Побеги божественного пламени

25 Война

— Тебе понравилась моя идея с сундуком? Хотелось бы увидеть лицо этого королька, когда ему зачитают грамоту, — улыбаясь зеркалу, царь откинул назад густые волосы, отросшие уже до середины шеи, — как ты мог подписаться под такой кабалой? Чуть последние мои земли не разбазарил!

Не дождавшись ответа, Булат с упрёком цокнул и отпил вино прямо из кувшина.

— Обычно тебя не заткнуть, а тут в молчанку решил сыграть? — Он сделал ещё глоток и подмигнул отражению. — Колесовать кого-нибудь из твоих каторжников? Заодно и народ развлечём.

Приторно-сладкий напиток был разбавлен ударной дозой хлебного спирта и вызывал почти мгновенное опьянение.

— Или начнём с того жирного святоши?.. А… То есть, насчёт моих жрецов возражений нет?

Он рассмеялся.

Голос в голове, наконец, что-то ответил.

Капельки холодного пота смочили брови уткнувшегося в замочную скважину Юраса. Речь шла о нём.

Правитель поднёс кувшин к губам, но его правая рука дëрнулась, облив ярким напитком подбородок и оголённый торс. Левая кисть сжалась в кулаке и с размахом врезалась в зеркало.

Зигзагообразные трещины разбежались от центра к краям. Рама сорвалась с петель, ударилась об пол и повалилась прямо на царя, засыпав того острыми осколками.

Кожа мгновенно покрылась мелкими порезами. Он откинул разбившееся полотно и отскочил в сторону, выругавшись на родном языке.

Малолетний кретин внутри, назло, готов испортить это прекрасное тело шрамами.

— А ты совсем не даёшь мне расслабиться, — с раздражением бросил царь, пустив по венам огненный разряд, чтобы выжечь алкоголь и вернуть контроль над конечностями.

Юрас подскочил от неожиданного толчка в спину.

— Сообщай, что хотел, или проваливай, — Елисей не дождался ответа и распахнул дверь.

Чуть не споткнувшись о порог, жрец залетел в комнату первым.

— Ваше Величество, меня послал отец… то есть Владыка… — мялся он, пока прибежавшие слуги обрабатывали царапины господина.

Эта кучка подхалимов, делающих трагедию из простых царапин, напоминала Булату о былой немощности. Чтобы побыстрее сменить обстановку, он согласился навестить старика.

В покоях Владыки висел горький запах скорой смерти. Царь приказал выйти всем, кроме Елисея.

Солнцезар уже походил на восставший из могилы труп. Лицо осунулось. Глаза провалились в серые ямы. Под бледной истончившейся кожей проявился угловатый череп. Мутный, почти потерявший связь с рассудком взгляд встретил названного бога-сокола, но обратился старец не к нему, а к душе человека, обречённой вечно оставаться в тени тирана.

— Ваше Высочество. Знаю, что Вы всё слышите, — собрав спутанные мысли, произнёс Солнцезар, получилось всё равно тихо, так что Булату пришлось склониться над тонкими дрожащими губами, — не смею просить… Я был слеп… Старый дурак… Что я наделал… Выжженная земля. Вот, что останется от нашего царства… Горе этому народу… Я должен был разглядеть неогранённый алмаз, но зациклился в прошлом… Простите, Ваше Высочество…

Царь усмехнулся. Он ожидал праведных напутствий или бесполезных советов, но никак не упрëков в свой адрес.

— В одном ты прав: старый дурак! — Он грубо выдернул из-под головы Солнцезара подушку и бросил в стоящего у изножья кровати наёмника.

Царь отошёл и из-за плеча наблюдал за тем, как исполняется его безмолвный приказ. Меньше чем через минуту Владыка задохнулся.

Интересный экземпляр этот Елисей. По словам Юраса, шëл за потомком с самого начала, но без колебаний дал клятву верности новому хозяину. Говорит мало. Делает, что нужно. Вопросов не задаёт. Образцовый слуга. Поначалу Булат сомневался на его счёт, но постепенно проникся подобием доверия. Есть такой тип людей: всегда будут идти за силой. А сильнее потомка бога в этом мире нет никого.

Голос Алоиса притих на время странного прощания, но сейчас снова о себе напомнил. Придётся идти за змееголовником.

