Обсерватор

Глава 17 К волкам за шерстью?

Бортовой журнал «_____________»

Результаты самодиагностики:

Целостность корпуса……………………. 98,7%

Состояние двигательной установки…. 97,2%

Состояние генераторов………………… 87,8%

Расширенный отчёт диагностики отправлен службам

Запись № 2187/122402 дата:__/__/____

Координаты: _______________

Приказом капитана в судовую роль внесена запись о назначении Антонио Бланко, аэра третьего класса, на должность матроса. Принят на службу __/__/_____.

Конец записи № 2187/122402 дата:__/__/____

Координаты: _______________

Вопросов «кто это такой говорливый и наглый?» или «а это вообще ко мне?» не возникло. Ответ на них известен и однозначен, тем более, что голос пухлого здоровяка, распекаемого директором школы, пусть и не настолько манерно-идиотичный, каким он прозвучал сейчас, мне знаком. Что-то совсем в Эриксе школота охренела, внутренне посетовал я, оборачиваясь на окрик дебилушки… И несколько напрягся, поскольку мчался в мою сторону не только сам великовозрастный балбес, от великого ума принявший мою улыбку на свой счёт. Нет, этот пёс сутулый успел озаботиться «группой поддержки», которую и привёл на встречу со мной. Причём не девицами в мини-юбках и с воланами в руках, а четвёркой таких же недорослей на подпевках. В целом — вроде бы и не страшно, но и рукой на них не махнёшь. Особенно учитывая, что подпёски хоть и казались похлипче и постройнее пухлого Конци, зато были вооружены дубинками вроде бейсбольных бит, и, судя по насупленным мордам, настроены они были более чем серьёзно. И тут уж не до шуток. По собственным приключениям юности знаю, что сбившиеся в стаю малолетние шакалы порой могут оказаться куда опаснее любого спецназовца.

А вот сам пухлый Конци на фоне своих «собачек» впечатления не производил вовсе. Во-первых, ни дубинки, ни какого иного средства межличностной коммуникации я в его руках не видел. А во-вторых… его жалкие потуги изобразить аристократическую надменность, выглядели настолько убого, что глядя на эти ужимки, меня так и тянуло расхохотаться. Особенно комично это смотрелось после того, как я имел возможность несколько недель наблюдать капитана Фачилле в его естественной среде обитания. Его Высокомордие настолько высокоморден, что такое, пожалуй, не изобразить даже самому лучшему актёру всех времён и народов. Впрочем, если подумать, то даже злобный гном Просперо выглядел более аристократично, чем этот напыщенный малолетний индюк.

М-да, улыбки улыбками, а ситуация-то, между прочим, ни черта не радужная. Пять здоровых балбесов, из которых четверо вооружены вполне себе серьёзным дубьём… Кажется, мне остаётся только порадоваться, что уходя из башни капитана, я не забыл вооружиться, как того требуют местные обычаи. А ведь мог и забыть, да… А ещё лучше, что в качестве демонстрации готовности к агрессивным переговорам, я прихватил не дубинку или какую-нибудь трость, а нагайку… пусть и несколько необычную. С такими вот бакланами входить в ближний бой, значит гарантировать себе прямую дорогу в медблок, если не сразу на кладбище. А с нагайкой у меня имеется кое-какой шанс отмахаться от нападающих, не подпуская их на расстояние удара дубиной, и, отступив к платформе, свалить с этого яруса. Желательно без потерь! Вести диалог или пытаться образумить этих придурков смысла никакого: явная «молодёжная банда», с соответствующими школоте фантазиями, что им повезёт, ничего за это не будет, и прочим подобным пубертатно-безмозглым бредом в головах, к конструктивному разговору без применения силы явно не готова.

Пятёрка приблизилась, пухлик надул и без того круглые щачла, сложив руки на груди, а его подпёски, шустро, явно отработано разошлись в стороны, «охватывая» меня полукругом, и замерли в пафосных позах. Ой, халтура, ой не верю…

Я бегло прикинул, как сложившаяся ситуация соотносится с прочитанными мною законами Эрикса, и не прилетит ли мне от здешних урбантов или того хлеще, судьи за то, что я этим великовозрастным «онижететям» не дал себя забить? А ведь получается, что может и не прилететь!

