Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь

Глава 14

Солнце лениво очерчивало линию на небе и усиливало жару до невыносимости. Сейчас перед экзаменом оно словно назло в разы усилило свои безжалостные жаркие лучи, нагревая мою бедную лысину как сковороду. Огромные трибуны, что меня окружали, были полупусты, они рассчитаны на тысячи людей, но подростков было около сотни, а на другом краю трибун амфитеатра стояли мастера и преподаватели. Они наблюдали за нами и постоянно посмеивались, а вот подросткам и даже мне сейчас было не до смеха.

И смотря на старика в белых одеждах, что стоял посередине небольшого амфитеатра, высеченного из красного мрамора, я проклял этот экзамен. Ну не могут темные стоять вот так на солнце, и наверняка все из-за этого старика, это он выбрал место в замке, где нет тени, а я не светлый, и совершенно точно солнце не мой друг.

Мне нечем было защитить свою лысую голову, а в каменном амфитеатре не было ни единой тени, а темный, кровавого цвета, мрамор впитывал солнечные лучи и был горяч как сковорода. Но я выдерживал в пустынях и не такие температуры, в отличие от многих темных у меня была стихия, что защищала меня от жары. А вот подросткам пришлось несладко, особенно тем, чьи стихии не любят жар и свет.

— За меня встаньте, — тихо прорычал я на нескольких подростков передо мной, которым явно было плохо. Увидев непонимание в их глазах, я дополнил тем же голосом с рычащими нотками. — Там тень.

И за мной сразу не стало место, позади меня столпились, прижимаясь друг к другу, подростки не просто так.

— Темные, — с усмешкой произнес мальчишка водник, которому также было жарко. — Что, вам солнышко не нравится?

— Я тоже темный, а будешь умничать… — прорычал я и увидев, как посерел мальчишка, смягчился. — Водник, там тень, а экзамен начнется нескоро, если хочешь…

И не успел я договорить как водник уже оказался в защите моей тени. Меня спасал от жары лишь внутренний огонь, который хоть и не нравился тьме, но был моей частью. И все же яркое солнце было невыносимо, нас словно специально привели сюда, в каменный казан с неровными стенками, и среди учителей я не видел темных мастеров, ни одного человека в темном кимоно или просто темного цвета. Лишь гордая и вечно надменная Кирсана в черном платье выделялась из всех и, кажется, она усмехалась надо мной и моим белым кимоно.

Седой же старик в центре арены амфитеатра все же решил, что пора начинать, и медленно заговорил с теми, кто ожидал экзамена, и говорил он так, что каждое слово отпечатывалось в моем разуме. Хоть и не было в его речи чего-то особенного.

— Доброго вам дня, претенденты, и этот день изменит вашу жизнь раз и навсегда, — с небольшой усмешкой проговорил старик, наморщив свой лоб, и обнажил мощное не по годам предплечье из широкого рукава кимоно, испещренное печатями башен и иными мелкими татуировками, что точно не просто картинки, только не у этого человека. — Я Агалау, глава ордена символистов, сильнейший из владеющих словом, что останавливает одним словом армию и воодушевляет целые народы, несомненно, вы все обо мне знаете…

Сотни подростков одновременно выдохнули, словно единый организм, они знали его, но не я, и мне он не нравился, хотелось уйти в тень, но было не понятно от чего. От этого палящего солнца или все уже убраться подальше от старикашки. Во мне что-то заурчало недовольно, а старик словно засиял светом, который струился от него, от его седой бороды, от серебристых волос, от кимоно. Нет, от него нельзя отходить и искать тени, нужно вцепиться в его горло и проверить насколько много у него печатей и что может символист в открытом реальном бою. Старику явно понравилась реакция подростков, но на мне он на мгновение остановился и даже ухмыльнулся.

