Отвергнутая целительница для Дракона

Глава 8

Совершив свою маленькую месть, я перестала отшельничать. Спустилась к ужину, чем, несомненно, обрадовала отца.

Вечер, на удивление, прошёл необычайно спокойно, я бы даже сказала, душевно. В воздухе витала какая-то особенная атмосфера умиротворения. Тётушки, предвкушая скорый отъезд, были непривычно милы и даже рассказывали забавные истории из своей молодости.

Утро следующего дня не принесло ничего примечательного. Я впервые за долгое время по-настоящему выспалась, наслаждаясь мягкими лучами солнца, проникающими сквозь кружевные занавески. Однако с наступлением дня привычное течение жизни начало стремительно меняться…

Первым тревожным звоночком стали шушукающиеся слуги. Они собирались небольшими группками в углах и коридорах, бросая взволнованные взгляды по сторонам. Мне удалось уловить лишь обрывки их возбуждённых перешёптываний, но среди них отчётливо прозвучала знакомая фамилия… Спенсер.

Вскоре по улицам начала носиться полиция, словно в наш сонный провинциальный городок внезапно проникла целая банда опасных разбойников.

События развивались стремительно, набирая обороты подобно снежному кому.

Эффект разорвавшейся бомбы произвело неожиданное появление тёти Ванды. Ещё днём она вместе с тётушкой Беатрис, обе нарядно одетые и пребывающие в прекрасном расположении духа, отправились на традиционную послеобеденную прогулку по городу. Теперь же передо мной стояла взбешённая женщина с пылающими щеками и горящими праведным гневом глазами.

– Это ты сделала? Немедленно признавайся! – прошипела тётя, решительным жестом сунув мне под нос свежий выпуск местной газеты, который она сжимала в дрожащих от возмущения руках.

– Я… я не понимаю, о чём вы.

– Не понимаешь? Прочти! – кричала тётя Ванда. – Прочти, Кара! Сейчас весь город судачит только об этом!

Я взяла в руки газету. Искать долго нужный заголовок не пришлось. На первой странице жирными буквами коротко, но ёмко было написано.

“Герцогиня Агата Спенсер – при смерти! Предположительно у неё развилась острая аллергическая реакция на пыльцу неизвестного растения. Идёт расследование” .

Острая аллергическая реакция? Вот же чёрт!

– А что Генри?

Тётя Ванда повернулась к своей раскрасневшейся сестре, которая только-только переступила порог дома.

– С Генри всё хорошо, – пискнула тётушка Беатрис.

– Не совсем, Беа, – прикрыла глаза тётя Ванда. – Слуги начали разносить слухи, что у него мужское бессилие. Доктора связывают это с той же пыльцой, – жёстко продолжила тётя, – что отправила герцогиню в больницу! Мужское бессилие, Кара!

– И вы думаете, что это я? – я старалась говорить, как можно непринуждённее, но получалось из рук вон плохо.

Травить герцогиню, я точно не собиралась.

– Что ты делала в своей оранжерее? – злобно прошипела тётя Ванда. – Какие опыты ставила? Зачем интересовалась платьем леди Спенсер?

– Тётя Ванда, – я постаралась придать своему голосу максимум уверенности, – вы же не думаете, что я действительно могла… Это просто нелепо!

Но чем больше я отрицала свою причастность, тем сильнее закипала тётушка. Её щёки пошли красными пятнами, а в глазах появился опасный блеск.

– Нелепо? – она резко развернулась к сестре. – Посмотрите на неё, строит из себя невинную овечку! – тётя снова взглянула мне в глаза. – Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой в этом доме! Ты не смирилась и решила отомстить!

– Да идите к чёрту со своими обвинениями! – не выдержала я, повысив голос. – Вечно вы лезете в мою жизнь, указываете, что делать!

Звук пощёчины эхом разнёсся по комнате. Щека горела от удара, а в глазах предательски защипало.

– Как ты смеешь так разговаривать со старшими! – тётя Ванда занесла руку для нового удара, но её остановил властный мужской голос.

– Что здесь происходит?

В дверном проёме стоял отец.

– Артур! – тётя Ванда развернулась к нему. – Твоя дочь… она… посмотри, что она натворила! – она протянула ему газету.

Отец медленно прочитал статью, и его брови сошлись на переносице.

– Кара, – он бросил на меня удивленный взгляд, – это… это сделала ты?

– Отец… – я сглотнула.

Перед ним припереться было бессмысленно.

– Да, – тихо ответила я, опустив глаза. – Но я не хотела причинить никому серьёзного вреда! Я просто…

– Просто что? – отец устало опустился в кресло. – Решила преподать урок? Отомстить за разбитое сердце?

– Она должна была вызвать… кхм… мужское бессилие. Я проверяла! – воскликнула я. – Пыльца совершенно безопасна. Откуда мне было знать, что у герцогини разовьётся аллергическая реакция?

