Одиссея коронеля Блада. Начало

Глава 9

В Новгороде. Черная Мадонна и прекрасная незнакомка.

Коронель Блад:

Я сказал Богдану выбирать тропы, которые нас приведут к его родному городу, тот заметно повеселел и даже шагу прибавил от моих слов.

— Слушай Богдан, а у вас в городе есть храм Божией Матери? — проверил я свои предположения.

— А то, — отозвался матрос, — когда статуй Богородицы окиян на берег вынес, часовню ей и построили на берегу, чтобы она защищала от напастей всяких. Давно это было, мне про то дедка сказывал. У нас Матерь Божия на особицу, с ликом черным, нигде такой нет. Там как дело обстояло: двое наших пошли рыбачить по-над берегом на уду, да и увидели статуй на камнях. А прежде там ничего не видели. Они хотели в рост поставить статуй, да токмо тронули, как у одного руку и осушило. Побегли рыбаки в град к посаднику, [1] тот мужиков позвал. Собрался люд вкруг статуя, а подойти боятся. А посадник и говорит тому, что первым ее тронул: «Пошто стоишь? Иди, проси Богородицу, дабы простила тебя и вернула здравие». Мужик подошел, помолился, попросил Богородицу, глядь, а рука ворохнулась как прежде. Люди, увидев чудо такое, все молиться начали, просили Матерь Божию Заступницей нам быть. Она и допустила мужиков к своему статую, чтобы поднять и в пещеру поставить. Таперича Матерь Божия там стоит в часовне и град наш защищает.

[1] Управляющий городом, посаженный на эту должность князем.

Рассказ Богдана рассеял мои последние сомнения в выборе направления. Осталось дело за малым, не заблудиться в горах, и выдержать повторный переход в тридцать пять-сорок километров. На месте определюсь как действовать дальше. Общий план был таким: ночуем в доме Богдана, утром иду в пещеру Богородицы, потом общаемся с местным людом, узнаем как можно больше о местных реалиях и последних новостях. Затем двинемся в обратный путь. Пока с Гонсало все более-менее оговорено, будем с ним компанействовать, а там — посмотрим.

К вечеру наша дружная команда добралась до цели своего путешествия. Богдан сначала предложил идти через Градомир, но мне этот вариант не понравился, не хотелось раньше времени «светиться» в княжеском городе. Мы пошли другой дорогой, ближе к океану, благо там тоже нашлось несколько троп. Конечно, когда пришли, уже стемнело, но нам это было только на руку. Меньше любопытных глаз — проще жить. Тем более, что я в любой темноте видел неплохо, а Богдан, вообще, был у себя дома. Новгород в реальности оказался небольшой деревушкой на двести-триста человек. Я заметил, что история Белогорья сильно переплетена с прошлым Тенерифе. В той жизни я уже успел побывать в этом городке, но тогда он назывался Канделарией, и был здесь храм Черноликой Мадонны. Хотя в сумраке зрение меня не подводило, но прежней Канделарии я не узнавал. Там, где на Тенерифе стояли статуи вождей гуанчей, сейчас был обычный берег океана, возле которого заканчивалась каменная площадь, с одной стороны ограниченная стенами Детинца. А вот храма на своем прежнем месте не было.

Изба Богдана стояла на окраине, недалеко от прибрежной черты и была сложена из камня. Я вообще заметил, что каменные постройки на острове преобладали. Видимо потому, что пористый вулканический туф хорошо поддавался обработке и кладку из него можно было вести даже в одиночку. А что касается названия, так русского человека хоть на юг, хоть на север забрось, он свой дом избой назовет. После перекуса накоротке, мы удобно расположились на полатях, благо их было в достатке. Сон, от усталости, сморил мгновенно, и я отключился до раннего утра,

Проснувшись, не стал шуметь, а потихоньку вышел во двор и осмотрелся. То, что мне надо было идти в сторону океана, было понятно. Хотелось не блукать лишнего, а выйти сразу к часовне, где должна стоять Черная Мадонна. Судя по всему, ниже избы Богдана, было, что-то вроде административной части городка. Небольшая каменная стена, огораживающая с десяток зданий, это и был Детинец, где местные жители могли спрятаться при нападении неприятеля. Я, не заморачиваясь, направил свои стопы в этом направлении.

