Одиссея коронеля Блада. Начало

Глава 11

Дар Карбункула. Схватка с иноземцами.

Коронель Блад:

Интересная девушка Марина, то она открытая и доброжелательная, то ощетинивается как ежик и закрывается в свою скорлупку. Конечно, в ее поведении немалая толика моей вины, но, что поделаешь, не могу же я ей прямо так заявить: сами мы не местные… попаданцы из двадцать первого века. Кто поверит в такую хрень? Так и получается, что она начинает откровенно что-нибудь говорить, а я — включаю дурака и делаю вид, что слегка оглох в одном моменте.

Но, все равно, общаться с Мариной — одно удовольствие. Она даже сердится так прикольно: мило и непосредственно, что хочется обнять за плечи, прижать к себе, почувствовать ее тепло и не отпускать долго-долго. Вот скажите, как такое может быть? Знаешь человека всего два часа, а ощущение, будто знаком всю сознательную жизнь. А у меня такое чувство возникло с первого мгновения нашей встречи, когда увидел ее, выходящей из воды.

Из рассказа девушки я уловил, что отец Марины — влиятельное лицо в этом мире. Хотя, прямо она ничего не сказала, но наличие охраны или своей дружины, точно говорит о статусе человека. Опять же, образование дочери давал, как раньше в дворянских семьях делали. Понятно, читать-писать там, ну, испанский — тоже нетрудно найти объяснение. На острове полно испанцев, по-видимому, здесь целые города под их управлением. Но — греческий? Сомневаюсь, что в этом есть какая-то практическая необходимость. Скорее — желание дать работу мозгам юного создания, направить в необычном, но нужном направлении. А может просто, перед другими вельможами повыпендриваться, мол, смотри какая у меня дочка грамотная — по-христиански могет.

В очередной раз Марина вспыхнув и рассердившись на меня, заметила в море корабль. Я успел отметить парусную оснастку и очертания судна, мне они напомнили нао [1] Колумба «Санта-Мария», те же три мачты, высокие борта и палубные надстройки. В это мгновение парусник правым бортом дал пушечный залп по деревушке на берегу. Причем, артиллерия отработала на полном ходу, то есть залп был сделан, как говорят в двадцать первом веке, чисто в медийных целях, для устрашения местных жителей. А коли они напали на русскую деревню, значит на корабле наши враги.

[1] Многие ошибочно называют флагманский корабль Колумба каравеллой, на самом деле «Санта Мария» — это нао (большой корабль по испански), или каракка по португальски, каравеллы были значительно меньше в размерах и не имели сплошной палубы, по сути это были большие лодки под парусами.

— Марина, надо бежать, поднимать народ, — помогая девушке встать с камня, на котором она так удобно расположилась, поставил задачу, — это враги, нам грозит опасность! Ты беги в Детинец, тебя поймут скорее, чем меня, а я — к ребятам.

— Хорошо, ты только к бабушке зайди, предупреди, чтобы уходила с женщинами в Градомир к батюшке, — Марина была совершенно спокойна, только глаза выдавали волнение, да дыхание участилось, — ты меня найди, я в Детинце буду, — девушка посмотрела мне прямо в глаза, как будто в душу заглянула.

— Yes, mom! [2] — козырнув на ходу, я устремился по тропе наверх, — оставив девушку в недоумении, по поводу моей фразы, что, впрочем, не помешало ей стремглав броситься вдоль берега в сторону торговой площади.

[2] Да, мэм! (англ).

Мои пацаны, прибрав в избе, грели животы во дворе, под ласковым островным солнцем, не представляя, насколько в следующее мгновение изменится их спокойная жизнь в Новгороде.

— Подъем дружинники! — я прервал их утренний расслабон, — Богдан, немедленно к бабе Оле, пусть котомку собирает и готовится выходить в Градомир. К городу идет чужой корабль, это какие-то мерзавцы, они обстреляли деревню в трех верстах отсюда. Здесь будет опасно. Мигель, пистолеты, снарягу, кинжалы, кольчуги, все тащи сюда.

Пацаны дружно вылупились на меня, но их ступор длился пару секунд. Богдан ломанулся на улицу, а Мигель за оружием. В тот же миг я почувствовал, что Карбункул в ладанке шевельнулся и потеплел. Приложив руку к ладанке, я почувствовал биение пульса. «Странно как — держу камень, а под рукой, как будто мое сердце колотится, — прижимая камень, я понял, что в меня вливается его тепло, — походу силы прибавляется». Я отнял руку от груди и увидел, что на ладони у меня появился маленький огонек алого цвета. Вытянув руку вперед, я удивленно уставился на свою ладонь. Огонек увеличивался в размере, но кожей я чувствовал только небольшое потепление в этом месте. Маленький огненный шарик уже достиг размера небольшого яблока и не собирался останавливаться. Вошедший в комнату с ворохом амуниции Мигель, завороженно уставился на мою ладонь.

