Поцелуй сирены и первобытные хищники

27

НЕРИССА

Я смотрю на себя в зеркало: с моря наползает туман, словно живое существо, густой и клубящийся вокруг корабля. Трудно разглядеть что-либо за шлейфом, и я молюсь, чтобы за физическим проявлением моего страха скрывался мой волк. Что его лодки рядом, и моя семья не отвернулась от меня, когда я больше всего в них нуждаюсь.

Моя грудь поднимается и опускается с каждым вдохом этого проклятого электрического воздуха. Он проникает в комнату из открытого окна, жужжа, пока я наношу последние штрихи на свой костюм. Бабушка Люсьен наблюдает за мной, нервно заламывая свободные руки, пока я надеваю свадебный наряд для своих людей. Как, сама того не желая, я превращаю в спектакль то, что мы ценим как традиции.

На бюстгальтере из нежных опалово-коралловых бусин отражается приглушенный свет, когда я поворачиваюсь к зеркалу. Каждая бусинка подобрана с особой тщательностью, очерчивая изгибы моей груди и прикрывая, обрамляя каждый сосок так, что это незаметно, но если присмотреться повнимательнее, можно увидеть обнаженный кончик.

Это предназначено для того, чтобы подчеркнуть то, что теперь принадлежит вашей половинке. Дань уважения, которую он должен раскрыть и возжелать, что делает невозможным продолжение церемонии, и вы рано удаляетесь в супружеские апартаменты. На настоящей церемонии я бы сидела с хвостом до тех пор, пока меня не укусят, и тогда все будет по-честному. Однако сегодня я в тонкой и пышной юбке, белый материал которой колышется при каждом малейшем движении, с разрезом до бедра.

Никакого нижнего белья. Все для моего будущего мужа, и я дрожу от отвращения при мысли о том, что буду на всю жизнь привязана к Ориону. Каждый шаг должен быть осторожным, размеренным и с самоосознанием.

Я отказываюсь что-либо засветить.

Бабушка Люсьен встает рядом со мной, ее нежная рука ложится на мое плечо, убирая длинные пряди с дороги.

— Нерисса, твой отец и семейная капсула — все здесь. За туманом двадцать пиратских кораблей готовы нанести удар, Магда и Элара поддерживают маскирующую иллюзию. Умный ход — отдать Каю мантию.

У меня вырывается вздох облегчения, и я сдерживаю слезы.

— Он пришел?

— Я здесь.

Он выходит из-за бархатных штор от пола до потолка. Я потрясена, что оно могло скрыть его фигуру, но расположение стула с высокой спинкой перед ним маскирует его габариты. Это и шкаф прямо рядом с ним, выполненный в той же отделке, что и стул. Темное дерево, плотная ткань и так много маленьких безделушек, что глаз слишком занят разглядыванием всего, чтобы играть в «найди альфу».

— Когда ты…?

— Не имеет значения.

Через несколько секунд меня поднимают с земли и целуют, моя красная помада стерта натиском. Поцелуй глубокий и томительный, и я бы с радостью отдала свой последний вздох, чтобы никогда не переставать чувствовать эти губы на своих. Шаги приближаются, дерево скрипит, и он отстраняется достаточно надолго, чтобы оглядеть меня с ног до головы. Быстро потянуть за мой сосок и бусинки.

— Ты выглядишь великолепно, потрясающе пахнешь, а на вкус еще лучше. Я хочу заявить права на то, что ты носишь это, маленькое сокровище. Не позволяй Ориону коснуться ни одной бусинки.

Собственническая нотка в его тоне заставляет мои бедра сжаться, но выражение его глаз заставляет меня заскулить, и на этот звук моя бабушка поднимает бровь.

— Не суди.

— Вовсе нет.

Из кармана своего платья она достает маленький нож с прозрачной кварцевой ручкой и ленту из морского шелка. Я думала, что потеряла его. Как она его нашла? Она вкладывает их мне в руку, причина предельно ясна, и я прикрепляю их к бедру таким образом, что они кажутся частью наряда. Мое сердце сжимается, в горле пересыхает от благодарности.

Спасибо, — одними губами произношу я, но она качает головой, оставляя легкий поцелуй на моей щеке.

— Все, чего я хочу, — это твоего счастья, дитя мое.

— А я твоего. Никогда не поздно заявить права на Эфа…

— Тихо. Кто-то у двери.

Секунду спустя кто-то пытается повернуть ручку, но обнаруживает, что она заперта. Это дает Каю время снова проскользнуть на свое место, моя бабушка открывает дверь, прежде чем сесть перед занавеской.

— Входи.

Я улавливаю его запах прежде, чем вижу его. Но вот он в отражении зеркала.

