Обсерватор

Глава 20 Кому я должен, всем прощаю

За дверью обнаружилось почти пустое, освещённое неярким светом помещение. Голые серые стены, слабый свет, льющийся с потолка, и стол, за которым сидел ожидающий меня тип. Что про него сказать? Мужчина лет сорока на вид, с короткой «военной» причёской, уже изрядно побитой сединой, мудро-добродушным выражением лица, единственной примечательной деталью которого оказались задорно подкрученные кончики недлинных усов. Одет в некое подобие мундира, но без богато-аляповатого шитья.

И смотрит на меня этак отечески-снисходительно, слова не говоря. Ни здрасте, ни присесть на табуретку, стоящую с «моей» стороны широкого стола, не предложил. Ну, для начала подождём, решил я. Вздохнул, подошёл к стене, опёрся о неё, прикрыл глаза. Через минуту тип не выдержал:

— Что же вы так неосмотрительно, синьор Бланко? Не успели получить гражданство третьего класса, а уже преступили закон славного Эрикса?

— Если это обвинение, незнакомец, то уточните, в нарушении каких именно законов сего славного аэрополиса меня обвиняют, — ответил я. — Если утверждение — то я его отрицаю. С моей точки зрения, никаких известных мне законов и установлений Эрикса я не нарушил.

— Тем не менее, синьор Бланко, суд рассмотрел обвинения против вас и начал дело. А вы задержаны по ходатайству потерпевшего.

— Даже если и так, незнакомец, то говорить о совершённом мною преступлении можно только после того, как суд выдаст обвинительное заключение. А до тех пор я — не более чем подозреваемый или обвиняемый… и то, последним меня можно будет обозвать только лишь после начала судебного заседания.

— А вы, как я посмотрю, неплохо знаете нашу судебную систему, синьор Бланко. Это даже удивительно… Но, знаете, Тони… Я же могу вас так называть? Нет? Тем не менее, хочу заметить, что в Эриксе одно лишь знание законов не может служить серьёзной защитой для людей, не имеющих в нашем славном аэрополисе ни собственной недвижимости, ни друзей, которые могли бы поручиться за вас перед судьёй хотя бы для того, чтобы тот заменил вам предварительное заключение на домашний арест… Кстати, Тони, как вы относитесь к Эриксу?

Та-а-ак, кажется, я понял, что тут творится. Меня пробуют «завербовать», пугая каким-то там судом. Судя по физиономии и вопросу — передо мной некий службист, ухватки у этих деятелей, судя по всему, во все времена одни и те же. Скорее всего, сей доблестный муж будет требовать стучать на Фачилле: иных резонов брать меня в такой оборот я для местной «сигуранцы» просто не вижу. Ну, если не считать какого-нибудь совершенно стороннего дела, ради которого понадобился никому неизвестный новоиспечённый аэр третьего класса, плакать о пропаже которого никто и не станет. Но то уже в воле великого Рандома, то есть, просчитать подобный поворот я физически не могу, а значит… Да в любом случае, будь то вербовка для слежки за Его Высокомордием или для иных неизвестных мне целей, дёргаться здесь и сейчас смысла нет. Слушаем, смотрим, копим инфу. Ну и болтаем, да… Куда ж без этого-то?

На последний вопрос самоназначенного собеседника я фыркнул в ответ.

— До некоторых пор очень неплохо, но после побоев от урбантов и времени, проведённого в заключении без каких-либо объяснений о причинах моего задержания… в том числе и от вас, кстати говоря… Так вот, неуважаемый неизвестный, ныне моё отношение к славному городу Эриксу стало куда хуже, чем было до всего этого бардака, — озвучил я. — Мне, признаюсь, казалось, что в столь закрытом обществе отношение к законам должно быть более… более уважительным. Увы, я обманулся.

