Глава 5

Весна, 1928 год. Дача в Алуште, параллельная реальность

К шести часам пополудни, я, чисто выбритый, одетый в отутюженный парадный мундир при кортике, благоухая парфюмом «Горная лаванда», нетерпеливо расхаживал перед входом в идеально убранный и прямо-таки вылизанный особняк. В трех ведерках для шампанского на небольшом столике стояли букеты удивительно прекрасных белых роз, способных без труда достучаться до эстетических чувств любого, даже самого черствого человека, по девять штук в каждом. Я приказал садовнику срезать самые красивые розы, с самыми длинными стеблями, не забыв аккуратно удалить их злые шипы: поднесу их маме, сестре и гостье, проявлю уважение.

Издалека заметил приближение большого черного автомобиля, блистающего чистотой своего кузова. Помню: отец пользуется таким автомобилем. Так, нужно морально собраться и готовиться к долгожданной и волнительной встрече. Гавриил Иванович мне полчаса назад доложил, что к приему все готово, даже баньку протопили: вдруг кто-то пожелает попариться, так, пожалуйста, у нас все готово.

Автомобиль, похрустывая колесами по мелкому отсеву, пока еще скрывая в своем объемистом чреве дорогих пассажиров и гостью — незнакомку (надеюсь, прекрасную — успел подумать я) остановился точно напротив нашего гостеприимного крыльца, и отец выбрался из переднего сидения.

— Ваше высокопревосходительство, на вверенном мне объекте без происшествий, раненых и больных нет. Все готово к приему. Штабс-капитан Воронов доклад окончил, — четко по уставу доложил отцу, при этом залихватски отдав честь, и только в конце церемониального доклада по-молодецки выверенным жестом подкрутив свои любимые усы.

— Рад, что здесь все в полном порядке, — радостно улыбаясь, ответил отец, крепко пожав мне руку, и бережно, уважительно помог выйти из автомобиля маме, а затем сестре и молодой девушке.

— Александр, разреши тебе представить нашу гостью — Анастасию Станиславовну, — ровным голосом произнес отец и со значением добавил, — она любезно приняла наше приглашение отдохнуть от учебы у нас на даче.

Я по очереди вручил букеты маме и сестре, с которыми, искренне расчувствовавшись, расцеловался. Затем вручил истомившийся в ожидании своей новой хозяйки букет Анастасии Станиславовне, и приложился символическим поцелуем к ее руке в перчатке, которую нежно окутывал легкий запах дорогих духов. За моими действиями зорко следил отец, очевидно все еще подозревающий меня в какой-нибудь недостойной выходке по отношению к молодой особе. Абсолютно напрасные опасения.

— Проходите в дом, гости дорогие и долгожданные, будьте так добры — ослепительно улыбаясь сделал я широкий приглашающий жест правой рукой (левой-то я бы еще поостерегся так смело размахивать без болезненных последствий). — Комнаты для вас уже приготовлены. Слуги перенесут ваши вещи, не беспокойтесь, пожалуйста. После того, как вы отдохнете и приведете себя в порядок с дороги, милости просим в обеденный зал, где вы сможете насладиться и насытиться лучшим ужином во всем Крыму, будьте уверенны.

Пропустив вперед дам, в дверь вошел отец, оглянувшись на меня с удивленным выражением лица.

Я уже без волнения поджидал гостей в обеденном зале. Себе я место заранее не определял, это привилегия отца, куда укажет рукой, там и сяду, он глава семьи, ему виднее.

Первым пришел отец. Он переоделся в парадный мундир со всеми орденами, я помню историю получения каждого. Отец у меня заслуженный боевой генерал, не какой-то там паркетный шаркун. Сейчас он очень сосредоточен и слегка напряжен, что заметно по его упрямо сжатым губам, и как мне показалось, слегка задумчив. Не буду его беспокоить, захочет, сам расскажет, что ему не дает покоя. Думаю, война беспокоит, что еще может вызывать тревогу у военного человека, генерала?

Затем появилась мама. Она облачилась в красивое платье темно-вишневого цвета с жемчужным ожерельем на шее, в ушах серьги, тоже из жемчуга. На свой возраст мама не выглядит, максимум ей можно дать лет тридцать пять — видно отец о ней очень хорошо заботился, потому и возраст ее не берет. Несмотря на рождение двух детей, фигура у мамы «не поплыла». Лицо совершенно чистое, нет ни единой морщинки. Она задорно смотрит на мир своими карими глазами.

