Операция "Эликсир"

Глава 19

Хлопоты по хозяйству.

Кочары.

За забором на задах огорода я решил смастерить домик-берлогу для Мишани. Медведь, уже давно прирученный мною, оказался добродушным, любящим ласку и всякого рода вкусняшки от колбасы до сгущенки, и весьма сообразительным зверем. На пару с Кузькой они возились за забором огорода (на посещение огорода я всё-таки наложил медведю жесткий запрет), играли в догонялки, вызывая восторг у лесовика Силантия Еремеевича и осуждение у домового Авдея Евсеевича.

— Не должен домашний пёс с лесным зверем в дружбе жить! — утверждал домовой. Банник его в этом мнении поддерживал. Однако препон их дружбе и игрищам ни тот, ни другой не чинили.

— Зачем берлогу-то возле дома ему строить? — хмурился Евсеич. — Пусть в лесу живёт!

— Да вдруг охотники какие? — возражал я. — Браконьеры? За всеми не уследишь!

Сначала на сухом возвышении я выкопал яму 2×2 глубиной с полметра, выложил вокруг неё сруб в полтора метра высотой, покрыл крышу из неошкуренных еловых стволов, накидал сверху веток. Сруб снаружи для тепла обложил землей по самую крышу. Внутрь натаскал соломы.

Жилище Мишане понравилось. Он решил поселиться в нём сразу же. Да только вот прибежал Кузька, залезь к нему, начал покусывать за лапы, за бока, пойдем играть, дескать!

В отличие от «лесного народа» я так и не выстроил дружеских отношений с речными обитателями. Они продолжали меня игнорировать, боялись, сбегали, прятались по своим укромным местам, подводным пещерам и омутам, стоило мне только появиться на берегу местной речушки Корши. Даже рыба, и та от меня пряталась! Сколько не пробовал, ни одного даже самого мелкого пескарика на удочку не поймал. Как-то даже с бреднем прошлись с Селифаном по мелководью, тоже ни одной рыбешки в мотню не попалось. Выручали верши да сеть.

— Да и ладно! — ответил мне Евсеич на мой рассказ насчет речников. — Эта нечисть примитивная, глупая. Мозгов, как у рыбы, почти что и нету. Вот злобы в них хоть отбавляй. Это верно. И дури в них, хоть отбавляй! Они ж, эти самые русалки с водяником, друг друга жрут в голодный год. А то, что русалки — это души утопленниц, так всё это чепуха, пьяные фантазии! Утопленников они почище раков жрут! Только стараются их утащить под какую-нибудь корягу, чтоб мясцо тухнуть начало… И хорошо, что они тебя боятся. Народишку-то поменьше стало тонуть в нашей речушке. Заметил? Ни одного топляка в Корше за год!

Я уже заканчивал с домиком-берлогой, как рядом, словно из-под земли, вырос Силантий Еремеевич.

— Бросай ерундой заниматься! — приказным тоном заявил он. — Разговор серьезный есть!

Вид его свидетельствовал: разговор действительно серьезный.

— Ну, пойдем в беседку, — предложил я. — Чай будешь?

— Буду! — согласился лесной хозяин. — Только домовому скажи, пусть сам заварит. А мы с тобой пока посудачим. Времени нет!

Пока Евсеич ставил чайник (разжигать самовар было долго), собирал на стол, Еремеич мне рассказал следующее.

— Вчера в скит на мотоцикле приехали нерусь-инквизитор да поп-расстрига с Коршевской церкви. Через весь лес проехали. Я их даже закружить не смог: видать, очень сильные у них амулеты с собой. Есть такие, из намоленных вещей да с настоящей священной землей…

— Весь скит перерыли, — продолжил Еремеич. — Три дома разнесли-разломали по бревнышкам. Полы вскрывали, потолки ломали, стены простукивали. Во всех подвалах землю раскопали. Ну, чисто кроты! Ходили на кладбище, там пытались копать, искали что-то. Догадываешься, что?

Силантий Еремеевич с хитрецой посмотрел на меня, подмигнул зеленым глазом и продолжил:

— Знамо дело, не нашли. Переругались между собой, чуть до поножовщины дело не дошло. Инквизитор ружье достал, грозить начал, а у попа с собой пистолет оказался. Завтра собираются возвращаться и тебя искать. Они б и сегодня поехали, да решили еще раз проверить церквушку старую. Пол в ней вскрыть да под полом землю покопать.

Я молчал, не перебивал, впитывая информацию.

— Сам понимаешь, что искали они тот ящичек, — сказал Еремеич, — который ты обнаружил. Видно, нужен он им сильно.

— Да понятно, Силантий Еремеевич! — согласился я. — Только этого ящичка уже нет давно. Отдал я его.

И уточнил:

— Так отдал. Подарил.

Силантий Еремеевич кивнул.

Тем временем домовой разлил нам чай по чашкам, сел рядом, хрумкнул сушкой. Я сделал глоток, другой. Чай был горячий, но терпимый, не обжигал. Как я и люблю. Силантий Еремеевич тоже ухватил свою чашку, наложил в неё сахару четыре ложки — любил лесовик сладкое.

— Завтра, значит? — переспросил я.

— Ага! — Еремеич проглотил очередную сушку. — Они там капитально засели. Палатку поставили, тент натянули…

— А ты бы их ночью погонял бы, — предложил я. — Леших попросил бы, чтобы попугали их, потоптались по вещам ихним, может, и волчков каких залетных к ним отправил бы, а?