— Сегодня все утро я упрашивал ваших учителей обратиться к корням истории проведения первого экзамена для страждущих познать мастерство их даров. Да, мир постоянно меняется, но это лишь на первый взгляд, мир цикличен и нам давно пора вернуться к истокам, ведь пять веков назад прекрасных дев пустили в школу искусств, — усмехнулся Алагау. — Забыв про то, что тысячелетия назад впервые мужей пустили в школы девы, да, была такая темная полоса в нашем мире…

— Ха! — послышалась усмешка из рядов учителей и мастеров, ведь там стояла она, скрестив руки на груди. Стоя на солнцепеке в черном платье усмехалась Кирсана, она смотрела на Агалау с ненавистью и вызовом, а вокруг неё образовалось пустое пространство. А вот в тени, что отбрасывала её точеная фигура, кто-то находился, но тень была не полупрозрачной и практически невидимой как моя, нет, она была до невозможности черная, и в ней что-то также черное и живое шевелилось и, казалось, оно разговаривает с Кирсаной.

Но увидеть, кто же спрятался в тени, я не мог, как бы ни пытался, да и никто из мастеров, что стояли рядом с Кирсаной, не обращал внимания. Я даже хотел посмотреть кровавым зрением на этого темного, которому я завидовал, так как и сам бы с удовольствием спрятался от жары, пусть при этом и защищаясь чьим-то платьем. А вот ведьме, по всей видимости, солнце было нипочем, ни единой капельки пота на белоснежном лбе, а ее волосы словно напитывались энергией света. Агалау же тем временем неспешно продолжал.

— И вот пришло время очередному циклу возвратиться на круги своя, — голос Агалау разносился гипнотически по амфитеатру. — Вы все знаете легенды о великих героях, могущественных магах и ученых, что подчинили само пространство, время, жизнь и смерть. Настала пора этому циклу повториться, но все знают, героями не рождались, ими становились, и я возрожу то, что помогало героям становится героями! Да начнется новый цикл великих героев! Я, самый могущественный символист этой эпохи, возрожу символ школы, испытание, прохождение которого рождало героев одно за другим. И пусть традиция прохождения этого испытания прервалась уже как семьсот лет, настала его пора, и теперь прохождение испытания словом в нашу эру добровольное…

Голос Алагау разносился по каменным ступеням, отражаясь и резонируя внутри каждого из нас, заставляя все естество дрожать. Его голос рождал образы в голове: вот я герой, которого обожают целые народы, устилая передо мной землю цветами, а женщины мечтают увидеть меня и коснуться, принцессы готовы бросить все, лишь бы быть со мной или хотя бы следовать рядом в странствиях. А цари, надеясь на то, что я выберу их дочь, дарят замки, города, лишь бы я разделил ложе с их дочерью или даже с дочерями…

Всеобщее обожание и прославление в веках, песни в честь Калибана, Рыка… Но видение померкло, ведь с боку от меня донесся женский мерзкий голосок, что словно ножом прошелся по моей душе, прервав прекрасную сказку о герое, вернув меня в реальность.

— Неплохо влияет на умы, — усмехнулась Кирсана — Но недостаточно хорошо, слишком примитивно…

А старик тем временем продолжал:

— Издревле символист создавал два слова, Знание и Сила, и сама магия проверяла экзаменующегося. Пройдя это испытание, вы больше никогда не станете прежним, вы будете сильней, умней и лучше, — проговорил Алагау, разведя руками, и перед ним засиял серебром парящий символ размером с его грудную клетку. — И кто же из вас станет первым, кто готов стать героем новой эпохи⁈

Я лишь слегка поддался вперед, но Алагау сразу увидел, что первым хочу пройти испытание я.

— Стой на месте, проклятый, — приказал Агалау. — Первыми пройдут испытание местные, такова традиция. Ты будешь последним.

И на арену амфитеатра вышла девушка, что некогда сражалась на базаре, несломленная, гордая и с синяками под глазами.

— Удачи, — тихо шепнул я и девушка вздрогнула. Она услышала и не ожидала подобного ни от кого из тех, кто был здесь с ней.

И в тот момент, когда девушка ступила на песок арены амфитеатра, светящийся символ понесся вперед и вошел в грудь девушки, а уже через мгновенье прошел её насквозь и распался в воздухе, словно его и не было никогда.

— Испытание знаниями будущий повелитель огня прошел! — громогласно возвестил Алагай. — Теперь символ силы, написанный для испытания тысячу лет назад.