Спустившись к площади, подошел к океану, вдоль которого шла широкая тропа, скорее даже дорога, так как ширины ее было достаточно для хорошей телеги. Я решил прогуляться вдоль прибрежной полосы, чтобы обнаружить пещеру. Завернув за угол стены, увидел метрах в ста пятидесяти от себя небольшую каменную часовню с православным крестом. Часовенка была пристроена прямо к вертикальному склону горы. На душе потеплело, похоже, что я на верном пути. Зайдя в часовню, увидел, что вместо противоположной стены в скале большой грот, а в нем, освещенная большими свечами, стоит Черная Мадонна, именно та, которую я видел во сне. В этот момент первый луч солнца, поднимающегося из-за океана, заглянул внутрь часовни через открытую дверь.

Чувствуя какую-то внутреннюю дрожь, я приблизился к Богородице на расстояние вытянутой руки, достал камень из ладанки, приложил его к сердцу и, глядя в ожившие глаза Мадонны, проговорил: «За грехи людей, во благо людям». В то же миг Карбункул в моей руке потеплел, шевельнулся и от него к сердцу протянулась незримая нить, которая с каждым мгновением росла и ширилась. Тепло камня потоком хлынуло в мое сердце, а на лице Мадонны появилась улыбка. Не могу сказать, сколько я простоял глядя в глаза Богородицы и ощущая жар в своем сердце, но когда очнулся, солнце уже вовсю сияло за моей спиной. Мадонна смотрела на меня с легкой улыбкой на устах, как бы говоря, что все, зависящее от нее сделала. У меня было какое-то странное ощущение, стало легко и светло на душе. Видимо про такие моменты говорят: «На него сошла Благодать».

В голове роились мысли, о наличии которых еще пару дней назад даже не мог предполагать. Я осознал, что у меня в этом мире должно быть какое-то предназначение, ну не мог я попасть сюда просто так. Об этом говорил сам факт, что Карбункул дался в руки именно мне, а еще — вещие сны и общение с Черной Мадонной. Силы магического камня давали огромный простор воображению, но слова Мадонны, из моего сна, четко ограничивали его свойства. Возможности камня я мог использовать только для людей и во благо им. Никаких корыстных поползновений с моей стороны Карбункул не приемлет. Опять же чтение мыслей ограничивается только чужими ухищрениями, направленными мне во вред. Благодаря великим силам камня и своим знаниям из прежнего мира, я могу на этой шахматной доске стать крупной фигурой.

О чем нам говорят исследования роли личности в истории? О том, что моя личность, обладающая неограниченными силами и возможностями, может принести острову огромную пользу. А кто может быть полезен для целого острова? Правильно! Тот кто может повлиять на его развитие. В Средневековье такой личностью может быть только человек, обладающий реальной властью. И значит, впереди мне «светит» борьба за эту самую власть. Если я не прав в своих умозаключениях, то Мадонна меня поправит, не зря ведь она приняла остров под свое покровительство.

Постояв еще с минуту, я вышел из часовни к океану, на котором в это время стоял полный штиль, солнце сияло широкой дорогой по водной глади до самого берега. В его лучах, из воды, прямо на меня выходила девушка. Я сглотнул спазм, сжавший горло и шагнул вперед. Против солнца мне было плохо видно лицо девушки, но ее фигуру, облепленную мокрым белым платьем, я разглядел хорошо. Стройная, но не худощавая, ноги крепкие и длинные, талия узкая, бедра округлые. Да, с фигурой девушке повезло, ничего не скажешь. Не отводя взгляда, снова шагнул навстречу местной Афродите. И тут я разглядел, что под легким платьем, облепившим тело девушки, никакой другой одежды нет. Ее небольшая и упругая грудь с торчащими от прохладной воды дерзкими сосками, как мне показалось, уперлась прямо в мои глаза. Но, к сожалению, больше я ничего рассмотреть не успел, «Афродита» подняла округлившиеся глаза и инстинктивно прикрыла грудь руками. Она взвизгнула, отвернулась и присела.