Чистый, отполированный и царственный для короля. В его руках небольшая стопка бумаг и ручка, но несколько секунд он не смотрит мне в глаза. Вместо этого он смотрит на камень. Всегда камень, и я начинаю верить, что это тот случай, когда ты хочешь того, что тебе не принадлежит.

У него была корона. Он должен был жениться на истинной наследнице и использовать ее связи,

Богатство. Уважение. Даже любовь на какое-то время, но ему этого никогда не было достаточно.

— Я знаю, может показаться, что я не люблю тебя, Нерисса, — говорит он мягко, слишком мягко, поправляя пиджак. Тоже весь красный. — Но это должно быть сделано. Не только ради меня, но и ради нашего будущего. Королевство заслуживает такого лидера, который поставит нас на первое место, а не забудет, кто наш враг.

— Ты имеешь в виду историю, которую ты придумал? — Выражение моего лица остается невозмутимым, и я благодарна, что он не обращает внимания, пока я убираю следы своей помады. — Этот враг?

— Просто поступай правильно, Нерисса. Облегчи всем задачу и подпиши это.

То, о чем он говорит? Контракт на четырех страницах, в котором перечислены мои обязанности как новой королевы русалок и попечительницы нуждающихся. Я сдерживаюсь, чтобы не возразить на нелепый заголовок, и продолжаю читать, с каждой секундой все больше злясь.

Два раза в месяц сдавать кровь только лорду Северусу. Никаких сексуальных контактов, если только вы не попросите и ваш муж не разрешит. Компенсация выгодна обеим сторонам.

Единственный опекун для всех детей, рожденных от союза — и если Орион решит завести ребенка от своей пары, Найи, я тоже буду заботиться о них.

Заключение в высокой башне с Люсьеной. Присутствие требуется исключительно для официальных церемоний. Королева только по титулу, обязанности выполняет новая королевская помощница Найя Сент-Круз.

Найя и Орион будут делить супружеское ложе, поскольку она его суженая. Я буду исполнять свои сексуальные обязанности в отдельной комнате, подготовленной для развлечения короля Ориона.

Обязанности начнутся, как только я выйду замуж.

— Ты находишь этот мусор справедливым? — Я бормочу срывающимся голосом, когда бушующая внутри ярость угрожает захлестнуть меня.

Кровь в моих венах пульсирует, мышцы напрягаются перед тем, как я нанесу удар. Я хочу. Выхватить нож из своего бедра и дать волю этой сдерживаемой ненависти, от которой у меня перехватывает дыхание, когда я смотрю, как человек, о котором я так хорошо думала, пытается обменять мою жизнь на свою выгоду.

Я не склонюсь. Я не подчинюсь.

Дедушка наклоняется, его голос звучит как дешевый мед поверх ржавой стали.

— Не будь трудной. Подпиши это, и, возможно, я смогу уговорить Ориона разделить тебя с волком. Соглашение может быть заключено с понедельника по…

— Нет. — Я так сильно качаю головой, что сережка падает. — Я не буду продана как шлюха-селекционер, которая по совместительству занимается сопровождением крови, одновременно заботясь о чужих детях, как прославленная няня. Как ты вообще мог просить меня подписать что-то настолько унизительное? Отказаться от своей жизни и свобод в обмен на рабство?

— Нерисса, я не буду…

— Какую часть ты не понял, Атлас?

Моя бабушка встает и подходит к нам в красном платье, которое не в ее обычном стиле. Она предпочитает мягкие тона, не то чтобы я думаю, что у нее был большой выбор в этом, как и у меня.

Вся эта свадьба организована вампирами. Их вкус. Это то, что она имела в виду, говоря о багровом союзе?

— Пусть дети сначала поженятся. С остальным можно будет разобраться позже.

Это удивляет его. Меня тоже. Но он соглашается, особенно когда минуту спустя входит Северус, одетый в красное с головы до ног, и предлагает мне руку.

— Твой жених ждет тебя, малышка.

Это тяжело, но я борюсь с желанием съежиться от этого ласкательного имени. Просто нет.

Кай — единственный мужчина, от которого я когда-либо приму любое ласковое обращение.

Поворачиваясь, я притворяюсь, что в последний раз подкрашиваю губы губной помадой, распушаю мягкие темные волны…

Меня останавливают слова, выгравированные в правом нижнем углу зеркала. Я не видела их до сих пор, легких букв, скрытых тщетными отвлекающими маневрами, как говаривал мой прадедушка, но послание попало в цель — сегодня больше, чем когда-либо:

То, чего желает твое сердце, —

никогда по-настоящему не терялся. Ты сражаешься за это. Ты берешь это.