— Да, у вас, древних, порой встречаются какие-то фантазии о «неправильном мироустройстве», — с улыбочкой, сочувственно кивая, выдал мой собеседник. — Но, смею заверить, Тони, что и урбанты, и судья действовали строго в рамках закона Эрикса, ну а то, что вам это не по нраву, так вы же — разумный человек, сами должны были понимать, к чему приведут ваши противозаконные деяния.

— Должен?

— Разумеется, Тони, разумеется, должен! Став аэром третьего класса, ты принял на себя не только права, но и обязанности. В число которых, между прочим, входит и обязанность следовать законам и правилам Эрикса. Для чего их, соответственно, нужно было изучить. И изучить внимательно. Это и есть твой долг!

— А я, незнакомец, с ними ознакомился. И ни в своих действиях, ни в бездействии не наблюдаю «нарушений законов». А вот действия урбантов и судьи… С моей точки зрения, они выглядят как чистейшей воды произвол…

— Но-но, синьор Бланко! Если вы обвините службы города — вам придётся предстать перед судом и доказать свои обвинения. Или ответить за клевету в адрес представителей закона Эрикса, честно исполняющих свои обязанности!

— Пока, синьор неизвестный, никто не соизволил мне сообщить, что за законы я нарушил, считаю себя вправе считать всё происходящее со мной именно произволом. О чём и заявлю в суде, компренде?

— В качестве любезности лично вам, — дёрнув-таки кадыком и чуть скосив взгляд в сторону, выдала эта скотина, — извещаю, что вы, синьор Тони Бланко, аэр третьего класса, задержаны для суда в качестве обвиняемого в нарушении прав создателя. С этим вашим… «лимончелло».

— Не понял, — честно не понял я. — Я с патентами на выпивку знакомился и нигде не встречал…

— А истец посчитал иначе. Владея патентом на настойку «концильери» он усмотрел в вашем продукте нарушение его прав.

— Погодите… концильери? — задумался я. — Так там совершенно иные ингредиенты, вкус. Да и метод изготовления!

— Ну а что вы мне-то об этом сообщаете? — преувеличенно-удивлённо уставился на меня тонтон-макут. — В суде предъявите доказательства, и если всё так — вас, разумеется, отпустят. Хотя…

Замолчал он с очень многозначительным видом, явно ожидая от меня вопросов, которые я, естественно, не стал задавать. И дело было даже не в моём характере и желании показать охреневшему безопаснику, в каком именно месте я видал его предложения. Просто у меня в текущих раскладах есть два варианта: продаваться дёшево и продаваться дорого, набивая себе цену. Точнее, «вербоваться», но от смены синонима смысл действа не меняется. Высоковероятно, если я встану в позу оскорблённой невинности и выскажу скотине всё, что думаю о нём самом, его конторе и их методах работы — мне конец. Без шуток, просто заключат, например, не в отдельную, а общую камеру. А охранник скажет что-нибудь… И всё. Нет Тони, а даже если кто-то с Обсерватора, да даже капитан (во что верится с ОЧЕНЬ большим скрипом) начнёт выяснять и задавать вопросы — так урбанты не при делах. Забили вашего матросика местные урки, за что получили неделю карцера. Нечего было в каталажку попадать.

Ну и в целом, даже если исключить вероятное незавидное будущее, ссориться с конторой подобного толка — путь идиота. При этом… а посмотрим, что скажет.

Пока так и не назвавшийся собеседник разливался соловьём, я искренне благодарил судьбу, что актёрское мастерство меня не покинуло. Просто у этого деятеля, в силу, видимо, служебной деформации, был этакий лейтмотив: «Ты ДОЛЖЕН Эриксу», в смысле, я должен. И его совершенно не волновал тот момент, что я здесь новичок и даже за право числиться в третьем классе местного общества честно заплатил собственными деньгами, заработанными за пределами аэрополиса… ну да, спасибо Его Высокомордию, он одарил, но… по факту-то, я могу считать эти денежки заработанными на Обсерваторе, верно? То есть, я, вообще-то, ни черта не должен этой летающей кастрюле!

