Одиссея коронеля Блада. Начало

Глава 13

Эвакуация Новгорода. Нападение иноземцев. Неожиданная победа.

Марина:

Когда Владимир отправил меня в Детинец организовать исход горожан в Градомир, у меня даже на мгновение не возникло мысли, что-либо ему возразить. Он своей спокойной уверенностью заразил и меня. Мне стало понятно, что паниковать некогда — надо спасать людей. Посадника в Детинце нашла сразу, он только час как приехал из Градомира.

— Дядько Молчан, ты почему людей не всполошил уходить в столичный град? — набросилась я на посадника, — мирным сейчас нечего делать здесь.

— О-о-о, Марина, доброго здоровьичка тебе и батюшке твоему светлейшему князю Борису, — рассыпался в любезностях Молчан, — куда уходить, зачем?

«Кто ему такое имечко дал неподходящее? — пришло в голову уже далеко не первый раз, — всегда болтает, болтает, болтает. Как бабы у колодца». Оказалось, что ни посадник, ни его ополченцы еще не видели большую барку, расстрелявшую соседнюю деревню и даже ничего об этом не слышали. По-видимому, сторожевая служба и сам городской голова требуют хорошей накачки от отца, иначе они все на свете проспят. Ну не мне же — слабой женщине, учить мужиков, как меня защищать.

— Дядько Молчан, ты не видишь, что от Ручейного мыса ничего не осталось? — меня даже заколотило от злости, — чем у тебя сторожа занимаются?

— Что ты Марина, почто так говоришь? — посадник побледнел и изменился в лице, — как ничего не осталось? — и он скачками понесся на стену Детинца, да так, что я едва за ним поспевала, — да как же это… чья это барка… они уже якоря бросили…

— Скликай дружину, ополченцев, оборону держать. Женщин и детей — в стольный град, — я торопила посадника, подсказывая ему, какие решения принимать, пока он стоял в недоумении вперя в море свои глаза, — дядько Молчан, не стой, гони своих людишек по городу, чтобы всех скликали бежать в Градомир под защиту Кремля.

— Так это… может эспаньольцы к нам торговать пришли, — посадник, видно, не понял до конца всей трагедии момента, — может им воды набрать треба… али еще чего… — он продолжал мяться, нервно поглядывая на море.

— Дядько Молчан, ты что меня не слышишь? — его нерешительность и неспособность принять решения начала раздражать, — Какая торговля? Какая вода? Это лихие люди, они Ручейный мыс уже разрушили. На нас пищали готовят!

Потом в Детинце поднялась большая суета: кто-то прибегал, кто-то вооружался и лез на стены, а кто-то собирал женщин и детей, которые, по вечному бабьему недопониманию шли и шли под защиту каменных стен. Мне досталась нелегкая доля: объяснять всклокоченным и ничего не соображающим женщинам, почему им надо хватать детей в охапку и уносить ноги в Градомир. А потом уже никому и ничего объяснять не пришлось. В стену возле ворот врезались первые ядра вражеской барки, и ядра эти были не каменные как у нас, а металлические Они взрывались и разваливали, сложенные без извести и глины стены. Поток беженцев теперь не заходя на торговище, верхними улицами потянулся в сторону стольного града. Это не могло не радовать. Чем меньше женщин и детей останется в городе, тем больше вероятность, что ополченцы Молчана смогут отбить нападение непонятного ворога. Когда сражающемуся главе семейства не надо бояться за жизнь своих чад и домочадцев, он занят только отражением атаки, а не тем, куда спрятать своих близких. А ведь каждый боец из городского ополчения — это чей-то муж и отец.

Первые раненые стали моей новой заботой: унять кровь, промыть рану, перевязать, перенести в укрытие, напоить водичкой, успокоить. Времени оглянуться по сторонам и обдумать происходящее не стало совсем. Только в глубоко в сердце застряла заноза: «Где Владимир? Что с ним? Почему он не появляется в Детинце?» Тем более, что Богдана и испанца я увидела на башне, они вместе с ополченцами стреляли по захватчикам.

