Поцелуй сирены и первобытные хищники

8

НЕРИССА

Это не хорошо. Монументально, огромная ошибка.

В течение двух дней я бродила по городу в поисках владельца сочетания гваякового дерева и ананаса. Его следы преследуют меня, но там никого не было. Подразнив себя, я, сама того не осознавая, оказываюсь перед гостиницей, принадлежащей волчице, и кузницей, которой владеет ее муж.

Я каждый раз оказываюсь в тупике, не в состоянии ответить, что бы все это могло значить.

Пара ничего не спрашивает, но я чувствую их пристальные взгляды и затянувшиеся вопросы. Мой отец посылал мне импульсы гидролокатора через воду прямо за моим домом, но я попросила его дать мне больше времени. Никаких объяснений, только мольба его дочери.

Глупо? Возможно.

Безответственно? ДА.

И все же мне было все равно, пока в дверь таверны не вошел Альфа Кай Дайр.

Внушительный, его аура наполняет комнату, и каждая голова поворачивается в его сторону. В его груди раздается урчание, в то время как большие клыки проглядывают сквозь губы, последние изогнуты в рычании.

Темные, опасные глаза встречаются с моими. Его внимание приковано ко мне, и я чувствую, как маг рядом со мной напрягается, когда с её тонких губ срывается звук, похожий на «о боже».

Не то чтобы я отводила взгляд от этого человека. Я не могу.

Тем более, когда меня поражает уникальный аромат, который я отчаянно пыталась найти.

— Это плохо, — тихо бормочу я, и этот звук для прыгуна с приливом звучит как серия щелчков. Однако он слышит это, и я боюсь спросить, понимает ли он мой язык. Не то чтобы это имело значение, секундой позже, когда эти темные круги переходят на пожилую женщину рядом со мной.

Быстротечно. Всего несколько секунд, и все же мне это не нравится.

Я почти ощетинилась от раздражения.

Что, черт возьми, со мной не так? Мне нужно убираться отсюда.

Затем Магда прочищает горло, рука уже тянется к своей холщовой сумке.

— Я сейчас ухожу.

— Я не уверена, что вы…

— Приходи ко мне завтра, прежде чем отправишься домой.

Кончиками двух пальцев она касается книги, которую меня попросили забрать. Она уже защищена, охранное заклинание делает ее водонепроницаемой, и открыть его может только сама королева.

— Правда и ложь, дитя мое. Спрячь одно и разоблачи другое.

Прежде чем я успеваю спросить, что она имела в виду, Магда встает и выходит из таверны. Многие другие следуют ее примеру, и те, кто решает остаться, стараются держаться подальше от внушительного альфа-волка. Тот же мужчина, который подходит ближе, его босые ноги ступают по деревянному полу, пока он не возвышается над моим гораздо меньшим телом.

Выражение его лица настороженное, но в глазах есть что-то мягкое. Теплая смесь шоколада и меда, они колеблются между двумя оттенками, и легкие морщинки в уголках не скроешь. Улыбается одними глазами.

А еще у него голая грудь.

Сильная и извилистая, его мускулы бугрятся — толстые жилы напрягаются, а ноздри раздуваются. Он вдыхает мой запах, и я с пристальным вниманием слежу за быстрым подъемом и опадением его груди. Потому что он великолепный мужчина. Ошибки быть не может.

Высокий. Смуглый. Красивый.

Каждый твердый дюйм моего врага был спроектирован и вырезан самой богиней, буквальное проявление всего, что я нахожу привлекательным в мужчине. Легко переваливающий за шесть футов пять дюймов, если не выше, Альфа Дайр заставляет меня чувствовать себя маленькой. Крошечной. Нежной на фоне его острых мускулов — челюсти, высеченной из камня, — и я осматриваю его так же отчаянно, как и он меня.

Мою загорелую кожу покалывает от осознания, когда его взгляд опускается ниже; я делаю то же самое.

Татуировки. Темные чернила на оливковой коже.

От основания шеи до грудной клетки чернилами нанесена жестокая разметка на его коже. Позвонки сложены, ребра выгибаются дугой наружу, и каждая линия и кость выгравированы так, как будто его скелет прорвался наружу когтями. Черные и серые тени превращают его тело в живой рентгеновский снимок, в то время как на каждом запястье виден четкий отпечаток черной лапы. Его волк.

Я слышала об этом раньше, но никогда не обращала должного внимания на местных волков. Или, может быть, это просто альфа — признак того, что его волк пробудился и он или она доминирует.

