Обнаженная для генерала

Глава 30. Сегодня

Наутро из сна я выплывала медленно. Сознание возвращалось ко мне неспешно, как сквозь толщу теплой воды.

Первым, что я ощутила, были тяжесть и тепло. Тяжесть его руки, лежавшей на моей талии, властно и собственнически прижимавшее меня к нему.

Тепло всего его тела, к которому я была прижата спиной. Его ровное, глубокое дыхание шевелило мои волосы.

Я не двигалась, боясь разрушить это хрупкую, невозможную тишину.

В памяти всплывали обрывки нашей длинной ночи. Поцелуи, шепот, жар, всепоглощающая наполненность и ослепительное, испепеляющее наслаждение после.

Стыдливость накатила горячей волной, но её тут же смыло странное, новое чувство. Не просто близости, а… принадлежности.

Я теперь окончательно принадлежала ему. Полностью.

Наша брачная ночь соединила нас. Я стала женщиной с ним. Его женщиной. Его женой.

Всё моё тело, охваченное блаженной истомой, напоминало, как с ним оказалось хорошо.

И всё равно сознание с трудом принимало произошедшее. Я жена генерала Рэналфа. И сейчас наслаждаюсь пробуждением в его объятиях.

Он пошевелился сзади, и я замерла. Его рука сжала меня чуть сильнее, он глубоко вдохнул, и его губы коснулись моего плеча в легком, сонном поцелуе.

Сердце ушло в пятки, а по спине пробежали мурашки. Потом он затих, и его дыхание снова стало ровным.

Я лежала неподвижно, не желая прерывать это ощущение.

В голове появились мысли. Я отгоняла их, но они с настойчивостью продолжали тесниться, вызывая новую тревогу.

Как оно будет дальше? Останется ли он так же бережен со мной? Захочет ли снова?.. Чувствуя, как щёки вспыхивают, я вынуждена была признать: я уж точно захочу…

Вскоре Рэналф проснулся. Я почувствовала, как напряглись его мышцы, как он замер на секунду. Затем его рука медленно, неохотно отпустила мою талию.

Я оглянулась и встретилась с ним взглядом. Его янтарные глаза были немного затуманены сном, но взгляд был пристальным. Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, и между нами повисло хрупкое ожидание, смешанное с неизвестностью.

— Доброе утро, — наконец произнес он, и его голос был низким и хриплым от сна.

— Доброе… утро, — прошептала я, чувствуя, как краснею.

Он усмехнулся, обнял меня, вжал в себя и поцеловал. А потом сказал, что надо срочно завтракать.

Завтрак нам подали в его личные покои, в небольшой гостиной с камином.

Гвен расставила блюда и ушла, а я пыталась есть, краснея и не зная, что говорить и куда девать руки.

Рэналф, обычно такой резкий и погруженный в свои мысли, сегодня был другим.

Он налил мне чаю, подвинул вазу с медом ближе. Он не говорил, но его взгляд постоянно возвращался ко мне, будто проверяя, на месте ли я, все ли со мной в порядке.

— Я отменил всё на сегодня, — вдруг сказал он, пристально глядя на меня. — Проведём день вместе.

Я озадаченно посмотрела на него. Генерал Рэналф, отменяющий дела из-за женщины?

Это так неожиданно было. Так не вязалось со всем, что я слышала о нём.

Генерал Рэналф славился тем, что дела у него всегда на первом месте. Даже история ходила о том, что как-то по требованию короля Дамиана, тогда ещё только взошедшего на престол, Рэналф прервал близость с женщиной, хотя был в самом разгаре процесса. Встал с постели, оделся и отправился выполнять приказ.

— Но если дела требуют… — осторожно начала я.

— Дела всего и всегда требуют, — коротко и твердо заявил он, а в его пристальном взгляде на меня промелькнуло что-то тёплое. — Подождут. Сегодняшний день будет полностью нашим.

От этой фразы мне стало так тепло…

Я улыбнулась ему. Рэналф застыл, глядя на меня и не донеся бокал с соком до рта. Опомнился, хмыкнул, пробормотал что, судя по всему ругательное, допил бокал залпом и спросил, почему я ещё не ем. Я пожала плечами, смущённо улыбнувшись, и приступила к еде.

Ели в молчании. Зато мне очень нравилось, как он смотрел не меня. И ещё я любовалась едва заметной улыбкой, затаившейся в уголках его суровых губ.

