Няня из другого мира (СИ)

Глава 27

Я никогда не считала себя шпионкой. Ни по профессии, ни по складу ума. Но, похоже, если хочешь защитить тех, кто тебе дорог, приходится становиться всем — от няньки и гувернантки до дознавателя в юбке. А с недавнего времени — и охотницей за тенями прошлого, которые не просто не исчезли, а, похоже, ожили, да еще и оскалились.

После разговора с Мирандой в библиотеке, где под лощеной язвительностью просачивалась настоящая угроза, у меня не осталось сомнений, что смерть Лианны была не случайностью. И если я не найду правду, следующей может стать Анабель. Или я. А этого я допустить не могла.

Начала я с малого. Как всегда с людей, которых никто не замечает.

— Простите, Марта, а вы помните, как вела себя госпожа Лианна перед… — я нарочно запнулась, давая понять, что не хочу говорить вслух то, что и так витает в воздухе.

Старая прачка – женщина с морщинами, словно карта этого поместья, осторожно поставила корзину с чистым бельем и поджала губы.

— Как же не помнить, дитя. Хорошая была. Тихая. Светлая. Не то что нынешние… — буркнула она себе под нос. — Последние месяцы совсем худа стала. Бледная, как простыня, на ногах еле держалась. А он все в отъездах… — бросила она вскользь, имея в виду графа, но сразу же добавила: — Простите, это я к слову.

Я не перебивала ее, только кивала и слушала.

— А ела графиня как? — мягко уточнила я. — Что любила? Может, что-то не принимала?

Марта почесала затылок.

— Да все как обычно. Только аппетит совсем пропал. Хоть по капле, а все равно — будто бы через силу. Я еще тогда повару сказала: не дело это, коли госпожа в тарелку едва глядит.

Повар подтвердил: хозяйка просила легкие похлебки, почти ничего не ела, просила часто пить настои… какие — он не запомнил. А вот конюх, дед с глазами, как у филина, заявил, что «даже лошадь почует смерть, не то, что человек». Он сказал, что ее кобылка в последние недели не подходила к Лианне — шарахалась, как от хищника.

По спине у меня побежали мурашки. Паззл начал складываться. Все детали — невесомые, неуловимые — но слишком уж хорошо ложились в одну картину. Графиня медленно гасла, и никто не понимал почему. А может… не хотел понимать?

Я вспомнила: в дневнике, в самом конце, было несколько строчек — сбивчивых, нервных. Она жаловалась на «постоянную тяжесть», на то, что «ничто не помогает»… И на… «листья в чае, которые пахнут пряно, но потом тошно». Эти самые листья я знала. Знала и то, что если их добавлять в микродозах, тело не сразу отреагирует, но яд будет накапливаться. И даже целитель не отличит болезнь от ослабления.

Я сама была удивлена, что эта информация отложилась в памяти. Как-то раз, разыскивая дневники в библиотеке, я наткнулась на справочник о травах. Казалось, кто-то свыше подкинул мне их, ведь я точно помнила, что все энциклопедии находились совершенно в другой части зала.

Зачем начала читать, понятия не имею. Но теперь… я хотя бы понимала, о чем идет речь, а после разговоров с прачкой и поваром, картина в голове стала видеться гораздо ясней. Целитель… К нему мне надо.

Кинув взгляд в окошко, я почти с сожалением застонала. Погодка была не самой, как говорится, летной. Надо бы захватить хотя бы шаль, иначе я рискую превратиться в Элли и улететь в еще какой-нибудь другой мир…

Вместо выхода я завернула в сторону своей комнатушки и поймала себя на том, что появилось чувство, будто за мной кто-то следит… Каждый шорох за спиной казался подозрительным. Я не могла понять, наблюдают ли за мной, или это просто разыгравшееся воображение, но у самой двери все стало понятно. На полу около моей комнаты лежал холщовый сверток.

Присмотревшись, я не почувствовала никакой угрозы, а развернув мешочек, чуть было не вышвырнула его в окно, едва удержавшись. Сушеные травки… То самое растение. Но больше всего меня выбило из колеи не это, а то, что лежало рядом — аккуратно сложенная бумажка.

«Не суй нос, куда не следует, прислуга».