Когда ополченцы на стенах зашумели, что к нам идут две большие весельные лодки, битком набитые иноземцами, я была в укрытии, в котором разместился лазарет. Мне очень захотелось посмотреть, но понимая, что там опасно, а здесь внизу в моей помощи нуждаются раненые дружинники, я никуда не пошла, оставаясь в неизвестности. Через некоторое время увидела Богдана, спускающегося со стены.

— Богдан, что там? Захватчики на нас идут? — мне не понравилось растерянное выражение на лице парня, — ну что ты молчишь?

— Марина… ваша светлость, кажись они нам в полон сдаются, — Богдан развел руками и попросил воды, — в горле пересохло, что слово сказать трудно.

— Как сдаются? — я подала ему крынку с водой, — они же нам стену полностью развалили по камешку, вон сколько воинов поранили, — я показала на лежащих под стеной в укрытии раненых, — а ты говоришь — сдаются?

— Да ты сама княжна посмотри, чегой ты меня пытаешь? — Богдан махнул рукой в сторону моря, — вона белой тряпиной машут и руки кверху задрали, кричат, чтобы не стреляли…

Не дослушав Богдана, я взбежала по ступеням на прясло [1] и прижавшись к камню заборола, [2] увидела странную картину. К берегу приближались две большие весельные лодки полные людей, которые не только сидели, но и стояли. Все, кроме гребцов задрали в верх руки, а один из иноземцев держал в руках большое полотнище белого цвета и размахивал им в воздухе. При этом, он кричал по-эспаньольски: «Не стреляйте! Не стреляйте! Мы сдаемся в плен!» Оружия в их руках не было, но кто мешал иноземцам спрятать пищали под лавками? Надо предупредить посадника, чтобы люди не выходили из-за укрытий, пока не удостоверятся, что им ничего не угрожает от пришлых.

[1] Крепостная стена в древней Руси.

[2] Бруствер на крепостной стене.

Спустившись вниз, я нашла посадника и высказала ему свои опасения. Дядько Молчан внимательно выслушал меня и успокоил, что он уже наказал ополченцам держать лодки на прицеле. На разрушенной стене и на башнях — везде прятались защитники города с оружием. Все ждали, когда лодки причалят, однако это было непросто из-за волны. Обе посудины подошли к берегу одновременно, но первой причалила та, что была под белым стягом. От группы иноземцев, остановившихся на самом урезе воды, отделился парень, что размахивал полотнищем. Он пошел к воротам Детинца, продолжая повторять свои слова о сдаче в плен. Когда иноземец приблизился к воротам, ополченцы его впустили и повалили на землю. Оружия у пленного не оказалось. Его подняли, и держа с двух сторон за руки, подвели к посаднику.

— Мне нужен главный в городе, — неожиданно заявил иноземец на эспаньольском языке, — у меня к нему слово есть.

— Марина, — увидев меня, подозвал Молчан, — ты понимаешь, что он говорит? У меня толмача нет.

— Он сказал, что ему ты нужен Дядько Молчан, ты ведь главный в Новгороде, — мне самой стало очень интересно, что же такое происходит и кто эти люди, — у него к тебе слово есть.

— Кто ты чужеземец? — обратилась я к пленному, — какое у тебя слово?

— Мне нужен главный в городе, — настойчиво повторил пленник, — мне надо ему передать слова человека, который захватил наш корабль.

— Говори, — я показала иноземцу на посадника, — это городской голова, с ним тебе надо разговор вести.

— Я передаю тебе привет от Блада и приглашение в гости на «Сан Габриэль», — он показал рукой на корабль в море, — еще ему нужен… — пленник запнулся, — Богадан… да — Богадан и несколько человек, которые знают морское ремесло. Нас он сказал закрыть под замок, в плен, покормить и не обижать, — он посмотрел на посадника, потом на меня, — ты понимаешь?