— Блад, что это? — голос паренька задрожал, — как ты это делаешь?

— Спокойно, Мигель, не шуми, — я лихорадочно пытался найти объяснение происходящему, но ничего разумного в голову не приходило, тем не менее сказал твердо, — у меня все под контролем.

— Он горячий? — Мигель, с грохотом, вывалил все снаряжение на пол, — тебе больно?

— Подними оружие! И закрой рот, — мне надо было отвлечь внимание пацана, — а то сейчас ворона туда залетит, — а сам лихорадочно пытался вспомнить, о чем я думал, когда на ладошке появился огонек, — пистолеты заряжены?

Да, оба, — пацан, наконец-то пришел в себя, — я проверил.

Мне в голову пришло, что когда я приложил руку к Карбункулу, то размышлял, следующим образом: военный корабль не сможет подойти к берегу, а значит капитан неприятеля должен высадить десант на шлюпках. «Точно! В этот момент я думал, чем можно на расстоянии потопить шлюпки, — я снова посмотрел на огненный шарик, который начал пульсировать в моей руке, как бы пытаясь мне, что-то подсказать. «Так ты мне предлагаешь шаровой молнией в шлюпки запускать? — обратился я к Карбункулу, — я правильно тебя понял?»

Поверхность огненного шарика поменяла цвет с алого на желтый, и снова вернулась к алому. «По-моему, он мне сигнализирует, что я прав, надо попробовать им управлять». Я мысленно представил, что шарик с моей ладони отрывается и летит по направлению к печи, но ничего не изменилось, огонек сидел, как привязанный. Я обратился к Мадонне: «Матерь Божья, помоги, направь мои мысли, не для себя прошу для людей в Граде под твоим покровительством». В тот же момент огненный шарик с моей ладони приподнялся в воздух и медленно поплыл в сторону печи.

Мигель снова выронил кольчугу, которую в этот момент приподнял, чтобы водрузить на свои узкие плечи. Мысль, следом за глазами, скакнула в сторону пацана, в то же мгновение, чуть дрогнув, в том же направлении поплыл мой воздушный снаряд. Переведя глаза на печь, я попросил маленькую шаровую молнию отправиться в открытое поддувало печи. Так и произошло, шарик аккуратно забрался в поддувало и осветил изнутри печной свод. До меня дошло, что если мой снаряд сейчас взорвется — мы останемся без печки в избе.

Застывший столбом испанец, вызвал у меня приступ беззвучного смеха, и это чуть не привело к катастрофе внутридомового масштаба. В печи начало шириться свечение, изо всех технологических отверстий повалил дым, а в избе стало заметно теплее. «Соберись немедленно! — мне надо было дать отбой моему оружию, — успокойся, медленно-медленно возвращайся ко мне в ладонь». Огненный шар, с небольшую тыкву, еле протиснулся в узкое поддувало и направился ко мне, по пути уменьшаясь в размерах. Когда маленькая шаровая молния коснулась подставленной ладони, ее диаметр не превышал пару сантиметров.

— Мигель, ты готов? — мои слова вывели парня из ступора, он медленно присел на лавку.

— Это Карбункул делает? — единственное, что он смог вымолвить.

— Да, малыш, — парень должен понимать, что мои возможности велики, и силу камень дал реальную, — ты кольчугу-то надень.

— Коронель! С торговища люди бегут, — в избу ворвался второй мой дружинник. Интересно, с каких это пор я для него стал полковником, не иначе Мигель поделился знаниями, — женщины, ребятишки!

— Женщины, старики и дети должны идти в Градомир, под стены княжеского дома, — я кивнул Богдану на квилон и кольчугу, — вооружайся, но сначала сбегай в Детинец, мне надо знать настроение посадника и дружины. Выясни, что собираются делать: воевать с ворогом или встречать хлебом-солью.