— Уйди охальник, — крикнула девушка, — чего зенки бесстыжие пялишь? Откуда ты лешак взялся на мою голову? Отвернись, дай платье накинуть.

Я отвернулся, но все же успел заметить соблазнительные изгибы бедер, да, чего там скромничать, и ягодиц, облепленных мокрой тканью. В эти мгновения даже успел понять, что ошибся в идентификации типа одежды, девушка купалась в одной нижней рубашке. Но мне от этого легче не стало. Судя по адекватной реакции организма, мое тело точно помолодело лет на двадцать, а то и больше.

— Ты не кричи. Не специально я, — наконец-то смог выговорить первые слова, — помолиться Богородице приходил, не знал, что ты тут купаешься. Да и не было тебя, когда я пришел.

— Ой, молельщик какой нашелся, небось караулил меня тут, подглядывал. Иди отсюда, чтобы глаза мои тебя охальника не видели, — не унималась девушка.

— Вот еще. Я тут по своим делам. Одевайся, не смотрю же на тебя, — попытался успокоить красавицу. Мне даже смешно стало, оказывается можно было подумать, что я тут специально караулил, чтобы подсматривать за купанием красавицы, — не тушуйся, ничего я не успел увидеть, против солнца стоял.

Девушка еще немного пошуршала одеждой и пошла мимо меня к дороге. Она уже была полностью одета, прямо на мокрую рубашку натянула свой сарафан. Да, у нее не только фигура ладная, все остальное тоже не подкачало. Каштановые волосы до плеч, черты лица правильные, брови темные, даже черные, темно-карие глаза, лицо смуглое, губы небольшие, чуть припухшие и яркие, как будто после поцелуя. Рост средний, примерно метр шестьдесят пять. На вид лет двадцать, никак не больше. Одежда простая: сарафан из белой тонкой материи, поясок плетеный коричневого цвета, на ногах туфельки без каблука, типа мокасинов, в волосах заколка с зеленоватым камушком, на шее бусы из того же камня. Перед часовней девушка перекрестилась, отвесила поясной поклон Богородице, зашла внутрь, снова перекрестилась и уходить явно не спешила. Я тоже зашел в часовню, перекрестился, глядя в глаза Божьей Матери и поклонился. Девушка еще немного постояла и вышла из часовни. Она искоса посмотрела на меня, когда я вышел следом и остановился рядом с ней.

— Ты кто, откуда здесь? — незнакомка явно признала во мне приезжего, — у кого остановился?

— У Богдана, — по тону, котором были заданы вопросы, чувствовалось, что девушка привыкла к обязательным ответам на ее вопросы, — а ты местная? — не остался я в долгу. Она мне не просто понравилась, что-то щелкнуло в груди и появилось ощущение, что мы давно знакомы. Девушка пристально, но как-то мягко посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

— Похоже, что ты издалека и первый раз в наших краях, — она внимательно посмотрела на меня, а в глазах откровенно плясали чертенята, хотя улыбка уже сошла с лица, — так откуда ты?

— Ты права, я издалека, — подтвердил я, — тебя как зовут?

Я думал, что незнакомка так и останется незнакомкой, и уйдет обидевшись, уж больно напористо я действовал. А по моим понятиям, в это время русские девушки должны быть, как бы это точнее выразиться, несколько более дикие. Ну, не в том смысле, что по деревьям лазить и бананами в прохожих кидаться, а сторониться заезжих молодцев, с которыми их не познакомили батюшка и матушка. Но оказался в корне не прав.