Но моего собеседника этот вопрос не то что не волновал, он, похоже, о таком даже не задумывался. Программа не позволяла. При этом, даже будь я урождённым жителем Эрикса, действительно связанным с городом тучей взаимных долгов и обязательств, даже в этом случае, неизвестный из местной сигуранцы нёс откровенный бред. Первая статья основного закона Эрикса гласит: Urbis pro civis! То есть, «Град для граждан». Исходя из этого законодательно закреплённого утверждения-девиза, некий «долг» имеется не у гражданина перед Эриксом, а наоборот, аэрополис должен защищать и оберегать своего гражданина. Как бы город существует для своих жителей, за их счёт и на основе их трудов и жизни. Понятное дело, что и у жителей есть обязательства перед городом, но их исчерпывающий список имеется в том же основном законе, зачитанном мною до дыр. И, замечу, никакое шпионство и прочие радости «рыцарей плаща и кинжала» в этот список не входят. Кроме того, есть и ещё один маленький нюанс: заливающийся соловьём безопасник немножко так попутал свою контору и город. А это, если вспомнить некоторые положения закона Эрикса, преступление почище плевка в спину какому-нибудь урбанту.

Впрочем, физиономию во время монолога моего визави я удержал, не в последнюю очередь потому, что по работе с такими козлами общаться приходилось. Бывало уже такое, когда некий папуасий безопасник, ломая язык дерьмовым английским, нёс мне пургу, похожую по смыслу, хотя и отличную по форме. Но если опустить раздражающие моменты вроде безбожного передёргивания фактов, демагогии и общего словоблудия, в котором меня меня пытался утопить нынешний собеседник, и оставить лишь суть его «благих пожеланий», то выйдет простая и понятная вещь: меня действительно вербовали стучать на Фачилле каждый раз, когда Обсерватор будет в родном городе.

— И что я за это буду иметь? — уточнил я, когда фонтан красноречия безопасника наконец иссяк.

— А благодарности Эрикса вам недостаточно? — прищурился он.

— Значит вас, незнакомец, зовут Эрикс. Но простите, даже в вашей личной благодарности я сильно сомневаюсь.

— Помощь в суде вам, синьор Бланко, не нужна?

— Причина для суда — бред. Вы, синьор Эрикс, как сами говорили — не судья, и вам доказывать это я не буду. Но — нет, не нужна.

— А ведь вам может быть гораздо хуже… — задумчиво произнёс урод.

Ну, естественно, запугивал. Я всеми фибрами и недрами изображал «запуганность», но линию гнул чётко: фантазии о «должности» — фантазии. Угрозами собеседник может добиться только того, что я не буду сходить с Обсерватора, а по окончании службы поселюсь в городе Гриджо. На фразу «у нас длинные руки» выразил представителю здешней сигуранцы свои соболезнования, при этом исправно бледнея и потея.

— Неконструктивная у вас позиция, синьор Бланко. Не был бы я уверен, что вы — древний, заподозрил бы в вас агента бездников, — уставился он на меня профессионально-демонстративно-подозрительным взглядом, на что я не менее профессионально зеленел и исходил потом. — Что ж, ладно. Желаете так — пусть будет так. Два золотых за подробный доклад. Премии за толковый и детальный доклад — возможны. В городе к вам подойдёт представитель Городского Корпуса Безопасности Эрикса, передадите доклад ему. Он с вами и рассчитается.

— А аванс? — пискнул я.

— Обойдётесь, — позволил себе практически незаметно, но всё же презрительно скривиться безопасник. — Свободны.

— Погодите, ну хоть не в камере дайте дождаться суда! — «взмолился» я. Не было, не было у меня никакого желания возвращаться в камеру, после такой-то беседы. С одной стороны, вроде бы мы договорились, но если вдруг… то, кончиться в компании урок, вовсе не мечта моей жизни.

— Ну хорошо, ждите в допросной, — равнодушно пожал плечами безопасник.

