Операция "Эликсир"

Глава 25

Встреча с Коломойцевым.

Загадочные намёки от Цветаны.

Переславль.

На часах была половина шестого, когда я вернулся домой. Maman возилась в зале с пылесосом. Я прикрыл дверь, снял трубку телефона, набрал номер.

— Степан Никифорович! Добрый вечер! Вы не могли бы ко мне подъехать? Да, прямо сейчас, а то я завтра с утра уеду и боюсь, что надолго.

Церковник приехал через полчаса. Я заранее вышел во двор, поэтому сразу отследил его появление, встал, пошел к нему навстречу. Он остановил машину, на этот раз «шестерку» цвета кофе с молоком. Я сел рядом с ним.

— Давайте отъедем со двора, — попросил я. — Только недалеко.

— На прошлой неделе инквизитор Ордена «Наследники Лойоллы» к нам в район приезжал, — сообщил я. — Ларец тот, что я вам передал, искал. Вместе с ним был отец Алексий…

— Он уже не священник, — перебил меня Степан. — Он простой мирянин.

— Это роли не играет, — отмахнулся я.

— В коршевском приходе, — сообщил Степан, — в доме священника трое наших сотрудников. Можешь на них рассчитывать. В полном объеме.

— Я решил вопрос, — я снова отмахнулся. — И с инквизитором, и с бывшим отцом Алексием.

— В смысле?

Я протянул Степану кассету.

— Это вам. Может, пригодится, — я усмехнулся, добавив. — Исповедь инквизитора.

Степан Никифорович осторожно взял кассету, зачем-то осмотрел её со всех сторон, бережно сунул во внутренний карман.

— Ты их убил? — спросил он.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — Что ж я, зверь что ли? Я с ними поговорил. Они всё забыли. Совсем забыли. Но это между нами.

— Разумеется, — церковник кивнул, залез в карман куртки, вытащил плотный конверт, протянул мне. — Это тебе.

— Что это? — удивился я.

— Ну, — Степан Никифорович вдруг смутился. — Благодарность. Премия. Ну, в общем, спасибо тебе за ту реликвию…

— Спасибо, — я возражать не стал, конверт забрал, спрятал в карман.

— Расписку о получении денег давать не буду, — пошутил я. — А то станется с вас, вербовщиков!

Степан Никифорович смутился еще больше, даже покраснел.

— В дальнейшем можно на тебя рассчитывать? — поинтересовался он. — Хотя бы в плане тех же «карандашей»?

— Почему бы и нет? — я пожал плечами. — У нас с вами полное взаимопонимание.

Утром я отвез maman на работу, а сам направился в деревню.

— Приеду за тобой в пятницу вечером, — сказал я ей. — А на выходные заберу к себе. Посмотришь, как я там обосновался.

Тем более, что в пятницу Наталья Михайловна собиралась в город на выходные. Её отвожу, maman забираю. Потом maman отвожу, её забираю. Всё очень даже гармонично сходится.

По дороге заехал в лесхоз, зашел к директору. Меня тут же отправили в кассу, получить зарплату, целых 32 рубля 40 копеек. Кассир, пожилая женщина, подслеповато щурясь сквозь очки с толстыми линзами, узрела мою усмешку и, расценив её, как недовольство, буркнула:

— А что ты хотел? Работаешь помощником лесничего да еще на полставки!

Я хихикнул. В кармане у меня было 350 рублей — остаток суммы, врученной мне Степаном Никифоровичем. 650 я оставил дома maman на хозяйство.

Из этих 350 я собирался 300 отдать Наталье Михайловне Гревцовой. Обещал ведь ей помогать. По крайней мере, на первых порах, пока она постигает азы ведьминской науки. А то ведь бывшая учительница совсем на бобах осталась.

В райцентре в магазине местного хлебозавода затарился теплым черным хлебом, растительным маслом — на всех: Селифана, тетку Цветану, Наташку, соседей деда с бабкой. Отдельно купил круглый каравай для Силантия Еремеевича. В продмаге прикупил конфет и пряников — гостинцы для домового и банника. И опять отдельно для лесного хозяина голенькие карамельки по рублю за килограмм.

Домой попал только к обеду. В моё отсутствие приготовление пищи, простой, деревенской, без изысков взял на себя Авдей Евсеевич. Щи сварить, кашу с тушенкой приготовить, картошки со шкварками пожарить, это он был мастак.

Вот и сейчас я подоспел как раз, когда у него поспела гречневая каша. Я не успел разнести гостинцы по соседям, как он навалил мне полную тарелку с горкой дымящейся рассыпчатой гречки с кусками мяса. И тут же в миску из этой же кастрюли навалил порцию для Кузьки.

Отнес, сел за стол со мной, положив порцию и себе.

— Давно так не жил, хозяин! — довольно заявил он. — Еще б скотинку завести, курочек, гусей, корову…

— Даже и не думай! — отозвался я. — За ними ухаживать надо. А у меня нет ни времени, ни желания.

— Хозяйку в дом приведи, — посоветовал Авдей Евсеевич. — Вот чем Наталка плоха?

Он имел ввиду Наталью Михайловну.

