Одиссея коронеля Блада. Начало

Глава 20

Обед у князя. История Южной Руси и Белогорья.

Коронель Блад:

Обед у правителя Градомира прошел, на удивление спокойно, в миролюбивой и в целом, даже дружеской обстановке. Князь Борис и княгиня Анна были воплощением доброжелательности и гостеприимства. Княгиня, в свои сорок восемь лет выглядела довольно молодо и мило: приятное, доброе лицо, темные, почти черные волосы, убранные под праздничный кокошник, из-под которого выбивались непокорные пряди, темно-карие улыбчивые глаза, черные, выгнутые дугой брови, милые ямочки на щеках. В этой женщине как-то сочетались доброта и властность, нежность и непреклонность в суждениях. А еще, я заметил, что в княжеской семье царит лад и согласие. К тому же, несмотря на то, что мужчина был хозяином в доме и княжестве, женщина незаметно руководила и мужем и семьей. А может и всем княжеством.

В ходе непринужденной застольной беседы, я узнал, что Марина — младшенькая и любимая дочь князя и княгини. Старшая Наталья уже давно замужем за правителем западного княжества, средняя Ольга живет в счастливом браке с родным братом южного князя. А младшая из дочерей, как-то в разрез с обычаями Руси, готовится возглавить Градомир после батюшки. Князь объяснил этот нонсенс просто — старшие уже отрезанный ломоть, а наследовать княжество кто-то должен. Не со стороны же приглашать варягов на престол, мол проходили мы это уже.

Мое короткое «вступительное слово» о спутниках приняли с пониманием, Мигель попал под опеку княгини и до конца нашей встречи не имел возможности заскучать. Рыжую «находку» в княжеской семье тоже приняли радушно. Марина, после того как узнала историю ирландки, сразу взяла ее «в оборот». Не знаю, как уж у нее это получилось, но глядя на двух девушек, болтающих на смеси русского, английского и испанского, я понял, что знание языка в общении не главное. Гораздо важнее желание понимать другого человека, В компании княжны, леди Эйприл уже не так категорично заявляла о нежелании пожить в Градомире до получения известий от отца. А к концу обеда готова была оставаться там сразу. Не возвращаясь на корабль. Забегая вперед скажу: прощаясь с ирландкой, пообещал, что в любой момент вернусь за ней, если девушке будет плохо в княжеском доме.

В непринужденной обстановке за обедом был только один неприятный момент — это присутствие на нем воеводы Градомирского. Завид мне не понравился сразу, хотя он и не высказывал никакой неприязни, вел себя предупредительно и доброжелательно. Но у меня внутри зажужжало с первого момента, как я его увидел в трапезной княжеского терема. Будто сигнализация какая-то сработала и не прекращала пищать, пока я не отъехал от Кремля на приличное расстояние. Несмотря на все старания воеводы расположить меня к себе и приятельское отношение к нему князя Бориса, чувство отторжения не пропало. А еще я заметил, что такое чувство неприятия Завида у обеих женщин княжеского семейства. Короткие взгляды, бросаемые хозяйкой нельзя было назвать душевными. Как мне показалось, каждая фраза воеводы подвергалась внутреннему аудиту. Хотя, надо сказать, что в словах княгини Анны и в ее поведении за столом, это никак не проявлялось. Марина же совсем не прятала своего отношения к Завиду, если бы она могла, я думаю, то не села бы рядом с ним на одном гектаре, в смысле, за одним столом.

К моему огромному разочарованию, с Мариной мне не довелось пообщаться наедине. Похоже, что светлейший князь настроен категорически против нашего с ней персонального коннекта. Однако, когда я попросил познакомить меня с историей русских на острове, он не отказал.

— Марьяша, расскажи Володимиру о нашем княжестве, — попросил князь, — пока мы с мамой передохнем после обеда. Если чего не упомнишь, Завид подскажет, — ненавязчиво намекнул он, что одних нас не оставит.

— Благодарствуй батюшка, нет надобности, с памятью у меня все хорошо… — девушка задумалась, — о чем бы ты поперву хотел услышать, князь?

— Давай с самого начала, — мне было интересно узнать все о русских на Тенерифе, точнее на Белогорье, — пожалуй, с того как русичи оказались здесь? Ведь остров очень далеко от наших северных мест.

— Скажи мне милостивый государь, как силен ты в истории Руси? — Марина пристально посмотрела в мои глаза, — доводилось ли тебе слышать о том, как Рюрик пришел княжить на наши земли? Как зародилась сама Русь?