Тамара и Анастасия Станиславовна спустились в зал вместе. Тамара одела длинное голубое платье «в пол», с рукавами чуть выше локтей и неглубоким декольте. В качестве украшений использовала серебряный гарнитур: колье, серьги и браслет. Её темно-русые волосы заплетены в оригинальную прическу и украшены серебряной заколкой, подозреваю, что заколка входит в состав гарнитура. Сестренка как всегда прекрасна и неотразима, ей досталась в наследство мамина красота и стройность.

Анастасия Станиславовна меня просто сразила наповал. Светло-зеленое платье по модели схоже с платьем Тамары, но рукава, проем декольте, и подол платья отделаны ажурными кружевами белого цвета. На правом плече закреплена красивая крупная брошь. Уши украшали серьги с переливчато искрящимися и сверкающими камнями, безо всякого сомнения — бриллиантами чистой воды. Девушка стройна, немного ниже меня ростом. Под платьем не заметно выдающихся форм, все в меру. Личико приятное. Небольшой аккуратный носик, возле которого по бокам разместились едва заметные конопушки, ровные, чуть припухшие губки, цвета спелой клубники. А глаза! Держите меня семеро, а то упаду! Неимоверные по красоте, обворожительные зеленые глаза с поселившейся в них загадкой. Туго сплетенная, толстая русая коса переброшена через левое плечо. По меркам этого времени девушка не очень привлекательна, пышность в формах отсутствует, но по меркам моего XXI века, она настоящая супер фотомодель. Честно скажу, девушка очаровательна, и даже очень.

Расселись за столом. Отец, естественно, в центре. Справа от него я, а рядом со мной Анастасия Станиславовна. Слева от родителя разместилась мама и Тома.

Поскольку гости за время нахождения в пути успели проголодаться, им предложили на выбор: борщ со свининой, суп с фрикадельками из курицы, щи крестьянские с говядиной, бульон мясной с куриным яйцом. Естественно еду в тарелки мы наливали не сами, для этого есть специально обученная помощница нашей поварихи Пелагея, очень аккуратная женщина. Я остановил свой выбор на борще. Простонародно, зато вкусно и питательно. Как вы догадались, никаких разговоров за столом не вели, просто кушали, соблюдая правила этикета. Как меня строго в детстве учила бабушка по линии отца: когда я ем — я глух и нем. Очень правильная наука, хотя в прошлой жизни я редко следовал этому совету, разве что, когда был голоден как волк.

Затем была смена блюд. Свиные отбивные в томатном соусе, свиные отбивные в кляре, кусочки свинины с чесночным соусом, телятина отварная с травами, телятина в собственном соку, говядина на кости. Несколько видов гарниров и салатов. Все традиционно вкусно, не оторвешься, но…я откровенно стеснялся поедать желаемое количество еды. Даже не знаю, почему. Ведь все эти вкусности и приготовлены, чтобы ими сполна насладиться.

Вот спиртным никто не увлекался. Отец довольствовался рюмкой коньяка, мама бокалом «Крымской мадеры», а я с девчонками потреблял клюквенный морс, вкусная вещь. И этим несказанно удивил родителей — это было хорошо заметно по их глазам.

Запивали ужин ароматным чаем, вкуснейшим кофе, какао с молоком. В общем, каждому подали его любимый напиток. А у меня было такое редкое настроение, при котором выбор напитка не играл абсолютно никакой роли, я был согласен на любой, лишь бы мы подольше находились в этой компании. Поэтому, что пил сам — не помню. На душе было легко и радостно, поэтому я не заметно для себя съел по штучке поданных к напиткам и пряников, и ватрушек, и пирожков, и печенья. От предложенного мороженого все дружно отказались, я и так чувствовал, что мой желудок достаточно получил пищи. Хотя, немного попозже, кто знает, может и соблазнюсь…

Понятно, почему я так невнимательно отнесся к значительной части обеда: я тайком, надеюсь, не очень явно-заметно наблюдал за Анастасией Станиславовной. Кушала она все, но очень маленькими порциями — неужели боится испортить фигуру? Честно говоря, ей это не грозит. Извините меня за нескромность, но нельзя испортить то, чего пока не наблюдается. Может я и не прав, и в этом виноват фасон платья, но я мысленно говорю то, что видят мои натренированные на этой теме глаза.

