Побеги божественного пламени

24 Царь

Сон, больше похожий на старое обрывочное воспоминание.

Он видит всё своими глазами. Опухшие ноги, покрытые ветвями из вздувшихся вен. Его ноги.

Кожа сухая, сморщенная на сгибах, усыпана пигментными пятнышками. Такая бывает только у стариков на закате жизни.

Руки, лежащие на коленках, слегка потрясывает.

Это он старик.

Лучше бы побыстрее проснуться.

Алоис попытался оглядеть комнату, в которой оказался, но взгляд его прикован к прекрасной молодой деве, замешивающей благовония в широкой золотой чаше.

Она вскидывает длинные ресницы, и что-то в груди старика замирает.

Ал гладит кареглазую по щеке. И бархатная свежая кожа контрастирует с его собственной костлявой рукой. Она похожа на Руслану. Не точное сходство, а скорее один и тот же типаж. Те же гладкие русые волосы, почти детская хрупкость, большие выразительные глаза, которые от природы в любом возрасте сохраняют наивность и любопытство.

Дева смущённо улыбается, опускает взгляд и продолжает делать то, зачем пришла. Вечер. Она должна омыть ноги своего господина, чтобы подготовить его ко сну.

Алоису противно от самого себя, но одновременно он чувствует восторг того, кому принадлежит этот кусочек жизни.

Он снова находится в собственном теле. Ещё не открыв глаз, Ал понимает это. Вместе с кровью по венам носится пробужденный жар.

Глаза горят, будто только что их промывали кислотой. Он хочет потереть их или приоткрыть, но вместо этого тело его пытается подняться с жёсткой земли. Мышцы не до конца понимают, чьим командам подчиняться. Оторваться от камней получается с трудом.

Совсем рядом голос Русланы.

Пахнет дымом.

Она, радостная, накидывается сзади, но сразу отпускает.

Теперь он точно осознаёт, что больше не хозяин своего тела.

Пальцы сомкнулись на вороте её рубашки и потянули вверх.

Вместе с собственным ужасом, Ал испытывает чужие страх и гнев. Карие глаза Русланы вызывают ненависть. Но чувство быстро ускользает с пониманием того, что перед ним совершенно другая девушка.

Алоис пытается управлять рукой.

Бесполезно.

Руслана начинает задыхаться.

«Витош? Болотное отродье, это ты мной управляешь?» — Ал боковым зрением видит зеркала. Должно быть, колдун попытался переселить проклятую душу, но что-то пошло не так.

Тяжёлый удар чугунной жаровни выбивает Алоиса в сторону и одновременно в новое воспоминание.

Опять эта девушка.

На этот раз она в пышном ярко-красном наряде сидит на краю широкой кровати. Спальня заставлена дорогой мебелью. Золото, серебро, самоцветы. Роскошь в своём первозданном виде. А в центре — главное украшение.

Прозрачная алая вуаль закрывает девичье, пока ещё невинное личико.

Ал уже видел похожую картину на исторических полотнах.

Это первая брачная ночь царя и его новой супруги.

Он подходит, ощущая ломоту во всех костях одновременно. Снова старик. Чтобы придать сил истлевающей заживо плоти, он пускает под кожей струю божественного огня. Это должно помочь на время.

Сладострастное предвкушение, и вот, вуаль уже на полу.

Старик опускается на ложе.

Ал отмечает, что девушка не выглядит счастливой. Она почти не дышит, не поднимает взгляда.

Его грузная жилистая рука тянется к нежным красным губам.

Алоис с облегчением выдохнул, когда понял, что не придётся досматривать брачную сцену до конца. Он — это он. Засыпан ветвями. Вокруг — северный хвойный лес. В голове непонятная ругань.

Ал захотел встать и встал, но рано он обрадовался, потому что в следующее мгновение контроль над конечностями перешёл к его душе-паразиту.

Из его рта вылетали гневные шипящие слова. Отдельные фразы знакомы, но общего смысл непонятен. Хозяин тела также не понимал то, что пытается сказать Алоис.

В одном Ал убедился. Это не Витош. Колдун находился на той же поляне. Оттолкнув перепуганную Руслану, он шёл прямо на него.

В виски ударила ярость вперемешку с презрением. Новый хозяин тела распознал в белом великане нечисть.

