — существа собственнические по своей природе, а ревность — эмоция неумолимая. Она доминирует, превращая самых спокойных людей в диких зверей, когда им бросают вызов. Когда их пары становятся желанными.

И даже без камня я не сомневаюсь, что она моя.