По волчьему следу

Глава 17 Следы на воде

Глава 17 Следы на воде

«Дирекция молодежных программ под патронажем князя Сауцкого и с дозволения Комитета Цензуры в рамках развития международных дружеских отношений приглашает посетить концерт американской рок-группы Соник Ют, который состоится…»

«Ведомости»

- И ты вот так просто все оставишь? – я боролась с желанием обернуться. Пройтись по деревне предложил Тихоня, ибо когда машины придут еще неизвестно, а торчать рядом с домом, откуда воняло мертвечиной, радости мало.

И я уцепилась за эту мысль.

Не из-за дома и запаха, к нему я уже притерпелась, и не из-за покойников. Из-за Новинского, который аккуратно завернул опасную находку в брезент, а после вовсе убрал куда-то.

- Вариантов немного, - Бекшеев шел медленно и прихрамывал отчетливо. – С Особым отделом спорить смысла нет. Я доложусь Одинцову, но…

- Но и он посоветует не лезть.

- Именно.

Тихоня с Девочкой ушли куда-то вперед. Изредка впереди мелькала черная тень, давая понять, что она за нами присматривает.

- Это как-то… неправильно. Категорически неправильно. Когда война, то еще ладно, понять можно. А теперь? Почему так?

- Тебе правду или как? – Бекшеев остановился.

Улочка.

Дорога почти заросла, угадывается этакой широкой полосой седой травы, что пролегла мимо разваливающихся хат да осевших заборов. У стен поднимается стена крапивы и сныти, то тут, то там виднеются цветы, одичавшие, но упрямо цепляющиеся за жизнь.

Похожие и у нас в палисаднике росли.

- Правду.

- Правда в том, что… там, на той стороне, действительно имелись технологии. И куда более успешные, чем те, что применялись нами. И что никуда они не исчезли. Записи, может, и сгорели, но вот всегда оставались люди. И… материалы. Да и с записями никогда нельзя быть полностью уверенным. Вполне возможно, что где-то что-то да сохранилось. И к кому-то попало…

- К союзникам?

- К ним. И такая информация не останется без внимания. Любые разработки будут… разрабатываться, как бы нелепо это ни звучало.

- И поэтому мы тоже?

- Да.

- Разрабатываем?

- Да.

- На людях ставим опыты. Делаем… он же сказал, Бахтин, что до сих пор есть этот… контингент. И зачем-то нужен. И запуски эти… что они запускают? Зачем?

- С запусками, я думаю, как раз все просто. Тут, вероятно, стоит машина, которая создает локальное поле высокой концентрации. И нужно это как раз для процесса насыщения… чего бы то ни было.

Ну да. Логично, если так.

Только все равно тошно. И не зря мне этот Новинский сразу не понравился.

- Он с нас клятву не взял. И бумаги подписывать не заставил.

- Ему и не нужно, - Бекшеев приостановился и сделал глубокий вдох. – Воздух здесь хороший. Свежий… и летом пахнет.

- Земляникой, - буркнула я раздраженно.

- Не знаю. Я как-то… в детстве вот нянюшка собирала. Я и сам хотел, но мне нельзя было.

- Почему?

- Это ж лес. Там комары. Закусают, - пояснил Бекшеев с самым серьезным видом. А я как-то вдруг и поверила. И представила его, маленьким, в белом костюмчике, чтоб как на фото, я в ателье видела такие, на стендах. Белый матросский костюмчик с широким воротником и синим галстуком.

И на стульчике.

Представила.

И не выдержала. Фыркнула.

- Тебя и от комаров спасали?

- Я болезненным был. А нянюшка – очень заботливой… это потом уже мама спохватилась. Позже. А так она целительница, в госпиталях постоянно. Пациенты и все такое… но земляника вкусная.

- Можем поискать.

- Ты серьезно?

Я пожала плечами. Почему бы и нет. В лес за ягодой собирались спозаранку. Я не любила. Грибы – еще ладно, там ходишь, ищешь, какой-никакой азарт. А вот ягоды… сел и ковыряешься, ковыряешься, вычесываешь из травы по одной, а корзинка все никак не наполняется.

Причем только у меня почему-то.

- У нас там трупы… - Бекшеев оглянулся.

- В большом количестве, - согласилась я. – И государственные тайны. Особый отдел. Хрен знает что еще… и никуда это не денется, если мы земляники поищем.

- А комары?