Агалау пальцами что-то творил в воздухе и к нему были прикованы все глаза, но не мои, я смотрел на девушку. Ученица была еле жива, с нее лился пот, и она еле шевелила губами.

— Безумие, — тихо, еле слышимо и только для себя прошептала девчонка, но амфитеатр усилил её шепот, что донесся до моих ушей, и в этот момент новая руна врезалось в её тело.

Время остановилось ровно в тот момент, когда от столкновения тела с руной вспыхнула короткая, но яркая вспышка белого света. Девушка изломанной куклой, словно получив удар мощным снарядом в грудь, полетела назад и ударилась об стену арены амфитеатра. И пусть в воздухе не прозвучало ни единого звука, созданного человеком, но я словно слышал истошный крик огневика, который был без сознания. Ее руки и ноги дергались, выворачивая суставы. Но вдруг девушка открыла глаза и вдохнула полной грудью.

— Она прошла испытание! — возгласил Алагау. — Мир ждет следующего героя!

И герой не заставил себя ожидать, вышел водник, тот соперник девушки, он шел уверенно. Символ знаний он принял, даже не вздрогнув, а вот руна силы, что должна была проверить его, медленно подлетела к парню и даже не коснулась его, а водник потерял сознание. Руна зависла над телом, что не подавало признаков жизни.

— Проверку силой не прошел, нужно больше развивать дар, он недостаточно развил себя, — спокойно проговорил Алагау. — Я жду следующего героя!

И он появился, один за другим подростки шли на арену и сталкивались с символами, половина учеников не прошла даже Знания, а проверка Силы не щадила никого. Один за другим, словно одурманенные, подростки падали на песок, расшибая тела и головы о мраморные ступени, но все не сдавались. Когда ученики теряли надежду, Агалай подбадривал их, и словно по волшебству один из подростков проходил все испытания. Открытые переломы и сотрясения, легкий шепот со стороны мастеров и презрительная улыбка Керсаны, все это показало мне, почему именно эта традиция была забыта на многие века.

Когда трибуна опустела, оставив меня одного, руну силы прошли всего лишь десять подростков, а в сознании уйти с арены смогла лишь первая экзаменующаяся девушка со стихией огня, что почему-то теперь сидела на трибуне и устало смотрела на арену, словно чего-то ожидая.

Потерявших сознание подростков уносили прочь монахи, не щадя особенно тех, кто не прошел и первого экзамена. Для монахов несчастные были мусором, и таща их по ступеням монахи нисколько не беспокоились об их жизни. И несмотря на то, что мы видели на протяжении всего испытания, каждый из учеников до самого конца шел к светящемуся символу сам, не взирая на последствия. Каждый хотел стать героем.

— И вот теперь настала пора посмотреть, как впервые за тысячелетия пройдет испытание иноземец, — начал возглашать Алагай, смотря в сторону Иньху, который был среди наблюдающих мастеров. — Но я советую тебе, чужеземец, отказаться от своего пути. Тебе нечего делать среди символистов, тебе не пройти испытание, уходи!

— Давай свои руны! — прорычал я, сходя с кровавых мраморных ступеней. — Не тебе решать, и мне твои советы не нужны.

Проходя мимо одаренной огнем я услышал еле слышимое:

— Удачи.

И я слегка кивнул, так, чтобы никто не заметил. Она выполнила свою задачу, я за это благодарен, теперь настало мое время показать, как надо пройти испытание. Хотя я и не верю, что могу быть героем, не моя это стезя и внешне я на героя не похож.

Последний шаг с мраморных ступеней на песок был нелегок, солнце слепило, а жара словно усилилась. От песка шло марево, а старик Алагау смотрел на меня с усмешкой. Его пальцы рисовали светящийся символ, а сбоку на меня смотрела Кирсана, и я заметил, как сжались её губы.

Еще шаг, и вот песок коснулся моих сандалий. Ну, здравствуй, моя родная стихия.

Земля отозвалась мне яростно, как во время боя, словно прирастая к моим ногам, от чего мышцы на моих руках и ногах взбугрились.

— Давай! — крикнул я старику, и он что-то прошептал в ответ, неслышно, но я прочитал по его губам пожелание мне.

