Побеги божественного пламени

42 День Ивана Купалы

Праздник Ивана Купалы был важен именно для женщин.

Богатые или бедные. Знатные или простушки. Все хотят быть красивыми и молодыми.

Ночь накануне нужно провести с подругами, жечь костры и прыгать через них, чтобы очиститься от плохого и напитаться женской силой. Если сделать всё правильно, то утренняя роса станет живительной. Умоешься, и будто год с лица.

Утром пестунья царевны была помолодевшей, но невыспавшейся.

Девочка — маленький сорванец, не упускала возможность с улыбкой на лице добить лежачего. Отец слишком баловал её, и та росла, не зная слова «нет». Пусть царевне было всего пять, но характер уже вырисовывался трудный.

— Скучная ты, совсем со мной в прятки не играешь, — отвечала девочка на очередной зевок няньки.

— Ваше Высочество, полно Вам. От прошлого раза ещё не оправилась.

Бедная женщина три дня назад чуть было не умерла со страха, потеряв воспитанницу.

Сегодня Его Величество собирался взять дочь на конную прогулку. До оговорённого времени оставалось больше часа. Девочка была наряжена в ездовой костюм, густые чёрные волосы заплетены в косу. Царевна была достаточно рослой для пяти лет, но при этом тоненькой, как тростинка.

Чтобы скоротать время, они вышли на прогулку в дворцовый сад. В одном из прудов распустились белые лотосы. Первый год цветения после высадки.

Пока няня вслух читала лесную сказку, её воспитанница уличила момент и тихо скрылась в тени невысоких пушистых слив. Выбежав из плодовой части сада, она проскользнула вдоль топиарных стен к цветочному парку.

Обычно здесь было безлюдно. Садовники обслуживали растения ранним утром и больше не появлялись. Всё из-за белой мраморной гробницы в центре сквера.

Внешнюю комнату обустроили, как уютные покои. Стены завесили аксамитом, окна — шторами, в дальнем углу выставили кресло, а рядом — зеркальный туалетный столик, в творческом беспорядке заваленный шкатулочками. Но вместо кровати — прозрачный зачарованный саркофаг с вечно молодой девушкой.

Массивная дверь была слегка приоткрыта. Царевна направилась прямиком туда.

Над гробом без крышки стояла незнакомка. Высокая, ростом выше среднего мужчины, угловатая, с кожей молочного цвета и объёмными коричневыми волосами, подвязанными лентой. Внешностью она выделилась бы из любой толпы, но не столько красотой, сколько общей статью.

— Что Вы делаете?! Я позову стражу!

От неожиданности гостья подскочила. Из рук её выпала маленькая непрозрачная бутылочка. Сосуд со звоном ударился о хрустальное дно и раскололся, разлив содержимое.

Вдарив кулаком по стенке гроба, женщина выругалась словами, которых царевна никогда не слышала, и, разгорячённая, обратилась к девочке:

— Ты откуда взялась?!

— Я?.. — с испуганным остолбенением произнесла малышка.

— Еле сюда пробралась, а теперь за добавкой идти! Как знала, что надо разделить.

Незнакомка подняла самый крупный осколок, но тут же раздражённо бросила его под ноги. Жидкость успела испариться полностью и с хрустального дна, и с остатков бутылочки.

— Как тебя зовут? — женщина приподняла бровь, оценивающе оглядев необычный наряд ребёнка.

— Анастасия. Но это не Ваше дело.

— Так ты дочь царя? Никогда бы не подумала, — она подошла и наклонилась к испуганной девочке, — можешь меня дождаться, если хочешь. Только… — приложив палец к губам, она шикнула, — никому не слова!

От страшного взгляда у царевны мороз пробежал по коже. Дети всегда чувствуют суть, человеческую или нет. Когда высокая незнакомка ушла, Анастасия постучала ладонью по рёбрам, чтобы унять сердце.