Богдан качнул головой, что понял меня и убежал вниз к торговой площади. Мигель, в конце концов, управился с кольчугой, надел шлем, который постоянно сползал ему на глаза и повесил на пояс ножны с квилоном. Мои пистолеты и сумка с боеприпасами лежали рядом с ним на столе. Засунув за пояс оба пистолета и надев через плечо сумку, я вышел на крыльцо. По дороге от Детинца бежали горожане, видимо Марина доходчиво объяснила местным жителям, куда им надо направляться. Мне же нужно было выбрать место подходящее, откуда можно запустить мои «шарики» в десант, но так, чтобы не «светиться» перед местным воинством. Взобравшись на горку выше избы Богдана, нашел идеальный НП [3] для себя и своих бойцов. За проулком возвышалась ровная площадка из вулканического туфа, по краю которой шел небольшой бруствер, из-за него можно было безопасно наблюдать за подступами к Детинцу с моря.

[3] Наблюдательный пункт.

До уреза воды напротив торговой площади было метров восемьдесят — не больше, а до крайней башни Детинца и того меньше. Выложив перед собой пистолеты и сумку с боеприпасами, я наказал Мигелю быть готовым заряжать пистолеты. Осталось дождаться возвращения Богдана, чтобы определиться с тактикой и стратегией боя против захватчиков. Минут через пятнадцать прибежал запыхавшийся гонец.

— Посадник велел дружинникам и всем мужикам вооружиться и запереться в Детинце, — переведя дух, доложил Богдан, — горожанам, кто не успеет уйти в Градомир, тоже спрятаться за стенами.

— Бой примет, или ждать послов от захватчиков будет? — меня больше всего интересовала позиция дружины, — что узнал?

— Посадник говорит, что будем ждать, может это эспаньольцы пришли с миром, — Богдан добросовестно пересказывал все, что услышал на торговище, — два лета назад так уже было, приходил большой корабль, как сейчас. Воду набирали и торговали с нашими людишками.

— Тьфу, блин! — меня аж подбросило, — какая, на хрен, торговля, они с одного залпа деревню вынесли, а эти придурки торговать собрались. С кем торговать? С бандюками этими? У посадника в голове мозги есть, или мякина только?

— Дак, это… — Богдан замялся, — мне не ведомо…

Понятно, — махнул рукой и посмотрел в сторону океана, — занимай позицию, смотри за кораблем.

— Ага, — парень прилег за бруствером и уставился на приближающийся нао.

— Богдан, ты, вообще, с пистолета стрелял? — боец растерянно посмотрел на меня, — что ты на меня глазки пучишь? Ты ведь в пиратах, однако, числишься.

— Я только два раза стрелял, у нас пороху маловато было, — Богдан неловко сгорбился за бруствером, — но я умею коронель, точно умею…

— Хорошо. Смотри, здесь ничего сложного нет, — я дал парню в руки один пистолет, — вот эту железяку оттягиваешь назад, прицеливаешься, потом жмешь на этот крючок и ждешь, когда бабахнет. Только рот открывай, чтобы не оглушило. И еще, целиться продолжаешь, пока не грохнет, а не только до того момента, когда на крючок нажмешь. Твоя задача — попасть в шлюпку, а если повезет, то в гребца.

— Как это в шлюпку? — недоумение в глазах Богдана, подсказало мне, вряд ли он знал такое слово, — что это?

— Лодка, — как же трудно подбирать слова в этом мире, — понял? Большой корабль подойдет и спустит лодки с вооруженными людьми, потому что сам не сможет подойти к берегу. Понял?

— Да, понял, — Богдан часто закивал головой, — так-то я могу попасть, а нешто лодку можно пулей потопить?

— Богдан, запомни, твое дело выполнять то, что я говорю, а что получится — сам посмотришь. Ясно?

— А то! — кажется до парня дошло, что надо меньше спрашивать, а больше делать

— Пока корабль не подойдет, сидим и не высовываемся, — я наблюдал за приближающимся парусником, который был уже в полумиле от городских стен, при этом, темпа он не сбавлял, будто капитану Новгород был совсем не интересен. Но, внутреннее чутье подсказывало, что это не так.

Действительно, минут через пятнадцать на корабле убрали часть парусов и ход его замедлился. Когда парусник наконец-то замер, встав на якоря бортом к стенам Детинца, расстояние до него сократилось метров до трехсот. На палубе суетилось около десятка пушкарей, они разворачивали орудия на вертлюгах и направляли их на городскую крепость. «Переждать он хочет, придурок, — во мне кипела злость на посадника, — сейчас влепит со всего борта, только крошево полетит от стен». Я заметил, что с этого же борта готовятся к спуску две шлюпки, в которые забрались по двое гребцов с крючьями, чтобы не давать шлюпкам биться о борт при спуске. Пока рассматривал парусник, мне пришла мысль, что он может пригодиться в будущем, а значит корабль надо захватить целиком, по возможности не нанося повреждений.