— Сдохни.

Из рук старика, облаченного в белое кимоно, и чья стихия была свет, сорвался символ знаний и понесся на меня.

Я не смог сдержаться и просто смотреть на то, как на меня что-то несется, и потому нанес удар кулаком по символу. Хлопок воздуха и символ опутал меня словно сетью, врезаясь в тело с жесточайшей болью, от чего мой рассудок начал мутнеть.

В голове возникали воспоминания о том, что я знал, книги, которые я прочел, все это вспомнилось мне сразу, но этого было не достаточно. Затем, я вспомнил, что было в моих двух жизнях, но даже этого было недостаточно, в моем затылке появилось странное ощущение, будто спрут оплел мой разум, мой мозг. Нечто, чуждое моему разуму, просмотрело запечатанное в моей памяти, и вдруг в моем разуме довольно заурчало нечто живое, чуждое, которое пропало ровно также внезапно, как и появилось.

И в какой-то момент я почувствовал облегчение, мой разум прояснился, и я осознал, что лечу, словно от удара гиганта, назад. Мое тело упало на мраморные ступени, но они не смогли мне навредить, острые края могли перемолоть в кашу кости учеников, но не мне. Мрамор оказался слабее моего тела и, открыв глаза, я увидел жаркое солнце в небе, а подо мной трещал ворох мелкого мрамора, который мгновение назад был толстой монолитной плитой. Я медленно начал подыматься с осколков мрамора, смотря на искривленное лицо Алагау, он был не рад что я прошел испытание знаниями.

— Прошел, — зашипел старик словно змея, но внезапно коварно улыбнулся. — Но ничего не потеряно, ты готов испытать свою силу?

— Всегда готов, — ответил я, видя, как на меня несется второй символ.

Было ли мне страшно? Нет, я вновь встретил кулаком символ, я силен, пусть и не непобедим, но посмотрим кто кого. Я шагнул вперед, удар и символ внезапно отскочил от моего кулака словно стена. Я шагнул еще вперед, еще удар. Символ треснул и опал светящимися кусками, что коснувшись земли пропали, словно их и не было. Я поднял взгляд на перекошенное лицо Алагая, и шагнул вперед.

— И это всё? Этого мало для меня, — прорычал я и начал медленно приближаться к старику. Я вновь начал жалеть, что не со мной сегодня мои верные ножи, настала пора показать этой выскочке света свое место.

— Невозможно, противоестественно, — прошептал старик и начал медленно вырисовывать иной символ, при этом непрестанно шепча. — Оно не должно оставаться в этом мире!

Я рванул вперед, но тут же встретился с невидимой преградой, чем ближе я становился к Алагаю, тем тяжелее мне становилось двигаться дальше. А позади донёсся женский голос и я замер на месте, занеся над землей ногу. Я не мог пошевелиться и радовало лишь то, что я мог дышать. Я даже закричать не мог.

— Ну хватит представлений, принц, оно того не стоит. Сейчас будет весело, — с усмешкой проговорила Кирсана и я полностью замер на месте против своей воли. Воздух словно сгустил вокруг, а передо мной медленно и величественно шла в черном платье Кирсана. — А вас, Алагау, я предупреждала, не стоит вредить темным, не стоит мучить будущих учеников, но вы меня снова не послушали…

— Послушай меня, Идалия, — скрипя голосом, проговорил старик. — Не лезь в мои дела, для меня не имеет значения что здесь ты по личному приглашению императора, я не пощажу никого…

— Ой, да заткнись ты, — отмахнулась от старика Идалия−Керсана, — Эй, ты там вмоей тени долго сидеть еще будешь?

Тень Идалии Кирсаны вздрогнула.

— Мне интересно, я наблюдал. — прошелестел с ленью молодой мужской голос. — Все же это сильнейший из символистов, руково, руквока… Фуу, язык не поворачивается, главный баран стада баранов.

Из тени светлой ведьмы вырастал мужчина, лет двадцати и в черном потертом кимоно, как у нищих, а в это время Агалау побледнел. Я, как и он, почувствовал силу от молодого, коротко стриженного, бледного и худосочного юноши.