- Поверь, - я поглядела на Бекшеева с насмешкой. – Насмерть не загрызут.

Лес начинался сразу за домами, да что там, он подобрался к деревушке вплотную, перебросил тонкие хлыстинки березок через ограду, пустил колючую ежевику, готовую захватить все-то, до чего дотянется. А следом уже спешили, тянулись любопытные сосны. Одна накренилась, легла кроной на крышу, все же при том не потерявши связи с землею.

Под ней-то и начались земляничные поля.

Ягода только-только зарозовела и лишь та, которая на опушке росла, но Бекшеев глядел на нее с каким-то… удивлением, что ли? Будто не верил, что можно вот так взять и собрать.

- Сразу видно, люди тут редко бывают, - я опустилась в траву.

Высокая.

И по осени в ней наверняка маслята выводками прячутся. А сейчас земляники полно.

Матушка заливала её молоком, а из шкафа доставался сахар, который к лету закупали мешками. Но для варений. И нам позволяли сыпануть сверху ложку и даже две.

Хотя она и так вкусная, земляника.

- Думаешь, причастны? Лаборатория эта…

- Не знаю, - Бекшеев сел на траву. – Данных не хватает.

- Их тебе никогда не хватает.

- В этом суть дара. Чем больше, тем лучше… вернемся, нужно запросить карты. Планы местности. Газеты взять. И сводки. Лучше сводки, хотя если газета местная, то тоже неплохо.

Он высыпал ягоды в рот.

- А с этим… что?

- Ничего. Пока там, - Бекшеев ткнул пальцем в небеса, - не договорятся, спрашивать бесполезно. У него свой протокол. И клятвы. Он и так рассказал больше, пожалуй, чем должен был.

- Почему?

- Думаю, потому что и с него спросят, как так вышло, что двое убитых.

- Там больше.

- Непосредственно к зоне его ответственности относятся двое.

- А те из подвала?

Бекшеев протянул мне ладошку, в которой высилась горка земляники. Когда только собрать-то успел.

- Не знаю… смысла нет. Если бы устранил Особый отдел, то…

- Мертвецов бы убрали. Как и их… товар.

- Именно. То же самое с конкурентами. Мертвецов могли бы и бросить, но не товар. Я, признаться, затрудняюсь представить, сколько там денег…

Землянику я взяла.

Не сладкая пока. Не набрала ни солнца, ни тепла, вот и есть в ней разве что этот одуряющий аромат.

- Это ж та зараза, которую… ну… нам кололи? – пожалуй, если и было что-то, о чем я хотела вспоминать меньше, чем о войне, так это те недели, которые я провела в особом госпитале.

Пусть там и не стреляли.

И было сухо, чисто.

Кормили опять же… да что там, я дома так не ела, как там. И впервые еще апельсины попробовала. Может, поэтому и не люблю их?

- Думаю, что-то вроде нее, но доработанное… очищенное. Может, побочки меньше. Или действует более направленно. Не так корежит организм…

И замолчал виновато так.

Ну да, если меньше корежит, если такие, как я, смогут… потом… и думать не хочется. Я мысль привычно отогнала и задала вопрос. С вопросами легче отвлекаться.

- Зачем сейчас? Мы ведь ни с кем не воюем.

- Пока, - согласился Бекшеев. – И скорее всего в обозримом будущем не будем. Эта война всех истощила. Но как знать, что случится дальше. И если начнется-таки конфликт, то империя должна быть готова.

К чему?

К созданию новых измененных? Чтобы быстро и качественно? Чтобы…

- Это не те дела, в которые стоит лезть, - Бекшеев снова протянул землянику. – На вот лучше, скушай.

Скушаю. И соглашусь. Потому что… сказать, что так нельзя? Что не по-человечески это, ставить опыты на людях? Пусть и на военнопленных? На каторжанах? На уголовниках, приговоренных к смертной казни? Кого еще не жаль?

Но ведь все одно люди.

И где та грань, которая отделяет нас от… них, начавших войну? Пришедших на наши земли, чтобы одарить нас своим чудесным новым порядком?

А потому лучше земляника.

И покойники.

- Эта дрянь… дурман – ладно, тут я понимаю, где и кому его можно продать. А эта?

- В том и дело, что сложно… с одной стороны явно не игры разведки. Те работают тоньше. С другой… в какой-то мере и это вещество дурман. Вспомни, как ты себя чувствовала.

Хреново.