— Богдан? — уточнила я.

— Да, Блад сказал, что ему нужен Богадан.

Я перевела все слова пленника Молчану, а сама шарила глазами по внутреннему двору Детинца, пытаясь отыскать Богдана.

— Княжна, спроси у него, откуда они, кто такой Блад? Сколько у него людей? Как они смогли забрать в полон такую большую барку? Какого Богдана он ищет? — дядько Молчан завалил меня вопросами, а мне очень хотелось найти Богдана и отправиться вместе с ним на корабль к Владимиру, однако, все вопросы я добросовестно перевела пленнику.

— Меня зовут Бенто, я матрос с этого корабля «Сан Габриэль», мы португальцы. Коронель Блад сказал, что корабль теперь принадлежит русам. Сколько у него людей, я не знаю, никого не видел, только Assassino pelo fogo. [3] Корабль он захватил, угрожая взорвать пороховой погреб, — иноземец побледнел, видимо вспоминая как Блад хотел взорвать корабль, — больше мне нечего сказать. Коронель Блад — страшный человек, он может одними глазами убить человека, я сам видел. Он самый настоящий Assassino.

[3] Огненный убийца (португ).

— Дядько Молчан, я знаю Блада, он рус из-за океана, — мне не хотелось рассказывать подробности про Владимира, но так посадник скорее понял бы, что граду ничего теперь не угрожает, — Богдан — это тот, что с братом Доброславом утонул прошлое лето. Они живут в избе рядом с бабушкой Ариной, — продолжала объяснять, — Богдан не утонул, он вернулся домой вчера и с ним пришел Блад.

— А почто имя у него такое иноземное? Откуда ты его знаешь? — посадник уставился на меня так, как будто видит первый раз, — как это не утонул? А где Доброслав?

— Дядько Молчан, я тебе все расскажу, — мне хотелось быстрее найти Богдана и отправить его к Владимиру, а не пускаться в пространные разглагольствования с посадником, — но позже. Сейчас мне нужен Богдан и люди, которые ходили на барках. Кликни таких сюда. Хорошо? Знаю только, что русское имя Блада — Владимир, так только Рюриковичей на Руси называли. Полагаю, что не просто так ему это имя дали.

— Думаю, ты ведаешь, что творишь, — не стал спорить городской голова и дал команду ополченцам найти Богдана.

Богдан:

До сих пор не пойму, к добру ли узнал я этого странного руса Блада и эспаньольского отрока Мигеля. А может вовсе наоборот — вляпался в полное дерьмо. С первой встречи в нашем лагере, когда их, связанными, привел Алвару, прошло всего три дня, но все закрутилось так, что сегодня я уже не в стане пиратов, а в родном граде. Да и не с разбойниками, а в дружине князя из рода Рюриковичей.

Володимир сильно напоминает старшего братку, который погиб во время страшной бури. Он такой же рассудительный, спокойный и уверенный в себе. Князь жесток с ворогами, но относится к эспаньольцу Мигелю как к сыну. Со слов пацана, я понял, что у него погиб отец — друг Блада, а тот пообещал заботиться о нем. Они оба немного непонятные. Мигель слушается во всем князя, доверяет ему, а сам ничего толком не знает о Рюриковиче. Ну, если не считать, что тот очень вовремя оказался рядом с ним и спас от стражников-лиходеев.

Мигель поведал мне, что князь не просто хладнокровно расстрелял стражников в бою, но и добил потом раненого, однако пленного Пабло — не стал убивать. Не могу понять этого князя из Матушки Руси. В пути он заботился о нас как о ровне, спать положил на теплое место, а сам лег с краю, как дружинник, а не князь. За трапезой, отдавал лучшие куски мяса. Научил меня стрелять из пистолета, кольчугу отдал, ничего не требуя за это. А еще, от Мигеля, я узнал, что странный князь дрался с драконом и победил гадину. И у него есть какая-то сверхъестественная сила или дар.

