Невозможно в это поверить, но…

Глава 9

— Ваше высокоблагородие, штабс-капитан Воронов, представляюсь по случаю прибытия на службу после излечения, — докладывал я командиру полка полковнику Федорову Ивану Емельяновичу, стоя по стойке «смирно».

— Полноте вам, капитан, — замахал руками полковник, — присаживайтесь, давайте поговорим без чинов. — Кстати, я не оговорился. Вы произведены в чин капитана и удостоены ордена Виктории III степени, а также медали «За ранение на поле боя». Поздравляю. Награды вручу, когда они прибудут из столицы.

— Служу престолу и Отечеству, — ответил я, вскочив со стула.

— И еще послужите, надеюсь, не хуже. Собственно я вас пригласил, Александр Васильевич, чтобы сообщить о новой вашей должности. Вы назначаетесь командиром отдельной батареи тяжелых минометов, входящей в мой полк. Ваша батарея не входит в состав ни одного из трех наших артиллерийских дивизионов. Вы подчинены мне напрямую, а в мое отсутствие, начальнику штаба полка. Пока вы лечились, мы укомплектовали батарею вооружением и личным составом. Расквартирована батарея в казармах нашего полка, на окраине Симферополя. Правда, весь полк уже передислоцирован ближе к будущему театру военных действий. Ваша задача. В течение месяца закончить начатое вашими офицерами обучение минометчиков и быть готовыми отбыть в действующую армию. С приказом о вашем назначении ознакомитесь у Василия Васильевича Петрова, вы его знаете. Вопросы есть?

— Боевое слаживание расчетов и батареи в целом предусматривает проведения стрельб. Мне будет позволено истратить некоторое количество мин?

— С боеприпасами у нас, слава Богу, все отлично. Так что стреляйте сколько душе угодно, но дни и время проведения стрельб прошу согласовать со мной. Не хочется беспокоить обывателей города лишними слухами. Что еще?

— Когда ознакомлюсь с состоянием батареи лично, и если найду в чем-либо потребность, тогда подам соответствующий рапорт.

— На этом все, приступайте к исполнению обязанностей. Готовьтесь к боям, они не за горами, вернее сказать, они будут проходить в горах. Представить вас личному составу батареи никто из командования полка не сможет, слишком много работы по подготовке к будущим боям. Вы уж сами, вы офицер грамотный, имеете боевой опыт.

Покинув кабинет командира полка, я зашел к начальнику штаба. Ознакомился с приказом. Подполковник Петров поздравил с повышением в чине и награждением.

Затем от дежурного по штабу позвонил отцу, извинился, что к обеду я не успею вернуться.

В расположение батареи я отправился на «Скакуне», временно реквизировав его в свое распоряжение с одобрения отца. Штатный шофер Федор остался в Алуште, ему работы с электрогенераторами хватит. Очередной автопробег Алушта — Симферополь «Скакун» выдержал с честью, ни разу не заглох и не сломался. Топливо и масло потреблял в разумных пределах, несмотря на приличный пробег. Конечно, я мог бы обойтись и без автомобиля, в городе было достаточное количество извозчиков, но для повышения личной мобильности, новый вид транспорта подходил больше. По правде сказать, прокатить Анастасию Станиславовну с сестрой по городу и окрестностям намного удобней в автомобиле. К сожалению, с девушкой за два дня, проведенных в Симферополе я не смог встретиться, у них до позднего времени начитка лекций в институте, не стал беспокоить своим визитом.

Попав в казарму, выслушал доклад дежурного по батарее. Личный состав занимается в полевом парке боевой работой, материальная часть исправна, больных в подразделении нет. Пошел в канцелярию, оставил свои вещи и отправился в полевой парк (для тех, кто не знает — это не парк культуры и отдыха, а место хранения боевой техники, постоянно охраняемое караулами).

Еще находясь в штабе полка, я ознакомился с делами своих офицеров. Старший офицер батареи — поручик Мутных Евгений Васильевич, окончил Первое Московское артиллерийское училище на два года позже меня. Я не помню его, просто не пересекались нигде. Принимал участие в боях под Керчью, командовал взводом батальонных минометов. Награжден орденом Виктории III степени, как и я за бои под Керчью.

Подпоручики: Тереньев Николай Михайлович, Чуин Сергей Алексеевич и Медведев Григорий Иванович, все выпускники Казанского артиллерийского училища. Весной этого года аттестованы, боевого опыта не имеют. Состоят на должностях командиров огневых взводов, ведь моя батарея трёхвзводного состава, по три миномета в каждом. Должность командира взвода разведки и управления у меня вакантная. Подполковник Петров меня заверил, что в ближайшее время подберут достойную кандидатуру.