«Ну, ты и раздухарился, еще не знаешь, получится ли с десантом управиться, а уже собрался корабль захватывать, — услышал я внутренний голос, — не слишком ли ты парень самонадеян?» Критика изнутри подействовала как освежающий душ. Мое внимание привлекли действия пушкарей, которые уже стояли с факелами у шести орудий. «Блин, где же сейчас Марина, дай Бог, чтобы подальше от Детинца, — я вглядывался в каменные стены маленькой крепости, но нигде не видел ни единой женской фигурки, только внушительные плечистые контуры дружинников с булавами и пищалями, [4] — храни тебя Мадонна».

[4] Общее русское название ранних образцов огнестрельного оружия для прицельной стрельбы. Может быть как ружьем, так и пушкой.

— Сейчас залп будет, — я пригнулся и посмотрел на свое маленькое воинство, — не высовывайтесь из-за бруствера… — мои слова прервал грохот корабельных орудий.

— Лежать! — рявкнул я на Мигеля, который попытался выглянуть из-за камней, — пришибу!

Пацан прижался к земле и больше не пытался высовываться. Богдан даже обхватил голову руками и прижал лицо к каменной плите, на которой лежал. Сам же я аккуратно приподнялся над бруствером и увидел клубы порохового дыма над палубой парусника, пушкари уже прочищали банниками стволы орудий, готовя их ко второму выстрелу. Стена Детинца слева от ворот обрушилась почти наполовину. «Ядрами били суки, специально, чтобы стену развалить, — оглядев разрушения, понял я, — еще раз сюда жахнут, а потом шрапнелью будут поливать, чтобы дружину выкосить». Мысли всплывали в голове сами собой, как будто я много раз участвовал в таких сражениях. «Надо попробовать пушкарей по одному выщелкивать, пока они не ожидают от нас такого финта».

Понимая, что моя персона не представляет никакого интереса для экипажа парусника, я еще приподнялся над бруствером и приложил руку к ладанке с Карбункулом. Представив себе огненный шарик, летящий в крайнего пушкаря, вытянул в его сторону руку с пистолетом. На казеннике оружия появилась искорка, которая одним махом пробежала по стволу и, как трассирующая пуля из АК-47, понеслась в сторону корабля. Спустя мгновение на борту корабля сверкнула вспышка алого пламени, похожая на разрыв гранаты. Пушкаря, взрывом отбросило от фальшборта к носовой надстройке, и больше он не поднялся. Да и как может подняться человек, у которого полностью отсутствует голова и верхняя часть туловища. Пока корабельные пушкари тусовались в растерянности по палубе, пытаясь понять, что произошло, я запустил еще одну искру, потом еще одну и еще. Двоих пушкарей разорвало моими шаровыми молниями, а еще двое спрятались за фальшбортом.

Спуск шлюпок приостановился, гребцы залегли за бортом и не подавали признаков жизни, зато оживились стрелки из мушкетов. Прячась за надстройками и мачтами, они начали методично обстреливать стены Детинца, справедливо полагая, что их товарищи пострадали от руки защитников городской крепости. Их прямолинейная логика давал мне шанс побыть еще некоторое время в тени, и постараться выбить как можно больше боеспособных единиц из команды парусника. «Интересно, а мои «шарики» способны поражать бойцов за укрытиями?» — мне совсем не «светило» снести грот-мачту «моего» корабля, за которой укрылся мужик с мушкетом. Где-то в подкорке головного мозга уже укрепилась мысль, что нао, с таким до боли знакомым названием «Сан Габриэль» [5] — это моя собственность. А свое имущество надо беречь и, по возможности, смахивать пыль с каждого сантиметра палубы, а не расфигачивать шаровыми молниями.

[5] Флагманский корабль экспедиции португальского исследователя Васко да Гама.

Не успела мысль оформиться окончательно, как с пистолета сорвался очередной шарик и унесся в сторону парусника. Огненный всплеск осветил палубу за мачтой «Сан Габриэля» и отбросил к дальнему борту матроса, спрятавшегося там с мушкетом. «Вот и ответ на твой вопрос — ирония внутреннего голоса сквозила в каждом слове, — не надо сомневаться в могуществе оружия, которое тебе в руки дала сама Мадонна». Теперь мне оставалось только формулировать правильно свои хотелки и беречь голову от шальных выстрелов, чтобы было в чем эти мысли рождать.

— Богдан, а ты когда собираешься учиться стрелять? — паренек, разинув рот, наблюдал за всеми моими манипуляциями, вместо того, чтобы поддержать меня огнем из второго пистолета, — тебе особое приглашение требуется?