С этими словами он встал и вышел. А я, памятуя возможные… точнее, наверняка имеющиеся средства наблюдения, всё-таки удержался от плевка и соответствующего жеста вслед тонтон макуту. Присел за стол, убедился в том, что терминал к моему тереблению и взыванию глух. И постарался уснуть: сидя, оно, конечно, не огонь. Но при этом — явно лучше, чем в камере-клетке, по крайней мере, по ощущениям. Хотя в целом ощущения от ситуации были гадливые и неприятные, ну да и чёрт с ним.

Так, незаметно для себя, я всё же задремал в кресле. А разбудил меня урбант в доспехе, вежливо! позвавший на суд. Был это тот же служака, что привёл меня на «вербовку», или другой — чёрт знает, в их глухих доспехах различить не выходило.

Сам зал суда был светел до белизны и строг, как воплощение суровости закона, то есть начисто лишён каких-либо украшений. Высокие стрельчатые окна, врезанные в полукруглую стену за судейской кафедрой, заливали зал потоками солнечного света. Само же помещение выглядело пустым: присутствовал лишь судья да несколько напрочь неизвестных мне зрителей, устроившихся на твёрдых и неудобных даже с виду, широких лавках, расположенных перед судейской кафедрой, словно зрительские места в партере. Сидел среди тех незнакомцев, кстати, уже известный мне безопасник — именно как зритель. И ещё был обвинитель, увидев которого, я с трудом удержал рефлекторное движение руки к поясу. Просто лощёная морда типа средних лет имела настолько явное сходство с поротым Конци, что в их родственных отношениях не оставалось никаких сомнений.

И всё, фактически пустой зал со скамьями-аудиторией. Урбант указал на небольшой стоящий столик напротив обвинителя — точно такой же, за которым стоял этот лощёный тип. Ну я к нему и подошёл.

— Стороны на месте, — высоким, козлиным тенорком проблеял судья. — Именем благословенного Эрикса слушается дело о нарушении права создателя, от донна Гвидо Конци к сеньору Тони Бланко. Сторона обвинения предоставила суду веские доказательства, что напиток «лимончелло» производится, продаётся и готовится к патентованию. И виновник этого — вы, синьор Тони Бланко.

— Синьор судья, ваша честь, — ответил я, выждав паузу. — Не «виновник», а честный изобретатель. То, что я придумал «лимончелло» — я не скрываю. Но никакого отношения к концильери, в покушении на право производить который меня обвиняет этот… синьор, — смерив взглядом типа процедил я, — не существует. Напитки разные, по вкусу, составу. Подозреваю и приготовлению, хотя последнее не могу утверждать: как… мой обвинитель готовит своё горькое пойло, мне не известно.

— Синьор Конци?

— Да изворачивается он, ваша честь! Украл рецепт и наживается на почтенном аэре!

— Заключение мастеров-сомелье у сторон нет? — уточнил судья.

— Готовлюсь к патентованию, синьор судья. Пока нет, — ответил я.

— Мне — не нужно. И так понятно, что украдено, — задрал нос Конци.

Вот только быстро, почти незаметно, бросил взгляд… на безопасника. Та-а-ак, интересненько. И, похоже, что вся клоунада вокруг меня, особенно с заключением — не тупорылость папаши поротого. А именно следствие действий козла-из-здешней-сигуранцы.

— Вам, может и не нужно. А суду требуется заключение специалистов. Для подтверждения обвинения, или его опровержения. И, синьор Конци, ходатайствуя о задержании синьора Бланко, вы не указали один важный момент.

— И какой же, ваша честь?

— Синьор Тони Бланко — контрактный матрос семьи Фачилле, — судья, сушёный дедок, похожий обликом на старую черепаху, прошелестел рукавами широкой чёрной мантии и, сложив морщинистые лапки домиком перед лицом, с интересом уставился на внезапно побледневшего Конци.

