Поцелуй сирены и первобытные хищники

18

НЕРИССА

Комната гудит тихой энергией, вдоль стен мягко светятся раковины, пока целители работают в соседних палатах. Мой отец лежит в своей постели, бледный, и его грудь медленно вздымается в неглубоком ритме, в то время как я остаюсь рядом с ним, вцепляясь в край кровати до боли в пальцах.

Я все еще потрясена предупреждением бабушки. Я все еще растеряна и неуверенна — сейчас мне нужна правда больше, чем когда-либо, но у меня нет возможности спросить или потребовать ее. Вместо этого мне говорят остановиться и послушать, пока она садится поближе и ее голос становится тише.

Единственный человек в этом мире, который никогда не причинит тебе боли.

— Нажми красную кнопку на стене, Нерисса. Маленькую.

Я делаю, как просили, и тут же комнату наполняет низкий звук сонара. Из-за этого трудно разобрать звуки снаружи, в холле и других комнатах, и тогда я понимаю. Для уединения.

— Подойди поближе и обрати внимание. У нас есть совсем немного времени, прежде чем кто-нибудь войдет и отключит его.

— Что происходит?

Ее рука находит мою, притягивая меня ближе, а затем она сжимает ее так, чтобы утешить.

— Твой дедушка, милая… Он совершил преступление, которое никогда не искупит. Он умирает, Нерисса. Умирает медленно, но его угасание не похоже на мое. Я выживу при надлежащем уходе, в то время как у него нет лекарства.

— Надлежащий уход? Что ты имеешь в виду? — Меня пронзает острая боль в груди, и мои глаза блестят. — Что он сделал?

Потому что, если он ответственен за отравление моего отца…

— Твой дедушка убил свою пару. — Ее губы поджимаются, тон язвительный, в каждом слове сквозит чистое отвращение. — Все из-за жадности. Чтобы претендовать на мой трон, и мой отец помог ему.

Я отшатываюсь, шок заставляет меня отшатнуться, но вопрос все еще ускользает от меня.

— Кто? Она была частью нашего…

Бабушка качает головой, прежде чем я успеваю закончить, ее взгляд на долю секунды смягчается, прежде чем вспыхнуть яростью.

— Нет. Не русалка.

— Тогда кто? — Шепот. Мольба.

— Она была сиротой, которую защищал древний дом вампиров на севере. Старший, лорд Северус, взял ребенка к себе и воображал себя крестным отцом. Любящий, когда зарабатывал, а затем ожидающий, когда она стала старше. Она стала его правой рукой, ни в чем не нуждалась, но занималась всем, от финансовых вопросов до поиска подходящих доноров.

— И она согласилась.

— Он относился к ней как к члену семьи, Нерисса. Не позволил причинить ей вред и ожидал, что все вампиры будут защищать ее точно так же.

Бабушка останавливается, ее брови задумчиво хмурятся.

— На самом деле, говорят, что самым жестоким лорд Северус когда-либо был по отношению к Анджелис, было то, когда он узнал, что она была парой Атласа, и даже тогда его недовольство выражалось в тихих словах.

— Почему? Зачем дедушке это делать?

Мне трудно примирить человека, убившего свою пару, с человеком, с которым я выросла. Да, он может быть властным и немного сексистским, но на самом деле лишить жизни свою вторую половинку непростительно. Пощечина богам.

— Я…

— Становится только хуже.

— Что?

Королева Люсьена тяжело сглатывает, ее лицо такое печальное, она чувствует, что предательство обвивает нас.

— Мой муж убил свою суженую и женился на мне, потому что думал, что это даст ему неоспоримую власть. Вместо этого это приковало его к медленному разложению, вызванному поцелуем вампира.

Подожди. Что за черт?

— Зачем ему пить зараженную кровь?

— Не по своей воле. — Это заставляет ее улыбнуться, медленно и криво. — Это было предложение мира, сделанное после, и Северус добавил в свой напиток. — Бабушка пожимает плечами. — Атлас сам напросился, и теперь цепляется за вампиров в надежде освободиться. Он всегда подозревал, что Кай станет твоей парой, и плохо отзывался о волках, точно так же, как он обвинил в отравлении твоего отца стаю Дайра. Русалки шептались в течение нескольких дней, высказывая Марину наилучшие пожелания и проклиная тех, кто оставил его лицом вниз на берегу заброшенного острова между Сан-Тико и Аварией.

— Это не то, что произошло! — Я кричу, а затем проглатываю остаток своей реплики. Привлечение внимания к нам снова свяжет мне руки. Мне нужны ответы, а не цепи. — Прости.

— Прекрати, — произносит голос с кровати, и я резко поворачиваюсь лицом к отцу. Он немного морщится, его лицо морщится, но протягивает ко мне дрожащую руку. Я обхватываю ее и наклоняюсь, чтобы прижаться своим лбом к его.