Мы пришли в мой родной град, а рано утром, пока мы спали, Блад куда-то ушел. Когда вернулся, я заметил, что в его глазах появился блеск, как будто он отвар дурь-травы выпил. Но это только казалось, потому что в остальном Блад вел себя как обычно. А еще, он как-то легко свел знакомство с дочерью нашего князя Бориса. Марина с детских лет с браткой зналась, я по малолетству думал, что сродственниками станем. Сейчас-то вник, что Марина совсем не ровня нам. Кто она и кто мы? Она единственная дочка хозяина всего Градомира и его окрестностей, а мы голь перекатная без роду без племени. Но, все равно, когда утром вышел на крыльцо и увидел Марину с Бладом, у меня внутри екнуло, она смотрела на него, как собачка смотрит на хозяина, выпрашивая лакомый кусок. И это гордая княжеская дочь. Чем же он смог ее так зацепить? Может тем, что он древнего рода? Скорей всего, он точно Рюрикович, а Рюриковичи всей Русью владеют, даже в других странах правят. Такому страшно слово поперек вымолвить, а не то что супротив пойти.

Когда на нас напали иноземцы, я думал, что совсем нам плохо будет, надо готовиться к погибели, или в рабство, что тоже, смертушке подобно. Но Блад иначе думал. Он вообще совсем не так думает как я или другой русич из моих знакомых. Он решил, что иноземцы обязательно лодки к берегу отправят и наказал нам стрелять по ним. Он был прав, захватчики лодки с воинами отправили, но почему-то размахивали белым рядном. Только это уже опосля было, а сначала с барки по Детинцу вовсю палили из пищалей и мортир.

Угловая башня, на которую мы поднялись, уже была занята двумя городскими ополченцами. Один из них, знакомый на лицо, вытаращился на меня, как будто мертвеца увидал. Да и понятно, еще же никто не знал, что я не утоп. Потому ополченец осенив себя крестом начал отмахиваться от меня рукой, приговаривая: «Чур меня! Чур…», ничего не слыша и не понимая, пока не получил от меня оплеуху. Тогда он понял, что я не привиделся ему, а живой на самом деле. Объяснив, что нас сюда отправил князь Володимир, мы заняли место и приготовились обстреливать иноземцев. Но лодки долго не спускали, и я начал стрелять по большой корзине на мачте, которую мне показал Блад. Потом увидел, что разбойники загрузились в лодки. Злыдней было так много, что наших ополченцев точно не хватило бы отбиться от нападения. Когда лодки уже были полны ворогов, я возле мачты приметил еще двух, которые оставались на барке. Для меня это была знатная цель. Особенно один стоявший неподвижно. Я и выстрелил по нему. Разбойник не стал прятаться, а погрозив мне кулаком, задрал кверху руки и сложил их крестом. Мигель подал еще один снаряженный пистолет и я снова выстрелил в разбойника. Промазал — далече оказалось.

Снизу крикнули, чтобы мы прекращали пальбу по лодкам, мол посадник не велел. Мы с Мигелем еще немного поглазели, как иноземцы к нашему берегу приближаются. Обе посудины были переполнены людьми, так что бортами иной раз черпали воду. Стоявшие разбойники держали руки кверху, а один постоянно размахивал большой белой тряпиной и что-то кричал на эспаньоле. Ополченцы между собой начали гутарить, что эспаньольцы сдаются на нашу милость. Посмотрев на все это, мы спустились со стены, вызнать, чего делать дальше.

