Одиссея коронеля Блада. Начало

Глава 5

Кем был отец Мигеля. Карбункул. Поход в пиратскую деревню

Мигель:

Слова моего взрослого напарника так поразили меня, что я поначалу даже не знал, что сказать. Навалилась такая куча всяких мыслей, которые крутились не останавливаясь. Потом я сообразил, что Блад сказал про деньги, которые были в сундуке отца. А я точно знаю, когда отец вернулся с моря, у него не было никакого сундука, только баул с вещами. Денег было столько, что хватило только на первых три месяца, а потом отец пошел добывать кроликов.

— С чего ты взял, что у отца было много денег? — спросил я Блада.

— Я тебе покажу отцовские деньги, они были в подземелье, в сундуке, я его перепрятал, — ответил русский. Он немного помолчал и добавил, — это теперь твои деньги и только тебе решать, как их тратить. Но я советую пока молчать о них. Сейчас тебе совсем не время становиться богатым. Ты слишком мал, и найдется множество таких как Пабло — жадных на чужие деньги.

Меня охватила тоска. Я раньше жил в мире, где главными были взрослые, это они решали как жить и что делать в этой взрослой жизни. Мой сильный, все знающий и умеющий отец, готовый подставить свое плечо, красивая и добрая мама, у которой для меня всегда находилось ласковое слово и утешение в любой печали. Сейчас все стало по-другому, я должен буду сам принимать решения, что делать сейчас, и как жить дальше. И тут еще больно ударили по сердцу слова Блада о том, что отец мог быть капитаном пиратского корабля. О пиратах я знал только то, что они торгуют людьми. А пацаны в порту, под страшную клятву «на крови», таинственным шепотом, вращая по сторонам округлившимися глазами, рассказывали, что берберы покупают белых людей для того, чтобы живьем жарить их и есть. Что от этого у берберов появляется страшная сила и каждый из них может сразу с десятью воинами биться. Отец не стал бы торговать рабами и живьем жарить своих пленников.

— Нет, отец не мог быть пиратом, ты это врешь! — я выпалил глядя Бладу в лицо, — он не людоед какой-нибудь!

— А при чем тут людоеды? — не понял хуанч.

— Ты думаешь, я не знаю, что пираты ловят людей, жарят их живьем и едят? — спросил я, — у нас в порту об этом каждый пацан знает. Берберы специально покупают белых людей, чтобы их силу забрать.

Блад рассмеялся и долго не мог успокоиться, у него даже слезы на глазах выступили.

— Чего ты ржешь? Думаешь, что это брехня? Пацаны врать не будут, им знакомый рассказывал, а он лично знает сына моряка, который от берберов убежал, — я распсиховался, пытаясь убедить Блада в своей правоте, но тот даже захлебываться начал от смеха.

Просмеявшись, мой напарник вытер рукавом рубашки слезы на глазах и стал мне рассказывать, кто такие, на самом деле, пираты и почему в этом нет ничего позорного для меня и моего отца. То, что рассказал Блад стало для меня откровением. Оказывается пираты — это не обязательно людоеды-берберы, пиратством занимаются моряки во всех странах мира, в Атлантике и Средиземноморье, в холодных морях на севере, в большом и черном море, на берегах которого живут русы, греки, османы и разные другие народы. Многие из них берут корабли на абордаж не только ради своего обогащения, но и на благо страны. Он рассказал, что многие пираты состоят на службе у королей. Им выписывают специальные документы на занятие пиратским промыслом. Есть даже целые острова, которыми правят пиратские губернаторы.

— Одним словом Мигель, твой отец, если он был капитаном пиратского корабля, то занимался обычным ремеслом, иногда прибыльным, иногда смертельным. Но судя по тому, что он вернулся из морей живым и с деньгами, то для него бизнес был прибыльным, — подвел итог хуанч, — подожди, я сейчас принесу твое золото.

С этими словами Блад поднялся и пошел на выход. Мне ничего не оставалось делать, как ждать его в хижине. Блад ходил не долго, а когда вернулся, показал мне небольшой, но тяжелый мешок из плотной парусины. Он помог мне развязать шнурок и я увидел золотые монеты. Их было очень много.

— Здесь две тысячи венецианских дукатов, — пояснил мой старший камрад, — на двадцать пять дукатов можно жить год. Ты учился считать, скажи, на сколько лет хватит этого золота?

