Поцелуй сирены и первобытные хищники

28

КАЙ

СЕМЬ ДНЕЙ СПУСТЯ…

Пляж горит отблесками костров, море оживает от песен.

Оборотни стоят плечом к плечу с сиренами, голоса разносятся в ночи, словно сами боги пришли посмотреть. Это знание, это чувство покоя и правоты, которое наполняет каждое существо, являющееся свидетелем нашего союза.

От ее бабушки, стоящей рядом с моим дедушкой, их пальцы переплетены, и они ослепительно улыбаются всем, кто стоял рядом с нами. Тем, кто боролся, чтобы разрушить проклятие жадности и ненависти. Этот праздник для всех них, до конца традиции, которая больше не будет практиковаться, мой дедушка сохранит камень — мы этого не хотим.

Но в основном это для нее. Моей Нериссы.

Все начинается и заканчивается с нее.

Моя женщина. Моя пара.

Нерисса идет ко мне босиком, прозрачная белая юбка мерцает вокруг чешуек, видимых под ее кожей. Пурпурный и голубой с оттенками розового, красивые цвета, контрастирующие со светом, и она никогда не выглядела более красивой. Неземная.

Моя грудь сжимается от желания встретиться с ней на полпути, перекинуть ее через плечо и скрыться в лесу, чтобы заявить права на то, что принадлежит мне, — но это священный момент, которым я буду дорожить всю оставшуюся жизнь.

Наши клятвы. Наша любовь.

Потому что я действительно люблю эту женщину. Всем, чем я есть и кем буду.

Над волнами разносится пронзительный голос сирены.

— Перед богами моря и земли, волком и русалкой, вы готовы поклясться друг другу в верности. Идти по этой жизни вместе, никогда не бросать друг друга и объединяться как одно целое, когда испытываете кризис или боль. Вы будете принадлежать друг другу.

— Я буду.

— Я тоже, — шепчет Нерисса, ее нижняя губа дрожит.

— Повернитесь друг к другу и произнесите свои клятвы.

Внезапно комок встает у меня в горле, но слова выходят грубыми и правдивыми.

— Нерисса Дель Маре, моя гроза, мое маленькое сокровище. Я клянусь защищать, любить и лелеять тебя до конца своих дней, пока богиня не призовет меня домой. Я буду сражаться на твоей стороне, но никогда против тебя. Я выдержу штормы, когда они станут слишком сильными, и тебе понадобится передышка, так же, как ты успокаиваешь мою бурю, когда мир испытывает мои возможности.

Из ее глаз текут слезы, и я медленно вытираю каждую из них. С почтением.

— Я люблю тебя, Нерисса. Сегодня и все мои завтра.

— Кай, это было несправедливо.

Вокруг нас смеются наши семьи, а эти прекрасные фиолетовые глаза сияют.

— Мой волк. Мой якорь. Мой дом. Я клянусь любить тебя без всяких условий, идти с тобой по любому пути и быть твоим компасом, чтобы ты всегда находил дорогу домой. В этой жизни и во всех последующих я прошу богов благословить меня тобой как моим партнером. Как любовью всей моей жизни.

— Боги свидетельствуют об этой прекрасной связи и благословляют ее вечностью вместе.

Моя стая воет от этого, в то время как ее сирены поют, песня — мелодия праздника и жизни. Счастье наполняет ночь. В моем сердце покой, но все это исчезает, когда я прижимаюсь губами к ее губам. На вкус она как грех, как все правильное в мире, за что я боролся, чтобы быть достойным.

— Моя, — рычу я ей в губы. Необходимость наконец отметить ее больше нельзя игнорировать, и под одобрительные возгласы мой волк выходит вперед, но не берет верх. Это особенный момент для нас двоих, и когда она выдыхает «Твоя», для меня все кончено.

Подхватив ее одной рукой, я перекидываю ее через плечо и веду нас в лес. Раздаются одобрительные возгласы, и стая, и стайка счастливы, их кулаки бьют себя в грудь.

Нерисса смеется, но не просит меня остановиться. Она знает, куда я ее веду.

Лес приветствует нас, тень и лунный свет окутывают нас уединением, и я опускаю ее на землю только тогда, когда не могу больше вынести ни минуты без того, чтобы она была обнажена для меня, ее кожа податлива под моими прикосновениями.

— Я люблю тебя, Нерисса, и благодарю всевышних богов за то, что наши пути пересеклись.

Глубоко вдыхая ее аромат, я на мгновение закрываю глаза и наслаждаюсь ее декадентским ароматом. Я ощущаю ее вкус в воздухе вокруг нас, эту уникальную смесь соленого и сладкого, которая в данный момент хлещет мою плоть, как будто ее сущность сирены — это кнут.

Отмечая меня. Владея мной.

— И я не просто люблю тебя, мой альфа… Я принадлежу тебе. Каждым вздохом, каждым поступком моя душа всегда была твоей.

— Помоги мне, Богиня, — рычу я, когда мои клыки выпадают, разрезая нижнюю губу.

Это небольшая рана, всего лишь несколько капель крови, но ее тихие вздохи только подстегивают зверя еще немного продвинуться вперед. Мои когти с черными кончиками прорываются наружу, и шерсть встает дыбом на моей коже, когда все мои чувства сосредотачиваются на ней.