— Ну… В общих чертах… — откуда я могу знать, как Русь зарождалась в этом мире, где все идет совершенно не так, как в моем, — ты же сейчас про варягов, которые пришли по приглашению народа русского?

— Я, вообще-то, про предков твоих, — Марина удивленно посмотрела на меня, — или ты не из Рюриковичей?

— Да, что вы все про Рюриковичей-то, — надо было каким-то образом прекращать невольный обман, — да, Владимир — это мое родовое имя. Но к Рюриковичам я никакого отношения не имею. Их история на Руси уже закончилась, сейчас правят Романовы. Я никогда и не говорил, что я из царской династии.

— Из царской? А что на Руси тоже цари правят? — удивился, резко оживившийся после моих слов воевода, — с каких-таких пор?

— Да уж больше ста лет, как Иоанна Грозного повенчали на царство, так и повелось, — историю царских фамилий я изучал в свое время интересовал момент как произошла смена царствующих династий, — Иоанн был из Рюриковичей, а нынешний царь уже из Романовых, выбрали его бояре, чтобы смуту среди народа прекратить. А вы что, вообще с Русью не общаетесь?

— Как ушли из Индейского царства в дальний путь так и перестали получать весточки с родины, — ответила Марина, вскользь неприязненно посмотрев на Завида, — это было, почитай десять поколений назад, никого из стариков, кто уходил тогда, давно уж нет в живых.

— Марина, извини, а Индейское царство, это где? — я понял, что речь скорее всего не об американских индейцах, а об Индии.

— Это место, где русичи, ведомые отроком Иоанном, нашли приют и убежище после изгнания христиан из Киева-града. Страна, где он был венчан на царство, где мир его признал как пресвитера христианской церкви. После исхода из Киева, не сразу русичи пришли в земли Междуречья, где основали Южную Русь. Сначала по Славутичу [1] на ладьях, потом вышли к Дону, оттуда по реке Лик [2] через пески и степи вышли к морю-морюшку Хвалынскому. [3] Тогда уже много русичей шли за святым отроком, поклонялись ему и верили, что выведет Иоанн в места благословенные.

[1] Древнеславянское название Днепра.

[2] Древнее название реки Маныч.

[3] Каспийское море.

— А почему русичи пошли из Киева? — мне не очень понятен был этот момент в рассказе девушки, — ведь Киев же был стольным градом русским? Или он под поляками тогда был?

— Под поляками? — недоуменно переспросила Марина, — нет, я не знаю такого, чтобы Киев-град под шляхтой был. Иоанн из Руси ушел не по своей воле. Он тогда уже Христу поклонялся, они с отцом Феодором в Киеве жили, как раз недалеко от Перунова холма. Князь киевский Володимир Красно Солнышко еще богам древним крепко верил и жертвоприношения приносил после походов. Перун тогда на Руси был в силе большой, многие ему жертвы приносили, — Марина бросила быстрый взгляд на воеводу, но тот отвел взор в сторону, — старым богам, случается, и сегодня вера есть.

— Так, что там с Иоанном произошло? — про старых богов Марина не зря вспомнила, и похоже, что этот камень в «огород» воеводы брошен, — я так понял, что он христианином был. Правильно?

— Говорят, что старцы и бояре бросили жребий, который указал на Иоанна, — продолжила девушка, — но, когда посланцы сказали Феодору, что сына «избрали себе боги, да принесем его в жертву», тот ответил: «Не боги это, а дерево. Нынче есть, а завтра сгниет. Не едят они, не пьют и не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Бог же Един, Ему служат люди и поклоняются. Он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека, и предназначил ему жить на земле. А эти боги, что сотворили? Они сами сотворены. Не дам сына моего бесам».

— Ну, в своем праве мужик, — качнул я головой, — я бы тоже их послал… в смысле, пойти проветриться, — опять я со своим новорусским языком, сначала ляпну, потом подумаю, — извини Марина.

— Киевляне жестоко отомстили Феодору и его сыну, они подпилили столбы, держащие сени и обрушили их, весь двор разорили. Отец Иоанна погиб под развалинами, а он сам выжил. Язычники же, посчитав, что умертвили обоих, ушли с подворья. Но христиане из родственников и друзей пришли ночью, разобрали завалы и вытащили отца и сына. Феодора похоронили, а Иоанна спрятали и вылечили.