Они провожают меня на верхнюю палубу, и моя бабушка подмигивает мне, чего никто не замечает.

Повсюду красное и золотое. Даже паруса алые, в них отражается лунный свет, пробивающийся сквозь разрывы тумана. Рядом со штурвалом находится арка, похожая на возвышение, откуда присутствующие смогут наблюдать, как женщина унижает себя во имя традиций и сексизма — продает свою самооценку во имя эгоистичной гордости.

Это будет багровый союз, я позабочусь об этом.

Маленький кинжал ощущается прохладным на моей коже, когда мы останавливаемся достаточно надолго, чтобы все головы повернулись в мою сторону. Водяные переоделись в человеческую кожу и стоят рядом с вампирами, оценивая будущую королеву, как если бы она была предметом, а не чьим-то маленьким сокровищем.

Затем я нахожу Наю. Стоящую на коленях, Орион гладит ее по голове. Она в слезах, в то время как он улыбается присутствующим. Обменивается несколькими словами с мужчиной, ведущим церемонию.

— Это невероятно, — бормочу я себе под нос, но Северус улавливает это.

Его рука похлопывает меня по сгибу локтя. Планирует выдать меня, как будто мы были семьей.

— Выглядит изысканно, не правда ли?

— Конечно, выглядит.

— Мы хотели для тебя все лучшее, Нерисса. Хотели сделать это как можно приятнее.

Почему-то я думаю, что это больше связано с ним, чем с двумя другими. Они были бы счастливы заставить меня подписать контракт, а потом укусили бы меня так сильно, что мне потом было бы больно несколько дней. Конечно, я ничего этого не говорю. Вместо этого я натягиваю на лицо легкую улыбку, которую можно спутать с благодарностью.

— А теперь давай отведем тебя к алтарю.

Откуда-то начинает играть орган, и мы делаем первый шаг.

Это похоже на попадание в ловушку. Ухмылка Ориона становится дерзкой, как будто он победил. Мой дедушка сияет от гордости, его руки обнимают мою бабушку, чьи глаза устремлены на что-то вдалеке. Задумчивые. Вампир, идущий рядом со мной, наклоняет голову, хмуря брови с опозданием на секунду.

Охранники падают под первым же ударом.

Волки, скрытые туманом, прыгают на корабль. Они окружают палубу с обеих сторон, взбираются по бортам в человеческом обличье, прежде чем превратиться в зверей, и большие лапы ударяют по дереву. Некоторые из старых предметов трескаются под их весом, но это только подстегивает этих убийц расправляться с любым, кого они считают врагом. Несколько вампиров становятся первыми жертвами, падая на большие деревянные обломки, торчащие в воздухе.

Их крики длятся недолго, в то время как панический вой сирен разрывает воздух.

Они пытаются позвать кого-нибудь поблизости за подкреплением, но это их вторая ошибка. Мой отец — первый на корабле, за ним следуют мои дяди и двоюродные братья — здесь все члены Лазурной капсулы, и они жестоки. У одних есть мечи, другие пользуются копьями, глубоко вонзая лезвия без малейших угрызений совести.

В хаосе и криках Орион подбегает ко мне, когда лорд Северус вбегает внутрь. Я теряю его из виду, точно так же, как водяной генерал забыл свою пару на помосте; она кричит и рыдает, но эти безумные глаза устремлены на меня.

— Ты позвала их сюда?

Я не отвечаю ей. Вместо этого я делаю два шага назад.

— Отвечай мне, сука.

Мы продолжаем эту игру, пока я не возвращаюсь ко входу в каюту капитана, и его рука не замахивается, чтобы дать мне пощечину. Она не соприкасается с кожей, потому что большая когтистая лапа хватает его за руку, ломая кость надвое, прежде чем потянуться назад и похлопать меня по бедру.

Орион кричит, отшатываясь от боли, в то время как Кай, в своей полуобнаженной форме, вытаскивает клинок из импровизированной кобуры.

— Ты хочешь почестей, маленькое сокровище? — спрашивает он искаженным голосом, глубоким и властным; он пронизывает меня насквозь, и я дрожу от вожделения и возбуждения. Во-первых, потому что он пришел за мной, а во-вторых, потому что это настоящая честь, когда хищник предлагает тебе свою добычу. — Или ты хочешь, чтобы я сам этим занялся?

Я. Он не мужчина. Не достоин носить имя.

— Можно мне нанести первый удар?

— Ты можешь получить все, что захочешь. — Альфа Дайр бросается вслед за генералом, который пытается ускользнуть к перилам.