К сожалению, ни жрецы, ни придворные алхимики не знали способа полного изгнания лишней души. Из-за огненной крови эффект от семян длился недолго, к тому же, он не мог подавить эмоций настоящего хозяина тела. Булат испытывал чуждые его собственному настроению жалость, тоску или гнев. Из-за них невозможно было в полной мере насладиться победой.

Ал никогда не был сентиментален, но его практичный цинизм не шёл ни в какое сравнение с нравами предка. Перед заходом в столицу Булат поделился с отражением идеей сожжения царского дворца. План казался соколу дерзким и даже героическим. Летописцам будет, где развернуться.

Неожиданно: да.

Эффективно: скорее всего.

Но сердце Алоиса слишком живо отзывалось на крики сжигаемых слуг, в особенности — детские. Любой нормальный человек реагировал бы также. А Булат в новой жизни не планировал быть нормальным, да и в прошлой не отличался праведностью.

Спустя века, первым правителям приписали возвышенные качества. Добродетель — редкость среди обычных людей, а среди древних царей и подавно. После написания летописных хроник, правда перестала иметь какое-либо значение. Книги о героях расходятся лучше.

К концу первого месяца зимы у Булата было две заботы: побыстрее выступить в поход и найти способ изгнания.

С первым пунктом всё шло неплохо, но второе дело не двигалось. Алоис никак не мог смириться с ролью безмолвного наблюдателя.

Дурманы, которые в своё время были любимым развлечением шестого царя, теперь находились под запретом. Ненадолго можно было придаться питейным утехам, но и это вело к неприятным последствиям, по типу того, что произошло с зеркалом.

В остальном дух наследника не мешал повседневной жизни, но была вероятность, что рано или поздно юнец разберётся с тем, как именно соколиный огонь раз за разом возвращает контроль над движениями предку.

Это была бы катастрофа.

…

Ударили долгожданные морозы, которые превратили реки Риинского царства в гладкие и твёрдые дороги.

По обе стороны границы собирались войска.

Не дожидаясь обещанного нападения, Мастислав атаковал первым. Он не верил в сказки о том, что новый царь умеет обращаться птицей и управлять зачарованным пламенем. Какие чары? Самозванец ещё недавно пресмыкался перед ним, выпрашивая помощь.

Булат знал, что шансов у противника нет, и не спешил на фронт.

Начало войны царь решил отпраздновать в компании трёх заморских куртизанок, которых давно рекомендовал один из старших дворцовых лакеев.

Маленькое островное государство, где из полезного растут лишь кокосовые пальмы, нашло для себя довольно оригинальный товар на экспорт.

Конечно, работорговлей занимались многие, но местные вожди сделали ставку именно на женщин и не прогадали.

Для людей с большой земли внешность островитянок была, что называется, с изюминкой. Бронзовая кожа, волосы, завивающиеся в пружинки, маленький рост и при этом широкие аппетитные бëдра. На невольничьем рынке они ценились. Каждую новую партию дикарок отрывали с руками, обучали «женским премудростям» и перепродавали в лучшие заведения.

Булату чужестранки пришлись по вкусу. В его времена за подобным развлечением пришлось бы плыть за тридевять земель.

Готовясь к приятному вечеру, вместо положенной дозы шумодава, царь заглотил сразу три, чтобы свести к минимуму вероятность внутренних нотаций.

Девушки ожидали в покоях, выстроившись в ряд у постели. Головы скромно опущены. Пушистые волосы собраны и заколоты шпильками с лиственным рисунком. Для большего антуража красавиц нарядили в одинаковые костюмы из ракушек и деревянных бус.

— Не люблю стесняшек, так что вам придётся постараться, — Булат поднял голову девушки, стоявшей посередине. Пухлые губы, смазанные маслом, соблазнительно блестели. Она была сказочно хороша.

Девушка выучено улыбнулась и притянула к себе компаньонок. Под мягкие, игривые обещания, они уложили царя на ложе, принялись медленно избавляться от одежды, попутно осыпая дорогого клиента комплиментами и поцелуями.

Всё было бы идеально, если бы не чужеродные протесты в груди.

Стараясь не обращать внимания на подкатившее возмущение, Булат закрыл глаза и сосредоточился на жарких прикосновениях.