— Пока отрока трясло в лихоманке, — продолжила Марина, — было ему видение, да не единое, а другое и третье, дескать есть земля, где могут русичи-христиане жить безбоязненно. А в той земле…

— Реки молочные и берега кисельные, — сорвалось у меня с языка, но тут же понял, что пошутил не ко времени, — прости, пожалуйста Марина. Не со зла. Сказки в детстве мне бабушка так рассказывала.

— Ну так пусть тебе дальше бабушка про Белогорье и рассказывает, — как-то беззлобно и спокойно поставила меня на место девушка, — что ваша светлость, — продолжила она после небольшой паузы, заполненной только моим стыдливым раскаянием, — продолжать-то можно, или еще чего вспомнишь из детства своего?

— Ну все, я молчу и слушаю, — демонстративно прикрыв рот ладонью, я преданно вытаращил глаза на Марину и даже попробовал ими вращать, изображая из себя нижнего чина российской армии петровских времен. Ну который, помните: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». [4] Марина рассмеялась и продолжила свой рассказ.

[4] Слова Указа, приписываемого Петру I, который, на самом деле никогда не издавался.

Мы просидели еще часа два и девушка посвятила меня в подробности истории русских не только на Тенерифе. Когда целители смогли поднять Иоанна на ноги, он сказал, что пойдет искать страну, где русы-христиане смогут жить, не гонимые за свою веру. Молва об этих словах отрока разнеслась по всей Руси как по мановению волшебной палочки. Со всех сторон к Иоанну стали приходить люди, посланные обществом. С холодных краев шли чудь и меря, кривичи и словене, с восхода солнца — мордва и булгары, с захода — поляне и древляне. Никому не отказывал Иоанн, и вскоре за порогами Славутича образовалось огромное поселение вольных людей, прозванное Запорожским Станом.

Место Иоанном было выбрано с учетом непроходимости порогов, что делало малоуязвимым Стан по воде. А единственную сухопутную дорогу вдоль Славутича из Дикого Поля в русские земли, вооруженные последователи Иоанна держали от набегов воинственных кочевников. Запорожский Стан существовал несколько лет, прежде чем Иоанн решился вывести своих людей дальше в степи Дикого Поля. Пришло время и переселенцы стронулись из Стана в места своего будущего обитания. Путь к новой родине занял долгих три года. Не все дошли до конца, но по пути к русичам-переселенцам присоединялись люди многих кочевых племен из тех, что обитали в степи.

У Иоанна сформировалась полноценная армия, в ней были не только пешие и конные дружинники, но и своя артиллерия. Воинам приходилось постоянно отражать нападения кочевников. За годы переселения армия приобрела бесценный опыт военных действий и превратилась в грозную силу. Когда русичи вышли к берегам Хвалынского моря, им пришлось заново строить ладьи, оставленные в Запорожье и на них пересекать морские воды. Иоанна вела к земле обетованной путеводная звезда, он всегда знал, в какую сторону им надлежало идти дальше.

В море было трудно, ветрено и страшно, но и его преодолели, практически без потерь. Потом была выжженная солнцем степь без конца и края. Сквозь жаркие песчаные равнины переселенцы дошли до горных отрогов, где была плодородная земля и две полноводные реки. Иоанна приняли в древнем городе Баласагын, [5] куда он со своей армией вошел освободителем народа караханидов [6] от власти завоевателей — сельджуков. Прошло совсем немного времени и повзрослевший Иоанн стал правителем еще двух среднеазиатских государств Мавераннахра и Хорезма. [7] На этих территориях он образовал свое собственное государство — Южную Русь, которая простиралась от Каспия до пустыни Гоби. Здесь же его венчали на царство византийские священники, которые поддерживали отношения с Южной Русью.

[5] Баласагын — древний город на территории современного Казахстана, в районе сегодняшнего Токмака.

[6] Караханидский каганат — древнее уйгурское государство на территории Центральной Азии.

[7] Мавераннахр и Хорезм — древние государства в Центральной Азии между Амударьей и Сырдарьей.

Индейское царство или Южная Русь, как я понял из рассказа княжны — это основанное русами государство, где местные народы добровольно покрестились в христианство и приняли верховенство царя-пресвитера Иоанна. А еще она удивила меня интересной исторической подробностью про Чингисхана, или как его назвала Марина — Темучина. Оказалось, Иоанн был хорошо знаком с великим монгольским завоевателем и поддерживал с ним дружеские отношения. Они даже пару раз выручали друг-друга в битвах против чурчжэней и сельджуков.