Сквозь ладонь, прильнувшую к широкой груди, жертвенный огонь перетекал в обречённого. Красное пламя, что принёс на казнь жрец Храма Всех Богов. Без сомнения, это оно.

Когда с болотным отродьем было покончено, горящие глаза Алоиса вернулись к Руслане.

Шаг за шагом он становился ближе.

Большей беспомощности Ал в жизни не чувствовал. Паразит же сейчас и её прикончит. А он так слаб…

Его боль ощущал и новый хозяин тела. Слышал назойливый голос в голове.

Он, также, как Алоис, не до конца осознавал, что происходит.

Девушка была в ужасе. Она не представляла опасности, но являлась причиной странных и очень сильных эмоций. Человек пока не мог определить, какие из них принадлежат ему, а какие чужеродному голосу.

Ал наблюдал, как его собственная рука тянется к её лицу.

Не остановить.

Его тело игнорировало любые команды, но на призыв откликнулся божественный огонь. Пламенный поток заставил плоть подчиниться. Он отринул и взмыл в небо.

Паразит опешил от такой наглости. Это он — повелитель божественных сил. Как смеет голос пользоваться ими? Перехватив контроль над пылающими крыльями сокола, он вновь выбил Алоиса из сознания.

Третье.

Теперь Ал не сомневался, что видит прошлое души-паразита. И, судя по происходящему вокруг, это не болотная нечисть. Каким-то образом в нём возродилось сознание одного из первых царей.

Вокруг ещё неистрëпанные улицы древней столицы. Много живых цветов.

Громовая Башня блестит, отражая яркое полуденное солнце.

Он идёт первым. По правую руку та самая девушка. Она ступает уверенно, держит спину прямо, всем видом показывая, кто здесь царица.

В сопровождении слуг и жрецов они заходят внутрь, становятся на плоскую площадку с перилами из резного дерева, закреплённую на толстых верёвках. Рабочие крутят колесо в основании башни и, тем самым, возносят своих господ наверх.

Подъёмник, переживший века. Алоиса, скованного цепями, доставляли на крышу тем же способом.

Царь не может оторвать очарованного взгляда от новой супруги, а она почти на него не смотрит.

Под облаками их уже ждут.

Жрецы Первого Храма Рарога, несколько высокопоставленных подданных и молодой человек с чёрными, как смоль, волосами. По поведению окружающих Ал понимает, что это один из принцев. Получив благословение от отца, он делает шаг в пропасть.

Ал смотрит вниз.

Он чувствует слабость.

Божественный огонь, много лет поддерживающий немощное тело, покидает его и переселяется в летящего вниз наследника.

Ноги подкашиваются. Царя подхватывают слуги, а он оглядывается, ища глазами кареглазую девушку.

Возвращение в осеннее небо. Сокол кружил над руинами своего города. Ничего, кроме башни и Храма, не осталось, но и они в плачевном состоянии.

Где его наследие? Что стало с величием? Ал без слов, по одной только щемящей тоске в груди понял, о чëм думает древний царь.

Алоис отругал себя за то, что не слушал проповедей Солнцезара и не вникал в его переводы. Скудного словарного запаса хватало лишь на простые фразы: «Остановись», «Всё изменилось».

Птица не могла ответить, а мыслей старого царя Алоис не слышал, но нарастающая обида не сулила ничего хорошего. У Храма, подобно хлопочущим муравьям, суетились люди.

Один раз уже получилось переманить на свою сторону божественное пламя. Может, получится ещё раз. Он сейчас в образе сокола, а, значит, сможет управлять крыльями и увести опасность подальше от города.

Алоис сосредоточился и повторил призыв, но на этот раз его паразит был готов.

Издав истошный вопль, сокол заметался в воздухе. Подчиняясь сразу двум хозяевам, он раскидывал пламя в разные стороны, пока один из голосов не приказал исчезнуть.

Вихрь. И вниз, прямо на крышу Храма, стал падать человек.

Алоис больше ничего не мог.

Горячая пелена заслонила взгляд.

Ноги еле волочатся по холодному полу, но нужно идти. Ночь. Почти ничего не видно. Каменный дворец выглядит мрачным и чужим.