На наблюдательном пункте батареи распоряжался поручик Мутных, я сделал такое заключение, взглянув на погоны. Стоя рядом с дальномерщиком и периодически сверяясь с буссолью, передавал командирам взводов дальность и дирекционные углы на различные цели и ориентиры. Командиры взводов передавали установки командирам минометов, а те дублировали команды для наводчиков. Мне понравилась слаженная работа всего личного состава батареи. Я не вмешивался в работу Мутных, пока он не отработал очередную цель.

— Здравия желая, ваше благородие, отдельная батарея тяжелых минометов занимается отработкой навыков ведения огня по противнику с закрытой огневой позиции, — доложил поручик.

— Здравствуйте, поручик. Я так понимаю, мне представляться вам не надо?

— Нам долго не могли назначить командира. А два дня назад я услышал о вас, и честно скажу, обрадовался, что придет к нам не кабинетный артиллерист, а боевой офицер.

— Боевого опыта у меня не так много, но кое-что умею, будем служить вместе. Постройте батарею и представьте меня личному составу.

Батарея выстроилась по-расчетно, каждый взвод возглавил подпоручик. Поручик представил меня, особо подчеркнув, что я вернулся в строй после ранения, полученного в боях с турками. Не знаю, что думали мои солдаты, но одобрительный гул долетел до моих ушей, уже хорошо.

Я довел до личного состава распоряжение командира полка, отметил, что отпущенный нам месяц подготовки будет проведен в постоянных занятиях и тренировках, в том числе в ночное время. Подчеркнул, что чем больше пота мы прольем на занятиях, тем меньше крови нам пустит неприятель. Приказал приступить к занятиям согласно расписанию.

Пока минометчики занимались работой, я познакомился с минометом поближе. Одно дело знать его конструкцию по памяти прежнего владельца тела, и совсем другое, потрогать миномет своими руками.

Миномет «Меч», является возимым полковым стодвадцатимиллиметровым минометом, разработан инженерами Тульского оружейного завода десять лет назад. Его производство развернуто на Коломенском механическом заводе. Если честно, то мне показалось, что я увидел хорошо мне знакомый миномет 2Б11, только без предохранителя от двойного заряжания. Колесный ход для перевозки миномета иной конструкции со спицами. А, в общем, смотрятся, словно родные братья.

«Меч» выполнен по классической схеме мнимого треугольника. Казенная часть ствола опирается на массивную опорную плиту и на двуногу-лафет, устанавливаемые на землю. Удивила меня конструкция амортизатора, который служит для смягчения удара ствола на двуногу-лафет при выстреле, и для возвращения его после выстрела в первоначальное состояние. Вместо гидравлических цилиндров в «Мече» применена пружинная система. Она проще в изготовлении и в обслуживании, главное, чтобы была надежной.

Весит миномет без колесного хода почти двести килограммов, а с оным все двести пятьдесят. Оснащен «Меч» новым прицелом ПМ-25 — он буквально пару лет, как принят на вооружение. Используются изготовленные из сталистого чугуна оперенные стодвадцатимиллиметровые мины: осколочно-фугасные, зажигательные, дымовые и осветительные. Вес их колеблется от пятнадцати до шестнадцати килограммов в зависимости от типа боеприпаса. Дальность стрельбы от четырехсот до шести тысяч метров. Дальность обеспечивается за счет дополнительных зарядов картузного типа, которые крепятся на хвостовике мины, имеют номера от одного до шести. Угол возвышения от сорока пяти до восьмидесяти градусов, угол поворота, без переноса двуноги-лафета, пять градусов в каждую сторону. Расчет шесть человек.

Буксировка миномета осуществляется парой или четверкой лошадей, запряженных в передок, к которому миномет с колесным ходом собственно и цепляется. На марше расчет передвигается в пешем строю, рядом с минометом. Возимый боекомплект в передках составляет пятьдесят мин.

Отделение боепитания батареи перевозит на пятидесяти двуконных телегах две с половиной тысячи мин. А хозяйственное отделение занимается транспортировкой всего батарейного скарба, там по штату предусмотрено двадцать двуконных телег.

Если посчитать, то у меня в батарее порядка сто шестидесяти человек, с учетом санитаров, кузнецов и шорников, и почти под две сотни лошадей. Огромное хозяйство.

В принципе осмотром я остался доволен, батарея сможет вести боевые действия, а вот насколько качественно она подготовлена, я проверю завтра.