— Слава богам, ты проснулся.

— Я в порядке, принцесса. Обещаю. — Его взгляд отрывается от моего и фокусируется на человеке позади меня. — Ты вызвала?

Гнев скручивается у меня внутри. Мое разочарование — горькая боль, которую трудно проглотить.

Мой отец выглядит хрупким, бледным на фоне слабого освещения, и все же люди, которым я доверяла, заняты искажением правды. Я не могу не задаться вопросом, насколько глубоко предательство Найи. Причинила бы она вред моей семье, чтобы доставить удовольствие своей паре?

Меня отрывает от моих мыслей бабушкино покашливание.

— Я.

— Как далеко сейчас? — спросила я.

— Несколько часов пути. Подкрепление будет размещено поблизости, если потребуется.

Она встает и переходит на другую сторону кровати, а затем наклоняется ближе, ее голос понижается на октаву или две.

— Другие вещи тоже изменились с тех пор, как мы говорили в последний раз. Они хотят большего, Марин. Вампиры будут использовать нас — наши воды — для перемещения своих кровавых стад, богатств и оружия. И когда придет время, они используют все три, чтобы нанести удар по Сан-Тико. Убьют всех волков на этом острове.

Слова пронзают меня насквозь, и я задыхаюсь.

— Нет.

Камень в моей руке остается черным, но он горячий на ощупь, и он обжигает меня. Не то чтобы меня это волновало. Мой разум и сердце кричат от ужаса.

— Нет. Они не могут!

— Прости.

Достав что-то из кармана, бабушка вкладывает это в мою свободную руку. Лицо у нее напряженное, почти затравленное.

— Вот почему ты должна уйти сегодня вечером. Возьми камень и спрячь его, пока твой дедушка не узнал.

Слезы щиплют мне глаза.

— Я не могу оставить тебя. Я не могу оставить своего отца.

Тишину нарушает сильный кашель. Отец слабо шевелится, его голос хриплый, но уверенный.

— Иди, Нерисса. Твои дядя и тетя уже в пути; они знают правду и позаботятся обо мне. У нас все будет хорошо, но ты…

— Я не уйду, — заканчиваю я за него.

Бабушка смотрит на дверь; плавники задевают течение и подплывают ближе. Звук слабый, немного искаженный, но безошибочный. После недолгого молчания она снова встречается со мной взглядом — теперь ее глаза пусты, точно так же, как у моего отца, который лежит на спине с закрытыми глазами, — как будто этого разговора никогда и не было.

— Делай, как он говорит, дитя. Беги сейчас же, пока не стало слишком поздно.

Дворец исчезает позади меня, его отточенное величие и скрытые опасности поглощаются расстоянием, пока я упорно плыву сквозь внешние течения. Мои легкие горят, плавник толкает меня сквозь воду. Каждое учащенное сердцебиение напоминает мне, что я не могу вернуться назад. Каждая частичка расстояния между мной и местом, которое я всю свою жизнь называла домом, причиняет боль, но я не сбавляю темп.

Не после всего, что я услышала.

Потому что люди, которым я доверяла и о которых я до сих пор забочусь, решили, что их жадность перевешивает обычную порядочность. Что цель оправдывает средства, независимо от того, кто пострадает.

Впереди я прячусь за группой колонн. Они достаточно большие, чтобы скрыть меня, когда мимо меня с копьем в руке проходит дежурный стражник. Его плавники бесшумно рассекают воду, и у меня скручивает живот.

Черт. Я прижимаюсь ближе к камню, позволяя своему плащу мерцать и преломлять свет, скрывая мои очертания. Водяной замедляет шаг, прищурив глаза, пытаясь уловить запах или сердцебиение — он может почувствовать, что рядом кто-то есть, — прежде чем двинуться дальше, качая головой.

Я прерывисто выдохнула, сама не осознавая, что сдерживалась, моя рука вцепилась в камень, чтобы найти якорь. Несколько минут я на всякий случай не двигаюсь, но потом бросаю быстрый взгляд. Ни слева, ни справа ничего нет, и я отталкиваюсь от камня, плывя быстрее, чем когда-либо прежде.

— Плыви, Нерисса. Продолжай двигаться, — бормочу я себе под нос, без паузы рассекая течение, пока не выныриваю на поверхность недалеко от порта Авария. На улице уже стемнело, далекие огни различных предприятий отбрасывают на воду неровный свет. Запахи трав и еды — алкоголя из таверны — остро ударяют мне в нос, и я чихаю. — Определенно отличается от ранних послеполуденных часов.

Мои глаза не щиплет; виды передо мной отчетливы, когда я иду по пляжу и направляюсь к своему частному коттеджу. Ветер доносит звуки смеха, доносящиеся из центра города — это поздняя толпа из портов или те, кто ищет убежища на ночь.