Во внутреннем дворе Детинца я увидел Марину, она обихаживала раненых ополченцев. «Красивая у князя дочка и серьезная, — я понял, что беззастенчиво пялюсь на княжну, — совсем не ровня братке была, хоть и не чуралась разговоров». Марина меня тоже увидела и даже задала мне вопрос о том, что творится на море. Я махнул рукой и сказал, что иноземцы идут к берегу с белым стягом. Потом мы с Мигелем отдыхали у стены и ждали Блада, но он так и не появился. Вместо этого, меня нашел посланец городского головы и велел идти к воротам.

— Богдан, — увидев меня, посадник позвал меня к себе и спросил строго, — ты ведаешь, кто такой Блад? Почто он тебя ищет?

— Да, знаю. Мы с ним вместе пришли с полночной стороны, — мне скрывать было нечего, поэтому я был спокоен, — он из Рюриковичей, с самой Матушки Руси.

— Рюрикович? — дядько Молчан аж с лица сменился, — чего ты такое говоришь, откель знаешь?

— Так его всамделе Володимиром кличут, это эспаньольцы его Бладом прозвали, — я решил похвастаться перед посадником своим влиятельным товарищем, — у него и костюм княжеский и сапоги, а еще сила немереная. Он руками железный шкворень от телеги сгибает. Сам видел. Он меня в свою дружину взял.

— Блад — друг моего отца, — неожиданно вмешался в разговор эспаньолец Мигель, — хороший человек, он меня от смерти спас.

— А ты кто такой будешь? — посадник обратил внимание на пацана.

— Я из Гарачико, Мигель меня зовут, — мальчишка поднялся с камня, на котором сидел, — Блад меня спас, когда меня убить хотели.

— Марина, повтори, что иноземец говорил, — посадник повернулся к княжне, — про Богдана.

— Владимир сказал, что ему Богдан нужен на корабле, — откликнулась Марина, — ему нужны люди, умеющие управляться с барками. Я думаю, дядько Молчан, ему нужна ватага на барку, взамен иноземцев.

— Так на эту барку надо четыре али пять по десять человек, где их наберешь? — посадник пожал плечами, — и чего это я ему буду своих людей отдавать?

— Он же тебя в гости приглашал, — Марина лукаво посмотрела на посадника, — вот и поговоришь с ним сам, вызнаешь все. А вообще, он город от ворога спас. Я так думаю: помогать мы ему должны.

— Дядько Молчан, скажи ополченцам, что у лодок стоят, чтобы дали мне одну, я к Бладу пойду, — мне стало понятно, что на барке остался мой князь, захвативший огромную барку и заставивший иноземцев сдаться, — мне к нему надо, — с таким вождем мне нечего бояться, это не Гонсало с его пиратами, это настоящий русский князь, — Михась, ты со мной? — позвал я Мигеля.

— Богдан, а ты чего раздухарился, может подождешь, что тебе посадник велит делать? — меня как мордой об стол приложили, я не ожидал таких слов от княжны, — да и мое слово в граде не последнее. К тому же не тебя Блад к себе на барку приглашал, а городского голову. Так дядько Молчан?

— Ты, это… ты не тово… не командуй здесь… — посадник явно растерялся, вроде и лестно, что его в гости позвал князь, а с другой стороны, не хочется с твердой земли, идти в море на барку, где он окажется во власти, не понять откуда взявшегося чужака, — и Блад твой мне не указ. Нужно с князем нашим погутарить, не могу без его ведома град оставить. Да и пленников надо пристроить так, чтобы чего худого не натворили. Марина, а ты к батюшке не хочешь отъехать? Я повозку ладную тебе сейчас справлю, да, пожалуй, и сам с тобой поеду, — посадник, ловко повернув разговор, обратился к княжне.