Одна из островитянок села сверху, немного приподнявшись на коленях, чтобы не показаться слишком тяжёлой. Водопад из мягких волос рассыпался по его прессу, потом скользнул выше. Царь приготовился к страстному поцелую, который прилетел совсем с другой стороны. Вторая куртизанка решила перехватить инициативу.

Отлично. Именно то, чего ему не хватало.

Пока остальные занимались делом, третья девушка тоже распустила волосы, но не ради красоты.

Её шпильки были заточены до остроты смертоносных игл. Дождавшись, когда мужчина примет удобную позу и снова закроет глаза, она сбросила фальшивый оскал и вонзила заколки в солнечное сплетение и грудь правителя. Сердце не пострадало, удар пришёлся левее, а вот из горла моментально хлынула кровь.

Булат подскочил на кровати. Жёлтое пламя вырвалось на защиту, объяв комнату плазменным ветром.

Предсмертные девичьи вопли стали фоном для его неказистого, совсем не царского побега. Булат на четвереньках полз к выходу, сжимая кровоточащие раны, а в ушах слышался злорадный смех вернувшегося потомка.

В спальню ворвалась стража во главе с Елисеем. До этого дня бывший советник успешно выполнял задачу по охране жизни царя, предотвратив несколько покушений, но сегодняшняя халатность могла стоить жизни и ему. Янтарный разъяренный взгляд намекал на подобный исход.

Лекари оказали первую помощь. Божественный огонь доделал остальное. Провалявшись под одеялом почти сутки, Булат очнулся обновлённым, но всё ещё слабым и злым.

К этому времени Елисей успел вычислить виновных, но предпочёл подставить Мастислава. Король всё равно не жилец, а местные бояре в должниках могут пригодиться.

— Тридцать плетей, и не попадайся мне на глаза, — прыснул царь.

— Ваше Величество, клянусь, этого больше не повторится, — поклонившись, сказал Елисей. Спина его не зажила после прошлой порки, но на лучшее рассчитывать не приходилось. Человек с лицом Алоиса казнил и за меньшее.

— С вилами у меня на штурм крепости пойдёшь, бесполезный баран.

Внутренний голос молчал.

Булат понимал, что тот опасается спугнуть добродушное решение.

…

Пока царь восстанавливался, его воеводы отбивались на границе и готовили рекрутов.

Война постепенно набирала обороты, но Булат по-прежнему проводил будни в компании алхимиков, пытаясь изгнать душу Алоиса или, на крайний случай, заткнуть надолго. От кисловатого вкуса змееголовника уже подташнивало.

Ни то, ни другое не удавалось. В конце второго зимнего месяца однообразные кровопускания наскучили, и он решил вернуться к этому вопросу после победы.

Секреты управления красным порохом быстро расползлись по миру. Больше это не было преимуществом Риинского царства. Мастислав, в отличие от старого короля, подходил к войне с умом, не брезгуя перенимать опыт врага. К моменту, когда царь с подкреплением добрался до границы, несколько крепостей и один некрупный город перешли под контроль Болании.

В первый же бой Булат на огненных крыльях отправился впереди войска. Стрелы и пушки врагов не достигали нужной высоты и сыпались на головы своим же.

Сокол в пламенном вихре устремлялся вниз, на головы обречённых.

Он ударялся о землю и поднимался, каждым ударом вызывая мощный взрыв и превращая снег в кипящую жижу.

Вражеские солдаты обратились в бегство. Сотни горели заживо, выжившие пытались скрыться в окрестностях. Булат преследовал их несколько часов, пока не сжёг почти всех. Сбежавшие нужны были, чтобы рассказать остальным о его силе.

— Чем больше мы убьём сейчас, тем быстрее народ стряхнёт пыль, что считает королём, — отвечал царь на внутренние стенания, — ты слишком категоричен! Не делай выводов на основании одной битвы.

У Булата было отличное настроение и ворчливый голос не мог его испортить.

Враги покинули территорию Риинского царства меньше, чем за неделю, а дальше сокол погнал их прямиком до столицы Болании.

Царя развлекали подсчёты жертв и он, без стеснения, делился с потомком результатами, хотя Ал и сам неплохо умел считать.

Здесь примерно двести.

А на этом поле пятьсот.

Город готовится к обороне, значит полягут минимум тысяч пять, включая мирных.

