Операция "Эликсир"

Глава 23

Maman приехала с курорта.

Переславль.

Поезд, на котором maman возвращалась с южных курортов, приходил поздно вечером, за полчаса до полуночи. Зато прямой, без заезда в столицу нашей Родины город-герой Москву и, соответственно, всяких там пересадок-перекладных. Билет, что туда, что обратно, я ей брал в спальный вагон, так что неприятностей в дороге с попутчиками не ожидалось.

Стоянка поезда была пять минут. Maman уже ждала остановки в тамбуре. Я подхватил из её рук чемодан (три вечерних платья, с десяток пар обуви, три купальника, три костюма замшевых… — просто уж очень округлая форма была у этой ручной клади), взял сумку (большую, хозяйственную), потом подхватил maman, помогая спуститься на перрон. Мы сразу отошли в сторонку, чтоб не мешать выходить остальным пассажирам: кто-то приехал, кто-то чтобы успеть покурить…

Мы обнялись. Maman чмокнула меня в обе щеки, прижалась к моей груди.

— Мэм! Ты классно выглядишь! — заявил я, чуть отстраняясь. — Загорела, похудела… Прям хоть сейчас в фотомодели!

— Врунишка! — maman, улыбаясь, легонько ударила меня по щеке кончиками пальцев. — Льстец!

Тем не менее, было видно, что мой комплимент ей пришелся по душе. Краем глаза я заметил, что чья-то шаловливая ручонка потянулась к нашей сумке. Я тут же «выстрелил» в неё импульсом «мертвой» силы.

— Ой, мля! — раздался возглас мужика, который тут же добавил, потрясая обвисшей кистью. — Такси! Кому такси?

— Я тебя сам, куда хочешь, отвезу, — отозвался я и подхватил сумку с чемоданом. — Идём, мэм. Карета вас ждёт!

Карету, точнее, своего «Росинанта», я припарковал возле будки «милиция». Так безопаснее. А то народ повадился щетки стеклоомывателя воровать, колеса снимать. Ухитрялись даже лобовые стекла вытаскивать. Сосед пожаловался. Приехал днем пообедать. Через час выходит, а его «жигуленок» стоит без лобовухи. Менты, включая нашего участкового, конечно, приезжали, но только руками развели. А опер намекнул, сходи, мол, на поклон к «авторитету». Заплатишь чуток, он и поможет, найдёт. Даже телефончик дал этого самого авторитета.

Я когда увидел номер телефона и имя-отчество владельца, едва сдержался, чтоб не засмеяться. Телефончик принадлежал Барбосу, Толе Собачкину. Разумеется, помог я соседу, позвонил Анатолию, попросил посодействовать. Толя узнал меня, сразу проникся, понял, помог. Лобовое стекло соседу принесли через пару часов и даже помогли поставить обратно. Правда, по уверению соседа, стекло было не новое и совсем не его. Но какая разница?

От дома до вокзала было всего пять остановок на автобусе или три с половиной километра пешком. Но на машине круче и лучше, maman оценила.

— Как дела у нас в деревне? — поинтересовалась она.

— Огурцы, помидоры, перец кончились, — не отрываясь от руля, сообщил я. — Дома, в смысле, в квартире, теперь овощной склад. Я всё собрал, тебе сюда перевез, можешь заняться консервированием.

Краем глаза я отметил, что maman чуть скривилась. Мысленно хихикнул, ибо нефиг столько сажать.

— Морковь, свекла, капуста еще растут, — добавил я. — Лук, чеснок не выкапывал, но пора уже. Тоже много будет. Урожай очень хороший.

Maman нахмурилась, помолчала, потом выдала:

— Тош, давай урожай будем в деревне хранить, а? Там и погреб есть. А здесь… Ну, действительно, куда овощи девать?

— Раздашь коллегам, — предложил я. — Они будут рады.

— А ты не будешь ругаться?

Ого! Maman уже моё мнение интересует! Да еще «ругаться»!

— Нет, мэм, не буду, — улыбнулся я. — Как отдохнула?

— Ой, сыночек, здорово! — вздохнула maman. — Так здорово, что и возвращаться не хотелось. И позагорала, и накупалась, и подлечилась. Процедуры всякие. На экскурсии поездила.

Мы приехали. Я затащил багаж домой.

— Чай заварил, ужин на плите! — крикнул я, выходя из квартиры. — Я скоро.

Надо было автомобиль отогнать в гараж. На всякий случай. Хотя после моего звонка Барбосу все автомобильные воришки должны были обходить наш двор стороной.

Все расспросы, рассказы мы отложили до завтрака. У maman был еще один в день в запасе, поэтому она на работу не спешила. У меня же встреча с Устиновым была запланирована на полдень.