Моя сирена. Моя жизнь.

— Иди ко мне. — Мой голос хриплый от голода, глубокий тембр чуть громче рычания, исходящего из глубины моей груди. Звук, который воздействует на нее, когда ее аромат становится более резким, тот, который вытягивает капли предэакулята с моего набухшего кончика. Ее сущность ласкает меня, в то время как драгоценная русалочка наблюдает за мной, как за священным, проклятым чудом.

Мой член резко дергается под брюками, и я срываю их, проклиная все, что удерживает меня вдали от нее. Кожа к коже. Более того, все ее тело дрожит от этого зрелища.

Бедра плотно сжаты. Соски превратились в острые пики; бусинки ее лифчика светло-желтые в честь золотых глаз моего волка. И все же это не то, к чему меня тянет.

Я очарован мерцающими чешуйками под ее человеческой плотью. Переливы оттенков синего, розового и того же уникального фиолетового, который подходит к цвету ее глаз. Чертовски красиво.

— Иди ко мне, маленькое сокровище. Позволь мне пометить твою хорошенькую шейку, а затем поклоняться тебе, как хорошей девочке, которой ты и являешься.

— Вот так? — Она опускает юбку на землю, отступая от нее, прежде чем сдвинуть треугольники своего церемониального бюстгальтера в сторону, отчего теперь он выглядит как ожерелье. Украшение для кожи, которое я разорву, а потом залечу своим языком. Она подходит ближе и убирает волосы с шеи, затем позволяет прядям медленно упасть, дразня, прежде чем дать хищнику отпор.

В одно мгновение я оказываюсь у нее за спиной, обнимаю ее за талию и разворачиваю так, что мы оказываемся лицом к лицу. Я располагаю ее тугую, влажную плоть над своим членом. Головка целует ее вход, проверяя ее гладкость, прежде чем я полностью прижимаю ее к себе. Ее ноги отрываются от земли, ее скользкая дырочка борется за то, чтобы соответствовать моему узлу, когда я приближаю губы к ее уху.

— Принимаешь ли ты мой укус и узел, Нерисса Дель Маре, как знак моей собственности и преданности тебе? И то, и другое принадлежит исключительно тебе, поскольку я отказываюсь от жизни, в которой ты принадлежишь не мне, а я не тебе.

— Да. Пожалуйста.

— Я тоже принимаю тебя, любимая. Пометь своего волка.

Ее лицо поворачивается ко мне в тот самый момент, когда я прикусываю её, разрывая кожу там, где соприкасаются плечо и шея, и ее кровь покрывает мой язык. Она божественная, сладкая и соленая — теперь это часть моей ДНК.

— О, черт, — стонет она, ее зубы глубже впиваются в мою челюсть, и дрожь пробегает по всему ее телу. Связь полностью устанавливается, и это чудесно — чувствовать то, что она делает, слышать грязные мысли, проносящиеся в ее голове, и последняя из них заставляет меня упереться ногами в твердую землю внизу.

Свяжи меня, Альфа.

Мои бедра приподнимаются, и в то же время она использует мои плечи в качестве опоры, вводя четверть моего узла в свою маленькую дырочку.

— Богиня, детка. Это… Мне нужно…

— Трахни меня, Кай. Заяви на меня права.

Она слезает с моего члена и встает на четвереньки. Визг срывается с этих идеальных губ, и этот звук подобен удару по моему члену. Мне нужно больше этого звука. Слышать его всю оставшуюся жизнь. Мои когти впиваются в землю, клыки скользят по затылку моего маленького сокровища, когда я накрываю ее тело своим. Черт, она идеальна.

Мое утешение. Мой дом.

Стоя на четвереньках и выставив ее дырочки напоказ природе — подаренные мне в подарок — я потираюсь головкой своего члена каждую из них. От ее задницы до влагалища я несколько раз раздвинул ее скользкую кожу, исторгая восхитительный стон из ее пухлых губ. Потом еще раз. Я проделываю это еще три раза и делаю глубокий вдох.

Это не сладко и не изнеживающе. Я трахаю свою королеву, как зверь. Мои когти впиваются в землю по обе стороны от нее, разрывая землю, в то время как мои бедра набирают темп. Нет ни передышки, ни паузы, и когда она кончает с долгим, протяжным стоном, я целую ее в затылок и толкаюсь вперед в последний раз.

— Черт возьми.

Мой узел растягивает ее до боли, и ее стоны переходят в дикий крик, сопровождаемый тем, что она справляется с ним сама. Движения ограничены, крошечные покачивания ее бедер, когда она доит из меня сперму.

— Хорошая девочка, получаешь все до последней капли.

Мы остаемся так некоторое время, мой узел отказывается опускаться, но я заставляю ее кончить еще два раза, сгибая свой узел и надавливая двумя пальцами на ее клитор.

Она плачет по мне. Умоляет меня о большем. И я вознаграждаю ее, когда отчаянный тихий стон моего имени срывается с ее припухших от поцелуев губ.

Этот звук сводит меня с ума. Насмехается над волком и доставляет удовольствие человеку.

И я проведу остаток своей жизни, стараясь быть достойным поцелуя моей сирены.