— Марина, — односложно ответила девушка, снова цепко посмотрев в мои глаза.

— Владимир, — так же просто ответил я и добавил машинально, — не женат.

Моя новая знакомая удивленно вскинула брови. Вообще, я заметил, что эмоции сразу отражались у нее на лице, даже если не в мимике, то в глазах. И это ей решительно шло, делая еще милее и приятней. Хотя, поначалу я не понял к чему отнести ее удивление: к тому, что не женат или к тому, что Владимир. Но все разъяснилось со следующими словами Марины.

— Ты из такого давнего рода? — она посмотрела так, будто я присвоил себе то, что никаким образом не может мне принадлежать, — как ты оказался здесь в Белогорье?

— Я здесь случайно, а вообще — родом из Белогорья, — мой ответ не соответствовал никаким домашним заготовкам, но Марину мне не хотелось обманывать, — как-нибудь расскажу подробнее.

— Ты какой-то странный, — Марина задумалась, — а ты точно рус?

— Самый настоящий, — я улыбнулся, — меня уже спрашивали об этом, только испанцы.

— Ты у какого Богдана остановился? — девушка резко сменила тему, словно ей что-то не понравилось в моем ответе, — у пастуха?

— Нет, у дружинника, — я не знал как правильно объяснить девушке про моего напарника, я ведь не знал, как его знают дома, — вон там его дом, чуть выше, из-за стены не видно, — я показал рукой в ту сторону, где был дом Богдана.

— У этого? — у Марины снова удивленно вздернулись брови, — у которого брат Доброслав? — ее тон стал, как будто, жестче, — так они же с братом утопли прошлым летом, океан их забрал. Там только тот Богдан жил. Я всех знаю в этом краю, у меня здесь бабушка живет, с малолетства у нее обитаю.

— Да, про того самого и говорю. Не утонули они с братом. Сама можешь убедиться, — может зря я рассказал про Богдана, мало ли какие у них тут законы, уже и избу могли отобрать в собственность города, или вину за ним какую нашли, — он никому не задолжал, случаем?

Марина, похоже, не сильно поверила моим словам, но неприязни к Богдану я в ней не заметил, наоборот, по-моему, она обрадовалась, что парень остался жив. Судя по реакции, с Богданом она действительно была знакома.

— Нет за ним долгов, — спокойно ответила девушка, — да и какие долги могут быть у того, кого давно уж нет.

Марина, а ты сама откуда? — я понял, что она в этом городке у бабушки, значит — не местная, — ты же здесь в гостях?

— Я выросла у бабушки, так что — почти местная, улыбнулась одними глазами Марина, — а ты уже пришел, коли не врешь. Это дом Богдана и Доброслава, — за разговором мы поднялись к нашему дому, девушка остановилась и кивнула в его сторону.

В это момент, как по законам жанра, в двери показался Богдан. Он еще толком не проснулся, потягивался и щурил глаза, глядя на освещенную улицу, из одежды на нем были только подштанники. В одно мгновение выражение его лица изменилось — он увидел Марину. Богдан быстро шмыгнул обратно в дом. Девушка сначала застыла на месте с удивленным лицом, потом хмыкнула как-то неопределенно и махнув мне на прощание рукой, пошла в дом напротив.

— Ты здесь живешь? — мне ничего более оригинального в голову не пришло, а хотелось, чтобы Марина задержалась.

— Да, — ответила она уже в дверях, — здесь. Баушка, я дома, — проговорила она мягким грудным голосом, обращаясь вглубь дома.

Остановить девушку не получилось. Жаль конечно, но делать нечего, я тоже пошел в дом к своим молодым приятелям. Богдан встретил меня с непонятным выражением лица. Вроде как обиделся на меня за что-то, а с другой стороны, вроде как застеснялся. Я прошел пару шагов вперед, он молча проводил меня взглядом и глянул в двери мне за спину.

