Обсерватор

Глава 28 Исследования исследуемые исследователями

Робот провёл меня к Его Высокомордию, которое меня изрядно удивило. Для начала — тем что, в кои-то веки, изволило уместить свою тощую задницу в кресло, стоящее за широким и длинным, словно взлётная полоса, столом, а не пафосно воздвиглось у огромного экрана, чтобы высокомерно пялиться на голограмму окрестностей. Прямо крушение традиций и обычаев… Мало того, Фачилле соизволил приветствовать меня кивком. Незаметным, скорее похожим на нервный тик, но, чёрт возьми, это было приветствие! Где-то что-то сдохло. Большое и сильное.

— Садись. Спрашивай, — проронил капитан — его скучающе-надменную манеру речи, никакая смена дислокации и приступы нервного тика изменить оказались не в силах. Ну да, не всё сразу. Потренируется, глядишь, и с этой болезнью справится… когда-нибудь… лет через сорок.

— Я хотел бы знать, конт, когда я успел подписать контракт с вами, — не стал здороваться и я, ограничившись кивком, несколько более отличным от тика. — А также не отказался бы понять: зачем вольному капитану Ласэрайо Фачилле вообще сдался некий древний по имени Антонио Бланко?

В ответ Его Высокомордие изволило приподнять бровь, позыркать на меня в «фачилле-стайле» и, неожиданно, спустя добрую минуту тяжкого молчания… Фачилле всё же начала отвечать. Через губу, даже не цедя, а почти сплёвывая слова, но всё же.

— Контракт заключил за тебя я, — выдал он.

— Но… как, и я же… — просто не удержал я поток слов. То есть, он признаёт, что фактически поработил меня против воли? Но как же…

— Так ты не в курсе? — приподнял он бровь чуть выше. — Ознакомься, — сложил он руки на груди.

После этих слов сейф за спиной капитана с лязгом открылся, оттуда вылетела бумажка, то есть, её пластиковый аналог, столь распространённый в Эриксе, и плюхнулась напротив меня. Стильно, хотя понятно, что телекинез. Ну и заглянул я в бумажку, с понятным интересом… И с трудом удержал кучу мата!

В данной цидуле было написано, что «разумный Тони» признаёт за собой долг за спасение жизни перед Обсерватором и его капитаном. И… «отдаёт свою судьбу, волю, мысли и дела» обозначенному капитану на двести дней в качестве компенсации и в благодарность за спасение. То есть, по сути, Фачилле действительно становился, согласно этой бумаженции, моим «хозяином» на две сотни дней. И, насколько я понимаю, мог заключать основываясь на этом контракты от моего имени, да вообще делать практически что угодно! И… кажется я понял, откуда эта бумажка. И Дельфине, сучке такой, круто повезло, что её сейчас нет на Обсерваторе! Вот реально — нашёл бы, как… А может и нет, взял я себя в руки. И, если учесть, что меня действительно спасли… Бесит до скрежета зубовного, но… бесит скорее то, что этот «документ» был подписан ошалевшим мной в процессе «изучения языка». Просто «развели», хотя я, скорее всего, подписал бы подобную бумагу и сознательно… но уж точно не в таких формулировках!!!

— Ознакомился?

— Да, конт, — ровно ответил я. — Донна Дельфина в процессе обучения меня языку не удосужилась просветить насчёт этой… бумаги. А я тогда был не настолько хорош в понимании всех нюансов современного языка аэров, чтобы точно понимать, что именно подписываю. Это понимала она, это понимали вы… не очень благородный поступок, дон Фачилле.

Капитан на это лишь равнодушно дёрнул плечом, типа «да мне как-то до фулгура», и убрал бумаженцию в сейф. И… бесит, но нужно признать, что в данном случае именно «контракт», с оплатой — чуть ли не милость, чтоб его…

— Встреча с тобой была… практически невозможна. Но она произошла, и произошла настолько вовремя, что я решил проверить — не судьба ли это.

— В смыс… — вылупился я на капитана, но он прервал меня ленивым движением руки. Нет, реально, от одного жеста Фачилле, я бы сейчас вряд ли заткнулся. Но вот тот факт, что в следующий миг меня ощутимо вдавило в кресло, на краешке которого я устроился… как говорится, добрым словом и пистолетом, да… Пришлось умолкнуть и ждать объяснений. И ведь дождался… на свою голову.