Я забоялся сказать, что такие большие числа просто не знаю, но Блад не стал ждать моего ответа.

— Восемьдесят лет. Дай Бог тебе прожить столько, — улыбнулся он.

— Я никогда не видел таких денег, — пожав плечами, сказал я, — а у нас на них можно, что-то купить?

А сам подумал совсем о другом: «А почему Блад мне рассказал про деньги? На самом деле, он нашел их в подвале, про который я ничего не знал. Перепрятал в такое место, где никто бы и в жисть не стал искать, а потом сам мне про них рассказал. Он же мог забрать золото себе. А как бы я сам поступил? Смог бы отказаться от такого богатства?» — я надолго замолчал, мысли путались, думал об одном, тут же перескакивал на другое.

— Ты чего задумался? — Блад обнял меня за плечи, — почему я их тебе отдал, а не забрал себе? Так я же отцу слово дал, — хуанч смотрел на меня строго, — ты для меня теперь как сынишка, по-другому я не могу.

— Ты… ты… — я так поразился, что он услышал мои мысли, что не смог больше ничего сказать, просто разревелся как маленький.

Мне хотелось ему сказать, что у меня есть отец. Но тут же понял, что это уже в прошлом, отец лежит в глубокой расщелине под камнями. Рус молча вытер мне лицо своей ладонью. Потом достал платок из кармана, и дал мне, чтобы я высморкался. Когда привел себя в порядок, сказал Бладу, чтобы тот спрятал деньги, потом подумаем как с ними поступить.

— Хорошо. А ты мне расскажи подробнее про Карбункул, что тебе отец говорил об этом камне? — попросил меня Блад, видя, что я уже успокоился.

— Отец говорил, что в голове дракона есть камень — Карбункул, который обладает магической силой. Кто убьет дракона и заберет Карбункул, тот получит его магическую силу. Что это за сила, я не знаю. Но отец сказал, что, благодаря камню, мы не просто станет богаты, а можем стать первыми людьми на острове, — я рассказал хуанчу все, что сам знал, потому что понял, — Блад действительно остался для меня за отца. И если я не буду ему доверять, то как мне дальше жить.

— Мигель, в голове дракона, который убил твоего отца, был Карбункул и я его оттуда достал, — Блад пошарил рукой в мешке с золотом и достал оттуда большой красный камень, — он был вместо третьего глаза во лбу. Держи, он твой, — хуанч протянул мне Карбункул, я схватил его и стал рассматривать.

Камень, будто осветился изнутри кровавым цветом и начал нагреваться. Через несколько мгновений Карбункул стал таким горячим, что я не смог держать его в ладони.

— Он горячий, — я отдал Карбункул Бладу, — ты сам попробуй его удержать.

— Странно, раньше камень не нагревался… — задумался хуанч, — слушай, а у меня он остывает.

— Отец говорил, что камень будет магическим только в руках того, кто убил дракона, — вспомнил я, — дракона ты убил?

— Екарный бабай! — сказал что-то непонятное Блад, — действительно, дракону по башке досталось от булыжника, который я отломил от скалы. Пойдем, покажу тебе эту ящерицу.

Мы спустились вниз между кустов и хуанч вывел меня к краю осыпи, где лежал мертвый дракон. Морда чудовища была вся смята, а на лбу виднелась кровавая дыра. Дракон был огромный, на лапах торчали мощные когти, но больше всего меня поразил его хвост, на котором были три костяных шипа, как три сабли. Я показал на них их Бладу, — видишь, какие огромные, для чего ему такие?

— Он этим хвостом очень хорошо дерется, можешь мне поверить, — спокойно ответил хуанч, — посмотри лучше сюда.

Блад указал мне на рану посередине лба дракона, — вот здесь был Карбункул.

— Я думаю, что камень должен быть у тебя, — сказал я, — ведь ты убил дракона, в мои руки Карбункул не дался. Вдруг он совсем сгорит? А ты знаешь, какая у него магия?

— Разберемся по ходу пьесы, — как-то непонятно сказал хуанч, — интересно, а мясо у него съедобно? Может попробуем? — и подмигнул мне.

— Я не хочу! — меня аж передернуло от того, что предложил Блад, — ты чего лыбишься? — я понял, что хуанч сказал это несерьезно, — Шутки шутишь, а меня чуть не вырвало.