Верный прислужник почти несёт царя на себе, но старик упрямится.

Ал вместе с ним, потерявшим божественный огонь, поддаётся ознобу. Быть простым смертным — непривычно и раздражает.

Прислужник помогает отворить тяжёлую дверь, но сам остаётся ждать в коридоре.

Ал заходит в длинную проходную комнату. Идёт сквозь несколько занавесей из тонких золотых нитей, чётко слыша два голоса: мужской и женский.

Последний слой просвечивающейся ткани, и он оказывается в алтарной: небольшое помещение для принесения жертвы небесам. Так благородные женщины могут напрямую общаться с предками и почившими богами.

На пол, заставленный горящими свечами, брошено пуховое одеяло, а рядом с сакральным столом стоит его молодая царица.

Одна, почти без одежды, но смотрит с вызовом, сверху вниз.

Царь злится.

Чуть не падая, он подлетает к девушке, пытается её схватить за руку. Она отпрянула, в ответ бросив что-то гневное.

Он пытается отдышаться, опираясь на алтарь. Царица смотрит ему за спину.

Ал не успевает обернуться, как получает колющий удар в спину. Тонкий клинок пронзает насквозь, выпуская струю крови спереди. Девушка берёт алтарный нож и с размаха врезает остриё в грудь ненавистного мужа.

Лëгкие стремительно наполняются кровью. Ал пытается выдернуть нож, кашляет, захлёбывается. Старая туша и без внешней угрозы долго бы не продержалась, а тут шансов совсем нет.

Из-за спины выходит высокий лысый мужчина. Молодой и красивый. Ал видел его в прошлый раз среди жрецов на крыше Громовой Башни.

Жрец притягивает царицу за оголенную талию, а старик падает, теряя сознание.

«Какая жалкая смерть», — подумал Ал, придя в себя.

Он по-прежнему находился в плену под собственной кожей. Его паразит очнулся раньше и уже расхаживал по горячим камням подорванного Храма.

Это был последний отрывок памяти, в который по неумению Алоиса пустил тот, чьи имя и слава примелькались в столетиях.

В ранних источниках встречались упоминания о жреческих семьях, но, после кончины восьмого из царей, его сыном был издан указ о запрете порочащих связей. Теперь любой мужчина, решивший посвятить себя служению Рарогу, лишался возможности быть с женщиной.

Алоис ошибся. В ту чёрную ночь старик не умер. Его спасла мёртвая вода. Он прожил ещё полгода и встретил кончину, сбросившись с Громовой Башни.

Надеялся вернуть божественный огонь, но дар Рарога никому не даётся дважды.

…

Бог-кузнец, нашедший силы в жерле вулкана, выбрал правильную сторону, но победа принесла ему столько же несчастий, сколько и проигрыш Чернобогу. Наказание за само участие в войне богов: телесная смертность. И Рарогу, в числе прочих, не удалось избежать судьбы.

Он прожил славную жизнь, передал божественный огонь наследнику и завещал каждому потомку поступать также.

Булат был первым, кто воспротивился воле великого предка. После измены второй жены, после покушения, он осознал, насколько теперь жалок. Без силы Рарога он никто. Его больше не уважают и не боятся. Так в чём смысл жить?

Смысл вернул иноземный чародей, обещавший связать душу бывшего царя с божественным пламенем. Это должно было помочь призвать силы. Он провёл ритуал на вершине Громовой Башни.

И Булат сделал шаг в пропасть.

Подробности его бесславной гибели скрыли летописцы, как стёрли они и имя его последней супруги. В веках Булат остался одним из великих, но сам он этого не узнал.

Чародей признался во всём, и был казнён тем же вечером. Но слов его хватило, чтобы посеять зёрна страха в сердцах царской семьи. Спустя два десятилетия следующий царевич сделал шаг с высоты, но божественный огонь не принял его жертву. Царица убедила мужа, что смерть сына — последствия наложенных чар, что Рарог прогневался и забрал дар у их рода.

Женщина лгала. Она не была благочестивой женой. Первенец её, как полагается, появился из супружеского долга, но второго сына она родила по любви от любимого мужчины, который, увы, наследником Рарога не был.

Истинный наследник не дожил до ритуала. Место его пришлось занять младшему брату. Он и разбился у подножия Громовой Башни.

