Обсерватор

Глава 26 Возвращение блудного попугая

Поставщик удивил… и даже насмешил. Немного. Начать, наверное, стоит с того, что им оказался натуральный чистокровный гриджо, с пыхтением притащивший в наше с Олегом заведение несуразно огромный баул, под завязку набитый плодами ферм Писоока. И растительными, и мясными. У Бисмарка не имелось полноценной кухни, но закуска в кабаке — вещь необходимая, а потому, как бы сам бездник ни противился, кое-какой готовкой ему заниматься всё же приходилось. И вот здесь товар гриджо был в тему. Тем более, что он приволок не только овощи для засолки и фритюра, но и копчёности, а это при здешней культуре потребления алкоголя — первейшая закусь! В общем, правильная закупка. Правда, при «разборе полётов», а точнее, ценника и прочих моментов, выходила весёлая история. Этот «поставщик Сэм» драл с Бисмарка больше, чем стоили продукты в обычных лавках. В розницу!

Да я, даже не рыская специально в поисках, а просто во время ленивых прогулок по Писооку, видел лавки, торговавшие теми же продуктами вдвое дешевле, чем требовал с Олега ушлый гриджо! И да, мне было интересно, очень уж они моё внимание привлекали — видок, как у мутировавшей радужной питахайи, да ещё сантиметров в тридцать диаметром. И вот этот «огурец» (без шуток, так было и на ценнике в магазине, и в «прайсе» этого серого деляги) он втюхивал в два раза дороже, чем я видел в лавках. Кошмар!

— Нам не надо, — вникнув в ситуацию, вынес я вердикт, лениво потыкав пальцем в упругий бок «огурца».

— Как это вам не надо, когда надо? — выпучил светящиеся глаза хитровывернутый Сэм. С неподдельным таким возмущением выпучил.

— Вообще… — начал было басить Олег, нахмурив белобрысые брови.

— Олег, я не поленюсь сходить по продуктовым лавкам на соседний ярус, — игнорируя подпрыгивающего гриджо, пояснил я Бисмарку и кивнул в сторону полуразобранного баула. — Не поленюсь… и куплю всё это за треть озвученной Сэмом цены.

Вообще, вот здесь «социальная инертность» будущего партнёра проявилось очень фактурно. Сверхнаглядно, я бы даже сказал. Похоже, как воспитанник социума бездников, он просто не осознавал концепции рынка, а словосочетание «выбор поставщиков», кажется, было для него какой-то инопланетной ересью. Ну, то есть умом-то он вроде бы понимает, что к чему, не идиот, чай. Но применительно к своему делу и жизни не очень-то стремится применять. Своего рода, психоблокада, вроде его же реакции на предложение присоединиться к местной общине. Довлеет, ой довлеет над бедолагой суровое подводное прошлое. Не отпускает его глубина, ага…

— А доставка⁈ — возмущался Сэм, почуяв, как ускользает из его серых лапок привычная и столь приятно-немалая прибыль.

— Несколько железных, — оскалился я в ответ на засиявшие в полумраке зала глазки гриджо.

— Ольг брал! — прибёг он к «непробиваемому» аргументу. Ну… с его точки зрения, непробиваемому, да. — И хочет брать!

— Не хочет, — контраргументировал я, нарочито медленно покачав головой.

— Ну тогда я… — подхватив здоровенный контейнер со жратвой, гриджо демонстративно потелепал к выходу… потешно покачиваясь под немалым грузом, едва-едва уступающим размерами габаритам самого серого.

— Скатертью дорога! — ухмыльнулся я и, выхватив полотенце из рук недоумённо хлопающего белёсыми веками Олега, помахал им отчаливающему гриджо.

— Я не ухожу, — на ходу переобулся Сэм, тяжело грохнув контейнер на пол. — Могу сделать скидку. Пять… семь процентов, — приняв уморительный вид сиротинушки… с хитрющей ухмылкой на лице, выдал этот ходячий генератор.

— Сэм, ты вроде бы «быстрый», — прищурился я, вернув текстиль хозяину.

«Быстрыми» называли на Писооке «разогнанных головой» гриджо, что я прекрасно слышал от обслуживаемых клиентов. Никакого негатива эпитеты «быстрый-медленный» не несли, очевидно, просто характеризуя коммуникативные и когнитивные способности тех или иных представителей серых.