Они потрясающие. Замысловатые, но пугающие, но мой взгляд привлекает компас на его шее. Координаты в нем заставляют мои брови нахмуриться, как будто я должна понять их значение, но меня отвлекает от размышлений рука, протянутая ко мне ладонью вверх.

Длинные, грубые пальцы. Руки, которые работали и убивали, если нужно.

Я уже видела их окровавленными. Той ночью на пляже, даже издалека, мое острое зрение не позволило мне упустить ни одной детали, и я жаждала, чтобы эти пропитанные кровью когти проследили по всей длине моего позвоночника, прежде чем схватить меня…

— Пойдем со мной, маленькое сокровище, — говорит он, и его глубокие интонации находят отклик в каком-то потаенном уголке внутри меня.

Это грубо, животное в нем властное, и я ловлю себя на том, что кладу свою руку поверх его, неосознанно. Непреодолимое желание быть ближе, и я теряюсь в легком изгибе его губ, когда наша кожа соприкасается.

Что это?

Крошечные электрические импульсы танцуют по моей ладони; они исходят от кончиков пальцев, ползут вверх по запястью и предплечью. Это почти щекочет. Небольшие всплески игривой энергии проносятся между нашими руками, удерживая меня на месте, и у меня перехватывает дыхание.

Я не отстраняюсь. Не могу.

Кай бросает деньги на стол, покрывая стоимость моего нетронутого вина. Звук удара о дерево резкий, окончательный. Не говоря больше ни слова, он переплетает наши пальцы и выводит меня из таверны.

Воздух на улице прохладнее, чем сегодня утром. На горизонте садится солнце, и ночные цветы источают мягкий аромат, но он приглушается запахом мужчины, дерева и тем намеком на сладость ананаса, от которого у меня текут слюнки. Это сексуальное сочетание самым приятным образом подавляет мои чувства, и я забываю об окружающем мире, пока он молча ведет меня по улице.

Я не думаю ни о чем, кроме этого украденного момента.

Ошибка? Более чем вероятно, но мне все равно. Не сейчас.

Чем дальше мы уходим от центра города, тем больше его тело расслабляется. Жесткий контроль, который я почувствовала, исходящий от него в таверне, ослабевает, плечи опускаются, а линия его рта становится менее суровой. Однако он не отпускает меня. Вместо этого Кай кладет мою руку на сгиб своего локтя, накрывая мою ладонь своей жестом, который нельзя назвать иначе, как джентльменским. Милым.

Я поднимаю голову, охваченная резким ударом его челюсти. По тому, как его голова поворачивается ровно настолько, чтобы наши глаза снова встретились, и в них безошибочно угадывается блеск голода. Это заставляет мое сердце биться быстрее, а пульс трепетать в ритме, который, я знаю, он слышит.

— Я ждал.

Два слова, и они снова оставляют его в мрачном, но бархатном тоне. Человек и волк, их интонации обволакивают меня так, что проникают в самый центр меня. Как заклинание — зов — я не могу игнорировать, и я обнаруживаю, что придвигаюсь ближе. В этот момент ничто не имеет значения, кроме наслаждения жаром, исходящим от его кожи и запаха. Его большой палец касается костяшек моих пальцев, проверяя пульсацию между нами.

— Так чертовски долго. Я знаю это даже без камня.

Откуда ни возьмись, мимо нас пробегают две собаки, почти врезаясь в меня, прежде чем я успеваю понять, что он только что сказал. Я моргаю, и моя спина оказывается прижатой к стене закрытой пекарни, а Кай стоит в нескольких дюймах от меня.

Не прикасается, но тепло, исходящее от его большого тела, окутывает меня, как одеяло, и мои соски напрягаются под мягким хлопком платья.

— Посмотри на меня, милая.

— Я… — я замолкаю, почти сдерживая всхлип, когда из его груди исходит успокаивающий низкий рокот. Он действительно успокаивает. Не могу контролировать свою уступчивость — не хочу с этим бороться.

Я едва достаю ему до груди, и, чтобы встретиться с ним взглядом, у меня нет выбора, кроме как поднять лицо. Эти проникновенные глаза смотрят на меня, и я ловлю себя на том, что очарована переменой в них. Одна секунда карих, следующая золотистых, а его взгляд остается напряженным.

В нем также есть почтение.

Мои глаза немного опускаются, и я замечаю слегка искривленную переносицу, несовершенство, которое не умаляет его привлекательности. Если что-то и добавляет ей привлекательности. И как будто он знает, о чем я думаю, он опускает голову, приближает губы к моему носу и целует кончик.