Опаньки, только так и скажешь. Судя по перекошенной, испуганной роже Конци — он НЕ ЗНАЛ этого. И взгляды, уже не скрываясь, кидаемые на безопасника, подтверждали мои выводы о «причине». А службистский деятель, ни взглядом, ни жестом не ответив на молчаливый призыв своего «помощника», вдруг встал и вышел из зала суда. Просто и без затей. Показательно вышло, м-да.

— Посему сторонам даётся два дня на получение заключения. И я отменяю решение об ограничении свободы синьора Бланко… — и тут дверь открылась чуть ли не с грохотом.

А там был… Фабио Парлаторе. И одной рукой он тащил за плечо несколько обескураженного подобным напором пожилого, высокого и тонкокостного мужчину, чем-то похожего на взъерошенную цаплю. Второй же рукой Фабио бурно жестикулировал, словно пытаясь жестами помочь своей речи побыстрее достигнуть кафедры судьи.

— Я — партнёр синьора Бланко, клянусь Эриксом! И я продаю его замечательный товар, синьор судья, ваша честь! А это — гранд-сомелье, сам Франческо Фачити!

— Похоже, дело не нужно откладывать, — усмехнулся судья. — Синьор Фачити, приветствую вас.

— Приветствую, ваша честь, судья Ромиле, приветствую, синьор Конци, — с достоинством ответил тот.

— Вы в курсе сути дела?

— Вынужденно, — с усмешкой уставившись на Фабио, принявшего в этот момент вид младенца-купидона, ровно проговорил гранд-сомелье. — Но не жалею об этом, ваша честь. Напиток прекрасный, — аж закатил он глаза.

— У суда к вам вопрос, дон Фачити: нарушает ли «лимончелло» патент синьора Конци на известный вам напиток «концильери»?

— Конечно нет, ваша честь! Совершенно разные напитки, разной крепости и состава. Синьор Фабио влил в меня… много, — усмехнулся сомелье. — Достаточно, чтобы оценить. И официально заключаю: напиток «лимончелло» — уникален. И, пользуясь случаем, передаю синьору Бланко личный патент. Творите, молодой человек, у вас это прекрасно получается! — горячо заявил сомелье, протянув мне пластиковый лист с печатями и прочими «завитушками».

Вот только… «личный» — это чертовски сложно, да и дорого. Это меня Фабио дорого оценил, за что ему большое «спасибо». И надо бы как-то в плане доли скомпенсировать затраты владельца Остерии Пенты, в разумных пределах, разумеется.

А Конци стоял с физиономией растерянной, даже в чём-то испуганной. На меня искоса бросал «незаметные» взгляды, на судью. И молчал. В общем, судя по всему, его реально использовал тонтон-макут, для «вербовки» меня. И «кинул», что мне вроде как на пользу… Вот только весомый «кирпичик» к практически железобетонной уверенности: с подобными уродами и уродскими организациями дело иметь нельзя. Да и город, который порождает подобное начинает казаться гораздо менее привлекательным, чем смотрелся раньше.

— Синьор Конци, на основании заключения гранд-сомелье Фачити, ваш иск отклоняется. Синьор Бланко, мои поздравления. Слушание закрыто, — оповестил судья.

Мрачный Конци чуть ли не бегом выбежал из зала, сомелье важно его покинул, а Фабио подскочил ко мне с обнимашками.

— Тони-Тони, какая неприятность! Но вроде всё… закончилось, — как-то резко помрачнел бармен.

— Благодарю за помощь, партнёр. Но с чего ты такой невесёлый, Фабио? — резонно поинтересовался я, выходя с ним из суда в двери на открытую площадку.

— Как раз по поводу того, Тони, что я не могу быть твоим партнёром, — повесил он нос.

— Не понял, это с чего?

— Конци, Тони… Это дюжина рестораций Эрикса! Это второй класс… Я думал, почему у меня перебои с поставками…

— Он?

— Он самый, Тони.