— Естественно! — гриджо даже курносье своё вздёрнул. Ну, царь, чисто, царь… В профиль, так натуральный Паша Романов, тот который первый и последний. Ха!

— Так скажи мне на милость, быстрый Сэм… — вздохнул я и, прекратив изображать флегматичного нехочуху, рявкнул так, что гриджо аж на месте подпрыгнул: — Какие в бездну «семь процентов»⁈ Я видел в лавках продукты дешевле твоей цены на две трети. В магазинах, Сэм! Где за счёт прибыли кормится хозяин, его семья, продавцы и арендодатели! Уж молчу про налоги, которых ты, хитрая морда, точно не платишь.

— Мне тоже надо кушать! — уперев руки в боки, заявил серый. Ага, а насчёт налогов, даже не отрицает.

— Ты слишком много кушать, — фыркнул я.

— У меня жена и дети! — прищурившись, бахнул из тяжёлой артиллерии гриджо. А-пять… мимо.

— Искренне им сочувствую, — смерив скептическим взглядом «бизнесмена», пожал я плечами.

— Десять? — после недолгой паузы предложил Сэм.

И начались торги. Вообще, насколько я понимаю, «быстрота» у гриджо была разной, но так или иначе, лёгкий налёт инфантильности присутствовал у подавляющего большинства серых. У кого-то больше, у кого-то меньше, но был. Кто-то из них до самой старости оставался подростком, кто-то дотягивал до шебутного студенческого возраста, а кто-то «вырастал» до вполне разумного разумного, так сказать. Были среди гриджо и те, кого, наверное, можно было бы даже назвать гениями. Ну, теоретически… где-то были. А вот Сэм мозговитостью не особо-то и отличался — эдакий вечно юный скользкий «купи-продайчик», хотя в данном случае он ещё и производитель. Но общей картины это не меняло. И в процессе торговли, где артистичность проявлял скорее гриджо, хотя и не слишком убедительно, стало очевидно: Сэм в покупателе заинтересован, что и логично. Хочет «многаденег», но при этом, несмотря на кривляния, и от «нормально денег» не откажется. В результате, к исходу доброго получаса торговли, мы сошлись на «лавочной» цене товара, но с гарантией качества от Сэма и, естественно, регулярной и бесплатной доставкой, да по списку, а не абы как и абы чего. Тут даже молчаливо сопевший у меня за спиной Бисмарк довольно покивал.

После ухода Сэма я поговорил с Олегом уже в деталях о нашей кухне. И выходило, что всё не так плохо, как казалось на первый взгляд. Жратва, несмотря на крепость здешнего алкоголя, просто-таки требующего хорошей закуски, всё-таки даёт не больше десяти… максимум — пятнадцати процентов общей выручки в самый запарный день, собственно, именно поэтому здоровяк и забил на споры с жадным гриджо, легко отдавая ему требуемые суммы за притащенные продукты. А вот с выпивкой выходило занятно. Итак, на Писооке производилось всего два вида выпивки: пиво и спирт. Последний, скорее всего, как производное от первого, ну да не суть. Всё остальное — привозное, либо аэрами, либо гостями с других островов. И вот тут я видел определённые перспективы… Но кидаться в омут с головой пока не собирался. Рано.

Тем более, что и без моих настоечно-винокуренных затей бездник был достаточно «зубаст». В местной выпивке он разбирался более чем достойно, так что любые гипотетические попытки поставщиков алкоголя надурить этого гиганта, судя по всему, были обречены на провал… И не завидую я дурильщикам. Что, разумеется, к лучшему — хотелось, всё-таки, делового партнёра, а не великовозрастную и великоразмерную дитятку.

Так что начал я перетряхивать стойку, обсуждая с Олегом, что и как лучше сделать… и переделать, по возможности. А тут была масса моментов, начиная… с размеров. Здоровяк спокойно дотягивался туда, куда мне приходилось допрыгивать. Что, изредка, не лишнее: клиенты повеселятся, но постоянно изображать из себя скачущего по полкам макака — нахрен такое веселье.