— Как ты выбрался? — прошептал Агалай. — Все пещеры запечатаны, каждое десятилетие я усиливал печати, а сотни монахов нанесли свои имена…

— Давай лучше выясним кое-что более важное, я твой пра-пра или пра-пра-пра-пра? — закрывая солнце ладонью проговорил юноша и начал вытягивать руку к небу, отчего солнце вдруг начало тускнеть. Я взглянул на кучку мастеров и увидел, как они замерли на месте подобно мне, и только их глаза бешено вращались, но вот мастер Иньху медленно, шаг за шагом приближался к нам. Он был единственным, кто не застыл в беспомощности, он боролся, хотя каждый шаг для него и был невероятно тяжелым, но мастер спешил ко мне на помощь.

— Ты, вы… — начал сбиваться Агалай. — Мой пра-пра-пра-пра-пра-прадед.

Парень молчаливо регулировал яркость солнца, которое словно начало тонуть в прозрачной дымке, и только когда сила света его устроила, он игриво погрозил солнцу.

— Яркое какое, смотри, не мешай мне, а то затушу, — слабо улыбнулся парень солнцу и опустил свою руку, затем посмотрел на меня, слегка вздернул бровь и обратился Агалау. — Ну вот что ты, внучок, меня позоришь? Я тут вышел проветриться из пещер, которые создал мой дед, чтобы запереть в них моего отца, с помощью символов которые изобрела моя пра-прабабушка на основе древних символов, так что запирать меня моей же вариацией её символов не стоило. В следующий раз найди в свитках записи моего правнука, у него вышло лучше…

— Я очень рада, что родственники встретились, — усмехнувшись, перебила парня Кирсана. — Но, может, перейдем к делу? Я уже начинаю жалеть, что рассказала все императору…

— Внучок, а мне нравится новый император! Он лучше царствующего в мое время, нашего родственника, — ухмыльнулся темный. — Этот император умней, прошлый был ну очень глупый, хоть и родственник.

— Которого ты убил! — прорычал Алагай и засиял светом. — Зачем ты здесь⁈ Я требую ответа как глава рода!

— Решил провести обучение ордена символистов, — задумчиво проговорил парень, но, кажется, на вопрос главы рода он ответил правдиво. — А то вы совсем измельчали.

— Кто будет учиться у тебя? Ты убийца императора! Зло воплоти! — громко прокричал Агалай.

— Ну, например, он будет обучаться, — ткнул в меня пальцем парень. — А потом весь орден. Грядут тяжелые времена, поверь мне, внучек, грядут перемены. Идущие по проклятому пути просто так не появляются…

— Вы уверены? — дрожащим голосом спросил Алагау.

— Нет сомнений, и эта двуединая с императором со мной согласны, — зевая проговорил юноша. — Да и проверить свой род настала пора. Тебя я видел при рождении, а остальных нет, да и, пусть и временно, я глава рода, и действую в интересах не только императора, но и своего рода.

— Я весь в вашей власти и готов понести наказание, — склонил голову Агалау, почему я не понимал, но чувствовал, что интересы рода для него важнее его собственных.

— А за что наказывать? — удивился парень, — Я пришел помочь, и к слову, испытание над темными должен проводить темный символист, и руна для темного отличается, вот, смотри.

Молодой парень направил на меня руку и в воздухе появилась черная печать, практически копия светлой от Алагау.

— Разница символов в том, что твоя включает символ жизни и света, который проверит слабую тьму, это не только про стихию, но вот против проклятого или даже просто сильного темного твой символ бесполезен, — преподавательским тоном проговорил молодой парень. — Смотри как надо…

Темные символы знаний полетели на замершего на месте меня, не было боли при контакте, не было эмоций, я просто увидел испуганные лица Кирсаны и только подошедшего Иньху, которые начали удаляться от меня с немыслимой скоростью. Я увидел, как проносится мимо меня испуганное лицо прошедшего испытания огневика, что недавно пожелала мне удачи.

— Но удача не моя подруга, — пронеслась в голове мысль, и я вновь ощутил удар спиной. Мир потух, и тьма начала меня окружать, я почувствовал, как под моей спиной ломается мрамор и потерял сознание.