— Евгений Васильевич, — предложил я поручику общаться без чинов, — я заметил, что дальномер и буссоль имеют довольно потасканный вид. — Скорей всего, погрешность в измерениях изрядная. На полковых складах замену им не искали?

— Как же искал, и рапорт подавал, но ничего не получил. Интенданты, чтоб им пусто было, не отпускают ничего. Нам и бинокли необходимы. Потертое и поцарапанное старье не дает возможность нормально наблюдать цели.

— Это все, что нам надо?

— Я сохранил копию рапорта, там все указано. Смею вас заверить, склады переполнены, а нам не выдают.

— Ладно, это моя забота, потормошу тряпичников, выдадут. Припугну отправкой в действующую армию, забегают, как тараканы на кухне.

— Сможете?

— Буду использовать родственника. Евгений Васильевич, надеюсь, помните, кем мне приходится губернатор Воронов?

Вернувшись в канцелярию батареи, нашел в столе рапорт поручика Мутных. Переписал своим почерком, и поехал получать визу командира полка.

Удивительно, но подпись я получил быстро. Полковник был сама любезность. А вот с заместителем командира полка по тыловому обеспечению, подполковником Чуриловым, я общего языка не нашел. Он с некой пренебрежительной миной на лице сказал, что может обеспечить мне только треть от затребованного. Так хотелось от всей души врезать по этой сытой роже кулаком, но я решил не обострять ситуацию. Просто заявил подполковнику, что подам рапорт командующему округом, и он вытрясет из него не только, положенное батарее материальное обеспечение, но и душу. А еще, если я проявлю вредность, то подам рапорт в управление контрразведки, поскольку усматриваю, в действиях Чурилова саботирование приказа командира полка. В этом случае последствия предсказать трудно, можно лишиться погон, а можно и голову потерять. О, это надо было видеть! Чурилов трижды менял цвет лица, от багрово-красного до мертвецки-белого, и раз пять перечитал рапорт. Потом наложил резолюцию: выдать. Я одержал свою первую маленькую победу в битве с интендантами, и они еще удивляются, почему их не жалуют. Самое смешное в том, что за многие столетия, стиль работы интендантов не поменялся.

На складах я не вступал ни с кем в пререкания, тряс бумагой и требовал. Попытка сослаться на отсутствие транспорта не помогла. За пять минут я мобилизовал полтора десятка ездовых, в меньшее число повозок имущество не помещалось.

Пусть меня считают занудой, но я проверил по накладным, каждую портянку, каждый ремешок, каждую пуговицу и тому подобное.

У командира хозяйственного отделения, унтер-офицера Садыкова, от привезенного богатства даже руки затряслись.

Во второй половине дня ознакомился с расписанием занятий, наметил, что можно сократить, например, строевую подготовку и хозяйственные работы, на которые привлекались огневые взвода. Появившийся поручик Мутных согласился с моими предложениями, но высказал сомнение, что подобные изменения утвердит начальник штаба.

— Мы, Евгений Васильевич, никому докладывать не станем, — произнес я, — нам главное сделать батарею боеспособной, чтобы она в любой обстановке работала, как часы. — Да, я там немного на складах порезвился, привез все. Скоро наступят холодные дни с дождями. Как у нас с шинелями и непромокаемыми плащами?

— По нормам имеем все.

— Вот и славно. Я сейчас отбываю в город. Вас подвезти? Вы где квартируете?

— Я сейчас отдам распоряжения, и буду готов к отъезду. У меня дом на Никитинской улице, если вам не трудно — подвезите.

— Да, а господа подпоручики не желают с нами прокатиться? — обвел я внимательным взглядом молодых людей.

— Премного благодарны, ваше благородие, но господин поручик приказал нам досконально изучить устройство миномета, — понурив голову, ответил подпоручик Чуин, — завтра обещал устроить нам испытание.

— Правильно. Запомните господа, знание материальной части вооружения, используемого вами, наипервейшая необходимость. Кстати, я помогу поручику Мутных в вашем опросе.

— Опять не выспимся, — покачал головой Терентьев.

Хорошая вещь автомобиль. Десять минут, и поручик уже высажен у дома. Еще десять минут, и я успеваю на ужин.

В доме родителей меня ждал сюрприз. На ужин пожаловала Тамара с Анастасией Станиславовной. Волю чувствам я не дал, а вот поцелуем к ручке девушки приложился. Сестру поцеловал в щеку. Пока подавали блюда, девушки успели кратко рассказать все новости, обе щебетали не умолкая. Если сестра вертела головой, то Анастасия Станиславовна, смотрела только на меня, рассказывала только мне, от чего ее глаза радостно блестели.