Так, уже расставляя бутылки в «два яруса» на удобной для себя высоте, я подумывал на тему того, что будь я конченым идиотом, то сел бы где-то в сторонке и стал бы проедать деньги ожидании Обсерватора. Пока же у меня выходит так, что я, даже если он вернётся, всё равно ничего никому не должен. Контракт со мной если и есть, то он о «намерениях» — я нигде свою подпись не ставил, согласие ни на что не давал. Так что, вернись Обсерватор хоть завтра — пошлю его и капитана с полным правом. Потому что все отношения с Фачилле выходили на обоюдной доброй воле. И несмотря на мои попытки… буду честен, не слишком-то активные, формализовать отношения с Обсерватором контрактом, ни самого капитана, ни его сушёную воблу, это предложение не заинтересовало. А раз так… какие ко мне претензии?

При этом, здесь, в заведении Бисмарка, у нас с ним пока испытательный срок. Вполне возможно, что мы с Олегом не уживёмся на одной «кухне». И тогда, если Обсерватор вернётся, я, пожалуй, буду не против подзаработать на нём ещё немного денежек. Мне, честно говоря, не помешала бы раза в три большая сумма, чем имеющаяся в моём распоряжении сейчас. А вот уже при таких раскладах я смогу открыть свой собственный кабак на Писооке и сделать его более чем пристойным, можно сказать, высококлассным заведением… по местным меркам, по крайней мере.

Вечером был очередной наплыв клиентов, причём, на этот раз, гостей в зал набилось как бы не больше, чем в прошлый. Вдобавок, я не стал с ходу «зажигать», ограничившись честным исполнением обязанностей бармена. И дождался-таки: народ, набившийся в кабак, как сельди в бочку, дружно начал скандировать: «Кон-курс! Кон-курс!»

Что ж, вы хочете песен? Их есть у меня!

Вообще, конечно, могут быть плагиаторы. Да точно будут, к гадалке не ходи. Но тут есть ряд тонкостей, новичкам понятных далеко не сразу. А у меня, к тому же, достаточно обширный багаж «готовых решений». Не говоря о выпивке, хотя с ней, с учётом «законодательства Писоока», точно нужно быть осторожным. Никаких «гильдий сомелье» и патентов на рецепт тут не водилось. А значит, надо секретить ингредиенты, вдобавок подбирать вкус так, чтобы подлые конкуренты, которые, по словам одного весёлого кабатчика, «есть у любого, хоть что-то представляющего из себя», не догадались. Ну, впрочем, это дело будущего.

В итоге народ был доволен, заказывал не просто хорошо, а замечательно. Олег мотался в подсобку несколько раз, вытаскивая барные и простые стулья — У Бисмарка не хватало посадочных мест. Ну не рассчитывал он на такой наплыв народа. При этом люди, которым не досталась «сидебельная мебель» — не уходили, что очень и очень хорошо, хотя со стульями, конечно, лучше. Но нет, толпились, гудели, пили… и оставались в зале до упора.

Вдобавок к продуктивной и удачной ночи, в кабак заявилась парочка уже знакомых мне девиц. Сара и Хелен отвоевали себе места у стойки, выпивали, и странно смотрели на мою персону. Даже трогали по подающей выпивку руке. Зачем — ума не приложу, надо бы после рабочего дня пообщаться с девицами тет-а-тет, выяснив смысл их загадочных действий и взглядов, хех.

Выяснил, более того, поставил в известность, что я теперь обитаю у Бисмарка постоянно. К моему искреннему удивлению, эта новость не привела к истерикам, крикам и потокам слёз. Сара даже фулгровой молнией в меня не зарядила, что удивляло, но было очень мило. А после девицы и вовсе пригрозили навестить меня в скором времени, распрощались и упорхнули в знойный полдень.

А я… а хрен знает, мудро решил я. Вообще, что Сара, что Хелен тяжестью поведения не отличаются. Ну так и я — не монах, не однолюб, и иных срамных отклонений и хворей не имею. Посмотрим, в общем. Пока у нас «без обязательств», а дальше… Две барышни в моей спальне — это, конечно, тяжеловато не только в плане физики. Но девицы, судя по тому, что я видел и понял — именно «пара», и в таком формате и намерены быть в отношениях «вовне». Только непонятно, насколько серьёзных. В общем, поживём — увидим. Если что — я не против, кроме того, против чего я категорически против.