– Господи, Кара! – простонала тётушка Беатрис. – Ты хоть понимаешь, что натворила? Это же покушение на члена королевской семьи!

– Какое ещё покушение? – я почувствовала, как к горлу подступает паника. – Я не хотела…

– Неважно, чего ты хотела! – резко оборвала меня тётя Ванда. – Важно, что случилось! Герцогиня при смерти, Генри… – она запнулась, – в общем, опозорен на весь город. Артур, – тётя Ванда повернулась к отцу, – нужно что-то делать. Немедленно!

Отец молчал, потирая виски. Я никогда не видела его таким подавленным.

– Кара, – наконец произнёс он, – собирай вещи. Ты немедленно уезжаешь. И не вздумай спорить! – добавил отец, видя, что я открываю рот для возражений. – Это единственный способ замять скандал, пока всё не зашло слишком далеко.

– Но папа…

– Никаких "но"! – он резко встал. – Через час, чтобы тебя здесь не было! И молись, чтобы с герцогиней всё обошлось!

Я стояла, оглушённая происходящим. Всё пошло совсем не так, как я планировала. Маленькая месть превратилась в настоящую катастрофу.

– И куда же я, по-вашему, отправлюсь? Может, вышвырните меня на улицу?

Отец, сгорбившись в кресле, тяжело выдохнул и закатил глаза.

– Поедешь со мной, – твёрдо отчеканила тётя Ванда. – Немедленно собирай вещи!

– И как это будет выглядеть? – не сдавалась я. – Все решат, что я сбегаю!

– Соседи знают о нашем отъезде, – парировала она. – Нет ничего странного, если племянница составит нам компанию!

– Но отец… я не могу бросить его здесь, особенно сейчас!

– Если тебя это так тревожит, то я навещу своего друга в Страйвунде.

– Но не сразу! – предупредила тётя Ванда. – Тогда действительно это будет похоже на бегство.

– Обычно в таких случаях, – медленно, словно обращаясь к самому себе, проговорил отец, – полиция в первую очередь обращает внимание на самых близких родственников. И Генри… Генри первый, на кого падёт подозрение.

– Ты слышала? – тётушка вперила в меня тяжёлый взгляд. – Немедленно собирайся!

– Но…

– Кара! У нас нет времени для пререканий!

Я глубоко вздохнула и отправилась к себе в комнату.

– Бери только самое необходимое! – крикнула тётя Ванда, когда я поднималась по лестнице.

Голова шла кругом. Мысли метались, как пойманные в ловушку птицы. Как же всё обернулось таким кошмаром… Я ведь действительно не хотела причинить герцогине вреда. Мне нужно было проучить Генри…

Трясущимися руками я достала дорожный саквояж и принялась скидывать в него вещи. Платья, нижнее бельё, любимая шкатулка с украшениями, подаренная отцом на восемнадцатилетие… Что ещё брать? В голове царил полный хаос.

– Поторопись! – донёсся из-за двери нетерпеливый голос тёти Ванды.

Она вошла и серьёзным, оценивающим взглядом обвела комнату.

– Что это? – хмуря брови, тетя подошла к письменному столу.

– Это… это моя работа, – пробормотала я, беспомощно опустив руки.

Пожухлые цветы, эскизы бутоньерки, листок с рецептом пыльцы, дневник, в который я записывала формулы и наработки для лекарственных зелий… всё, что составляло смысл моей жизни.

– От этого нужно избавиться!

Тетя Ванда решительно подошла к камину и, щелчком пальцев разожгла в нём огонь.

Я с болью смотрела, как пламя пожирает плоды моих трудов. Месяцы работы, бессонные ночи над формулами, тщательно выверенные пропорции – всё обращалось в пепел.

На глаза навернулись слёзы.

Тётя Ванда молча наблюдала за моим отчаянием, и в её суровом взгляде мелькнуло что-то похожее на сочувствие. Она тяжело вздохнула и, проведя рукой по строгому, застёгнутому на все пуговицы платью, пробормотала:

– Карета уже у крыльца…

Её взгляд скользнул по догорающему в камине костру. Губы на мгновение дрогнули. Казалось, она вот-вот скажет что-то важное, слова утешения уже готовы были сорваться с её языка, но в последний момент тётя Ванда, как всегда, взяла себя в руки. Собрав остатки самообладания, она резко развернулась и бросила через плечо:

– Идём! Не время рассиживаться!

Механически собрав саквояж, я в последний момент решила спуститься в свой импровизированный кабинет, где принимала больных и готовила лекарства. Выгребла всё. У меня было кому их отдать…

– Кара! Время! – голос тёти Ванды прозвучал, как удар хлыста.

– Иду! – крикнула я, подхватывая саквояж.