В истории русов сохранились сведения о великой битве воинов царя Иоанна с армией сельджуков под предводительством Санджара, [8] в которой русская армия наголову разгромили стотысячную армию мусульман, несмотря на их тройное превосходство. Тогда же были захвачены огромные запасы золота и серебра из казны сельджуков. Да еще за жену Санджара, плененную в битве, царь Иоанн получил огромный по тем временам выкуп — пятьсот тысяч золотых динаров.

[8] Муизз уд-Дин Абуль-Харис Ахмад Санджар ибн Малик-шах I — последний султан из династии Сельджукидов. Реальный исторический персонаж нашего мира.

После битвы в Катванской долине Иоанн, развивая успех, овладел Самаркандом и Бухарой. В результате, его власть распространилась на все Междуречье. И власть эта была не во вред людям в стране Иоанна. Золота и серебра, драгоценных камней, слонов, верблюдов одногорбых и двугорбых, а также собак, изобилие было в Индейском царстве. Всех иноземных гостей и странников принимали гостеприимно и хлебосольно. Нищих не было среди подданных пресвитера Иоанна. Ворам, грабителям, татям ночным и прочим лихоимцам не было места в Южной Руси, как и не было между людьми никакого разделения. У всякого было изобилие в богатстве. У каждой семьи было по нескольку лошадей, по нескольку домов.

После смерти Иоанна, Индейским царством правила его жена, потом их сын Илия, а затем уже его дети, прозвание которым стало Иоанновичи, по имени первого царя Южной Руси. Несмотря на то, что Иоанн был дружен с Чингисханом, после смерти великого завоевателя Чингизиды уже не были так лояльны к его наследникам. Пришло время, когда Индейское царство столкнулось с полноводным и катастрофическим, как весенний разлив горных рек, монгольским нашествием. И победителями в этой битве Иоанновичи стать не смогли. Уходя из земли благословенной, потомки первых переселенцев прошли трудный путь к берегам Срединного моря. [8]

[8] В древности, одно из названий Средиземного моря.

Это направление выбрали как самое доступное и безопасное. Восток отпадал, оттуда шли орды монголов, север русичи покинули сами, уходя от гонений, на юге возвышались труднопроходимые отроги Тянь-Шаня. На западе же лежали земли империи сельджуков, которые потерпели поражение от русичей, платили им дань и побоялись бы создавать проблемы своему сюзерену — Южной Руси. Торговые люди давно уж рассказывали, что на берегах Срединного моря христиане — желанные люди, так как Иерусалим — родина Христа, где покоится его прах, совсем рядом с этим морем.

Совершившим долгий и трудный переход к Срединному морю русичам, не нашлось приюта в тех землях, заселенных мусульманами, однако в Кайфасе [9] на реке Киссон, где правили христиане из ордена кармелитов, приняли переселенцев. Там они начали строить свои корабли, чтобы продолжить нелегкий путь в поисках нового места для жизни. Многие русичи осели в окрестностях Кайфаса, отказавшись снова пускаться в путь по морю. Но тогдашний правитель южнорусский Илия Иоаннович со своей семьей, дружиною, приближенными боярами, челядью и холопами, на выстроенных ладьях устремились в далекое плавание.

[9] Так крестоносцы-кармелиты переименовали захваченный ими город Хайфа на территории нынешнего Израиля.

Переход на парусниках через Срединное море занял больше месяца. Илия причаливал свои корабли несколько раз присматриваясь к местности, где можно было бы остановиться для дальнейшего поселения. В итоге, ко второму месяцу путешествия, его корабли миновали Джабаль Тарик [9] и вышли в Эфиопское море, [10] где плавание продолжалось вдоль берегов черной страны еще пару недель. Пока ладьи царя Илии не попали в шторм и их не забросило к берегам земли, поднявшейся из глубин океана. К сожалению, далеко не все корабли смогли причалить к острову с величественной белой горой посередине.

[9] Скала Тарика (араб). Испанцы переделали это название на свой лад и получился Гибралтар.

[10] Одно из названий Атлантического океана.

Ладьи Илии Иоанновича, вырвавшись из полосы шторма причалили в небольшой бухте у скалистых берегов острова. Первые русы вышли на, невиданный ранее черный песок, гиацинтово сверкающий от набегавшей волны. Никто тогда еще не предполагал, что на этом острове они останутся жить. Просто им в одночасье нужно было ступить на твердую землю. И пусть черного песка было совсем немного, буквально три-четыре аршина в ширину и аршинов 30 в длину, а дальше неприветливо топорщились скалы, но это была земля. Под ногами не качалась палуба, за бортом не бесились валы остервеневшей морской воды. Со скал в них не целились из луков грозные воины-сарацины, никакое войско с копьями наперевес не пыталось согнать назад в воду. Берег был совсем пустынным, но доброжелательным.