— Научится своим премудростям, всем хозяйкам хозяйка будет! — заявил он.

После обеда я разнес гостинцы по соседям: деду с бабкой по паре буханок свежего хлеба, по бутылке масла. Выслушал от них благодарности. Зашел к Селифану, которого не оказалось дома. Дом у него, как и у всех, включая меня, не запирался. Поэтому я занес ему продукты на кухню, выложив на стол. Вернется, разберет.

Напоследок я оставил визит к тетке Цветане и Наталье Михайловне. Надо сказать, что за всё время, с тех пор, когда моя учительница приехала к ведьме, я к ним так ни разу и не зашел. В основном, из-за принципа «незваный гость хуже татарина». Кто знает, чем они занимаются? Не хотелось им помешать в самый разгар занятий.

Даже сейчас я шел, сомневаясь, разумно ли вот так идти к ним в гости без приглашения?

Тетка Цветана в меховой безрукавке и домашнем халате встретила меня у калитки. У её ног привычно терся черный кот. При виде меня он фыркнул с подозрением и выгнул спину, распушив и задрав вертикально хвост. Тётка Цветана засмеялась.

— Не любит он тебя, — заметила она.

— Держи! — я протянул ей сетку с хлебом, маслом и пряниками. — Всё свежее, только купил.

— Спасибо! — она распахнула калитку пошире. — Заходи!

Я прошел на двор.

— А где? — я не договорил, не зная, как называть-именовать теперь мою уже бывшую учительницу: то ли просто Натальей, то ли по-прежнему, как в школе, Натальей Михайловной.

— Дома она, — ответила с улыбкой ведьма. — Проходи в избу.

Наталья Михайловна сидела на кухне за столом, вручную перетирая пестиком в порошок в деревянной чашке высушенные растения. После того, как в чашке порошок становился однородным, она проводила над ним рукой, после чего пересыпала его по глиняным горшочкам. Я с изумлением увидел, что её руки излучают изумрудное свечение, которое впитывается перетертым растением.

Она повернулась ко мне, встала, улыбнулась и поклонилась. Я от неожиданности открыл рот и не нашел ничего лучше, кроме как выдавить из себя:

— Здрасьте, Наталья Михайловна!

И тоже на всякий случай поклонился.

— Целебный сбор, — предвосхищая мои расспросы, сообщила тетка Цветана. — От простуды, воспаленья легких, авитаминозов, цинги и прочих болячек. Добавляется в заварку. Для профилактики можно пить, как чай, каждый день. К зиме готовим.

— Вкусно и никакой побочки, — добавила Наталья Михайловна. Она тоже была одета в теплый байковый халат и меховую безрукавку. Волосы убраны под косынку. А еще у неё лицо, собственно, и так бледное, как у всех блондинок, словно светилось изнутри. Я поначалу даже и не сообразил, что смотрю на неё обычным, а не магическим зрением.

— Хочешь попробовать?

Я неопределенно пожал плечами. Честно говоря, как-то боязно мне было что-то пробовать от Цветаны. Ведь я её в свое время чуть на тот свет не отправил. А она меня в очередной раз огорошила, практически ввела в ступор:

— Баню-то топишь? Паришься? Взял бы девушку попарил…

Моё удивление усугубила реакция Натальи Михайловны, которая поддержала свою наставницу:

— Правда, Антон. Истопил бы баньку, попарил бы меня…

— Да запросто, Наташ, то есть, Наталья Михайловна, — мой голос стал почему-то хриплым. — Хоть сейчас. В смысле, сегодня. Через пару часов будет самый раз.

— Вот и хорошо! — первой обрадовалась тетка Цветана. Наталья Михайловна кивнула. На её лице я не обнаружил ни капли смущения.

— Зайду через пару часов, — буркнул я и вышел.

— Федул где? — рявкнул я, заходя в дом.

— В бане, — ответил Авдей Евсеевич. — Где ж ему еще быть?

— Надо баню топить, — сообщил я. — Наталья Михайловна попариться захотела.

Домовой замер, скорчив удивленную мину на заросшем волосами лице.

— Ох, батюшки… — услышал я, выходя из дома. — Охохонюшки!

Банник, как всегда, где-то прятался. Я положил у печки охапку березовых полешек, лучины и бересты на растопку. Федул «нарисовался» сию же секунду.

— Париться будешь, хозяин?

— Наталья Михайловна попариться захотела, — ответил я и уточнил. — Ученица Цветаны.

Федул немедленно встал в ступор, выдав вполголоса что-то из полунормативной лексики.

— Хозяин! — заявил он чуть позже. — Ты воды натаскай, бадью залей. Остальное я сам: печь я растоплю, пар обеспечу, веники замочу.

Воду таскать, как выражался банник, давно уже было не надо. Это он по старой привычке так выражался. Я включил насос, закачивая колодезную воду в бак, в котором установлены нагревательные тены.

А вот в бадью, из которой я ополаскивался, выходя из парной в душевую, вода заливалась без подогрева, холодной.

— Налил воды, хозяин? — спросил банник. — А теперь уходи! Я в бане порядок наводить буду!

Я уже устал удивляться за сегодняшний день.