Сон без сновидений окутал меня, а когда я открыл глаза, то увидел звездное небо, солнца не было, а вокруг царила тишина.

— Уф-ф-ф-ф-ф, — выдохнул я, не понимая где я, кто я, и что со мной произошло.

— Рык, как ты? — я услышал чей-то мужской голос. — Рык, скажи хоть что-нибудь.

— Где я? — тихо спросил я.

— Все там же, в школе объединённых искусств, — спокойно проговорил Иньху, а я все также смотрел на звезды в черном небе.

— Что произошло?

— Великая тень проверила тебя, — восхищенно проговорил Иньху. — И ты прошел испытание, но Тень не рассчитала силу, тебе помочь встать?

— Дай я еще полежу, что произошло со мной, Иньху? Я не чувствую ни рук, ни ног.

— Ну, Тень символом отправил тебя в полет, — приблизился ко мне мастер и посмотрев на меня сверху лучезарно улыбался. — И ты пробил трибуны насквозь. Все в восхищении, ты прекрасный стихийник земли.

— Почему это я прекрасный стихийник именно земли?

— Да потому что от такого удара ты сдохнуть должен был. Такие крепкие на удар либо медноголовые, либо одаренные каменноголовые, — ошарашил меня Иньху. — Тень тебя подлечила и сказала ждать ночи, он даже извинился передо мной.

— А передо мной кто будет извиняться⁈ — закричал я и оторвал от земли свою спину, а затем удивленно уставился в стену амфитеатра, сидя на земле.

— Тень тебя вылечила, символы какие-то чертила и все бормотала, что не простит себя, если ты помрешь, где он еще такого ученика искать будет.

Иньху еще что-то говорил, но я его почти не слушал, я смотрел на огромную сквозную дыру в трехметровой толщине, мрамора, и не понимал. Как? Иньху, конечно, мне все рассказал, и про то, как я пробил амфитеатр, и как ругалась Идалия-Кирсана и светилась светом, чуть не напав на того молодого только внешне парня, которого уважительно называют Тенью, и не потому, что он темный, а потому, что он одна из теней императоров. Когда совсем плохо у императора есть последняя возможность, вызвать тень, сильного мага или могущественного стихийника-символиста. Если коротко, то могущественную сущность, что практически отринула человеческую сущность. Но есть проблема, маленькая, практически незаметная, нет никаких гарантий, что тень поможет, ведь она может решить, что император виновен во всем, что случилось и казнить его, если есть наследники.

— Иньху, как я выжил? — прервал я счастливого мастера, который то ли радовался, что я выжил, то ли гордился, что могущественное существо извинилось перед ним, как перед моим отцом. Мое кимоно было все в крови.

— Сложно сказать, лучше завтра у тени сам спросишь.

— Иньху.

— Ну что Иньху? Когда я прибежал к тебе, ты был без единой раны, на тебе не было ни единой царапины, лишь в пыли, но потом… — Мастер слегка задумался. — Твое тело или твоя стихия словно испытали впервые, что такое выйти за предел. Твое испытание Силы начало разрушать твое тело, ты бы видел, как светились руки Кирсаны, и как испугалась тень. Тень быстро вылечила тебя, но твоему кимоно больше никогда не быть белым.

Иньху был прав, кимоно было красным, а там, где я лежал, все было покрыто кровью, но, как бы ни болела спина и ноги, я все же смог самостоятельно встать. И потихоньку мы направились домой, скрипя зубами я шагнул в арку, обложенную светлыми камнями, а в спину меня толкал Иньху, я ослеп после этого минут на пять, но все же смог пройти. Ругаясь с мастером и сыпя оскорблениями на воду внизу я, еле волоча ноги, прошел по мосту. Силы возвращались, но испытания этими артефактами были явно лишними. По городу прокатились крики ужаса, и у первого встреченного фонтана я умывался под присмотром полусотни стражников города.

— Его и правда испытывала одна из девяти теней? — тихо спрашивал командир полусотни, который осмелился приблизиться к Иньху, пока я смывал запекшуюся кровь с лица и рук.