— Я проверил. Несмотря на все твои… сомнительные качества и приключения, ты всё же выжил. Более того, вышел из неприятностей не без прибытка. Предваряя твой вопрос — если бы не выжил, то это значило бы, что я ошибся, приняв случайность за судьбу, — разговорился капитан. И я вздрогнул. Блин, да он псих! У него, когда он говорил про судьбу, глаза фанатично сверкали, мимика менялась, даже тон! Вот попа-а-ал… И что за «судьбу» углядел этот долбанутый?

— Если верить психопрофилю, составленному Дельфиной, твоё текущее состояние может привести к деструктивным действиям, а сейчас это может навредить МОИМ планам, так что я нашёл возможным сообщить тебе о твоём предназначении.

Очень хотелось ответить матом… Но не стоило. Псих Фачилле, или у него «пунктик»… ни одно из этих предположений не отрицает того факта, что он натуральный засранец. Это факт неоспоримый. И отношение к «правам», «левам» и прочим моментам сосуществования человеков у него насквозь утилитарное. Иными словами, права и обязанности окружающих его людей, уважаются бывшим контом ровно постольку, поскольку ему это выгодно. В противном случае, плюнет он на любые установленные правила и прибьёт нахрен, если разгневается, например. Или и вправду выпорет «перед экипажем». И чёрта с два его кто остановит. Конечно, какая-то потребность во мне у Фачилле есть, и, кажется, она весьма плотно связана с его психическими отклонениями. Но прибить или выпороть меня, а то и просто выкинуть за борт летящего над океаном Обсерватора, это ему точно не помешает. Если уж он оставил меня на Писооке из расчёта: «выплывет — судьба, потонет — и хрен с ним», то здесь, на собственном корабле, он в любой момент может принять решение «хрен с ним». А островков, вроде Писоока или хотя бы той же песчаной банки, на которой я куковал перед встречей с Обсерватором, в начале всей этой эпопеи, я что-то в окрестностях не наблюдаю. На голоэкране виднеется лишь сияющий фулгуром океан, да небо в редких перистых облачках.

— Моя семья не одно столетие искало легендарный Сальваторе, — тем временем цедил слова конт. — И Фачилле… нашли его. Сейчас же лишь несколько дней отделяет меня, последнего представителя своей фамилии, от исполнения предназначения! — внезапно пафосно договорил капитан и… замолчал.

— А-а-а… пара вопросов, капитан Фачилле.

— Задавай, — посмотрел на меня как на насекомое этот засранец.

— А этот Сальваторе — это что? — ответом стала по-настоящему изумлённо поднятая бровь.

— Реттар, Сотирас, Сэйвёр, — перечислил он.

— Не знаю, господин конт, — пожал я плечами. — Понимаю, что какой-то «спаситель», но ничего о нём не слышал…

— Обратишься к автоматонам, они предоставят доступную информацию… — почти страдальчески изрыгнул капитан.

— И ещё: я-то вам зачем?

— Одна из защитных систем Сальваторе, как установлено… — тут Фачилле явно запнулся, задумавшись, — … установлено семьей, — продолжил он, — проходима лишь древним. Это не критично, но сэкономит силы и время. Главным образом, время.

Хм, хрен знает, конечно, что это за «Спаситель», но трепыхания капитана, несмотря на то, что он точно с «прибабахом», становятся намного яснее. Ну, в смысле «древние» — не редкость. Редкость, живые и не психованные выходцы из моего времени. Подозреваю, что сам процесс переноса «молния-фулгур» наносит какие-то повреждения, в том числе и, главное, мозгам переносимого. Ну и… про жизнь вообще говорить смешно — выброшенные в смертельно опасный океан долго не живут, а счастливчики, приземлившиеся в более или менее безопасные места, и при этом сохранившие рассудок… м-да. Понятно, в общем. И в таких раскладах, особенно если время получения капитаном Фачилле данных об особенностях «защитной системы», хотя бы примерно совпадает со временем моего появления на горизонте Обсерватора, то «судьба-предназначение» в глазах капитана смотрится уже не клиническим диагнозом… а просто бредом тупоголового фанатика. Нет, ну действительно! Совпадение на одном временном отрезке таких фактов, как получение Фачилле информации о способности прохождения защиты некоего артефакта, на котором была повёрнута вся его семейка, каким-то древним… его, то есть моё появление и встреча с капитаном… вероятность таких совпадений, есть величина стремящаяся к нулю, если подумать.