Ограничения для подобных стычек, в законе имелись лишь для недееспособных, детей без приставки «ониже», калек и прочих, да и то довольно куцые. Теоретически претензии могли бы быть ко мне, как к аэру третьего класса: недоросли-то, выходит, «условно-четвёртые», поскольку экзамен ещё не сдали. Но эти претензии были возможны, если бы я, дебильно гыгыкая, ни с того ни с сего начал гоняться за ними с палкой. В данном же случае дело обстоит ровным счётом наоборот, и ко мне претензий быть не должно. Если вспомнить закон, то сейчас напавших на меня агрессоров я могу не менее агрессивно «договорить» до самой смерти. Ну а то, что эти оболтусы учатся в школе — сугубо их проблемы и ничьи больше. Правда, в случае, если эта школота меня запинает — серьёзные претензии к ним у властей будут только при моей смерти… Но я в принципе не горел желанием запинываться, так что окинул взглядом пухлика с его подпевалами, улыбнулся им погаже, после чего одним движением распустил завязанный вокруг пояса флагелло и, не размениваясь на длинные взмахи, резко хлестнул им крест-накрест.

Уже подступившие с боков двое подпевал Конци, дружно дёрнулись и, с утробным воем повалившись наземь, свернулись калачиками: я специально не целился, но кажется, попал в довольно чувствительные места… Ну так сами напросились. И вообще, раз пошла такая пьянка, то, по уму, Эрикс мне как город ещё и премию должен: за борьбу с размножением идиотов!

Дожидаться, пока остальные придурки захлопнут отвисшие от удивления челюсти и пойдут в атаку, я не стал и, развернувшись на месте, дал по тапкам. Не успел! Оставшаяся на ногах парочка в два огромных прыжка нагнала меня, и я уже услышал молодецкое хэканье, с которым подпёски размахнулись своими дубинами. Миг — и, сгруппировавшись, ныряю вперёд, умудрившись-таки уйти в перекат, а не шмякнуться плашмя мордой в пол!

Левую икру словно огнём обожгло, и я зашипел, всё же надеясь, что это не перелом, а ушиб. Щекастый Конци, скотина такая, выстрелил в меня из… рогатки. И ни черта это не смешно, потому что такой хулиганской приспособой, как та, что была в лапах этого придурка, вполне убить можно. Видел я, как один любитель оригинальной охоты, выстрелом из рогатки проломил голову волку. А серый, конечно — не медведь, но череп у него, ничуть не менее крепкий чем у человека. Так что… м-да.

Орать про «нарушение законов» и прочее я, естественно, не стал: забьют ведь, под мои правозащитные вопли. И, в принципе, возможно, что рогатка — это этакий «люфт» законов, позволяющий носить и использовать метательное оружие. Но это всё ерунда, а вот что серьёзно: у меня ощутимо болит нога, хотя, к счастью, двигать ею, вроде бы, я ещё могу. Конци с дебильной улыбкой натягивает резинку своей рогульки, так что бежать от этой гопоты становится физически невозможно: отпинают усталым. Ну и пара оставшихся на ногах подручных пухлой твари, занеся дубины, уже несётся ко мне. Вторая пара, получившая пониже пояса, пока лежит и обдумывает своё безобразное поведение, но от этого не намного легче. Надо этого рогаточника обезвреживать, но мне мешает парочка с дубинами… Хотя, те кто мне мешает — те мне и помогут.

Рывком, стараясь не морщиться, распрямился, поигрывая нагайкой-переростком. Дубинщики тут же прибавили ходу, а Конци, наконец-то, вновь «взвёл» свою рогатку и выстрелил… в жопу своему подручному: я отслеживал этого снайпера хренова, как и он меня. И когда он вскинул рогатку — качнулся, укрываясь за подскочившим дубинщиком и, ухватив его за широкий рукав рубахи, потянул на себя. Щекастый рогаткой меня вёл, оценить обстановку не успел, ну и стрельнул в подручного. В задницу, как понятно, это обобщение — разбираться, куда стрелял придурок, у меня не было ни времени, ни желания. А вот засветить вдогонку хук подстреленному, с удивлённо-страдающей мордой выпустившему дубину из руки — было и время, и желание, и даже потребность. Оставшийся на ногах подпёсок замер, пытаясь вникнуть в сложившуюся ситуацию, но выходило у него откровенно хреново и медленно.