За завтраком, который растянулся на час с лишним, maman интересовало всё, начиная с общих вопросов:

— как я тут без неё жил целых три с лишним недели?

— как дела в деревне?

— заезжал ли я в Химик?

Ну, и далее по мелочам, вроде: не обзавелся ли девушкой, как у меня учеба в институте (и это в начале сентября!), работа (прежде всего, разумеется, сколько платят?).

Maman вспомнила про Альбину (не видел её? может, помирились?), про тётю Машу (отвез бы ей огурцов-помидоров-перца), про моих одноклассников (кто куда поступил, кто где учится/работает) и, конечно же, про «Светланочку» Быкову (как она там, бедненькая?).

При этом она требовательно заявила, чтобы я на все её вопросы отвечал детально, в подробностях.

— Как жил, мэм? — я продемонстрировал полный холодильник. Дескать, не голодал, забит таинственный белый шкаф до отказа всякими вкусностями и полезностями.

— Как дела в деревне?

— Поедем на выходных, узнаешь! Все по тебе соскучились, начиная от соседей и заканчивая домовым и банником.

— В Химике да, был. Тете Маше овощей отвез, порадовал старушку. Она устроилась на работу. Куда? Съезди к ней, спроси, проведай!

— Мишка поступил в политех. Андрюха в техникум электронных приборов. Сейчас, наверное, в колхозе. Обычай такой: в сентябре колхозники помогают студентам убирать свой урожай. Нет, мэм, не наоборот.

— Мишку мне увидеть не удалось. Вчера заехал к нему домой после визита к тете Маше. Так родители руками развели: картошку убирает сынок, складывает мешками в необъятные закрома Родины.

— Андрюха тоже оказался в рабстве на плантации, только на свекольной.

— «Бедненькую Светланочку» не видел, Альбиночку тоже. Не помирился ни с той, ни с другой, потому как не ругался я с ними. И вообще, я только Родину люблю и maman!

— Зарплата у меня хорошая, только маленькая и дают редко. Но ведь не в деньгах счастье, правда? А в их количестве.

Тут maman смутилась и сообщила, что потратила всё, что я ей выдал на «оперативные расходы», включая и свои отпускные. Но подарки мне привезла.

Она вытащила из чемодана белую футболку с красивой надписью 'KRYM' и парусником на пузе, несколько крупных раковин и коробочку с засушенным крабом.

Потом засмеялась и напялила мне на голову фуражку-кепку с белым верхом, вышитой кокардой в виде якоря и надписью «адмирал».

Я обнял её, поблагодарил:

— Мэм! Ты самая лучшая maman!

Maman расцвела.

— Теперь твоя очередь, мэм! — перекинул мяч на её поле. — Как отдохнула?

Рассказ maman затянулся на полчаса. За это время я попил кофе, помыл посуду, но, тем не менее, внимательно слушая её. Она рассказала и про экскурсии, и про теплое море, и про разные процедуры, и интересные вечерние мероприятия в виде танцев, дискотек и прочих увеселений.

— Антошка! — довольно сообщила она. — Я четыре раза ходила в ресторан! Представляешь? В самый настоящий ресторан, с музыкой и танцами.

— Надеюсь, не одна? — заметил я.

— Познакомилась с одним, — maman немного смутилась, вильнула взглядом, — мужчиной…

— Он, кстати, из нашего города, — уже бодрее добавила она. — Правда, разведен и алименты платит. Мужчина представительный, работает руководителем подразделения в конструкторском бюро.

— Как же его занесло в ваш профильный санаторий-то? — удивился я.

— По обмену, — отмахнулась maman. — Я тебя с ним попозже познакомлю. Он уехал раньше меня… Обещал в гости заглянуть.

— Ого! — удивился я. — Ты времени зря не теряешь! Ну, а что? Ты у меня девушка молодая, тебе больше тридцати не дашь.

— Хватит, — maman опять смутилась. — Всё, занимайся своими делами. А у меня тут тоже дел полно! На работу завтра собираться надо. А квартира вся в грязи заросла…

В грязи, не в грязи, но, честно говоря, я в ней практически не жил. Раза три переночевал да и всё.

Мы договорились встретиться у стадиона «Спартак». Это место было недалеко от его Конторы, да и мне идти всего туда всего минут 15 пешком. К моему удивлению, он оказался не один. С ним вместе на встречу пришел генерал. Ну, как пришел? Генералы пешком не ходят. Возле входа на стадион была припаркована неприметная бежевая «волга».

Оба чекиста были «в штатском» по погоде: светлых рубашках с коротким рукавом, легких брюках. Погода, хоть и вроде и сентябрь на дворе, стояла теплая, солнечная. Правда, Денис крутил в руках легкую ветровку.