— Ладно, хватит забавляться с ящерицей, — сказал, улыбаясь, Блад, — надо думать, что дальше делать, надоело мне Пабло за собой таскать, а отпускать нельзя — нам тогда кранты.

— А с драконом, что будем делать? — поинтересовался я.

— Оставим здесь. Видишь птиц? — показал хуанч на верхушку скалы.

На вершине сидело несколько больших птиц с загнутыми крючком клювами, они лениво чистили перья и посматривали в нашу сторону.

— Это падальщики, они почуяли добычу, — объяснил Блад, — мы только уйдем, они начнут свое пиршество. Через два-три дня здесь только обглоданные кости останутся, так что за дракона не переживай, — он взъерошил мне волосы и пошел к хижине.

Коронель Блад:

Рассказав Мигелю про деньги отца и про Карбункул, я почувствовал облегчение на душе. Не мог я пойти против сердца, хотя и понимал, что парнишка сейчас не сможет распорядиться деньгами правильно. Но ведь я обещал Марко присмотреть за его сыном, значит так тому и быть. Присмотреть — это, на самом деле, взять на себя ответственность за мальчишку и его судьбу. «Эх, мне бы с собой разобраться. Где я… кто я… попаду ли обратно в свой мир?» — мысль о возвращении домой не давала мне покоя с первого утра в этой реальности. Не мог же я навсегда попасть в средние века. «Что я тут буду делать, каким образом существовать? Что тоже в охотники на драконов идти?» — мне даже смешно стало от такой мысли. Я живо представил, как буду подкарауливать дракона, сидя на скале и отламывая камни, чтобы попасть ему в лоб. От такой картинки я невольно заулыбался. Мигель недоуменно взглянул на меня.

— Ты чего? — возник у него резонный вопрос.

— Да так, вспомнил смешной случай, — не буду же я рассказывать все, что придет в дурную голову. В любом случае, хотя бы одного дракона я уже убил. И это факт. Даже Карбункул подтвердил, что я его хозяин. «Интересно он отреагировал на чужие руки. Но это всего лишь драгоценный камень. Не обольщайся. Не бывает никакой магии. Это какое-то физическое явление», — уговаривал я сам себя, но где-то в глубине сознания копошилась мысль о том, что все эти легенды неспроста.

Мы пришли в хижину, Мигель прилег на топчан и отвернувшись к стене, замолчал. Я не трогал его. Трудно пацану смириться с реальностью. Сначала мать, теперь и отец. Тяжело это — терять родителей. Минут тридцать парень лежал молча, потом повернулся ко мне и начал задавать вопросы.

— Ты не похож на хуанчей, которые живут в Игорь-Граде и в Гарачико, откуда ты?

Я немного помолчал, затрудняясь ответить на такой простой вопрос. Но нашел как выйти из этой ситуации. Меня с детства учили, что невежливо отвечать вопросом на вопрос. Я поступил с точностью до наоборот.

— А почему ты меня назвал «хуанчем», я ведь русский?

— Вы же сами себя так называете, — недоуменно пожал плечами Мигель.

Все понятно, что ничего не понятно. Хотел прояснить ситуацию, но только все запутал еще больше. Почему я вдруг стал хуанчем, хотя Марко сразу понял, что я русский. Ладно, не буду поднимать волну и заострять на этом внимание парнишки, он и так в «непонятках». Похоже, что я сильно отличаюсь от тех русских, кого он знает. Ну да, в этом же нет ничего удивительного. В поведении человека двадцать первого века, наверняка, много отличий от окружающих парня людей семнадцатого столетия. Думаю, что и в России в этом веке я бы сильно выделялся среди местных своим видом, словами и привычками.

— Мигель, а что ты знаешь о жизни людей на материке? Ведь ты живешь на острове, родился здесь, твои близкие жили здесь. Кстати, у тебя здесь еще какие-то родственники живут? — мне стало интересно, придется ли знакомиться с дядюшками и тетушками парнишки.

— Нет у нас здесь никого. Отец был сиротой, а мамины родственники живут в Арагоне, это очень далеко, мы их никогда не видели. Маму на остров привез отец, они познакомились там в Валенсии. Он мне об этом рассказывал, — Мигель задумался и надолго замолчал.