Слово «прислуга» было выведено жирно, криво, словно кто-то давил на перо. Я сжала бумагу в кулак. Желание отправиться к целителю стало лишь сильнее, только теперь у меня в руках было то, что я могу ему показать…

Флигель, в котором размещалась лечебница поместья, источал характерный запах — терпкий, травяной, в котором смешивались сушеные коренья, настои и старая пыль.

— Мастер Гориус? — осторожно позвала я, проходя внутрь.

Из-за перегородки, где был устроен небольшой аптекарский уголок, вышел старик. Все тот же, ни на грамм не изменился. Седые волосы, собранные в хвост, очки, съехавшие на самый кончик носа, и взгляд, в котором не было и капли осуждения — только интерес.

— О, мисс Элиза, — он снял очки с удивленным видом. — Думал, вы забудете обо мне, как только придете в себя.

— А вы на удивление запоминающийся, — улыбнулась я, хотя внутри все сжималось от тревоги. — Мне нужно с вами поговорить. О графине Лианне.

Он даже не удивился, только коротко кивнул и указал на скамью.

— Прошу.

Мы уселись. Снаружи кричали птицы, в дальнем углу журчал настой в стеклянной капельнице. Тут было слишком спокойно, и от того я чувствовала себя неуютно.

— Вы лечили ее? — спросила я.

— Наблюдал. Но… не лечил, — тихо ответил Гориус, поправляя очки. — Лианна… была женщина непростая. Мягкая, добрая, но… упрямая. Не терпела ни лекарей, ни магов. Даже целебной магии избегала, считала ее «вторжением в божественную волю». Убеждала себя, что у нее просто слабость, сезонное недомогание.

— Но вы же видели, что с ней что-то не так?

— Видел, — кивнул он. — Бледность, утомляемость, потеря веса… Со стороны выглядело, как истощение, как истерика, — он запнулся, стиснув руки. — Но я не мог вмешиваться без ее разрешения. Таков закон. Да и она отталкивала любого, кто пытался достучаться до нее. Улыбалась, извинялась, говорила, что не нужно. Что все под контролем.

— А магия? Проверяли?

— Два мага приходили. Один — придворный, второй — деревенский, старой школы. Ни один не нашел следов ни проклятия, ни порчи. Ничего. — Целитель помолчал. — И все же я чувствовал, что болезнь не обычная, но так и не смог понять, в чем дело.

Я медленно кивнула. В голове выстраивалась картина — уже не из штрихов, а из явных мазков.

— Скажите, если бы ей медленно давали яд — скажем, с настоями или в чае — вы бы смогли это заметить?

Старик посмотрел на меня внимательно. Очень внимательно.

— Сейчас — да. Тогда — нет. Не было причины подозревать. Но если яд был накопительный, растительного происхождения, с легким успокоительным эффектом, а доза — минимальной… Да. Он мог накапливаться месяцами. И даже лучшие маги не почувствовали бы изменений в ауре. Особенно если вещество не разрушает, а истощает.

Я вытащила из-за пазухи сверток с высушенными листьями, тот самый, который только что нашла около двери, развернула на ладони, подала ему.

— Знакомо?

Гориус склонился, вдохнул. И сразу отдернулся.

— Проклятие! Это же…

— Да, — сказала я. — Это давали ей, я уверена. Под видом настоя. А теперь этим пугают меня.

Целитель смотрел на сверток со страхом, будто видел перед собой ядовитую змею.

— Это редкий яд, — медленно произнес он. — Его добывают из особого мха, что растет на камнях в теневых лощинах. Очень дорогой, очень редкий. Слишком чистый, чтобы попасть случайно в дом. Вы правы, это оружие. Для тех, кто хочет убить, не оставляя следов.

— И у вас нет сомнений?

— Ни малейших, — прошептал он. — Но доказать будет трудно. Травы быстро теряют силу. Но если вы найдете еще, в порошке, в питье, в шкатулке… Это уже будет улика.

Я свернула сверток обратно и убрала. Затем встала.

— Спасибо, мастер Гориус. Вы очень помогли.

Он тоже поднялся, и вдруг неожиданно положил ладонь мне на плечо.

— Осторожней, мисс Элиза. Если за вас взялись, то они не остановятся. Ни перед чем.

Я кивнула, но страха больше не чувствовала. Только ярость и ледяную решимость защитить себя и маленькую девочку, жизнь которой, кажется, висела на волоске…