Мы поздоровались. Устинов хлопнул меня по плечу.

— Пойдем, поговорим! — предложил он, указывая на пустые трибуны. Мы поднялись — они первыми, я за ними — сели на скамейку повыше, в самую ложу, где нас не было видно. Тут даже скамейки стояли удобные, со спинками.

— Ну, рассказывай, как дела, студент? — удивил меня вопросом Денис.

— В смысле? — не понял я.

— Как живёшь? — поправил его генерал. — Учишься, работаешь?

— Нормально, — настороженно ответил я. — Работаю. Учусь. Самосовершенствуюсь.

Устинов хохотнул. Генерал тоже улыбнулся, но слегка, уголками губ.

— Помощь в учёбе не нужна? — поинтересовался он. — В работе?

Я отрицательно покачал головой.

— Зато нам нужна, — заявил Киструсс. — Твоя помощь нам очень нужна.

— Здоровье кому-то поправить? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил генерал. — Человечка одного опросить надо, но так, чтобы он про это не вспомнил никогда. Поможешь?

Я задумался. В принципе, это сделать было совсем несложно.

— Помогу, — согласился я. — Запросто.

— Ну, вот и отлично! — обрадовался Киструсс. — Через два часа наш объект будет в гостинице. Мы к нему и зайдем в гости. И еще…

Он внимательно посмотрел на меня.

— Надо будет ему внушить, чтобы он кое-что сообщил своему знакомому кое-какую информацию. Но эту информацию он якобы получил сам. Понимаешь?

Я задумался. Совсем не проблема, под конструктом подчинения дать команду этому «человечку».

— Возможно, — согласился я. — Вполне реально.

— Отлично! — Киструсс улыбнулся. — Но это по результатам негласного, так сказать, опроса.

— Спасибо! — Денис в знак благодарности снова хлопнул меня по плечу.

— Тогда, может быть, с нами поедем, — предложил генерал. — Сразу. Чтоб тебе не возвращаться, а?

Я посмотрел на него, замер. В правом боку у него отсвечивала багровым светом печень.

— А что у вас с печенкой? — спросил я. — Болит?

Киструсс поморщился, досадливо отмахнулся:

— Да так, последствия командировки одной…

Но, заметив мой вопросительный взгляд, добавил:

— Советником я был на Мадагаскаре у президента тамошнего. Пять лет. Вот и заработал себе.

Странно. Человек больной, знает мои возможности, а за помощью не обратился. Мне стало как-то не по себе и почему-то стыдно.

— Сядьте, пожалуйста, Никита Павлович, поудобнее, — попросил я его. — На спинку откиньтесь. Сядьте поудобнее.

— Оставь, Антон, — отмахнулся он. — Сейчас некогда. Потом, может быть.

— Сейчас! — настаивал я. — Сядьте. Потом, может, и не быть!

Генерал вздохнул, откинулся на спинку скамьи. Я подвинулся к нему поближе…

Процедура лечения заняла минут десять. Больной орган у Киструсса оказался в ужасающем состоянии и, видимо, доставлял ему ощутимые проблемы. Во всяком случае, боль генерал должен был испытывать очень даже нешуточную. Как он только терпел, при этом ухитряясь скрывать это от окружающих?

Устинов сидел, боясь пошевелиться, чтобы не помешать мне. Для него эта болячка у начальника была неожиданностью. Генерал сидел совершенно спокойно, в расслабленно-сонном состоянии. Перед процедурой лечения я выпустил в него слабенький конструкт сна, что-то вроде среднее между общей анестезией и местным обезболиванием.

После всех процедур (до кучи я напоследок «прокачал» генерала «живой» силой, взяв за руки) Киструсс стал выглядеть совершенно по-другому, даже стал выглядеть моложе!

Он резво вскочил, пошевелил плечами, повернулся влево-вправо, довольно воскликнул:

— Ого! Спасибо! Я уже и забыл, как это жить совсем без боли…

Устинов чуть ли не открыл рот от удивления, видимо, не подозревал, что у начальника такие проблемы со здоровьем.

Я тоже поднялся, но пошатнулся. Процесс исцеления на мне отражался в другую сторону. Денис поддержал меня и, догадавшись, то ли спросил, то ли утвердил:

— Поесть надо! Подкрепиться.

Киструсс взглянул на меня и кивнул:

— Обязательно!

— Стоп! — вспомнил я. — Тут ко мне один товарищ в гости заходил, рассказал кое-что. Держите. Может, пригодится.

Я протянул Денису — Денису, а не Киструссу! — кассету с записью рассказа Витольда Гануша. Еще одну кассету, переписанную копию, я оставил у себя. Хотел передать Степану. Но об этом я ни Денису, ни Киструссу говорить не собирался.