— А меня эта система безопасности…

— Это вопросы, Тони, на которые ты, древний, должен знать ответы. Сломать систему возможно, но тогда противостояние защитных механизмов начнётся раньше, чем того хотелось бы. И в этом противостоянии, — смерил он меня презрительным взглядом, — ты не потребуешься. А награда за это будет не меньшая, чем у рискующих жизнью. Всё, свободен, — отвернулся он от меня.

— К сожалению — не свободен, конт Ласэрайо Фачилле, — не сдержал я своего недовольства, поднимаясь с кресла. Благо, своё телекинетическое давление, капитан убрал ещё в тот момент, когда начал разглагольствовать о Сальваторе.

Ответа на своё язвительное замечание, я не получил, ну да и чёрт бы с ним. А тотчас по выходу из покоев Фачилле, накинулся на катившегося по коридору автоматона: давай, мол, обещанную информацию.

Как ни удивительно, но в этот раз, упёртая машина не стала привередничать и довольно легко поделилась нужной информацией. Так что, уже через четверть часа я сидел в пустынной кают-компании и вчитывался в распечатанный текст. И выходило… ну как минимум — занятно. Итак, «Спаситель» оказался легендой. Старой, как дерьмо мамонта. При этом, все данные говорили о том, что когда-то таковой объект реально существовал. Хотя, большая часть приписываемого ему было… ну может, и не бредом: после аэрополисов и гидрополисов у меня немного расширилось «представление о возможном», но, в куче записей, распечатанных для меня автоматоном, всё же не было никаких подтверждений тех «поразительных свойств», о которых писалось в исследованиях той же семьи Фачилле, например.

А вот насчёт существования: помимо того, что у каждой из трёх рас нового мира существовали свои легенды о «ковчеге спасения» или «Спасителе», была текстовая запись. Причём, судя по всему, достоверная. Описывала она последние месяцы, а то и дни жителей города, спасавшихся на вершине горы от наступавшего на сушу и ставшего смертельно опасным океана. Было тех людей, судя по записям, никак не больше нескольких десятков тысяч, а вот надежд на выживание у них не было вовсе. Ну разве что религиозного толка, на тему «воды отступят». Довольно тяжёлое чтиво, да уж. И вот, когда выжившие уже напрямую приблизились к каннибализму — в небе появилась «огромная, озарённая короной молний парящая платформа». До аэрополисов этот аппарат размерами не дотягивал, но был явно больше всех известных тогда и сейчас летучих кораблей. Были там «гуманоиды в высокотехнологичной глухой броне, общающиеся на греческом и английском языках». Судя по всему, ведущий записи посчитал типов в доспехах пришельцами. Причём, судя по описываемому — не он один. Более того, «молниевая подушка» этого летательного аппарата была схожа с проявлениями фулгровой воды.

В общем, коммуникация уцелевших на горе бедолаг с прилетевшими на платформе, началась с резни. Правда, резня была недолгой и относительно лёгкой… так, в самую плепорцию. Десятка сгоревших в «салатовых молниях» обитателей горы хватило, чтобы люди «угомонились» и перестали кидаться на сошедших с платформы гостей. После чего пришельцы обозначились персоналом «Ковчега Спасатель» и предложили это самое спасение. Не всем: детям, беременным женщинам и подросткам до шестнадцати. Остальным предложили на выбор «милосердную смерть» или дожидаться конца от ставшего смертельным и продолжавшего наступать океана.

Ситуёвинка, конечно… бррр, в общем. При том и записавший эту «летопись», явно потёк крышей, обозначая в своих записях этих «спасателей», то как поганых пришельцев, достойных вечно гореть в аду, то как не менее поганых ангелов, принёсших спасение погибающему народу. В результате на «ковчег» всё-таки перебралось большинство названных: силой эти типы никого не заставляли. Часть оставшихся выбрала эвтаназию, часть — цеплялись за оставшуюся жизнь. Понять и тех, и тех можно, ну а результат печален, но предсказуем: запись на чудом сохранившемся информационном носителе обнаружили несколько веков назад на одиноком острове, в руинах древнего города, остатки которого уходили под воду на незнамо какую глубину.