— Надо нам в Гарачико наведаться, тебе вещи собрать необходимые, потому что пойдем в Маску, знакомиться с твоим приятелем и берберами, — прервал я молчание.

— Он мне не приятель. Отец сказал, что к нему можно обратиться за помощью, — парень не понял иронии в моих словах, — тогда давай сейчас сходим. Пока не стемнело, дойдем, — Мигель сразу согласился, что домой ему надо попасть обязательно.

Мы перекусили, накормили нашего невольного компаньона, который, превратно оценив очередную кормежку, сразу же стал проситься не закрывать его в подвале.

— Может тебе еще и ключ от квартиры, где деньги лежат? Хрен тебе, а не свободу, — сказал я по-русски, — будешь в подвале сидеть столько, сколько потребуется, — тут же перевел на испанский.

Закрыв в подземелье нашего дармоеда, мы с Мигелем отправились в Гарачико. Путь выбрали через окраину Игорь-Града, чтобы не заплутать. Этим же маршрутом, мимо Драконового дерева, вели его в горы стражники. В городок пришли уже затемно. Если бы не знал, что Мигель живет именно здесь, никогда бы не подумал, что мы пришли в портовый город, на который я смотрел с обзорной площадки Mirador de Garachico. [1] Городок явно уменьшился в размерах и по высоте. Самые большие дома, которые я сейчас видел, не поднимались выше второго этажа. А вот черепичные оранжевые крыши никуда не делись. Давно, видимо, любят испанцы такую веселенькую расцветку крыш.

[1] Площадка на серпантине TF-421, с которой открывается лучший вид на Гарачико и делаются самые классные фотографии.

Мигель с родителями жил в небольшом домике на окраине Гарачико, поэтому в городок нам заходить не пришлось. «Чем меньше будем «светиться» вдвоем, тем лучше. Мало ли какие проблемы могут из-за меня возникнуть у пацана. А он то ни при чем, это я стражников перестрелял, — подумал я, — огонь в доме нельзя зажигать». Но и в темноте, паренек быстро собрал свои небольшие пожитки. Я ждал его возле двери и не проходил в дом. Оглядывая стены, увидел над дверью небольшой полотняный мешочек на гайтане. Подумал, что ладанка как раз подходит для моего Карбункула.

— Мигель, ты будешь забирать ладанку? — спросил у парнишки.

— Что есть Ladanku? — не понял тот.

Я показал ему мешочек. Мальчишка отрицательно помотал головой, а я повесил ладанку на шею и спрятал ее под рубаху. Мы закрыли дверь на засов и снова отправились в горы. Дорога обратно заняла немного больше времени, так как шли уже в темноте, да и тропа от Игорь-Града все время вилась вверх. До хижины добрались без приключений, перекусили и завалились спать.

Утром, пока парнишка спал, я переложил камень в ладанку и повесил под рубаху, так мне будет спокойней. Камень снова осветился изнутри красно-розовым светом и слегка потеплел. Интересно, что и у меня внутри тоже потеплело, как будто принял добрую рюмку водки, даже в голове зашумело. Через материал ладанки я кожей чувствовал тепло камня. А еще я понял, что вижу в полумраке раннего утра, также как днем. Сначала показалось, что уже взошло солнце, но глянув за окно, сразу же понял, что не прав. «Странно. Каждый раз, когда беру камень в руки, со мной творятся какие-то непонятные вещи. Неужели, правда магия?»

Разбудив Мигеля, собрал на стол немного харчей, быстро перекусили и выдвинулись в сторону Маски. Мой юный напарник предложил пойти верхней тропой, чтобы не спускаться к Игорь-Граду, а идти менее населенными местами. Я принял этот вариант без возражений. Тропа была безлюдной, шли хорошим шагом. Только, поначалу, «напрягал» Пабло, который периодически просился «по нужде», хотел пить, ему натирали мокасины, что сбивало с взятого нами темпа. В конце концов, я завязал стражнику рот, поставил за Мигелем, а сам, периодически, сзади подгонял нытика, делая вид, что хочу ткнуть его в зад кинжалом. Так, «весело, с шутками и прибаутками», мы прошли километров пятнадцать.