— Чегось? — совершенно обалдевший боец, выпучил на меня глаза, — я… это… лодки-то, эвон… висят…

— Бери пистолет, клади на бруствер, целься и стреляй в корабль, — мне нужна была шумовая завеса моих действий, — и смотри, не попадешь — вычту из зарплаты, — зря я это сказал, Богдан, только успевший приобрести осмысленный взгляд, снова потерялся в моих терминах и опять разинул рот.

— Ять! Стреляй поганец, уши оторву на хрен!

Все-таки русский матерный — наиболее действенный способ привести человека в чувство. Даже если он не владеет этим «великим и могучим» языком. Богдан принял положение для стрельбы лежа, раздвинув ноги на ширине плеч, причем плеч явно не своих, а Ильи Муромца. Уложил пистолет дулом на камень, секунд двадцать целился и нажал на спусковой крючок. Грохот и вспышка выстрела слились с моей «трассирующей пулей», которая сорвавшись с пистолета, впилась в грудь еще одному стрелку, опрокинув его взрывом на палубу.

— А-а-а! Коронель, ты видел! Я попал! — восторгу Богдана не было предела, — я попал! Вражина сразу с копыт долой!

— Отлично боец! Мигель — заряжай! — мне как командиру подразделения оставалось только поддержать в подчиненном уверенность в своих силах и возможностях.

В соответствии с законами физики, каждое действие равно противодействию. Наша пальба послужила хорошим прикрытием моим манипуляциям с шаровыми молниями, но незамедлительно привлекла внимание на корабле. И вот уже стволы мушкетов переместились в нашу сторону и по камням вокруг защелкали пули высекая искры и мелкие камешки, которые как злые осы жалили в лицо. Приказав бойцам прекратить огонь и спрятаться за каменный бруствер, я переполз немного в сторону и вверх, там нашлось еще небольшое укрытие для одного стрелка. Выдержав небольшую паузу, я высунулся из-за камня и, найдя очередную жертву, запустил разящую искру. На одного матроса в экипаже парусника стало меньше. Мое внимание привлек высокий caballero, появившийся на мостике «Сан Габриэля», в руке у него была подзорная труба «Не иначе — капитан, судя по камзолу и шпаге на боку — подумал я, готовя следующий «боеприпас», — ну, смотри-смотри голубчик», — алая искорка скользнула по пистолету и понеслась вперед.

«Дети в овраге нашли пулемет, — в мозгах засела частушка черного юмора времен моего взросления, — больше в деревне никто не живет», — капитана просто разорвало пополам, меня чуть не стошнило от такого фейерверка. «Тьфу ты, мерзкое зрелище, — я спрятался за камень, чтобы передохнуть, — хотя… никто вас сюда не звал». Со стороны парусника щелкали беспорядочные выстрелы, но их стало заметно меньше, чем вначале. Шлюпки так и остались в подвешенном состоянии. Похоже, что налетчики были в растерянности, не нашлось «героя», принявшего на себя командование после смерти капитана. «Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков», — к месту вспомнилась строчка известной песни. [6] Так бывает, когда власть сосредоточена в одних руках, вероятнее всего капитан «Сан Габриэля» держал подчиненных в ежовых рукавицах, но не побеспокоился о хорошем заместителе. «Зря он так. Не продумал возможного развития ситуации, — усмехнулся внутренний голос, — это тебе подсказонька: не будь таким самонадеянным, готовь зама заранее».

[6] «Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное — невероятное» из сумасшедшего дома — с Канатчиковой дачи». Песня Владимира Высоцкого.

— Коронель, а нам, что делать — голос Мигеля оторвал меня от размышлений о превратностях судьбы руководителя, — стрелять?

— Пока у нас есть цели на этом корабле — будем их уничтожать! — вернувшись к своим бойцам, я отдал команду, — Богдан, ты перебираешься на мое место, прицелился, выстрелил, спрятался, подождал пока Мигель зарядит пистолет, снова — прицелился, выстрелил, спрятался и так до моей следующей команды. Мигель, — повернулся я к испанцу, — ты с ним, там сзади канава. Заляжешь и будешь заряжать пистолет. Вперед compañeros!

Вернувшись к наблюдению за парусником, обнаружил изменения в расстановке сил на палубе «Сан Габриэля». Двое матросов яростно крутили лебедку правого переднего якоря, а по вантам побежала парусная команда. Не знаю, кто принял на себя руководство кораблем, но, похоже, он решил драпать.

— Не-е-ет, такой хоккей нам не нужен! — меня ошарашил неожиданный поворот событий, — ребята, я не собираюсь дарить вам свое имущество! Дырку от бублика вы получите, а не Шарапова! [3]