Так хреново, что, казалось, еще немного и сдохну. И сдыхала. Лежала на кровати, вперившись взглядом в одну точку, и сдыхала. И только Мрак, который сидел да вылизывал мое лицо, не позволял мне уйти окончательно. Ну еще и злость. И желание отомстить.

Бекшееву я сказала.

Так, вкратце. А он, высыпав в мою ладонь горсть земляники, заметил:

- Странно. Нетипичная реакция. У меня эта дрянь вызывала чувство эйфории. Такое вот… разум проясняется. Работать начинает четко и ясно. И все-то видно, все-то открыто. Чувствуешь себя гением в стране идиотов. Или богом… правда, длилось это недолго. Ну и затем откат. Мышечная слабость, тремор… многие, к слову, полагали, что цена за гениальность приемлемая. Если им удалось снять часть побочки, то…

- Остается эйфория и гениальность?

- Именно.

- И сколько там гениев? В одном пакете?

- Пару сотен. Правда, опять же… я смотрел статистику. В начале, когда схема была не отработана, то дозу увеличивали. Тем, кто хорошо переносил терапию.

- И как?

Уже знаю, что ничего хорошего.

- От полугода до года отличные показатели. Дар раскрывался, набирал силу… и для поддержания требовал новых доз. Затем резко наступал откат. И следом… у кого-то почки отказывали, кто-то с инфарктом… кто-то вот, как я… но мне повезло. Один очаг и поймали вовремя. Да и был я не из первой волны. Первая… мало кто дожил до победы.

И замолчал.

Закинул ягоду в рот. Я тоже молчу. Думаю. Может, дар у меня и не тот, но как-то вот не думать не получается. Выходит, что тут, в лаборатории, делали… розовую дрянь, которая потом, сугубо в теории, должна была помочь раскрытию дара.

Или даже появлению этого дара у тех, кого боги изначально обделили. Да, скорее всего жить эти, сотворенные маги, будут недолго. Но так на то и война.

Та, которая еще не началась.

Ладно, не о ней речь.

Новинскому я верю. Эти вот пакеты не из его лаборатории. Если уж Особый отдел за ней приглядывает, то с учетом там строго.

Значит что?

Значит, кто-то там… из ученых ли или из тех, кто рядом ошивается – не сами же ученые пробирки с полами моют – нашел способ варить розовую гадость где-то вовне. Да, качеством похуже.

Но…

Но кого-то, глядишь, устроило бы и такое. Империя не воюет. Европа тоже еще не зализала раны, но мир большой. И есть в нем места, где готовы платить за сильных магов…

Или делать этих магов.

Чем?

- Новинский наверняка знает, кто замазан… - Бекшеев опять первым нарушил молчание. – Не так много людей, способных на манипуляции с тонкими энергиями. Да и в остальном процесс синтеза – штука сложная.

Верю.

- Тогда почему…

- Потому что им нужен не только тот, кто делает. Его возьмут, но после. Им нужен тот, кто собирался купить… вряд ли это простой торговец дурью. Даже если так, то за ним все одно кто-то стоял бы. Кто-то, кто знал, как применять разгон. И это не наша компетенция…

Опять.

Нет, ну как работать в условиях, когда, куда ни плюнь, не наша компетенция.

- Думаю, они ждали. Приглядывали. И ходоков, которые пришли сюда, отметили. А вот назад те не добрались. Но подробности…

- Нам не раскроют.

- Пока, - сказал Бекшеев. – Я все же свяжусь с Одинцовым. Пусть выбивает доступ. Работать в условиях, когда часть информации искусственно скрывается, невозможно.

И произнес он это на диво ворчливым голосом.

- И как думаешь, что произошло?

- Сложно, - Бекшеев растянулся на траве, уставившись на небо. Чистое. Ясное. И солнце вон палит. Над лесом гудят шмели, собирают мед. Им невдомек, что место проклятое. Вон и божья коровка присела на темную ткань бекшеевской куртки. – Дело очень уж мешаное. Как будто его из разных кусков шили. Смотри, смерть четверых ходоков. Здесь. Четверо – это очень и очень много. Один или двое – еще куда ни шло… если строить теорию, я бы сказал, что здесь, в этом доме, назначена была встреча. Обмен. Товар на деньги или что там они принесли…

- А что могли?

- Что угодно. Тот же дурман. Золото. Камни. Или вот алмазы, если речь об Африке. Она часто ими платит. Удобно. Мелкие. Легкие. Ценные. Еще вовсе артефакты из числа запретных. Теневой рынок все примет. Главное не это.