Иногда сокол позволял поучаствовать в боях своим солдатам, но, в основном, они занимались поддержанием порядка на новых территориях.

Война оказалась самой кровавой из известных. Армия Мастислава сыпалась на глазах. Расцвело дезертирство. Королевские ратники, может, и рады были бы перейти на службу новому господину, но возможность такая была далеко не всегда. Булат не любил предателей и расправлялся с ними не менее жестоко.

Мастислав упорствовал и не хотел добровольно отдавать царю свою голову. С остатком войск он бежал из столицы на юг, боясь быть убитым дворцовыми вельможами. Шансов выжить у него не было. Соседние страны отказались давать убежище или транзитом пропускать короля через свои земли. Их правители наслушались ужасов от послов и теперь опасались вызвать гнев возродившегося божества.

Булат играл с королём, как кот с раненым мышонком, подгоняя и давая сбежать дальше.

На непонимание внутреннего голоса царь отвечал:

— Ты прошёл от юга до севера, победил Яробора, почти занял трон. И что? Тебя многие боялись? Осудили, как презренного базарного карманника. Эта война — залог нашего будущего на многие поколения вперёд.

Последним пристанищем Мастислава стал город Сборск. Из него уже Булат не собирался выпускать добычу. Дело было не столько в отчаявшемся короле, ему, как раз, не обязательно умирать сегодня. Царя выбесил шикарно отстроенный храм мелким военным божкам. Они давно пали и не заслуживали столь яркого почитания. Основная часть его армии намеренно задержалась на севере, чтобы создать для Булата эффект неожиданности.

«Взорви ты этот проклятый храм, если хочешь. Сборск — обычный мирный город. Торговцы и ремесленники. Они ещё пригодятся. На чьи деньги ты собираешься царство отстраивать?» — голос бубнил без остановки с того момента, как узнал о плане.

Наглый потомок опять совал нос, куда не просят, а змееголовник не мог заставить его молчать, так как испарялся сразу после обращения в смертоносную птицу.

Смысл беречь простых работяг?

Накануне звездочёты предсказали объединенному Царству великое будущее, значит, деньги найдутся.

Царь-сокол поднялся к облакам. В этом облике он не мог отвечать голосу, а тот, как с цепи сорвался, не замолкал ни на минуту. Убеждал. Угрожал. Умолял.

Навязчивый бесполезный глупец.

Для Алоиса Сборск был светлым пятном, существующим в реальности, а не в воспоминаниях.

Когда-то это был его дом. Первый за долгое время.

Ал надеялся, что Избор с Мериной уже уплыли за семь морей, что Ждамир вывез семью в какую-нибудь отдалённую деревню. Хуже всего, если они понадеются на бывшую дружбу и решат остаться.

О Руслане думать было больнее всего. Три недели назад была та самая дата. Три месяца со дня расставания. Восточная ворожба не дала бы прожить дольше.

Показались первые домики прилегающих деревень. Сокол набрал скорость и спустился, но не ударился оземь, а пронёсся прямо над крышами. Несмотря на слой снега, соломенные покрытия вспыхнули. Завороженный огонь быстро перекидывался с избы на избу.

Царь вошёл во вкус, придавшись воспоминаниям о покорении народов тысячелетие назад. Ал ощущал его неприкрытое ликование.

Люди, все до последнего в этом городе, уже обречены.

Король и так никуда не денется, а вот память людская пишется жертвами.

Сокол выбрал самую оживлённую часть дня. Маленькие люди разбегались в поисках укрытия. Он нашёл первую цель и полетел вниз. Удар в торговый склад с крепким продовольствием вызвал цепную реакцию и большой пожар. Та же участь ждала торговые ряды.

Чуть в стороне острый глаз птицы заприметил несколько мануфактур. «Город ремесленников, говоришь», — подумал Булат, прежде чем набрать высоту для разгона. По улице, через пару зданий от оружейных мастерских стояли бочки в несколько рядов. Возможно, внутри будет нечто интересное. Булат полетел вниз.

Ал видел его зоркими глазами, как в страхе хаотично бегут мужчины и женщины, не понимая, куда приземлится огненная кара.

Одна фигура в длинной белой шубке и лисьей ушанке поначалу тоже бежала, но потом остановилась и подняла голову к небу, прикрывая глаза от яркого солнца.