Да кто она вообще такая? Вот скажет отцу, нахалке головы не сносить.

Но выйти, чтобы пожаловаться, девочка не успела.

Из гроба послышался первый глубокий вдох. Громкий, почти с голосом.

Живая вода не искрится, как мёртвая. Она настолько прозрачная и летучая, что не заметить проще простого. Несколько капель попали на оголённую шею девушки, мгновенно впитавшись.

Закрытые глаза Русланы будто видели дурной сон. Зрачки бегали. Дыхание стало коротким и отрывистым. Кисти, сложенные на поясе, вздрагивали. Она негромко кашлянула, поморщившись.

Нужно перепеленать дочку, чтоб не замёрзла…

Злющие голодные комары, нечего удивляться, водя рядом…

Как же плохо всё видно…

Колокольчик…

Стрелы…

Страшное воспоминание окатило ведром ледяной воды. Недавняя покойница подскочила, открыв глаза.

Мир снова стал чётким. В нескольких метрах, открыв рот, стоит бледная девочка с тугой чёрной косой в ездовом костюме. Они в незнакомой комнате, вкруг завешенной дорогими тканями. Сквозь пёстрые витражи проходит тёплый свет.

Толстый хрустальный короб, в котором нашла себя Руслана, отдавал зябкой прохладой. Ничего не болит. И самое пугающее, нет той навязчивой острой пульсации по центру лба.

Хватая губами воздух, как маленькая рыбка, девочка упёрлась лопатками в дверь.

— Подожди. Что это за место? — перекинувшись через край, Руслана первым делом шагнула к зеркалу.

Как она и думала, метка восточного проклятья пропала.

Последние минуты жизни отказывались всплывать в памяти.

Так. На стоянку напали. Жрецов убили. Она убегала, поранила ногу. Пещера… Бажена!

Руслана кинулась к разноцветным оконным стёклышкам. Цветы, кусты, и, вроде, никого.

— Кто ты такая? — обратилась она к девчушке, уже наполовину высунувшейся на улицу.

— Я… я… — она хлопала большими глазами.

— Не волнуйся, я тебя не трону. Просто скажи, где мы?

— Во дворце…

Именно этого Руслана и боялась. Он поймал её. И Восточную Верность снял тоже он. Получается, не врал, когда говорил, что есть лекарство.

Не теряя времени, девушка выбежала наружу, оставив обомлевшего ребенка в мраморной постройке.

Из-за крон деревьев виднелись белокаменные фасады высоких многоступенчатых зданий. Место незнакомое и близко не похожее на загородную царскую резиденцию.

Руслана резко остановилась, осознав, что каждый её шаг отдаёт звоном.

Конечно. Она же одета, как ярморочная кукла. Цепи. Блестящие подвески. Тяжелые серьги, оттягивающие мочки уха. В волосы вплетены тонкие золотые веточки с кристаллами-бутонами.

Спрятавшись за кустом, стриженным под шар, Руслана сбросила украшения, но алое платье всё равно оставалось кричащим. Так в толпе не затеряться. Да и толп здесь совсем не наблюдалось. У здания дворца копошились слуги. За садом вдоль широкой аллеи стояли стражники.

Вдалеке девушка заприметила несколько лошадей. Может, в той стороне придворные конюшни. Стараясь быть как можно неприметнее, она перебегала от дерева к дереву.

Как из-под земли, прямо перед Русланой возникла женщина с плетёным коробом. В суровом лице она узнала тётушку, что прислуживала ей перед медвежьей потехой.

— Боги милостивые! — взвизгнула служанка и тут же плюхнулась в обморок.

Странная реакция. Руслана видела себя в зеркало. Немного заспанная, но не до такой же степени.

Опрокинутый короб при ударе о землю лишился крышки. На тропу высыпались светлые ткани: форма дворцовой прислуги. Руслана схватила то, что сверху лежало, и ринулась прочь, обратно к кустам. В руках её оказались нижнее платье, передник и кружевной чепец. Всё просто огромное. Натянув одежду вторым слоем, девушка затянула волосы в тугой пучок на затылке и прикрыла их головным убором.