На лестнице меня встретил отец. В его глазах была такая боль, что у меня защемило сердце.

– Прости меня, – я шмыгнула носом. – Твоя дочь…

– Не нужно, – отец крепко обнял меня и погладил по волосам. – Береги себя, Кара.

– Ты тоже.

За окном послышался стук копыт. Тётя Ванда ждала у дверей.

– Скорей же! – нетерпеливо произнесла она.

Я в последний раз обняла отца и поспешила к выходу. Холодный воздух ударил в лицо, словно пощёчина. Кучер торопливо забрал мой багаж.

– Тётушка Беатрис не едет с нами? – спросила я.

Тётя Ванда не ответила, сухим кивком она повелела залезть мне в экипаж.

Я аккуратно подобрала подол платья и устроилась на мягком бархатном сиденье кареты. Экипаж тронулся, и я прильнула к запотевшему окну, не отрывая взгляда от удаляющегося родного дома. Отец стоял на крыльце, его одинокая фигура становилась всё меньше и меньше, пока совсем не растворилась за поворотом.

Тётя Ванда застыла в неподвижности, уставившись в одну точку. Она напоминала мраморную статую, и от неё буквально веяло холодом, пробиравшим до костей. В густой тишине, нарушаемой лишь стуком копыт, я рассматривала знакомые до боли улицы. Мимо проплывали уютные дома соседей, лавки торговцев, небольшая площадь… Крепче сжав потёртый саквояж, я решительно постучала по деревянному потолку кареты и громко крикнула:

– Остановите на улице Берже!

Кучер что-то недовольно буркнул в ответ, и карета плавно свернула на булыжную мостовую.

– И что же ты задумала? – тётя прищурилась, и я заметила, как вокруг её пальцев заклубились искры магии.

Неужели она готова применить против меня силу?

– Мне необходимо попрощаться кое с кем, – сухо ответила я.

Тётя сощурила глаза ещё сильнее, но промолчала, сжав губы в тонкую линию.

Карета остановилась у серого здания сиротского приюта. Я не могла уехать, не попрощавшись с Дэлией.

Накинув на голову тёмный капюшон, я осторожно открыла дверцу экипажа. Убедившись, что улицы безлюдны, спустилась по скрипучим ступенькам.

Дэлия появилась в полутёмном холле:

– Кара, что случилось?

– Я уезжаю…

– Как? Надолго?

– Пока не знаю. Приехала попрощаться и передать кое-что, – я протянула ей коробку с зельями и мазями. – Зелёные флаконы от простуды, фиолетовые – заживляющие…

– Кара…

– Возьми! И ещё вот это… – я вложила в её ладонь тяжёлый мешочек с монетами.

– Я не могу, – Дэлия отрицательно покачала головой, пытаясь вернуть деньги.

– Это не тебе, а детям! – настойчиво произнесла я.

Слёзы предательски покатились по щекам. Дэлия тоже плакала, молча понимая истинную причину моего отъезда, но деликатно не задавая вопросов.

– Я буду очень скучать, – прошептала я, крепко обнимая подругу.

Хотелось ещё забежать к детям, но услышав нетерпеливое ржание лошадей, я поняла – пора торопиться.

– Прощай, – выдохнула я и, утерев слёзы рукавом, выбежала на улицу.

– Надеюсь, на этом всё? – холодно произнесла тётя Ванда, когда я забралась обратно в карету. – Или мы будем навещать каждого сирого и убогого в этом городе?

– Нет, – я покачала головой. Не было ни сил, ни желания отвечать на колкости. – На этом всё.

– Едем! – властно крикнула тётя Ванда, стукнув тростью по крыше.

Карета тронулась и покатила по тёмным улочкам к городским воротам. Я смотрела, как исчезают в ночной мгле знакомые очертания домов. Холодный ветер ворвался в щель окна, заставив меня поёжиться. Я плотнее закуталась в плащ.

Карета миновала городские ворота и помчалась по торговому тракту.

Мы ехали час… второй. К кромешной тьме мне было сложно разглядеть дорогу и знакомые ориентиры. Но когда в глаза бросился плотный лесной массив на севере, я вдруг поняла, что мы едем в совершенно противоположную сторону.

– Разве мы не в столицу? – с тревогой в голосе поинтересовалась я.

Тётя Ванда отдёрнула занавески и взглянула в окно. Похоже, поняв, что отъехали мы достаточно далеко, она всё же решила признаться:

– Поедем в Гисс. Там живёт моя подруга. Давно зовёт в гости. Вот, наконец, появился повод её навестить.

Я похлопала глазами.

– А отец… Он знает?

– Никто ничего не знает! – отчеканила тётя

– Как же…

– Напишешь ему по прибытии, – буркнула она и снова приняла позу мраморной статуи, давая понять, что на этом наш с ней разговор окончен.