— Ты кого там выглядываешь? — мне стало интересно, он, что думает, что к нам сейчас должна гостья зайти, — если Марину, так она домой пошла.

— А ты откуда ее знаешь? — Богдан уставился на меня, как будто впервые видел, — ты же сказал, что не бывал у нас в городе?

Мигель вышел из-за печного угла и непонимающе уставился на нас. Он еще толком не проснулся, а тут мы со своими «разборками».

— Так, мужики, давайте присядем, поговорим, — я серьезно посмотрел на обоих, — заодно и позавтракаем. Мигель, собирай на стол, Богдан, не таращи на меня свои синие «брызги», помогай Мигелю.

В принципе, мне надо было все расставить по своим местам. Мне в этом мире нужна была команда. С молодым испанцем мы вроде нашли уже общий язык, а вот с «матросом торгового флота» надо было определиться. Либо он со мной до конца, либо — свободен. Все, что мне требовалось сделать в его городке, я уже выполнил. Никаких других целей, до встречи с Мариной, у меня здесь не было. Поэтому надо было обозначить место каждого в команде, а главное, чтобы ребята для себя поняли раз и навсегда — вожак в стае может быть только один.

— Богдан, Мигель, я не собираюсь на этом острове жевать сопли, не для этого сюда попал, — начал я довольно жестко, — у меня серьезные планы. Вы уже поняли, что я не матрос и не крестьянин, меня не зря Владимиром назвали. Если тебе это непонятно, — посмотрел я на испанца, — Богдан объяснит, он в курсе. Рядом со мной будет не всегда спокойно, иногда даже очень «горячо». Наверняка придется поссориться не с одним человеком. Мигель, ты знаешь, я это умею делать хорошо. Для того чтобы занять на острове свое место под солнцем, мне нужна команда. Тебе малыш я уже говорил, что свои обещания всегда сдерживаю. А для тебя Богдан должно быть понятно, если пойдешь со мной, можешь стать настоящим человеком. Но это трудно, иногда и больно. Если со мной — значит идешь без нытья и оглядки на прошлое, нет — свободен. Можешь оставаться здесь, дома, в родном городе, никаких претензий к тебе не будет. Хотите быть в команде победителей — добро пожаловать. Предупреждаю вас обоих, я многое могу понять и простить, не прощу предательства и лжи, это вы должны усвоить раз и навсегда. Есть вопросы — задавайте, но не факт, что на все сразу отвечу. На «подумать и поговорить» у нас есть день и ночь, обещаю, что разберемся во всех неясностях. Потом я ухожу. А с вами или без — сами решите. Тебя Мигель — в любом случае не брошу.

Мои напарники смотрели на меня слегка обалдевши, но молчали. Спустя пару минут Мигель отважился и начал задавать свои вопросы;

— Что мы будем делать в команде? — судя по первому вопросу, парнишка уже принял мое предложение, — оружие у нас будет? Где мы будем жить? Можно ли будет бывать в Гарачико? Мне отец наказывал ждать маму, говорил, что она обязательно вернется.

Да, пацану надо еще немного подрасти, вопросы «не мужа, а мальчика». Хотя, кто его знает, какие бы у меня самого возникли вопросы, после такого «наезда» со стороны мужика, способного без разговоров застрелить первых встречных. Богдан еще долго сидевший молча и глядевший на меня какими-то «замороженными» глазами, начал проявлять признаки жизни.

— Так ты точно из Рюриковичей? — наконец-то выдавил он из себя первый вопрос, — ты хочешь влады на Белогорье? Так ведь у нас сам-девять князей правят островом. Они поди не рады тебе будут? У них войско у каждого, а твои ратники где?

Да, хорошие вопросы, тем более, что на этом ни Богдан, ни Мигель не остановились, они продолжали низвергать водопады вопросов. В целом, большинство из них имели свой резон. Но я решил отложить сеанс ответов «на потом». Мне надо было сформировать свою стратегию будущей жизни. А для этого надо было знать гораздо больше об острове, об устройстве власти на нем, о силах за князьями, о том, с чего надо начинать. Поэтому я выслушал их внимательно, но начал с того, что мне сейчас было важнее.