— Раньше думать надо было, — наставительно сообщил я ему, пробив классическую двоечку. Пробил от души, а потому моих слов оппонент, кажется, даже не расслышал. Отрубился ещё до того, как рухнул наземь.

А Конци запаниковал, поняв, что попал. Хотя у него и до того шансов особо не было. Аккурат с того самого момента, когда он рассадил мне ногу, все шансы и кончились. А теперь, похоже, до него это дошло, вот и заметался с растерянной рожей, собака, выронив из ладони металлический шар-ядро. А пока возился со вторым снарядом, выуженным трясущейся ручкой из кармана — получил по шаловливым конечностям хлёстким ударом флагелло, выронил рогатку и взвыл. Дёрнулся, явно думая смазать лыжи, но получил пинок под колено и рухнул навзничь. А я на секунду задумался. Эта гопота-школота меня, если говорить начистоту, немного разозлила. Это если говорить в общем, а в частности — они мне ещё за ногу не ответили. Болит же, зар-раза, и чую, синячина будет ого-го какой! Не говоря о том, что не будь я таким замечательным, спортивным и ловким — меня бы здесь и сейчас просто и незатейливо забили бы. Совершенно ни за что, просто в силу мерзкого характера и отсутствия мозгов. И если к палочникам я не испытывал особого негатива — природа над ними и без меня так постаралась, что впору пожалеть — то пухлый Конци… Надо бы наказать, но… опять поднимался вопрос законов Эрикса. Хотя тут выходило как и с аристо: не сломаю руку, не лишу дееспособности — буду в своём праве. Так что молча поставил ногу на спину тихо поскуливающему пухлому, придерживая, чтоб не уполз. А он пытался, да. Для пробы взмахнув флагелло, и не без иронии припомнив флагеллантов, я примерился и… с оттяжечкой зарядил по жирной заднице, да так, что ткань штанов толстяка лопнула с громким треском.

Конци задёргался, заорал белугой, но мог только елозить, зафиксировал я его неплохо. И продолжая охаживать жирное тело, под вопли, наставительно сообщил:

— Тебя выпорют, а ты не хулигань! Какого чёрта ты, недоумок, на меня полез? — поинтересовался я.

Толкового ответа я не получил — грязная ругань и угрозы, по мере наказания перешедшие в нечленораздельные крики и чуть ли не рыдания-умоляния, с соплями и слезами. Ну и хватит с него.

Махнул я рукой на придурка, прихватил рогатку как законный трофей (что тоже регламентировалась в законах, как орудие нападения) и неторопливо потопал по аллее. Говорить этим придуркам мудрые наставительные речи не было никакого желания: мне гонорара за отыгрыш идиота никто не выделял.

Самое забавное, что в процессе экзекуции (а может быть и раньше, не заметил — не до того, как понятно, было) от остерии раздавались не слишком хорошо слышимые, но явно одобрительные крики. Вообще до этой точки общепита от места побоища, всего-то метров двадцать, и сейчас на открытой веранде заведения скопилось аж четыре физиономии, с интересом наблюдавших за бесплатным представлением, устроенным толстым Конци при моём скромном участии.

Вообще, поведение глазевших на стычку и экзекуцию горожан — конечно, не гарантия, что я не нарушил каких-то неписаных обычаев, выпоров придурка, но близко к тому, а главное: никто мне не запрещает уточнить. И вообще, прежде, чем эти недоросли нарвались на порку, я собирался навестить это заведение, слегка отметить сданный экзамен и ознакомиться с ассортиментом выпивки… и перекуса. Завтрак-то был давным-давно, да и физические нагрузки… в общем, раз уж так сложилось, то почему бы усталому после славной баталии дону не заморить червячка?

Не найдя обоснованных доводов против, я и направился к остерии. И по мере приближения к заведению, убедился — вопли в мой адрес были сугубо одобрительными.