Ему тоже почти удается это сделать, но затем Ориона тащат обратно ко мне. Кай пинает его сзади под колено и заставляет опуститься на колени, глядя на меня, когда я хватаю кинжал и вонзаю ему прямо в глаз, поворачивая его. Раздается влажный звук, затем хлопок, и он падает на него с тошнотворным глухим стуком. Я убила его? Возможно, но мне не дают такой возможности, поскольку моя пара поднимает меня, обхватывает рукой под зад и пинает ногой в грудь, направляясь на другую сторону корабля.

— Я убью ее. Отойди, — гремит голос, который мне слишком хорошо знаком, и все водяные устремляются вперед, приближаясь к моему дедушке, когда громкое, сердитое рычание наполняет ночь.

Еще один черный волк запрыгивает на корабль; у его животного несколько серых прядей вдоль ушей, и его глаза устремлены на мою бабушку.

Ее глаза становятся стеклянными, при виде него скатывается несколько слезинок, и камень, который я носила на шее, оживает. Голубой и яркий, и он вибрирует, когда моя пара прижимается носом к моей голове сбоку.

— Эфраим, я… — Ее обрывает низкий чавкающий звук, почти смешок или, может быть, упрек, но Люсьен подчиняется этому звуку.

Волк, как и моя пара, может стоять на двух задних лапах и превращаться во что-то, что представляет собой идеальный баланс между человеком и волком. Черты его лица выступают вперед, красивый мужчина с несколькими морщинами от возраста, но такой же красивый, как моя пара. Я очень везучая сирена.

— Иди ко мне, Люсьен. Прошло слишком много времени.

Ее тело движется, она пытается оттолкнуть Атласа, но тот только глубже вдавливает нож. Мой дедушка что-то бормочет, проклиная женитьбу на ней, но это первая капля крови, которая подписывает ему смертный приговор. Эфраим протягивает руку и заключает мою бабушку в свои объятия, целует ее в лоб, а затем ставит ее позади себя.

После этого все происходит так быстро. Повсюду кровь. Гортанные крики.

Он вгрызается в него когтями и зубами, вырывая куски плоти из его тела, и мне приходится отвести взгляд от этой ужасной сцены. Хотя я это слышу. Гнев. Абсолютная жестокость, пока не останется ничего, кроме искореженной кучи, которая вскоре после этого упадет в воду.

Мне должно быть грустно, но это не так. Я должна потребовать, чтобы они прекратили, но это неизбежное зло.

Один за другим все оставшиеся водяные, вампиры и сирены опускаются на колени, пока волки быстро расправляются с врагом. Все, кроме повелителя вампиров, который, похоже, исчез в тот момент, когда началась атака. Они обыскали лодку, но его нигде не нашли. То же самое касается Малета…

Мой отец и наша семья собирают все легковоспламеняющиеся предметы на этом корабле, какие только могут найти, в то время как Магда и Элара выходят в поле зрения, разжигая погребальный костер. Они улыбаются мне в объятиях моей пары, в их глазах искренняя привязанность, пока я не чувствую, как что-то острое впивается мне в руку.

Неглубоко, но обжигает, и Найе не дают пощады, когда она кричит от ненависти.

— Ты не заслуживаешь счастья, Нери. Ты забрала у меня все, как эгоистичная… — Рука Кая ударяет ее в грудь, вырывая сердце. Быстро. Безболезненно. Убийство из милосердия из того, на что способен альфа-волк ради своей пары, и я благодарна. Часть меня всегда будет заботиться о ней, но она выбрала этот путь.

Брать и брать до тех пор, пока это служило ей. Не заботиться ни о ком, кроме нее, и я не могу винить во всем супружеские узы. Ей промыли мозги, заставив думать, что все, что она делает, оправдано как благо для королевства.

— Она может последовать за ним в загробную жизнь, — выплевывает Кай, мягко хватая меня за руку и поворачивая ее, чтобы увидеть порез. Рана маленькая, красная, но на самом деле не кровоточит. — Больно?

— Я более чем в порядке, красавчик.

Ему это нравится, на его щеках появляется легкий румянец, и в этот момент я снова влюбляюсь. Прошедший год многому меня научил. Терпение, доверие — наслаждаться маленькими моментами, потому что в конце дня это имеет наибольшее значение. Это один из них.

— Пойдем домой.

— Только если ты окажешь мне честь принять мой укус через неделю, начиная с сегодняшнего дня, на глазах у наших сирен и волков.

— Это свидание, Альфа Дайр.

Обеими руками я обхватываю его щеки и прижимаюсь лбом к его лбу. Делюсь своей аурой, вдыхая каждый его выдох.

— А теперь поцелуй меня. Я скучала по тебе.