- А то, что кто-то взял и всех убил?

- Именно. Всех. Четверо мужчин. Сильных. Физически развитых. Готовящихся ко встрече. В этих случаях всегда остается шанс, что та сторона решит сыграть не по правилам. А потому…

- Оружие они держали под рукой.

- Именно.

- Но их все равно убили.

- Снова ты права.

Я задумалась. А смогла бы я? Четверых?

- Не в подвале, - я потянулась. Нет, и вправду, если от трупов отвлечься, то неплохо здесь. И пахнет лесом, травой, цветами. – Если допустить, что кто-то пришел раньше… всегда кто-то приходит раньше. Условленное место. Два человека. Один проверяет дом внутри, другой – снаружи…

- А по отдельности…

- Если умеючи, то недолго. Надо будет почитать отчет, - я поморщилась. Тела находились в той стадии разложения, когда сложно определить, как именно их убрали. Но вспоминая солдатика, тот же удар в почку. Тихо. Чисто. Аккуратно. – Тела… тела, допустим, убрали. В подвал.

- И принялись ждать других? Те подошли и… если не было следов борьбы, решили бы, что они пришли первыми.

- Именно. И снова разделились бы. Это логично. Жаль, не известно, есть ли среди них маги… но вряд ли. Маги бы проверили иначе и обнаружили бы, что кто-то прячется.

- Пожалуй, - согласился со мной Бекшеев. – Тогда он повторяет все. И убирает тела в подвал. Туда же скидывает товар… а вот плату? Если и вправду намечалась сделка, то…

- Деньги он забрал с собой? Или камни. Или золото. Пакеты не тронул. Может, не понимал, что внутри, может просто не рискнул связываться.

- А головы? Почему головы не снял?

- Ну… - я сняла божью коровку и подняла над головой. Как там в детстве? Божья коровка, полети на небо… - Возможно, тогда ему еще не хотелось. Смотри, убийство произошло зимой, а головы он стал выставлять недавно.

- Тела не спрятал.

- Спрятал. Хотя да… как-то небрежно. Может, встреча вообще была случайной? Смотри, этим четверым нет нужды менять замки в подвале и дверные петли. Зачем? Сомневаюсь, что такие встречи были бы постоянными… скорее уж товар долго копили. Сделать эту дрянь непросто, так?

Бекшеев кивнул, соглашаясь.

А то… было бы просто – завод бы построили.

- И продать тоже. Искали покупателя, чтобы сразу большая партия, чтобы сдать, получить награду и залечь на дно или вовсе завязать. Все же понимать должны были бы, что Особый отдел такие игры без внимания не оставит.

- Или уйти, - Бекшеев прикрыл глаза. – Могло быть иначе. Партия – проба. Демонстрация возможностей. И начало торговли… условия там, оплата… если тот, кто затеял это, собирался уйти из страны, то… тоже возможно.

Но торговли не вышло, потому что этот, такой удобный и заброшенный дом, оказался занят.

- Может… заметили? Петли там? Или другие следы присутствия? – предположила я. – Решили, что Особый отдел…

Бекшеев подумал и покачал головой.

- Нет. Тогда им проще было бы уйти. Зачем доводить до столкновения? Отступить. И залечь на дно. Выждать. Назначить другую встречу. Нет, нападения они не ждали. Странно другое… почему не ушел он? Если видел… это ведь просто. Он в лесу, они – там. А по лесу ходить он умеет…

И в этом была своя правда. Действительно. Почему не ушел?

- Поймаем – спросим, - сказала я.

- Если…

- Сомневаешься?

- Да. И снова же. Он, кем бы ни был, бросил тела. Не спрятал, куда бы он ни убирал остальных. Не снимал с них шкуру, не отрезал конечности и головы. Как будто…

- Они ему были не интересны.

Божья коровка на моем пальце расправила крылья и поднялась, описав полукруг.

…там твои детки просят хлеба…

- Именно, - щелкнул пальцами Бекшеев. – Они ему не интересны! Смотри, к части он пришел. Следит. Выслеживал. Как…

- Охотник?

- Да. И он убил одного, чтобы забрать другого…

Отрезать ему голову, содрать шкуру и засунуть в шкаф. Хотя…

- Добычу потрошат. И свежуют, - произнесла я тихо.

- А еще у многих охотников есть дурная привычка сохранять в качестве трофеев головы…