Согласно сохранившимся легендам потомков первых жителей Белогорья и собранным монахами Свято-Владимирского мужского монастыря рукописным грамотам, русы, поднявшись от берега океана на пару верст в горы, основали первое поселение на острове и назвали его Игорь-Град. Город назвали в честь сына правителя, ставшего главным его строителем. Белогорьем назвали остров русы за белоснежную шапку на вершине высокой, остроконечной горы, видной с любого края острова. В центре первого города и сейчас растет священное Драконово дерево, вокруг которого тогда началось строительство.

Переселенцев по первое время было немного, хотя в шторме уцелело большинство русов. Почти все ладьи, разбросанные по океану, смогли собраться к Белогорью. Со временем колония разрасталась, но места на острове хватало всем. Столица царства переехала в Град Христа Спасителя, где сейчас палаты Великого князя Белогорья. Время шло, и Южное царство Белогорское распалось на девять удельных княжеств во главе которых стали сыновья и внуки царя Илии Иоанновича. И это не сослужило на пользу Южной Руси. Князья, хотя и были одной крови, но не было в них понимания и единения, поэтому княжества со временем сильно отдалились друг от друга, не в географическом смысле, а в политическом, конечно. Великий князь Белогорский по-прежнему носил титул Государя, Царя всея Руси Южной и Великого Князя Белогорского, однако каждый удельный князь тянул одеяло на себя и мало прислушивался к воле правителя Белогорского.

Еще Марина мне рассказала как на остров впервые попали испанцы, которых белогорцы называли эспаньольцами. Конкистадоры под предводительством аделантадо Фернандеса де Луго [11] хотели захватить Белогорье и поработить русов. Но просчитались — русские дружинники от души им наваляли. Сначала у деревни Асина Тишь, потом еще раз у другого населенного пункта, название которого я не запомнил. Не все, конечно прошло так гладко. Если бы не правитель одного из северных княжеств, призвавший к объединению русичей, то все могло закончиться поражением Южной Руси и торжеством испанцев.

[11] В нашем мире — реальный персонаж, завоевавший Тенерифе.

Но, Слава Богородице! Все сложилось так как сложилось, и русичи отстояли свою новую Родину. Остатки разгромленного воинства несостоявшегося военного коменданта Белогорья прижились на острове и даже основали несколько своих поселений на северо-востоке. Постепенно иноземцы ассимилировались с русичами. Конечно, не до такой степени, чтобы забыть свой язык и обычаи, но уживались с соседями мирно. Некоторые городки, основанные изначально русами, были сейчас заселены большей частью испанцами как, например Гарачико.

Победа над испанцами, а точнее, сами битвы с захватчиками сплотили русичей, но, к сожалению не надолго. Настали мирные времена и каждый из удельных князей Белогорья стал себя чувствовать не равным среди равных, а как бы, слегка равнее других. И такие настроения не могли не сказаться на обороноспособности царства. Так что, в настоящее время другие державы стали ненавязчиво прощупывать целостность Южной Руси и ее устойчивость от внешних воздействий. К таким «прощупываниям» и относилось нападение корабля португишей на Новгород.

— Марина, а почему русов здесь хуанчами называют? — вспомнил я давно интересующий меня вопрос.

— Так это эспаньольцы, — усмехнулась княжна, — у них ведь Иоанн Хуаном зовется, ну а его потомки Иоанновичи — Хуанычами или хуанчами. Эспаньольцы не разбирают, кто из рода Иоанна, а кто просто русич, всех так называют.

— Слушай, а каково настроение твоего батюшки, — забыв про оттопыренные уши воеводы, задал я интересующий меня вопрос, — нет ли у него желания возглавить царство Белогорское?

— Ты наверное не понял, — девушка, бросив мимолетный взгляд на Завида, ответила уклончиво, — в Южной Руси уже есть Великий князь Белогорский. А Царство наше осталось в Междуречье. Нет сейчас такой воли, чтобы вновь могла соединить все земли под одним началом.

— Володимир, а не пришло ли тебе время избавить нас от своего присутствия, не злоупотребляя, так сказать, гостеприимством правителя Градомирского, — неожиданно затейливо предложил мне «выйти вон» княжеский воевода. Причем вопросительных интонаций в его словах я не услышал.