Это могло быть стопроцентным доказательством существования подобного корабля… могло, но… поиск «Спасителя» через тысячелетия после описанных в летописи событий был бы конченым идиотизмом, если бы не иные записи. Несколько десятков зафиксированных случаев встреч с полностью подходящим под известное описание летательным аппаратом. Таковые происходили крайне редко, не чаще пары раз в столетие, да и то подобные повторы происходили лишь один раз за всё время фиксации. А это, между прочим, больше тысячи лет!

Часть «показаний очевидцев» были помечены как недостоверные, что я и сам понимал: описания каких-то сражений, груды ценностей, мистические выверты. Но часть сведений, помимо сухих описаний встречи, содержала также протоколы навигационных компов. И записи эти были не только от аэров. И от «независимых капитанов», и даже от бездников. Так вот, компьютеры фиксировали короткий обмен опознавательными сигналами от «ИПС 'Спаситель». Никаких более данных или дальнейшего информационного обмена. Никаких фактов контакта с островами или аэрополисами. Только описание и протоколы компов.

В общем, что выходило практически достоверно: этот «Сальваторе» реально существует. Что это за объект — непонятно, кто им управляет — неизвестно. Вообще ничего, кроме того, что один из вольных капитанов, на глазах второго, попробовал приблизиться к объекту и был уничтожен, мгновенно, собственно, здесь имелись даже ссылки на записи локационных служб во время инцидента, а словесное описание гласило, что не внявший явно автоматическому сигналу-требованию «не приближаться» к ИПС «Сальваторе», воздушный корабль… просто развалился в воздухе. Практически мгновенно, то есть через минуту после ультиматума в океан летели даже не обломки, а «внешне целые детали обшивки, рангоута и силовых агрегатов». Капитан второго корыта, понятное дело, тут же смазал лыжи — более чем понятное и вполне оправданное поведение, но через полчаса вернулся. Выживших он на месте инцидента не обнаружил: высота встречи была более километра, а внизу не самый дружелюбный океан… даже если забыть о фулгуре. И выяснить, убил ли этот «Сальваторе» людей, или только каким-то мистическим образом разобрал корабль на запчасти за секунды, естественно, не удалось.

Так что, похоже, в оценке «ценности» легендарного корабля Его Высокомордие, да и члены экипажа отталкивались от мифов, в которых, помимо жадных песен о несметных сокровищах и великих знаниях, говорилось, что «Сальваторе» давно остался без собственного экипажа, и рассекает просторы неба «в поисках достойного». Легендарно-мифическая дичь, ничем не подтверждённая, прямо скажем. При этом, Фачилле, конечно, тот ещё урод. И, как минимум, человек с «проблемами восприятия», если не откровенный псих. Но… он говорил про «доступные» данные, в смысле, «общеизвестные». А, судя по всему, сам капитан, да и его сгинувшая семейка, кстати, совсем не удивлюсь, если из-за этого «поиска святого спасителя» и сгинувшая, явно занимались вопросом серьёзно и глубоко, а значит, возможно, даже высоковероятно, наш засранец-капитан обладает некой эксклюзивной информацией о «Сальваторе». Насколько достоверной — чёрт знает, но остаётся надеяться, что достаточно. А то ведь угробит Обсерватор вместе с огрызком команды и мною, псих такой…

Ситуёвинка, конечно… Впрочем, от неконструктивных истерик и прочего сопле-слёзоизвержения меня удерживало понимание пары моментов. Первый — я ни хрена не могу сделать, кроме как «выполнить волю» Его Высокомордия, надеясь, что он не ошибся, и я, соответственно, я не гробанусь к чертям, исполняя назначенное им «предназначение». Просто нет в текущих раскладах других вариантов… ну, кроме как нырнуть в океан башкой вниз. Хотя-а… Впрочем, строить бредовые замки на песке не стоит, пусть Фачилле этим занимается, видно, ему это в радость. Ну и второй момент: Обсерватор действительно не обязан был снимать меня с того островка. Так что, если бы не поступок капитана, я бы просто мучительно сдох, поджариваемый фулгуром ещё в самом начале этой странной истории.