После завтрака Рэналф взял мой плащ, накинул его мне на плечи и повёл во внутренний сад поместья.

Воздух был холодным и свежим, пахло влажной землей и опавшей листвой. Мы шли по ухоженным дорожкам меж голых, припорошенных инеем кустов и застывших фонтанов, и между нами царило молчание.

Но это молчание было особенным. Оно было наполнено памятью о ночи и ещё чем-то хрупким, невесомым.

Наши руки иногда случайно касались друг друга, и от этих легких прикосновений по коже бежали мурашки.

Я украдкой смотрела на его профиль, на властный подбородок и губы, что прошлой ночью были такими нежными.

Рэналф чувствовал мой взгляд и поворачивал голову. Наши глаза встречались, и в его взгляде я читала что-то тёмное, горячее и вместе с тем сдержанное. Смущалась и опускала глаза.

Никто не произносил ни слова, но в этой молчаливой прогулке мы говорили друг с другом больше, чем за все предыдущие дни, вместе взятые.

Когда мы поворачивали назад, к дому, наш путь лежал мимо тренировочной площадки. Вчерашние воспоминания нахлынули на меня. Пронизывающий холод, падающий шар, чувство полной беспомощности и его суровый, безжалостный голос.

Я непроизвольно замедлила шаг, и мой взгляд с тревогой скользнул по утоптанной земле.

Рэналф почувствовал моё напряжение. Его рука, до этого просто лежавшая на моей спине, двинулась, и сильная, тёплая ладонь властно, но бережно обхватила мою талию, притягивая к себе.

Я затаила дыхание, чувствуя силу и твёрдость его высокого рельефного тела даже сквозь одежду.

— Не сейчас, — твёрдо сказал он. — Успеем. Сегодня не для уроков.

Рэналф остановился, развернул меня к себе, заставив встретиться с его пристальным взглядом. В его янтарных глазах не было и тени вчерашнего жёсткого наставника. Лишь тёплая внимательность.

Нежным, и вместе с тем непреклонным жестом он поднял моё лицо за подбородок. И склонился ко мне.

Его губы коснулись моих спокойно, уверенно, собственнически. Поцелуй опытного, властного мужчины, он словно запечатывал во мне новое знание: я принадлежу ему полностью, и это безопасно.

Я застыла, смущённая этой внезапной близостью, прямо под открытым небом.

Поцелуй генерала стал настойчивее. Его язык коснулся линии моих губ, требуя ответа, и я сдалась. Мои губы разомкнулись в беззвучном вздохе, и я позволила ему погрузиться, ласкать меня внутри.

Во мне будто плотина обрушилась. Стыд отступил, смытый простой истиной: ведь именно этого я так хотела.

Мои руки, до этого беспомощно висевшие по сторонам, поднялись и обвили его шею. Я прижалась к нему всем телом, чувствуя, как что-то тёплое и сладкое разливается по жилам.

Даже начала отвечать на поцелуй. Робко, неумело, я попыталась повторить движение его языка, коснуться его губ так, как он касался моих.

Кажется, мой отклик сорвал все преграды в нём.

Его руки, до этого просто обнимавшие меня, стали жёстче. Одна всё так же на моей спине, вдавила меня в него так, что я почувствовала весь его внушительный рельеф сквозь одежду. Другая запуталась в моих волосах, слегка оттянув мою голову назад, открывая шею для его клеймящих губ.

Осыпав быстрыми поцелуями мою шею, Рэналф снова впился губами в мои губы.

Поцелуй из уверенного стал напористым, почти яростным. Глубина изменилась, став требовательной, его язык опытными властными движениями подчинил меня в глубине моего рта без остатка.

И, что удивительно, его грубость, его сила и напор уже не пугали меня. Наоборот, распаляли.

Познав его, мне и самой хотелось больше. Внутри всё замирало и трепетало, и я, всё так же неумело, но уже смелее, отвечала на его поцелуй, пытаясь угнаться за ним.

Когда я, совсем забывшись, потёрлась бёдрами о его пах и тихо застонала, Рэналфа сорвало окончательно. Низкий, сдавленный рык вырвался у него из груди, и он разом оторвался от моих губ.

Прежде чем я успела понять что происходит, он, одним плавным, мощным движением, подхватил меня на руки и размашистыми шагами, почти бегом, устремился к дому.