— Синьор, вы так отменно указали этим молодчикам их место! А быстро как? А то, помяните мои слова, эта банда дошла бы до беды! Ну ладно, сверстники — закалка характера не помешает настоящим мужчинам. Но они же оскорбляли уважаемых аэров, следующих по своим делам! И порко абиссо, так могло дойти и до греха, и дошло бы, помяните мои слова!

Тараторил это с совершенно пулемётной скоростью некий тип средних лет. По мере приближения к веранде я более-менее оценил там находящихся. Явная подавальщица-официантка, не слишком молодая, но и не старая дева, причём заметно крепкая — не культуристка, конечно, но постоянные занятия физическим трудом очевидно повлияли на её стати. Не менее явный повар, вполне упитанный, и даже щеголяющий характерным белоснежным колпаком, чтобы я не ошибся. Какой-то клерк или чиновник в сером однотонном костюме — скорее всего, посетитель заведения. И, наконец, тот самый трындящий тип, вываливший на меня своё сверхценное мнение о поведении нынешней молодёжи: добродушная физиономия с глазами чуть навыкате, украшенная тоненькими щёгольски подкрученными усиками. Закатанные рукава, обнажающие мощные предплечья, белоснежный передник, да и говорливость, указывали на то, что это местный бармен. А вот взгляды, бросаемые на него поваром и подавальщицей, как и то, что все трое присутствующих его пулемётный трындёж почтительно не перебивали, а лишь поддерживали негромко-одобрительным ворчанием, указывали, что усатый тип — не только здешний бармен, но и, похоже, начальник сего заведения, если не владелец оного. По крайней мере, на первый взгляд всё выглядело именно так, а как оно на самом деле… Как говорил кто-то в меру умный и не в меру ехидный: пожуём-увидим.

— Добро пожаловать в Остерия Пента, синьор! — продолжал тараторить этот тип, пока я, доковыляв, наконец до веранды, кое-как поднимался по невысоким ступеням. — Я, Фабио Парлаторе, владелец и бармен нашей прекрасной остерии приглашаю вас! Первая порция выпивки — за счёт заведения! За такое отменное зрелище не жалко.

Поднявшись по ступенькам я обернулся в сторону оставленной мною компании пухлика: битая школота, придерживая друг друга за плечи и бока, скорбно удалялась вдаль, вроде бы в направлении остановки общественной платформы. Ну, туда им и дорога, решил я и выкинул недорослей из головы.

А этот Фабио продолжал тарахтеть: представил повара, официантку, служащего одной из окрестных контор — тут тоже угадал, хотя кургузый пиджачок серого цвета и забюрокраченная физиономия практически не оставляли возможностей для ошибки.

Остерия оказалась довольно большим заведением, расположившимся в двухэтажном здании, на первом этаже которого расположился общий зал с длинными столами и лавками вдоль них. Здесь же протянулась и длиннющая барная стойка, напротив которой в стене было прорезано большое панорамное окно с видом на веранду, заставленную столиками-диванчиками на четверых, и… коврики, скатёрки, пуфики. Такая, домашняя, на мой вкус — даже с перебором для кабака, «домашняя» атмосфера. Второй этаж был антресольным, по периметру здания, и, судя по всему, там располагались закрытые кабинки для любителей приватности.

Продолжая трещать, шустро нырнувший за стойку Фабио нацедил мне стакан какой-то водки-настойки, но, вскоре его трещание сменило тональность. В смысле, не прошло и пяти минут, как бармен любезно полюбопытствовал: кто я такой есть, как меня зовут, откуда я взялся такой красивый… и прочее, прочее, прочее…

— Матрос на корабле, — без деталей ответил я, потому как детали — моё дело, а в общем скрывать нечего. — Сдавал экзамен на аэра третьего класса. Тони Бланко.

— О мама миа! И как, синьор Бланко⁈

— Сдал…

— Мои горячие поздравления! И выпивка за счёт Остерии!

Тем временем в остерии появлялось всё больше народу. Видимо, обед, или что-то такое: рановато для конца рабочего дня. Но тут я не уверен — в Эриксе рабочий день мог быть и поменьше привычного мне, да и… впрочем, это не слишком-то важно. Куда больше меня волновал тот факт, что прибывающий в остерию народ добровольно-принудительно просвещался барменом, что «прекрасный аэр Тони Бланко» только что стал аэром третьего класса, и успел «указать место» банде хулиганов, пользующейся известностью в здешних местах. Это вызывало одобрительное тарахтение посетителей, ну и угощение выпивкой «героя дня». Пришлось улыбаться и благодарить, параллельно стараясь не переборщить с угощением. Я, вообще-то, поесть зашёл, а не нажраться в хлам!