В общем, как ни крути, а сейчас мне остаётся только одно: постараться расслабиться и получать удовольствие от процесса. Чем я и занялся, пока никто не цапает за жизненно важные органы и не требует чего-то эдакого. В смысле, перечитывал принесённые книжонки, заодно потихоньку уничтожая остатки лимончелло…

А через три дня опять заметил аншлаг в кают-компании. Перед началом которого, на минуточку, по Обсерватору прокатился сигнал «всеобщей готовности» — не боевой тревоги, а этакой «трёхминутной готовности занять место по расписанию», без деталей. Народу в кают-компании было с дюжину человек, большей частью уже наряженных в «космодесантные» доспехи. А вот Спаты среди них вроде бы не было. С другой стороны, он же у нас, тимоньер, да? Значит, как ни крути, а его место в рубке.

А вот на обзорной голограмме виднелся… не остров. Здоровенные горные пики, торчащие из океана. Не удивлюсь, если на пару километров, что меня искренне удивило: горный массив был больше того, что описан в предоставленных мне автоматонами записях. Так что я просто спросил «в общем» — что это за хренотень?

— Это — Имаос, — ответил один из одоспешенных глухим механическим голосом. — Галамаи их ещё называют, кажется.

— А почему там никто не живёт? — продолжил интересоваться я.

— Скалы, отвесные. И, вроде бы, их трясёт время от времени. Ходят слухи, что это гиблое место… и теперь мы знаем, почему, — последовал ответ.

А меня раздирало противоречивыми ощущениями. От вполне понятных опасений будущего, до… Внутреннего смеха. Несколько истеричного, но искреннего. Потому что, похоже, перед Обсерватором была верхушка Гималаев. Эверест или другой какой горный монстр. Эверест был высотой под девять тысяч метров над уровнем моря, но там же имелось чуть ли не с десяток пиков «поскромнее», за восемь тысяч. Так что, то, что они торчат из океана — не слишком странно. Но вот то, что «священный грааль» нового мира, этот самый «Сальваторе», оказался там, где сотни лет искали Шамбалу, это… иронично — до смеха. Почти до слёз, да уж.

При этом, скальный массив хоть и был огромен (относительно теперешней суши, конечно), но и в самом деле оказался «скальным» в полном смысле этого слова. Острым, отвесным, совершенно не приспособленным для подъёма. Да там, по-моему, стен с отрицательным уклоном больше, чем это возможно чисто геометрически! Преувеличиваю, э. конечно… но, не намного.

И по мере приближения к этому массиву, я ни черта не понимал: а куда, собственно, летит наш Обсерватор? Никаких площадок или чего-то такого, хоть отдалённо похожего на пологий склон — одни отвесные скалы. А летит корабль по прямой и достаточно быстро, словно собирается впилиться в эти каменные зубы на полном ходу… Рулевой или Фачилле совсем свихнулись, и решили раздербанить корабль о скалы? И искать своего «Спасателя» (а заодно — и Шамбалу) будут на том свете⁈

Ответа не было, а спросить я не успел. Просто на голограмме часть скалы… пропала. Вот так. Раз, и нет её. А вместо скальной стенки на нашем пути открылся вид на довольно просторную, явно рукотворную площадку, чуть ли не километра в диаметре. Каменную, без облицовки, но ровную и… На дне этой площадки валялись обломки воздушного корабля аэров. Побольше Обсерватора, явно узнаваемые, и заметно пострадавшие от времени.

Но Обсерватор пролетел мимо этого корабля. Пролетев меж двух совершенно устрашающе выглядящих гигантских башенных орудий, удобно устроившихся прямо в стенах этого ущелья, Обсерватор пошёл на снижение. Картинка на голоэкране сменилась, словно оператор решил поиграть зумом, и в глаза бросились огромные, явно металлические, бункерного типа, створки ворот. Не долетев до них сотни метров, Обсерватор завис, и в тот же миг динамики выдали противным голосом Его Высокомордия:

— Сбор команды в кессоне, через минуту. Исполнять!

И народ ломанулся из кают-компании, будто подорванный. Один из одоспешенных… прихватил меня за плечо и, не отпуская, подтолкнул вперёд. Пришлось сайгачить следом за остальными. Ну… ладно, посмотрим, что там такого интересного, раз уж «откосить» не выйдет.