Следующие полдекады мы отработали очень неплохо. Я «поймал ритм», да и за стойкой крутился не без удовольствия, с удовольствием вспоминая давно ушедшие деньки. Да и… работа, хоть не на воздухе, но работа-то с людьми! А они ещё и благосостояние повышают, что совсем замечательно. Ну и с Олегом мы вроде бы сработались без проблем, а сам гигант, кажется, начал-таки «расшевеливаться».

Нет, развлекать посетителей в моём стиле, по крайней мере, постоянно, ему не стоит — не то амплуа. Но время от времени, например, «подогнать» руками, то бишь, выгнуть, по сути, металлический барный стул для миниатюрной посетительницы — самое «то». В общем — шло всё неплохо, пока на пятый день не случилась неприятность. А именно — драка пьяных идиотов, даже не перетёкшая, а буквально взорвавшаяся поножовщиной. Олег, кстати, показал свою чертовскую полезность — сверхзвуковым бульдозером он выметнулся из-за стойки и, пока я судорожно прикидывал, хвататься за шаромёт или за ведро с водой, он за несколько секунд раздал забиякам успокоительных люлей, от которых те и прилегли у стеночки. Ну это ладно, драки в кабаках бывают, даже в самых лучших. Свойство у людей и кабаков такое.

А вот дальше началась хрень в виде местной дружины. Я отлаивался, как лев, да и Олег басил на этих жадин. Но нас повесили… половину стоимости лечения этих придурков! Принудительно-добровольно, скажем так. В качестве аргумента со стороны дружинников было не сакраментальное «отключим газ», а куда более простое и понятное: «не отдадите добром, отнимем силой». И ведь отнимут. От всей общины-то, кулаками не отмашешься.

К некоторому моему успокоению, большая часть забияк, отойдя от колотушек Олега, без всяких намёков и условий выделила средства на «отдачу», прося лишь «пускать их в заведение впредь» и обещая хорошо себя вести. Но не все… не все из участников драки оказались столь покладисты, да и сама ситуация выходила хреновой: заведение «У Бисмарка» было инородным элементом для местной общины. И дружинники, как ни печально это признавать, вовсе не «беспределили», а обращались с Олегом, мной и, как следствие, с кабаком, как с «гостями района». Что, собственно, было вполне верно, с точки зрения здешних куцых законов. М-да, иногда, простота действительно хуже воровства. А я ещё не верил…

— Так жить нельзя, с этим надо что-то делать, — высказал я свежую и оригинальную мысль партнёру по окончании трудового дня и уборки заведения.

— В общину не пойду! — насупился здоровяк, сделав такую морду, что было понятно — не переубедить. Никак. Родовая травма, блин.

— А если я…

— А если ты… то не со мной. Тох, я против этих… общин, — скривился Олег.

И это — проблема. В принципе, я Бисмарка даже понимаю, сам не в восторге, но… он на Писооке, а не в Бездне. Тут живут именно так. И выхода из ситуации всего два. Либо устраивать революцию, меняя правила под себя, а это… мало того, что лень, так ещё и хрен выйдет то, что хочешь. Революция — это дело такое… хотели как лучше, а получается, как всегда. Либо искать варианты сосуществования. А ещё лучше — сосуществования с социумом и его производными, к взаимной выгоде. То есть, сотрудничество.

— Понял. Сам смотри. А я подумаю, — развёл руками я, на что Олег лишь молча пожал плечами.

И я подумал, предварительно потрепавшись на разные отвлечённые темы с клиентами. И даже почерпнул небезынтересную информацию от своих подруг: девчонки, как оказалось, трудятся какими-то счетоводами-манагерами в одной из «социальных служб» Писоока. А это что-то вроде гибрида ЖКХ и министерств — службы, отвечающие за функционирование «общеостровных» служб, механизмов и прочее. Не уборка улиц — это на общинах. А вот те же диспетчерские службы порта, общественное освещение, канализация и опреснение воды, ну и прочее подобное, это как раз их…

И в результате вырисовывался интересный вариант «и нашим, и вашим». В смысле как не «вступать», но при этом пользоваться протекцией и не платить… прямо. Косвенно платить придётся, но, если и тут Олег упрётся рогом… не знаю. Пока не знаю. Но подумаю, потому что если придуманный вариант сработает, то его отказ будет уже не «странностью, вызванной понимаемыми причинами», а откровенной глупостью, в стиле «назло мамке отморожу уши и сломаю себе ноги, чтобы в школу не ходить».