Я веду себя тихо, чтобы не привлекать внимания. Поплотнее запахнув плащ, я пробираюсь по узким переулкам, сокращая путь через окраины, пока не поднимаюсь по своей освещенной дорожке. Только тогда я позволяю себе немного расслабиться.

Немного, но достаточно, чтобы не вздрагивать при каждом звуке.

Оказавшись внутри, я быстро собираю вещи, которые не могу оставить, на всякий случай. Книга, которую дала мне Магда, украшения, переданные мне вместе с определенными защитными заклинаниями, и кусок штанов Кая, которые я сохранила с той ночи. Я нашла его в своей ванной после того, как он ушел, просто маленький квадратик, который, должно быть, мы притащили в дом в спешке, и он все еще хранит его запах.

Гуще, так как на него упало несколько капель засохшего молока.

Гваяковое дерево. Ананас. Кожа.

Я глубоко вдыхаю, а затем засовываю его в пакет, не забыв быстро его закрыть, чтобы не возникло соблазна потереть кусочком ткани шею. Запах, оставляющий на мне след, как той ночью, когда он касался моей кожи, его выдохи согревали мою плоть, пока он не был удовлетворен, и только тогда он позволил мне поспать больше часа.

— На это нет времени. Собирай вещи и уходи, — напоминаю я себе, выбегая обратно тем же путем, каким пришла, захватив три простые смены одежды и деньги, припрятанные на крайний случай. И еще несколько кусочков чистого золота, на всякий случай.

Ничего слишком большого, но сумка весила достаточно, чтобы я выглядела как опытная путешественница, направляющаяся навстречу новому приключению и несущая все, что ей может понадобиться для любого возможного сценария.

Так это не так бросается в глаза. Существа задают слишком много вопросов, когда не могут что-то объяснить.

Тропинка от дома к порту узкая, и я пытаюсь поймать одну из лодок, направляющихся в западное море. Порт Аварии открыт всю ночь, в основном потому, что экипажи выпивают, а затем падают в обморок на борту своих лодок, но некоторым нравится превращать ночные путешествия в товар.

Более того, я уже близка к развилке дорог, когда меня осенило.

Его запах. Грубый. Дикий. Прижимается к моей груди, натягивает невидимые путы, заставляет мой пульс учащенно биться. Моя реакция происходит автоматически, и я замираю, лихорадочно ища глазами мужчину, который смотрит на меня в ответ.

Золото встречается с фиолетовым, и мир останавливается. Затем наклоняется. Зов с его конца полусформированной связи обрушивается на меня, как приливная волна. Я спотыкаюсь, увязаю ногами в намытом песком гудроне, прежде чем выпрямиться.

Я не отвожу взгляд. Не могу.

Его тело яростно содрогается, кости хрустят, мышцы напрягаются, а на загорелой коже появляется черная шерсть. Это происходит так быстро. Как бы болезненно это ни выглядело, я моргаю, и человек, которого я знаю, исчезает, замененный огромным волком цвета полуночи. Плечи волка вздымаются от силы, в то время как его лапы, огромные и могучие, врезаются в траву на пути ко мне.

Я чувствую, как земля дрожит у меня под ногами.

Беги, черт возьми. Беги.

Я чертыхаюсь себе под нос, крутясь на каблуках, пока моя сумка болтается на бедре. Мой плащ обволакивает меня, шепча о защите и укрытии, когда каждый нерв кричит о возвращении. Но я не могу. Если они нашли меня в прошлый раз, они легко найдут меня снова, и последнее, что я хочу сделать, это подвести войну к порогу моей пары.

Единственный человек в этом мире, который никогда не причинит тебе боли.

Перед тем как я ушла, бабушка крепко обняла меня и тихо прошептала, так, чтобы слышала только я. Она была непреклонна в том, чтобы я взяла книгу Магды, прочитала главы с пятой по седьмую и использовала ее с пользой для себя во время своих путешествий. Что я пойму, как ходить во сне и спать вместе — как помочь моему волку пройти через это и привести его ко мне под покровом луны.

Вы будете нужны друг другу, дитя мое. Опирайся на эту связь. Не отталкивай ее.

— Богиня, пожалуйста, не допусти, чтобы это было ошибкой.

Впереди появляется пирс, и я ускоряю шаг. Он догоняет меня, я почти чувствую его горячее дыхание на своей коже, но затем я ныряю в темные волны внизу, позволяя прохладной воде поглотить меня. Находясь под поверхностью, я сильно брыкаюсь, отбрасывая себя подальше от Аварии. Однако за волчьим рычанием — гортанным и сердитым — следует вибрация, распространяющаяся по песку и уходящая в море.

Это обещание. Заявление партнера выследить меня и вернуть домой.

И все, о чем я могу думать, это:

Пожалуйста, сделай это, мой волк. Тем временем я найду тебя в своих снах.