Наши женщины захотели освежиться, поэтому все прошли на террасу второго этажа. Уйдя на противоположное крыло террасы, мы с отцом с нескрываемым удовольствием выкурили по папиросе. Ах, как хороши местные папиросы в этой действительности, к которой я все-таки начал привыкать, — крепкие в меру, ароматные, сухие, аж хрустят в пальцах. Наш «Беломор», конечно, не хуже, смотря, правда, какой фабрики, и немного покороче.

Отец легонько тронул меня за локоть и, кивнув головой, показал глазами на маму и девушек. Они любовались закатом. С высоты второго этажа особняка открывался чудный вид на море, и сейчас вдалеке было видно, как опускается за горизонт солнце. Тонет оно себе спокойненько в свое и наше удовольствие в глубины Черного моря, которое от такой солнечной водной процедуры даже немножечко подобрело — не то, что море, вспенивающееся стаями вонзающихся в него смертельных осколков и меняющее цвет из-за омовения сотен и тысяч ран погибающих солдат. Можно даже и не надо включать воображение, прекрасно видно, что солнце не уходит за горизонт, а окунается в морскую пучину, хочет там отдохнуть, омыться и остыть, ведь оно целый день дарило людям свет и тепло. Завтра, в другой части моря, он вынырнет, чистое, свежее и веселое, чтобы вновь приносить людям счастье и радость. Все, солнце уже полностью село, остались его отблески на воде, пройдет немного времени, и наступит полная темнота.

— Дамы, предлагаю вам пройти в гостиную, воздух становится свежим, не ровен час, замерзнете, — предложил отец.

— Хорошо Василий Михайлович, мы так и сделаем, — отозвалась наша гостья. — Надеюсь, мы там услышим рассказ Александра Васильевича о его участии в отражении вражеского десанта в Керчи.

— Конечно, услышите, Александр у нас хороший рассказчик, — заверил отец.

Когда все расположились в удобных креслах и на диванах, я рассказал подробно все, что произошло в тот день.

— Так случилось, что провалялся в беспамятстве почти неделю, — закончил я повествование.

— Скажите, Александр, вам было страшно? — спросила Анастасия Станиславовна.

— Конечно, было, и очень, но до первого выстрела, а потом некогда бояться, нужно работать и уничтожать врага. К тому же адреналин, вырабатывающийся в организме от ощущения страха, опытные люди научили меня перенаправлять со страха на усиление своей боевой активности. Тогда легче справляться со всеми негативными чувствами, которыми война полна, как наше море водой.

— А разве служба Отечеству работа?

— Служба Отечеству почетная обязанность каждого гражданина России. Мы, офицеры разных чинов выполняем эту обязанность, а государство нам за это жалование выплачивает. За хорошо выполненную работу, всегда выдается достойное вознаграждение. Конечно работа, на развлечение никак не похоже. Работа, у военных называемая службой Отечеству.

— А как же лихие атаки на противника в штыковом бою, ведь это великая честь сложить голову во имя Отечества? Именно такие слова слетают с уст некоторых генералов, приближенных к трону императрицы.

— Вы знаете, Анастасия Станиславовна, большая польза будет Отечеству от меня живого, и я приложу все силы, чтобы голову сложили наши враги. Лихие атаки на вражеские окопы в парадном строю со штыками наперевес уже ушли в прошлое, сейчас на поле боя появляется все больше техники. В небе барражируют самолеты, летают дирижабли и воздушные шары, по земле ползают многочисленные танки и бронированные машины, ни те, ни другие штыком не пробить. Смею вас заверить, только артиллерия способна нанести урон и летающим и ползающим боевым машинам.

— Анастасия Станиславовна, прошу вас, не говорите с Александром об артиллерии, — воскликнул отец, — это его любимая тема, и он может часами рассказывать о достоинствах и недостатках этого вида вооружения. — Давайте, лучше послушаем наших домашних музыкантов, вон Гавриил Иванович уже целый час посматривает в нашу сторону.