— Не просто испытывала, а Рык Калибан, мой приемный сын, и достойно прошел испытание Тени, — гордо проговорил Иньху. — А, и еще я прошу простить, что мы используем воду из фонтана, чтобы смыть кровь.

— Город все понимает, мастер, — поклонился командир полусотни стражников. — Вас проводить до дома под конвоем?

— А нам что-то угрожает?

— Вам нет, но вот горожанам будет спокойнее видеть в охранении стражи окровавленного гиганта, нежели без.

— Я откажусь, — ответил Иньху, посмотрев на меня. — Он не подданный нашего императора, но он свободный, честный ученик школы объединенных искусств сегодня, а завтра начинающий символист, и если я правильно понял, ученик самой Тени. Пусть горожане привыкают к особенному внешнему виду моего сына.

— Я вас услышал, мастер, — откланялся командир.

В окровавленном кимоно, еле стоя на ногах, я все же уверенно шел по городу, а впереди меня шел светящийся от счастья Иньху. И только из-за него на меня не напали, защищаясь, горожане, но все же без приключений не обошлось, парочка встреченных мне подвыпивших горожанина отрезвели, а три шлюхи забрались на дерево, теряя платья. А когда мы свернули на улицу, где стоял дом мастера, во всех поместьях, кроме нашего, объявили тревогу, а в сотне метров позади нас уже следовали по пятам стражники.

— Братик! — откуда-то из дома донесся крик Агау, но как только она увидела меня, то замерла на крыльце дома, как, впрочем, и Исау.

— Все хорошо, — тихо ответил я на незаданные вопросы. — Мне бы поесть и спокойно побыть в своей комнате.

— Я все сделаю, — тихо проговорила Исау и словно растворилась во тьме, а я устало побрел по коридорам к своей комнате. У двери я посмотрел на кровавые отпечатки босых ног на полу, мда.

Две минуты в каменной чаше и зайдя в комнату, я увидел свое старое кимоно с капюшоном у матраса на полу. Заштопанное и чистое серое кимоно, что было больше похоже на халат, и я знал, кто его зашил и постирал. Выглянув в коридор, я увидел, как Агау аккуратно вытирает последний кровавый отпечаток на полу у двери.

— Спасибо, — улыбнулся я и погладил кроху по голове. — Но я бы сам убрал.

— Отдыхай, братик, — улыбнулась мне кроха, зачем-то дернула меня за ногу и убежала куда-то вглубь дома.

А через две минуты постучал в дверь мастер, а Исау занесла мне кучу еды на деревянном подносе, на котором были два фарфоровых кувшинчика с крепким рисовым напитком.

Ночь шла своим чередом, в доме уже все уснули, а я нежился в каменной чаше, постоянно нагревая до кипятка каменную чашу. И вот позади меня щелкнула ветвь под чьей-то ногой.

— Я могу приблизиться? — томно проговорила незнакомка и, не дожидаясь моего ответа, начала скидывать с себя одежду, все также стоя за моей спиной.

Женские пальчики обвили мою шею, упругая женская грудь начала тереться об мою шею и затылок, а девушка томно и возбужденно дышала.

— Знаю, что ты устал, но ты вчера уснул, оставив меня голодной. Поэтому, несмотря на твою усталость… — кусая меня за ухо, нежно и нетерпеливо прошептала незнакомка. — Я требую, я желаю почувствовать тебя внутри себя.

— Кто ты? — спокойно проговорил я. — Ты не из охраны.

— Разве это важно? Ты бы знал, как я хочу тебя…

— Я повторять не буду, назовись или умри, — холодно проговорил я и женские руки пропали с моих плеч.

— Какой ты грубый, — печально и обиженно проговорила девушка за моей спиной. — Но знаешь, я даже рада. Я же говорила тебе, что корень тебя запомнил и я тебя найду где бы ты ни был. Жаль, что ты так и не возжелал меня в прошлый раз, но зато сейчас я поимею тебя!

— Семечко! — закричал я что было сил, и попытался встать, но мне на плече упали тяжелые, огромные и сильные руки, но уже не девушки, а монстра.

Конец первой части главы.