— Ну так и бездна с ним, Фабио. Будем продавать лимончелло…

— Не со мной, уж прости. Помочь тебе с этим фиглярским судом было делом чести! — аж задрал нос Фабио. — Но ты — на корабле. А я — в Эриксе и мой бизнес меня кормит и поит. Так что, прости ещё раз, но вести с тобой дела я не смогу. И в Остерию Пента…

— Я понял, — не слишком весело хмыкнул я.

— Все деньги за твой прекрасный продукт я верну, — частил Фабио.

— А во сколько тебе обошлось привести этого гранд-сомелье? — хмыкнул я.

Просто… неприятно, да. И на Фабио этого дурацкого я в определённой степени злюсь. Но, при всём при этом, он поступил со мной предельно честно. Ну а что не хочет с этой семейкой связываться… Так тут я ему не судья. Вообще, Парлаторе здесь виднее. И если отказывается от прибыли, значит в рамках Эрикса у Конци действительно достаточные возможности, чтобы угробить бизнес, а может — и самого Парлаторе. Так что тут претензии не к бывшему партнёру, а скорее к самому Эриксу. И, похоже, как место возможного жительства я эту богадельню более рассматривать не стану. Варианты с островами (скорее всего — независимыми) выглядят ГОРАЗДО привлекательнее. А вот вариант «прибиться к бездникам» не рассматривается совсем: тут даже не в закрытости дело, просто они же здоровые! Настолько, что если и примут скромного меня в свой социум, то мне самому там будет некомфортно, и вряд ли я когда-нибудь привыкну.

А если аэрополис всё же окажется оптимальным — чёрт знает, как на островах именно жить, а не гостить… с Эриксом-то, на первый взгляд, всё тоже смотрелось очень неплохо, то, видимо это будет какой-то другой парящий город, где мне придётся всё начинать с чистого листа. С другой стороны… какого чёрта⁈ Ну да, начну сначала, и что? Можно подумать, что в Эриксе я уже успел обзавестись женой, домом, делом и детьми, и теперь должен мучиться и страдать, бросая всё нажитое и украденное, ради призрачного шанса лучшей жизни… Тьфу!

Под эти внутренние рассуждения мы с Фабио добрались до нотариуса, где и разорвали недавно заключённый договор. От денег я отказался категорически: не дело обдирать весёлого остерщика, в общем-то симпатичного и благорасположенного ко мне типа.

До башни Фачилле я добирался общественным транспортом, так что получил возможность с понятным неприятным чувством плюнуть на памятный пятиугольник площади с высоты. В общем-то, всё могло сложится гораздо хуже, чем есть сейчас. А то, что не сработал один вариант из имеющихся в моём распоряжении сотен методов относительно честного обогащения — не повод опускать руки и вешать нос.

Платформа дотащила меня до дворца, где роботам на моё отсутствие было наплевать. Что и к лучшему: не уверен, что моя психика выдержала бы вид робота, вооружённого скалкой, который, подбоченившись, выспрашивал, где меня носило. А вот у меня, как понятно, было дело к капитану, так что я попросил устроить мне аудиенцию.

— Конт Ласэрайо Фачилле примет вас, аэр Тони Бланко. О сроках аудиенции я вас уведомлю, — чопорно прожужжал робот и, развернувшись, как положено оловянному солдатику, через левое плечо, потопал прочь.

На попытки уточнить время возможной встречи с капитаном, этот робогад меня послал в стиле «как только изволится Его Высокомордию — так сразу». В общем, махнул я рукой на весь этот бардак и завалился в свою комнатушку, не имея никакого желания вылезать в Эрикс до отлёта Обсерватора. Потом — посмотрим, может, что-то изменится, и узнаю, хотя вряд ли. Но сейчас — точно нет.

Взгляд сам собой остановился на складированных в углу комнаты ящиках с лимончелло и… почесав шнобель, я решительно выхватил из верхнего ящика, тубу с готовым напитком. Эх, нажруся!