Так что на следующий день после сбора информации среди завсегдатаев «У Бисмарка», я направился в штаб-квартиру дружины нашего района. Обращаться в совет, который собирался нерегулярно и лишь по общерайонной нужде, не было никакого смысла, а вот именно с силовиками нашего района… вариант был. Хотя и чисто умозрительный, пока.

Замороченной бюрократии в данной богадельне не водилось, да и в целом личный состав районных дружинников насчитывал всего три десятка суровых физиономий, к тому же, работающих посменно. Иными словами, были у здешних охранителей порядка свои дела, приносящие им доход, на которые дружинники и тратили половину своего времени, а в случае каких-то серьёзных конфликтов и проблем «поднимались в ружье» практически все работники и владельцы района, защищая своё, с кавычками и без них.

— Антон Белов, совладелец бара «У Бисмарка», — представился я пожилому хрычу, в котором, казалось, слились все крови нынешнего человечества.

Потому как кожа его была «припорошена» серым отливом. Глаза — ярко-голубые, да и габариты были богатырские, явно от бездников. При этом — черняв и со вполне себе итальянским типажом лица, уже ставшим привычным мне по обитателям Эрикса. В общем, натуральный продукт дружбы народов, а не комиссар дружины самообороны, как называлась должность этого типа лет пятидесяти на вид.

— И чё? — произнёс он, прищурившись, опять же — «дружбонародно», потому что отдавало его обращение не столько гоповатостью… та здесь отличается некоторой протяжностью и даже напевностью интонаций, сколько резкостью тона бездников вкупе с богатой мимикой аэров. Не удивлюсь, если он ещё и жестикулировать начнёт, когда разговорится…

— И всё, — радостно улыбнулся я.

— И на кой хрен ты припёрся, Антон? — хмуро осведомился он.

— Я бы хотел договорится с дружиной… — начал я, но был тут же перебит собеседником.

— Выход там. Вступай со своим Олегом в общину, плати взносы, участвуй в самообороне. Или — живите как знаете.

— Есть варианты.

— Нет.

— Как это «нет», когда есть? — полюбопытствовал я, лупая глазами.

— И какие же? — вкрадчиво, с явным ожиданием какой-то гадости, поинтересовался комиссар.

— Дружинники получат скидку у Бисмарка. Двадцать процентов со счёта, вне зависимости от того, находятся они на службе или нет. Ну и если надо будет отбиваться от кого-то, нападающего на район — поучаствуем, как положено.

— Это — община…

— Это — взаимоотношения с дружиной. Нам на хрен не нужна община производственного района. Мы не производим, значит, не нужны коллективные контракты на энергию. У нас нет отходов, достаточных для массового вывоза, значит…

— Только отбросы, пьяные притом, — хмыкнул этот тип, откидываясь на спинку кресла и с любопытством рассматривая меня.

— Мы нарушаем порядок, или наши клиенты? Вредим? И, кстати, большая часть клиентов — члены общины. Отбросы, говорите? — ощерился я в ответ.

— В общине разные люди есть. Отбросы тоже встречаются, — невозмутимо заметил комиссар.

— Дерьмо случается. Но ведь и не все, живущие вне общины — отбросы. Верно? Так… как вам моё предложение? — не стал я углубляться в философский диспут. — Я, кстати, к вам пришёл из вежливости и благожелательности.

— А заключается она в твоей наглой роже?

— Не-а. Просто это своё предложение я мог бы сначала озвучить вашим дружинникам лично. И, насколько я знаю…

— Ну ты и пройдо-о-оха… — протянул он.

— Разумно относящийся к общению…

— Двадцать, говоришь?

— Двадцать, — кивнул я. — Больше — не дадим, и так в минус выйдем, — изобразил сиротинушку я. И судя по поведению собеседника — вполне успешно. Ну а загружать комиссара ничего не значащими деталями, насчёт того, что этот минус — относительно прибыли с прочих клиентов, а не вообще — я не стал. Сразу видно — занятой человек, зачем ему лишняя информация? У него своих проблем хватает. Вот пусть ими и занимается, а мы уж как-нибудь сами.