— Для начала вы мне расскажете о том, что меня интересует, потом я буду отвечать на все ваши вопросы, — выдвинул я ребятам свои условия, — иначе общения у нас не получится. Понятно?

Мои молодые компаньерос, завороженно глядя на меня, синхронно кивнули.

— Богдан, меня интересует все о русах, о князьях, кто и чем правит, какие есть войска, какое оружие, как поделена территория острова, как русы взаимодействуют с испанцами, какие органы власти. То есть все, что знаешь ты сам, что слышал от других — обратился я к хозяину нашего жилища, — не торопись отвечать, подумай хорошенько.

— Ты Мигель, мне расскажешь, все, что тебе известно об испанцах на острове. Какие города и деревни они занимают, как управляют городами, какие есть испанские войска, что говорят о жизни на острове, какие настроения на будущее, как большинство испанцев видят себе свою жизнь здесь: совместно с русами, отдельно от них. Вплоть до того, что об этом твои сверстники говорят — озадачил я своего подопечного, — тоже не спеши с ответами, у нас есть время до вечера.

— Еще вот что Богдан, тебе надо городскому главе объявиться, чтобы подтвердить, что ты жив, — решил подсказать я пареньку, — не надо виниться, что в пиратах был, достаточно сказать, что работал матросом у испанцев, спасших тебя, на судне «Эстрелла». Запомнишь?

— Эстерела? — повторил Богдан, — запомню. Так я сейчас сбегаю, посадник туточки внизу на торговище [2] сидит в Детинце [3].

[2] Торговая площадь, зачастую располагалась под стенами Кремля или Детинца.

[3] В древних русских городах центральная часть города, защищенная стеной, там располагались самые важные городские здания.

— Только не болтай языком лишнего, — предостерег я Богдана, — не надо про меня пока ничего говорить. Если видел нас кто вчера, скажи, что товарищи — матросы с корабля. Завтра уходим все вместе. Понял?

Богдан кивнул и собрался идти к посаднику, уже в двери он остановился, видимо, что-то хотел сказать, но не решался.

— Забыл что? — я посмотрел на него, — говори не тушуйся.

— Ты бы с Мариной поговорил, — неуверенно сказал паренек, — она-то куда больше моего может рассказать. Она грамотная, читать-писать может, да, чай не последний-то человек в Градомире. Поспрошай ее, коли уж знаком, — закончил фразу Богдан и вышел из дома.

Как-то интересно парень выразился про мою новую знакомую: «чай не последний-то человек в Градомире», вернется надо уточнить, что он хотел этим сказать. Пошел в дальний угол избы за пистолетами и боеприпасами, а Мигеля попросил помочь мне зарядить оружие, нельзя, чтобы оно валялось не заряженным. «Надо парнишке постараться донести, что сила Карбункула дает мне много возможностей, — подумал, глядя на подростка, — он, как самый близкий мне человек на этом острове, не будет обделен вниманием, как бы дальше не складывалась жизнь». Открыл сундук за печью, куда сложил все свое боевое снаряжение, но ничего не успел оттуда достать, потому что в этот момент в дверь довольно-таки требовательно постучали.

— Открыто, входите, — услышал голос Мигеля, говорил он конечно по-испански. Надо ему растолковать, чтобы у русов говорил по-русски, так к нему доверия будет больше. «Кого там, интересно, к нам занесло? — мелькнуло у меня в голове, — вроде, никого не ждали». Я захлопнул крышку сундука и выглянул из-за печи. Парень, стоял перед открытой дверью с лицом, застывшим от удивления, хорошо хоть рот не раззявил для пролетающих мух. На крыльце стояла моя утренняя знакомая собственной персоной. В руках девушка держала небольшую плетеную корзинку, накрытую белым рушником.