Крик служанки ожидаемо привлёк внимание. Из-за угла показались дворовые.

Опустив голову, Руслана зашагала в противоположном направлении.

Каблуки отбивали на каменистой дорожке чёткий ритм. Юбка то и дело открывала туфли, усыпанных блестящими самоцветами. Но, если укоротить шаг, это почти не заметно.

Девушка так увлеклась рассматриванием собственных ног, что не заметила, как дорога расширилась и перешла в открытую часть сада. На встречу ей направлялись четверо мужчин, увлечённо споривших о чём-то. Первый держал в распахнутых руках широкий непрозрачный пергамент, закрывавший по пояс его и мужчину, идущего рядом.

Чуть поодаль следовали стражники, тоже четверо.

Странно будет просто развернуться на месте. Тем более, одета она подозрительно. Понадеявшись, что светлый передник и чепец послужат для неё оберегом, девушка, склонившись, качнула к краю дороги, стараясь пройти, как можно незаметнее.

Этот смех.

Остальные голоса, как белый шум, но его смех она сразу узнала.

Ноги стали деревянными, двигались вперёд по инерции. Руслана шла, не дыша. Натянуть бы чепец пониже, да руки вообще не слушаются.

Отвернув голову, она поравнялась с компанией, шагнула дальше.

И только она на мгновение решила, что всё обойдётся, в плечо её впились жёсткие пальцы. Резко вырвавшись, девушка побежала прочь. Сквозь кусты и клумбы. Ветер сдувал с лица испуг, не давая ресницам намокнуть.

А сзади его голос, который звал её по имени. Ближе и ближе.

Свита осталась на месте. Развёрнутая карта, брошенная царём, лежала на дороге.

— Проверь склеп, — ледяным голосом приказал главный советник одному из стражей.

Алоис не видел её лица, но это было и не нужно. Он знал, что это она.

— Руслана, постой! — неумолимо сокращая расстояние, он вбежал за ней на декоративный деревянный мостик.

Хрупкое строение не выдержало двоих и с треском рухнуло в пруд, унеся за собой людей.

Воды было чуть выше, чем по колено, но Руслана умудрилась плюхнуться с головой в белые бутоны. Алоис схватил девушку за талию и притянул к себе.

— Отпусти меня! — завизжала она, извиваясь, как пойманная щука.

— Успокойся!

— Что ты сделал с моей дочерью?!

— Дорогая, всё хорошо.

Он не нырял, но был весь мокрый от пенных брызг, вылетавших из-под её рук и ног. Изловчившись, молодой царь прижал девушку к груди, лишив возможности шевелиться.

Руслана замерла, прислушавшись.

— Алоис?.. Это ты? Ты сейчас главный?

— Остался только я. Навсегда. Всё закончилось.

Взгляд её задержался на кисти, державшей плечо.

— Ал… Твои руки…

Он отстранился.

— И шея…

Кожа была изуродована россыпью застарелых ожогов, оставленных Данияром. Молодой царь признался:

— Божественный огонь тоже исчез.

— Но как?

Алоис смотрел на неё, как на призрака. Он был в замешательстве от её внезапного появления, но и в глазах девушки видел искреннее смятение.

— Ты ничего не помнишь? — предположил он.

Руслана сосредоточенно отвела взгляд.

— Помню горы. Юрас вёз нас к Громовой Башне, а потом на лагерь напали. Это был ты? Ал, где наша дочь?

На шум сбежались не только слуги и стража, но и нянька, нашедшая царевну, и сама девочка. Мокрая девушка в пруду, хлопая ресницами уставилась на ребёнка.

— Па-а-ап, — протянула Анастасия, высунувшись из-за пышной юбки пестуньи.