Царь предпочёл поверить в версию неверной жены.

С той поры в небесах не сыскать огненных птиц, а дети Рароговы уподобились остальным правящим династиям. Власть держали мечом и свитой, земли делили, дрались друг против друга за корону и золото.

Тем не менее, казнённый чародей не был шарлатаном. Из-за его ворожбы душа Булата не упокоилась, а прибывала в небытие между небом и землёй.

Спустя почти тысячу лет живая вода в Великом Болоте призвала Булата к особенной огненной крови его потомка, но тело Алоиса было занято собственной душой.

Незримая сущность могла таскаться за ничего не подозревающим смертным сколь угодно долго, не причиняя тому никакого вреда, но случился ритуал колдуна. Как в открытые врата, в тело молодого наследника зашёл незваный гость и завладел им полностью.

Для сознания Булата прошёл один миг.

Вот он летит вниз и понимает, что ничего не вышло, всё кончено. Удар. А дальше боль мигом исчезает. Он лежит на острых мелких камнях, конечности непослушны, но ему удаётся с ними совладать. Сзади набрасывается девушка. Такая же молодая, как и его зазноба, и с такими же большими и бесстыжими карими глазами.

Голова гудит и грубый назойливый голос звучит где-то внутри.

Булату выпал второй шанс.

Стечение рек, которые никогда не должны были пересечься.

Разобравшись в новом положении, он по достоинству оценил перспективы.

Он единственный, а значит сильнейший. Пусть ворожба нечисти и презренна, но она, соединившись с божественным огнём, даровала ему вторую жизнь. Булат помнил, как тягостно дряхление плоти, и знал вкус предсмертной агонии. Больше он этого не допустит.

Первым делом переродившийся царь вернул по недоразумению потерянную власть. Это оказалось не сложно. Когда-то отец учил его относиться к подданным, как к малым детям. А детям выбор ни к чему. Дети должны подчиняться родителям.

Его народ и так наворотил дел за последнее тысячелетие.

Мало того, что Царство разделили на две страны, так ещё и нынешние правящие династии состояли из сплошных проходимцев. Булат планировал наступление на Боланию с самого дня коронации.

Войска готовили к весеннему походу, но Мастислав напросился раньше.

Что ж, это его выбор.

В день, когда трупы боланских послов отправили на родину, новый царь прихватил из дворцовых погребов самое сладкое из заморских вин.

Он расположился у высокого зеркала в своих покоях, скинул тяжёлые одежды и без стеснения любовался своим телом. Перегибы мышц, широкие плечи, богатырский рост. В лучшие годы молодости он не имел ничего подобного. Да и люди тогда, в целом, были ниже и коренастее.

На самом деле, возродившийся царь за последнее время сильно сдал по части точёности форм. С момента возрождения он не держал в руках ничего тяжелее чарки с мёдом, и Алоис уже видел результат. Образ жизни с сытными ночными пирами и сном до обеда обещал через несколько лет сделать из него типичного ленивого борова, над которыми Ал всегда потешался.

За ужином Булат пропустил дозу змееголовника, нужную для подавления голоса, а значит, скоро его потомок сможет говорить.

Про свойства семян заглушать вторую личность ему рассказал Солнцезар.

Владыка выжил после взрыва Первого Храма, но был полностью парализован ниже шеи. Старец решил, что в Алоисе возродился сам Рарог, и царь не стал возражать. Булату льстила подобная ошибка.

Сколь сильна была радость Солнцезара от знакомства с кумиром, столь же и ярко взыграло разочарование. Названный бог-сокол оказался проще, дурнее и откровенно злее своего книжного двойника. Ничем не лучше среднего человека.

Булат сам открыл старику правду перед захватом столицы.

Осознав ошибку, Солнцезар поник духом и перестал бороться. Несмотря на хороший уход лучших лекарей, состояние его ухудшалось.

Этим вечером звездочёт обещал Владыке избавление от мучений. Последнее желание умирающего было неожиданным: попрощаться с Его Величеством.

Служитель Юрас не питал ложных надежд. Правителю будет не интересно держать его отца за руку в последние минуты. Но просьбу нужно было выполнить.

Так верный жрец оказался у двери царской палаты.