Пейзажи вокруг открывались просто великолепные. Практически всегда у нас был вид на побережье и океан, внизу виднелись небольшие деревушки, виноградники, каменные террасы возделанных участков. Поначалу, на пути было больше открытой местности и совсем немного растительности, каменные завалы, которые приходилось обходить стороной. Потом путь пошел через сосновые леса, стало прохладнее, так как мы уже далеко забрались в горы. Несмотря на то, что ходьба согревала, пришлось приодеться, чтобы не озябнуть.

Первый привал сделали на небольшой площадке с деревянным крестом, вокруг стояли высокие сосны, дающие хорошую тень. Воздух здесь чистый, насыщенный запахами хвои с примесью цветов и травы. После получасового «перекура» зашагали дальше. Тропа уходила все выше и выше, но подъем был постепенный, поэтому шли нормальным темпом, не сбивая дыхание. Вскоре вышли из лесов на более открытую территорию, отсюда снова стало видно побережье, океан и окрестности. Стало действительно прохладно, ветер порывами проникал под одежду, холодил так, что кожа порозовела, как после купания в проруби.

Так, не торопясь, мы прошли перевалы и стали понемногу снижаться к долине, простирающейся перед нами. Мигель сказал, что скоро должен быть небольшой монастырь Святого Иакова, а от него идет тропа к Маске. Со слов отца, он знает, что монахи из русов, они поддерживают торговлю с жителями Маски, но лучше пройти так, чтобы не попасться им на глаза. Мало ли какие разговоры могут дойти в Гарачико. Мы начали спускаться в долину, я узнал эти места, здесь мы проезжали на автобусе, когда направлялся в Икод, и делали остановку в Сантьяго дель Тейде. [2]

[2] Город в горах на Тенерифе, центр одноименного муниципалитета.

— Смотри Блад, — Мигель показал мне небольшое каменное строение, — это, похоже, монастырь. Мы можем пойти правее, по ущелью.

— Хорошо, давай по ущелью, — я тоже понимал, что нам не стоит «светиться» и лучше обойти монастырь.

Слева от нас вздымался гордый пик Эль Тейде, его вершина блестела на солнце идеально белой снежной шапкой. В небе не было ни облачка, становилось теплее, да и дорога вниз была веселее и приятней. Мы спустились в долину и пошли по небольшому ущелью вдоль горы. Вся долина с монастырем осталась слева. В глубине ущелья нас вряд ли кто мог увидеть, но все равно, мы шли молча, стараясь не шуметь. Обойдя монастырь, вышли на тропу. Вот тут-то нам снова пришлось попотеть, тропа поднималась круто вверх. По словам Мигеля, до деревни нам надо было идти еще не меньше пяти километров. Поднявшись на перевал, мы присели отдохнуть.

— Видишь стены? — Мигель показал мне на соседнюю вершину, — это Тераса, — наблюдательный пункт пиратов, там никто не живет, но обычно стоит пост. Им нас сейчас не видно, однако лучше не высовываться.

Мы расположились так, чтобы не привлекать внимание наблюдателей. Наш «компаньон» совсем выдохся, видимо должность главного стражника позволяла ему обходиться без долгих переходов. Выпили по кружке вина, разбавленного водой, пожевали хамон. По моим прикидкам, осталось идти чуть больше часа. Мигель подтвердил мои подсчеты. Пошли вниз не торопясь, внимательно оглядываясь по сторонам, чтобы не пропустить, если вдруг появится кто-то из местных жителей. Как уже повелось, Мигель шел первым, за ним пленник, а я замыкал наш небольшой караван. Когда прошли минут двадцать, на очередном повороте тропинки, Пабло кинул на меня быстрый взгляд через плечо и что-то спросил у Мигеля. Я не расслышал, но его короткий взгляд в мою сторону мне не понравился.

— Что он сказал? — окликнул я Мигеля.

Парнишка обернулся, но ничего сказать не успел, Пабло бросился на него, сбил с ног и побежал вниз по тропе. Чуть замешкавшись, я перепрыгнул через упавшего пацана и устремился за беглецом. «На что он рассчитывает? — мелькнуло в голове, — пираты не станут помогать стражнику. Или здесь есть еще кто-то, кто ему поможет?» Я, спотыкаясь, бежал вниз, Пабло потерялся из виду за очередным поворотом, но слышно было как он топчет своими башмаками по камням.