Получив одобрительный кивок от отца, управляющий что-то сказал своим музыкантам, и в гостиной зазвучала музыка. Оркестр около часа исполнял популярные произведения композиторов Ветрова, Смирницкого и Жихарева в основном лирического содержания. Я только удивлялся: люди, не имеющие специального музыкального образования, виртуозно исполняют довольно сложные музыкальные творения. Подбор инструментов тоже своеобразный: две скрипки, гитара, баян и труба. Точно знаю, что читать ноты умеет только Гавриил Иванович, а остальные осваивают мелодии на слух. Что и говорить, есть таланты в земле русской.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — обратился управляющий к отцу, — разрешите Александру Васильевичу присоединиться к нам. — Мы вместе разучили несколько новых романсов и хотели бы вам их сыграть.

— Если Александр Васильевич не возражает, — отец внимательно посмотрел на меня, — то попробуйте нас удивить.

— Просим-просим, — захлопала в ладоши, улыбающаяся Тамара.

Садясь за фортепиано, я шепнул Гавриилу Ивановичу, что «Белого коня» исполнять не будем.

Когда закончил петь «Берега» посмотрел на своих родных и гостью. Да, если бы не рамки приличия, то сидели бы они с открытыми ртами. И так мы их достаточно удивили.

— Господа, поскольку мы проделали сегодня нелегкий путь, — сказала мама, — предлагаю отправиться отдыхать, время уже позднее. — Завтра у нас будет время для разговоров.

Никто возражать не стал, и все заторопились по комнатам. Отец попросил меня зайти в его кабинет. За все время пребывания на даче, в кабинет отца я ни разу не заходил, он не любил, когда в его отсутствие кто-то там находится. Я строго придерживался этого неписаного правила.

— Ну, сын, ты меня сегодня удивил так удивил, — сказал отец, устраиваясь в кресле напротив меня. — Цветы, учтивость, демонстрация хороших манер, а пение вообще меня сразило наповал. Честно сказать, я уже позабыл, как звучит твой нормальный голос. Удивил, ох, как удивил.

— И не только нас с отцом, — с улыбкой произнесла мама, плотно прикрывая дверь кабинета отца. — Саша, ты сегодня был неподражаем. Наша гостья с тебя глаз не сводила. Когда звучал романс о берегах, я заметила у нее на глазах слезы.

— Александр, а ты знаешь, кто у нас в гостях? — разминая папиросу над пепельницей, поинтересовался отец.

— Несмотря на контузию, я смог опознать Её Высочество Анастасию Станиславовну, младшую дочь нашей императрицы.

— Опознал, и говорил, как с равной, даже не отпустил ни одной «соленой» шуточки, коих в твоем арсенале великое множество. Как, прикажешь это понимать? Что с тобой случилось? Нет-нет, происшедшие с тобой изменения нам понравились, но мы с мамой хотели бы знать, что так на тебя повлияло или кто?

— Для начала я хотел бы у вас попросить прощения за те неприятности, которые доставлял ранее, мне очень стыдно за мои прежние выходки и недостойное поведение.

— Ты запамятовал, наверное, что я тебя уже простил? — удивился отец.

— Я все прекрасно помню. Я просил прощения у тебя, а сейчас, прошу у мамы.

— Саша, я, конечно же, прощаю тебя, — поторопилась заверить меня мама, и, подойдя ближе, поцеловала в лоб. — Но согласись, мы должны все знать.

— Когда меня сильно приложило осколком бомбы в голову, я еще смог командовать батареей и принять участие в отражении первой волны десанта. У меня были потери, из офицеров уцелел только поручик Смирнов. А вот второй десант добивали уже без меня. Снаряд разорвался поблизости. Не знаю, как это объяснить, но попав в госпиталь, я умирал, и в тоже время цеплялся за жизнь. Я пребывал в бреду, а мозг продолжал нормально работать. Сознание как бы раздвоилось. Одна часть сознания, я полагаю, худшая, смирилась с тем, что смерть неизбежна, в наказание за те неблаговидные поступки, которые я успел совершить. Вторая часть, старалась спасти меня, вернее спасти мою душу, дать ей второй шанс, чтобы начать жить по-новому. В результате, пьяница, невежа и разгильдяй умер. Через неделю в сознание пришел совершенно другой человек, который не сошел с ума, не потерял память, и полюбивший свою семью с новой силой. Поначалу я испугался себя нового, не знал, как вы воспримите меня, преображенного. Потом успокоился. Времени для осмысления у меня было достаточно, мне никто не мешал привести свои мысли в порядок. Я стал таким, каким стал, и признаюсь, уже менять ничего не хочу. Вот реальная причина произошедших во мне перемен, по-другому я эти метаморфозы объяснить не могу, не получается, слов что ли не хватает. Но я очень рад переменам, правда.