В результате — договорились, хотя оказалось это не так просто, как я думал, заруливая в кабинет комиссара. Его дружинники, как выяснилось, тоже «работали на демократическом приводе». То есть такой вопрос, а не желают ли они напрячься за скидку — решался именно с ними и коллективно. Удивительно, но факт — не отказались. Как не отказался и Олег. Сначала морщился, когда я начал разговор, но вникнув в договор, пожал плечами и согласно кивнул.

— От драк и компенсаций убытков больше, чем от этой скидки. Ну а если начинаются беспорядки в районе — нам так и так отбиваться придётся. Вряд ли погромщики, для бара «У Бисмарка», — не без гордости произнёс он название, — сделают исключение.

— А толпой это делать задорнее и веселее.

— Ну да, — не стал спорить здоровяк.

В результате, к нам и дружинники после службы зачастили. Что, надо заметить, практически сразу сказалось на поведении других гостей. Особенно, после того, как отдыхавшие после смены, дружинники вполне эффективно и без особых жертв «погасили» аж две драки за неделю. И, что самое ценное, нам за это не пришлось платить — дебоширы оплачивали не только повреждения кабаку, так ещё и синяки свои с переломами латали полностью за свой счёт.

Не знаю, как обосновывал перед советом района свою позицию комиссар, но как-то обосновал, и никаких пересмотров-отмен договорённостей не было.

Кроме того, был и забавный момент, узнав о котором, я чудом не заржал в голос прямо на рабочем месте, а потом долго отсмеивался в подсобке. А дело вот в чём: местная гопота и так на нас не лезла, при этом — была «в общем» в курсе дел района. И вполне себе клиент, полугриджо, на голубом… то есть, прошу прощения, на золотом глазу как-то выдал мне слухи, забродившие среди местной гопоты. Про мой поход к комиссару узнали, как и про то, что мы с Олегом не в общине. И в гопнических головах нарисовалось совершенно чумовое объяснение этим событиям, дескать, вольный бродяга решил осесть. Возраст или раны от бесконечных профосов, порванных голыми руками. Но бродяга настолько волен и чакноррисовски крут, что, заявившись к дружине, он… заставил их горбатится на него, не платя ни гроша! Чтоб самому не напрягаться, ага… «Крёстный атэц» Тони, куда деваться.

Ну и потихоньку приближалось время окончания «испытательного срока». И я, и Олег в целом были довольны: прибыли выходили пристойными настолько, что уже можно было подумать о расширении заведения. О найме барменов нам с Олегом в помощь, повара на радость желудкам гостей и, возможно, гого-девочек… для блезиру! Как-то, кстати, не получалось у меня называть их «гоу-гоу». Потому что слово — французское, да и по смыслу — гого правильно. А гоу-гоу должны не девочки, да и не клиенты, приносящие прибыль — так меня ещё в бытность барменом во времена оны просветил наш арт-директор, в прошлом довольно известный историк культуры вообще и театра в частности.

Да и с подругами у меня как-то незаметно, потихонечку налаживалось. Влюблённости особой не было, по крайней мере, у меня — точно. Но скучно с ними не было точно, да и если от моего общества Хелен и Сара испытывали невыносимые муки, то ОЧЕНЬ хорошо это скрывали. Так что и не догадаешься совсем.

В общем, с такой жизнью, чего ж не жить-то? И если раньше, в начале эпопеи с вхождением в долю «У Бисмарка», я рассматривал возвращение на Обсерватор (если вернётся, если не срастётся с Олегом, много «если») как возможный вариант для заработка, то сейчас мне это уже нафиг было не нужно.

Вот только противный трезвон матросских часов, давно запрятанных в недра тумбочки, на мои намерения плевал. И трезвонил, подлый, разбудив и меня, и подруг, когда до полудня оставалось ещё часа три, не меньше. А это, с нашим-то графиком работы, натурально затемно!

— Тони, это… — спросонья хлопала глазами Хелен.

— Это… разберусь. И с собой заберу, спите, — сообщил я, выбираясь из переплетения рук и ног, обвивших меня, словно лианы.

Спустившись в закрытый по раннему времени бар, я засунул противно жужжащую приблудину в большую бутыль воды. Чёрта с два ей что будет от такого погружения, зато теперь гудит не противно и, можно сказать, почти не слышно. А через минуту спустился позёвывающий Олег.

— Что это было, Тох? — резонно поинтересовался он.

— Привет от моего корабля. Часы вернуть хотят, наверное, — хмыкнул я, прикидывая возможные расклады.