— Стой сука! Догоню — прирежу! — закричал я ему вслед, — стой, хуже будет!

Стражника, мои слова только подстегнули, он припустил быстрее, но все равно, уступал мне, семеня короткими ногами, дистанция сокращалась. Однако, Пабло неожиданно свернул в сторону обрыва и пропал за большим каменным выступом. Я добежал до скалы, заглянул за нее, но беглеца нигде не было. Передо мной был только, поросший чахлыми кустарниками, склон. Спрятаться здесь просто негде. «Куда же он, гад, запропастился?» — мне стало не по себе. Подбежавший Мигель сказал, что здесь могут быть ямы, из которых тоннели ведут в большие пещеры. Пабло спрыгнул в такую яму. Действительно, метрах в трех от выступа, за кустом оказался небольшой провал, глубиной метра два. Я сказал Мигелю ждать на тропе, а сам достал из рюкзака заряженный пистолет и спрыгнул в яму. Сбоку обнаружился маленький лаз, судя по всему, в него и скрылся наш беглец. Выставив вперед пистолет, я полез в темноту. Но долго лезть не пришлось, лаз закончился пещерой. В нее сверху из расщелины проникало немного света. «Где-то здесь спрятался поганец», — подумал я.

И в этот момент Пабло, с размаху, врезал связанными руками по пистолету. Он, оказывается, ждал меня сбоку от лаза. «Блин, ну я придурок, ведь он мог по башке звездануть», — я резко дернулся вперед и вкатился в пещеру. Стражник навалился на меня сверху, пытаясь придавить к полу и в то же время, поднять пистолет. Но Пабло забыл, что, в отличие от него, у меня не связаны руки. Я вывернулся из-под его тщедушного тельца, и не поднимаясь, от души, достал кулаком прямо в челюсть. Пабло взвизгнул и отскочил от меня. Поднявшись на ноги, я провел еще пару ударов в корпус и с размаху врезал ему сапогом в бок. Неудачливый беглец завалился на пол пещеры, а я огляделся по сторонам. «Понятно, почему ты меня здесь дожидался, — подумал я, — выхода-то нет».

— Поднимайся, гаденыш! — скомандовал я, — а то на пинках выгоню.

Хотя я говорил это все на матерном русском, Пабло все отлично понял и быстро выполз из пещеры в яму, где его ждал Мигель. Обвязав Пабло веревкой под подмышки, мы вытащили его наружу. После этого, и я вылез из ямы на поверхность. Проникнувшись сутью моей воспитательной беседы, Пабло уже не пытался сопротивляться и прекратил попытки к бегству. Дальнейший путь к Маске прошел без эксцессов. Тропа повторяла изгибы ущелья, мы оглядывались по сторонам, но нигде не замечали присутствия людей.

— Мы точно идем в нужном направлении? — поинтересовался я у Мигеля.

— Отец говорил, что после Терасы надо идти вниз по ущелью, а потом справа должны увидеть деревню, — парнишка говорил не очень уверенно, — я же сам здесь в первый раз.

— Слушай, а о чем тебя спрашивал Пабло перед побегом? — я вспомнил быстрый взгляд этого засранца в мою сторону.

— Он спросил, зачем мы идем в Маску, — ответил Мигель, — он знает эту дорогу, был здесь. Мне так кажется.

Я задумался, а правильно ли мы сделали, что повели сюда нашего пленника. Не исключено, что его, что-то связывает с пиратами. Тогда мы можем поиметь неприятности, вместо того, чтобы заработать на продаже стражника берберам. Пока я обдумывал варианты дальнейшего развития событий, мы подошли к очередному повороту ущелья. А дальше все пошло как в старом анекдоте: «Стой, кто идет? Уже никто, никуда не идет». Неожиданно появившаяся сбоку из-за дерева фигура с серьезным огнестрелом в руках, преградила тропу. Судя по решительным действиям, фигура явно не томилась здесь в одиночестве. Действительно с другой стороны тропы в нашу сторону смотрел еще один ствол не менее серьезных размеров.

— Кто такие? Куда направляемся? — вопрос прозвучал резко и недружелюбно.

— Альваро, братишка, эти уроды напали на меня, убили моих напарников, забрали оружие и деньги! — вопль Пабло заставил меня сильно усомниться в правильности выбора пути в Маску.