Такой контраст с грубым и властным мужчиной, каким я его видела. Грязный, ненадежный пират.

Что ты делаешь, Нерисса?

Затем Кай хихикает, и этот звук ощущается как теплая ласка. Он лишает меня прежних мыслей, и я хочу, чтобы он был ближе. Обжечься от его прикосновений.

Я в беде.

— …Я не сбросил его до того, как включились мои способности к исцелению.

— О, — говорю я.

Не самый красноречивый ответ, но я была слишком занята, наблюдая за его губами. Как они двигаются при каждом произнесении. Как он провел кончиком языка по своей чуть более полной нижней губе.

Не стану отрицать легкую дрожь, которая охватывает меня при этом действе. И хотя я должна была бы смущаться своего влечения к этому мужчине — врагу моего народа, — я не смущаюсь.

Вместо этого я краснею. Жар разливается по моим щекам, спускаясь вниз, пока не достигает верхушек грудей. Еще одна ошибка.

Альфа Кай наблюдает за мной с нескрываемым голодом. Его глаза блуждают, останавливаясь на каждом изящном бантике там, где должна быть пуговица. От моего бюста до подола летнего платья до середины бедра, он не упускает ни одной детали. Между нами возникает необузданное и ощутимое желание. Это электрическое влечение, и на следующем вдохе я оказываюсь плотно зажатой между его теплым телом и стеной.

Он тяжело дышит, татуированный живот вздымается, и я никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой. Такой хрупкой.

Влажность покрывает верхнюю часть моих бедер, моя сердцевина сильно сжимается, когда сильная рука обхватывает меня за талию и приподнимает, пока мы не оказываемся лицом к лицу, грудь втягивается в глубокие вдохи, в то время как его выдох становится моим вдохом.

Боги, помогите мне. Я не могу сопротивляться ему.

И все же моя молитва остается без внимания. Особенно, когда я получаю возможность ощутить вкус его защиты.

Внезапно у него вырывается предупреждающее рычание, и звук отражается от моих губ — они покалывают от него. Это также вызывает несколько тявканий откуда-то из-за угла; реакция — страх и покорность.

Он настороже там, где я была послушной, игнорирует едва заметный наклон его головы, подхватывает разговоры и следит за тем, где находятся жильцы. Обеспечивает нам конфиденциальность. Это напоминает мне о моих собственных способностях, о том, как просачивается малейший шум, или о том, как легко я должна улавливать движения. Все нормальное поведение, особенно о…

Я застываю на месте.

От его напряженных глаз к губам, а затем к шее, где я останавливаюсь. Где он? Там, где должен был быть камень, ничего нет. Там, где всего несколько дней назад я видела цепочку, болтался большой черный камень, который трудно было не заметить.

В тот день, когда он сражался с изгоем, я обратила внимание на размер, металл, используемый для крепления, и начала планировать. Я собирался забрать его. Пусть природа отвлечет его, пока я незамеченной проскользну на его корабль — гроза будет моим прикрытием — и затем ускользну обратно домой.

Легко. Управляемо. Магда была частью моего плана; мне нужно было, чтобы она создала для меня блокиратор запаха. Мой плащ подошел бы; его способность скрывать мой запах и тепловой след не имеет себе равных, но слишком много факторов, которые могут пойти не так.

Он может за что-нибудь зацепиться.

Его можно было схватить.

Два сценария, которые я не хочу проверять. Не тогда, когда этот волк нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Уколы боли пронзают меня волной удовольствия. Это его когти; они удлинились, и когда мой взгляд снова встречается с его, обнажаются его клыки. Его ухмылка просто застенчиво-дикая.

— Я действую инстинктивно, Нерисса. Я больше зверь, чем человек, и я хочу тебя.

— Кай, — выдыхаю я, оно сорвалось с языка, поскольку он не назвал мне своего имени. Своего имени я ему тоже не назвала. Не то чтобы Альфа Дайр возражал. Если уж на то пошло, он наслаждается тем, как его имя слетает с моего языка. Из его груди исходит вибрация, снова этот сладкий тихий звук, и это заставляет мое лоно сжиматься, а бедра вращаться. Черт, он мурлычет для меня.

Он пульсирует у моего холмика, но затем он опускает меня, медленно потираясь о мой живот, пока мои ноги не касаются земли. Толстый, длинный — я хнычу, когда он убирает руку, касаясь моего носа одним пальцем, в то время как скользкая ухмылка украшает его губы.

— Беги, маленькое сокровище.