— Так это из-за борьбы твоих внутренних «я», Санаев был вынужден привязывать тебя к кровати?

— Не знаю и не помню.

— Сынок, а не тяжело тебе стало жить? — смахнув слезу, поинтересовалась мама.

— Первую неделю было необычно, а потом все стало на свои места. Сейчас никакого дискомфорта я не испытываю, кажется я был таким всю жизнь, а весь негатив, растаял, словно утренний туман.

— Непонятно, но допустим, — задумчиво произнес отец. — А откуда появились романсы? Необычные слова и необычная мелодия.

— Это я не могу объяснить никак, как ни пытайте, — развел я руками. — Просто знаю, и все. А откуда и как что-то появляется в моей памяти, понятия не имею. Только не подумайте, что у вашего сына на фоне ранений помутился рассудок, я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Просто принимайте меня таким, каким я стал, вот и все решение проблемы.

— Никто и не собирался сомневаться в твоей нормальности. Просто мы должны привыкнуть к тебе, понять, как себя с тобой вести, — заверил отец.

— Не акцентируйте внимание на странностях, думаю, так будет лучше для всех. Да и каков смысл? Вот если бы все произошло с точностью до наоборот, вот это было бы горе, согласен. А так, радуйтесь вместе со мной и все, — завершив фразу я картинно-удивленно развел руками, в том числе и покалеченной осколками, после чего слегка поморщился, показав на больную руку, чтобы родители меня по привычке неправильно не поняли.

— Договорились. В таком случае, я хочу попросить тебя присмотреть за сестрой и нашей гостьей, они остаются на даче на неделю. Мама тебе в этом поможет, а я вынужден отбыть в Симферополь, война еще не закончена.

— Ты прав отец, война, и расслабляться не следует. Но меня удивляет, что побережье Крыма на всем протяжении слабо контролируется.

— Смею тебе возразить. В небе постоянно находится пара высотных «Альбатросов» с дополнительными баками, они по радиосвязи докладывают командованию обо всех перемещениях судов в десятимильной зоне Крыма. В любой момент корабли Черноморского военного флота готовы сразиться с неприятелем.

— А если противник использует маломерные суда, да в ночное время, когда самолеты находятся на земле? Турки могут высадиться в любом месте и малыми силами атаковать тылы войск, пожечь склады. Пока подойдут корабли, пока перебросят войска к месту высадки противника, враг нам нанесет существенный ущерб. Например, Алушта не прикрыта, а здесь отдыхает губернатор Южной губернии в компании с Её Высочеством, да и другие влиятельные люди империи здесь часто бывают. Поблизости нет ни одного взвода пехоты или артиллерии. Извини отец, но это неоправданная беспечность. Мы с двумя револьверами отбиться не сможем.

— Сам над этим думал, но командующий фронтом генерал-полковник Ситников заверил, что турки нос боятся высунуть в море, помнят, как их корабли наши моряки активно и безжалостно топили.

— Шапкозакидательские настроения и недооценка сил противника, как правило, приводят к поражению.

— Хорошо, что твои слова не слышит Ситников.

— Если надо будет, то могу и ему это повторить.

— Мои милые мужчины, хватит спорить, давайте отправимся отдыхать, — предложила мама.

Оказавшись в своей комнате, провел мысленный разбор беседы с родителями. Я их считаю своими родными и дорогими, искренне люблю, этого не отнять, а как это случилось, понять не могу. О своем преображении я нес родителям откровенную чепуху, в иные моменты даже сам не понимал, что говорю. Очень надеюсь, отец с мамой не начнут ко мне присылать мозголомов от медицины. А в прочем, пусть присылают, память прежнего владельца тела у меня сохранена, и находится в полном порядке, а вот другие знания я пока демонстрировать не буду, за исключением музыки и стихов.

Еще меня интересовал вопрос. Чем мне занять двух молодых девчонок в течение недели? Допустим, день потрачу на обучение Тамары стрельбе. Потом можно устроить прогулку на нашей маленькой яхте вдоль берега, не заплывая далеко в море. На этом, наверное, все, мое состояние здоровья пока желает быть лучше. Остальные дни пусть мама с ними возится, а я буду на подхвате.

Загрузка...