— Дядько Молчан, мне в Градомире делать нечего, — резко ответила посаднику Марина, — на мне, вон — увечные, что кровью истекают. И ты бы тоже не рвался к князю, пока не разберешься с иноземцами. Иль ты не голова городской? Не можешь самолично решить как тебе поступать? — дав посаднику такую отповедь, она повернулась ко мне, — Богдан, тебе бы пробежать по мужикам, кто на барках ходил. Ты же сам мореход и таких дружинников знаешь. Найдешь — ко мне отправляй, скажешь дочь князя Бориса к себе просит. Я здесь буду, пока за мужиками присмотр нужен, — она показала на раненых ополченцев.

Тем временем, иноземцев с барки ополченцы собрали на площади перед Княжей башней, чтобы спустить их в подвалы и запереть там. Дядько Молчан заспешил к полоненым чужакам, чтобы отдать распоряжения, а я, позвав с собой Мигеля, пошел выполнять поручение княжны.

— Михась, а ты князя давно знаешь, — мне хотелось расспросить Мигеля о Бладе как можно больше, — когда он к нам на Белогорье из Руси приехал?

— Богдан, я Блада знаю совсем немного, слышал, что он на корабле пришел с командой, но на севере их корабль разбился о рифы, в живых остался он один, — рассказал Мигель, — это Блад говорил Гонсало. А я его знаю с того дня, как он спас меня от стражников. Мы потом вместе отца моего похоронили и пошли к вам в деревню. Дальше ты все сам знаешь.

— Так у него дружины теперь совсем нет? — я даже остановился, мне ведь представлялось, что Блад с дружиной корабль захватил, — а с кем он барку захватил и иноземцев разогнал?

— Он ничего мне про свою команду не рассказывал, — Мигель пожал плечами, — нет, не думаю, что у него здесь команда. Хотя, ты же помнишь, что он нас в команду позвал, наверное есть еще какие-то люди.

Мы некоторое время шли молча, подошли к избе дружинника богатого купца Ермолая — Олексы Королобого. Я покричал с улицы пока не вышел хозяин.

— Олекса, ты на большой барке иноземной хочешь походить в море? — мне хотелось заинтересовать моряка, чтобы он пошел в дружину к Бладу, но я не знал, чем его можно заинтересовать, кроме того, что это желание княжны, — в княжеской дружине. Князь набирает людей, которые в морском хождении на галерах были свычны.

— Далеко ходить-то? — почесывая всклокоченные волосья, поинтересовался Олекса, — с оплатой как? — он посмотрел на берег, — Богдан, а чегой-то за пальба была на море?

— А ты вообще ничего не знаешь, не ведаешь? На нас же иноземцы напали. Сперва Ручейный мыс бомбили из мортир, потом наш Детинец, почитай всю стену у ворот снесли, — я не понял, как получилось, что Олекса ничего не знает, — ты вообще, где был? Женщины и дети в княжий град сбегли, а мужики все в Детинце на стенах с пищалями.

— Так я опосля ночного. Проснулся от грохота, подумал, что громы небесные и снова уснул, а потом слышал опять грохотало, но на громы не похоже, вроде как на море гремело, — Олексу не зря прозвали Королобым, [1] он был крепок на голову, но не умом, а как раз наоборот, — ну а потом я снова уснул.

[1] Королобый — крепкоголовый, тупой, глупый (нар). Старинное русское ругательство, прозвище.

— Ты проспал всю драку с чужеземцами? — я не мог в такое поверить, — и нападение, и как они в полон сдались? У нас сейчас иноземная барка есть. Огроменная. На нее и собираю дружину по велению князя Володимира из рода Рюриковичей. Барка не то что у твоего купца Ермолая галеры, настоящая иноземная, с тремя мачтами, целой тьмой пушек. Красавица просто.

В этот момент со стороны моря раздался звук пушечного выстрела. Мы все втроем уставились на море, но от избы Олексы иноземную барку видно не было.

— Бежим скорее, что-то случилось с Бладом, — крикнул Мигель, и побежал вниз по узкой улочке. Мне ничего не оставалось, как махнуть рукой на непонятливого Олексу и тоже припуститься вниз к морю.