— Сделаю! — лесовик допил чай и вспомнил. — А еще этот инквизитор искал там друзей своих Вацлава да Кшиштофа. Ну, ты их помнишь!

— Помню, — согласился я и тоже вспомнил. — Мотоцикл-то красный? С коляской?

— Ага! Красный, — подтвердил Силантий Еремеевич. — Только ты это, Антон, имей ввиду: соберутся они к тебе ехать, я им дорогу не закрою. Не смогу.

— Но предупредить-то предупредишь?

— Предупредить предупрежу, — согласился Еремеич. — Даже с тобой схожу. Но только поглядеть.

Как только Еремеич ушел, я сел на велосипед и направился в гости к Макарычу. Проехал через пустую Бахмачеевку: конец августа — начала сентября — самая страда, все на работе. Даже Длинному Лёхе не кивнёшь. К моему удивлению, на скамеечке дома, что напротив избы моих деда с бабкой, сидели знакомые девчонки Юлька и Анька.

— Привет, девчонки! — крикнул я.

Юлька сразу покраснела и отвернулась. Анька же привстала и замахала мне рукой, то ли здороваясь, то ли подзывая к себе. Юлька дернула её за кофточку, усаживая или осаживая — тоже не разберешь!

Я же направился дальше, к Василию Макаровичу на подворье.

На моё счастье лесник оказался дома. Калитку шишок открыл сразу же, стоило мне соскочить с велосипеда.

— Заходи, гость дорогой!

Я протянул ему руку. Шишок пожал её с церемонным поклоном.

— Уважает он тебя, — ухмыльнулся вышедший на крыльцо Василий Макарович. Мы с ним поздоровались, пожали друг другу руки, приобнялись.

— С чем пришел?

— Ко мне Еремеич заходил, знаешь, что рассказал?

И я поведал леснику всё, что сообщил лесной хозяин. Макарыч меня внимательно выслушал, нахмурился, хмыкнул, выругался:

— Сегодня бабку Трандычиху хоронили. Позавчера ночью от инфаркта померла. Помнишь её? Которая на моего помощника Даньку порчу навела.

— Как же не помню? Помню, очень хорошо помню, — ответил я. — Вовремя старушка в ящик сыграла. Не дошли у меня до неё руки… Не успел…

— Оставь её душу в покое, — бросил лесник. — Да и не она это. Я уверен, это отец Алексий за ней стоит. Тут другое. На днях люди видели, как к ней толстый заходил, который на мотоцикле приехал. Потом он с ней в Кутятино катался. А позавчера к ней заходил… Знаешь кто? Отец Алексий собственной персоной! А ночью старушка помирает от инфаркта миокардового.

— Думаешь, убили?

Макарыч развел руками.

— В любом случае инквизитор, как его опознал Еремеич, за тобой придет, — он усмехнулся. — И за мной тоже. Может, даже сначала за мной…

— А где бабку-то похоронили? — поинтересовался я.

— В Коршево, где ж еще? На местном кладбище. Тебе зачем?

— Поговорить с ней можно, — задумчиво сказал я. — Составишь компанию?

— Давай! — загорелся идеей Василий Макарович. — Будешь спрашивать, кто её убил?

Я кивнул.

У меня много прошло теоретических занятий по некромантии, начиная от вызова и допроса души без вхождения в Астрал и заканчивая принудительным развоплощением сильных энергетических сущностей, от вполне безобидных до тянущих жизнь из человека. Хотелось бы эти навыки проверить и закрепить на практике. Кроме этого, я внес некоторые изменения в защитный конструкт «каменная кожа»: внес в структуру заклинания защиту от любого воздействия на разум и барьер от проникновения некротической («мертвой») силы. Я во время занятий в Астрале вдруг обнаружил, что «мертвая» сила импульсом или потоком проникает через «каменную кожу» при любом ее наполненности силой. Правда, как выяснилось, не сразу, а постепенно. Но ведь пробивает!

За основу конструктивных изменений «каменной кожи» я взял принцип динамической защиты брони современного танка. В структуру заклинания я ввел так называемые «спящие точки мертвой силы», которые, при воздействии на конструкт аналогичной силы «выстреливались» навстречу под противоположным вектором приложения. Получалось, что мой противник после попытки воздействия на меня, сам получал удар аналогичной силой. С учетом того, что принцип «мертвым по мертвому», «живым по живому» никто не отменял, «каменная кожа» становилась активной защитой и сама наносила ответный удар.

Когда я разработал и внедрил эти изменения, наверное, с неделю рвался посетить какое-нибудь «молодое» кладбище, где могли бы быть некроупыри, некровампиры и прочая опасная нежить.

От этой опасной идеи меня отвлекли заботы чисто хозяйственного характера: установочная сессия в сельхозе, организация переезда Наташки, встреча со Степаном Никифоровичем. Некогда было, а потом я и рукой махнул. Будет случай, оказия, там и отработаем. Наконец-то оказия случилась.

— К десяти часам вечера я подъеду за тобой, — предложил Василий Макарович. — Ты мне дорогу открой.

— Конечно! — согласился я. — К околице Бахмачеевки.

Силантий Еремееевич, несмотря на все мои уговоры, заклятье «короткой дороги» леснику так и не передал.