Зато, по ходу общения с завсегдатаями заведения, выяснил несколько интересных моментов. Например, почему этот Конци вообще стал на меня нарываться и обзывался «клошаром». Последние были не просто четвёртым классом, а… безоружные. Культурный код Эрикса действительно предполагал оружие как значимый и статусный элемент облачения. И совершенно чиновного вида тип, бледный и невыразительный, носил на поясе или за спиной какой-нибудь тесак или шипастую палицу. Причём смотрящуюся на удивление органично, в большинстве своём, явно сделанную в «тон и стиль» костюму. Так вот, кнут-нагайка флагелло была мной выбрана из-за того, что не привлекала внимания. Что в Эриксе было довольно… непредусмотрительно. Потому что оружием, признаком класса, статуса (да и богатства — металл, как-никак) именно козыряли, выставляли напоказ. При этом понять, что у меня на поясе оружие — мог, в общем-то, практически любой аэр. Кроме великовозрастного «дитяти», который просто не присмотрелся повнимательнее, в своей опупенной крутости плюя на всех и вся. Зазвездился, в общем.

Так вот, «клошар» — это не имеющий оружия оборванец, деклассированный (в самом прямом смысле этого слова, даже не четвёртый класс) элемент.

Осознав этот ускользнувший ранее от моего внимания факт, я поинтересовался у окружающих, а где бы уважаемому аэру третьего класса обзавестись соответствующим аксессуаром? А то в свете узнанного, какой-нибудь ковыряльник выходил уже не зонтиком или галстуком, без которого вполне можно обойтись, а предметом чуть ли не первой необходимости.

В ответ общественность постаралась утопить меня в совершенно итальянской экзальтированной трескотне и галдеже. Но я топиться не стал, а главное — получил-таки адресок, который рекомендовали треть присутствующих, а оставшиеся две трети не находили конструктивных аргументов «почему нет», хотя предлагали уже свои, другие варианты.

И стал прощаться. Пора-пора, а то я и так уже несколько перебрал с алкоголем. Не до положения риз, конечно, но всё же. А слушать чисто местные, конторски-производственные истории было не слишком интересно. Кроме характерного говора и экспрессии они не слишком отличались от разговоров офисного планктона в баре любого знакомого мне города. В общем, спасибо этому дому, поели — пошли к другому.

— Двери Остерии Пента всегда открыты для тебя, Тони Бланко, — прям утирал слезу, прощаясь, Фабио. — И первая порции выпивки — за счёт заведения!

Поблагодарив щедрого владельца остерии, я ещё раз с ним попрощался, да и потопал к платформе. По пути констатировав: с выпивкой в Эриксе не очень. Водка обычная (ну а как ещё назвать разбавленный спирт?), водочные настойки, не слишком разнообразные. Довольно дрянное пиво, полагаю, даже не подозревающее о существовании ячменного солода как такового. И несколько бутылок вина. Несколько, на весь бар! В металлической оплётке, запредельно дорогие. И всё: ни наливок, ни ликёров, которыми всегда славились итальянцы. А значит, есть интересные возможности, но это надо обдумать и вообще изучить вопрос: смогу ли я что-то с этого получить, будет ли это что-то достаточным, чтобы напрягаться. И не будет ли мне за всё это что-то нехорошее, тоже небезынтересный вопрос.

Под эти мысли я разместился на платформу, отдав распоряжение направляться на «Крачевья Криста», где располагался разрекламированный завсегдатаями остерии оружейный магазинчик. А то пихнуть в высокоморду его Высокомордия аттестатом, конечно, хочется, но реальность показала, что оружие в Эриксе — вещь необходимая, о чём мне занудно напоминала всё ещё побаливающая нога, а значит, его приобретение сейчас для меня приоритетнее похвастушек перед капитаном. В конце концов, куда он от меня денется-то?