— Александр Васильевич, а как прошел ваш первый день на службе? — весело спросила Её Высочество после ужина.

— Вступил в командование отдельной батареей тяжелых минометов. Бодался с интендантами. Кроил расписание занятий. Обычная армейская жизнь. Давайте, службу оставим службе. У меня есть предложение. Поедемте в парк возле храма Покрова Пресвятой богородицы. Я когда проезжал, видел, как сентябрь окрасил в разноцветье листву деревьев в нем, да и кустарников тоже. Сейчас воздух пахнет опавшими листьями неповторимо и аж звенит от прозрачности.

— У, не хочу, — как всегда капризно скривилась сестра. — Осень — не моя любимая пора, я лучше посижу дома, послушаю радио.

— Молодец, сестричка, это стоящее занятие для молодой девицы, — не удержался я от подначки.

— Я поеду с вами, Александр Васильевич, — встала с места Анастасия Станиславовна, — только ненадолго, нам еще возвращаться.

— Заночуем здесь, а завтра Сашка отвезет нас в институт, — заявила Тамара. — Брат, ты отвезешь?

— Всегда рад служить, вам, прекрасные дамы, — поклонился я девушкам.

Парк встретил нас с Анастасией абсолютной тишиной, нигде не было ни души. Шуршали под ногами опавшие листья, мне касалось, что я слышу, когда потеряв связь с веткой, на землю опускается очередной лист. Почему-то, глядя на кружащийся в воздухе лист, вспомнил о яхте — видимо ее паруса у меня ассоциировались с резными осенними листьями. Оглянувшись по сторонам, и убедившись в отсутствии посторонних, я прочитал Анастасии стихотворения Пушкина — «Унылая пора! Очей очарованье!» и «Уж небо осенью дышало…».

— Вы, Александр Васильевич, оказывается романтик, — улыбнулась девушка. — Признайтесь, эти стихи ваши?

— Присваивать себе чужие творения грешно, даже несмотря на то, что их автор давно погиб на дуэли.

— Расскажите мне об этом поэте.

— Достоверных данных о нем нет, я нигде о нем не читал, могу пересказать, услышанное в период юнкерской молодости.

Вкратце я пересказал биографию Пушкина, правда, поместил его в XVI век, и заменил некоторые исторические факты.

— Вы дрались на дуэли? — осведомилась Анастасия.

— Дрался.

— А за меня, как этот вымышленный Пушкин, вы бы дрались?

— За вас я готов драться со всем миром, пока хватит сил и жизни, и не только на дуэли.

— Несмотря на титул противника?

— Императрица мне бросить перчатку не может, она женщина, а если вы намекаете на своего батюшку, то от него я вызов всегда приму.

— И не устрашитесь, зная, что вас могут тайно убить?

— Ради вас, Анастасия Станиславовна, я готов на все. У вас появились проблемы? Вам кто-то угрожает?

— Не знаю, но иногда у меня возникает чувство, что за мной наблюдают. Вот и сегодня, когда мы ехали с вашей сестрой на извозчике, за нами, на удалении следовал такой же экипаж.

— Вы об этом Василию Михайловичу рассказывали?

— Зачем беспокоить губернатора такими пустяками. Может, мне это все показалось.

— Извините, Анастасия Станиславовна, вы принадлежите к семье императрицы, это, во-первых, а во-вторых я вас люблю, хотя лучше акценты поменять местами.

— Не поняла? Что поменять?

— Во-первых, я вас люблю, а во-вторых, вы член августейшей семьи, так будет правильно.

— Ой, а я тоже хотела вам признаться. Думала, когда останемся одни, скажу все, но вы меня заговорили. Да-да-да, я принимаю вашу любовь, и отвечаю взаимностью.

Внимательно осмотревшись вокруг, и не обнаружив любопытных глаз, заключил Анастасию Станиславовну, и поцеловал долгим поцелуем.

Постепенно дыхание девушки участилось, и она еще теснее прильнула ко мне. К сожалению, поцелуй был прерван по инициативе Анастасии.

— Александр Васильевич, давайте пока оставим такое приятное времяпрепровождение на потом, а то у нас распухнут губы, и ваши родители заподозрят, что мы целовались, — смущенно сказала девушка.

— Не заподозрят. Они точно знают, что иногда молодые люди позволяют себе целоваться. К тому же, мои родители, я так думаю, нам, и слова не скажут. Или вы считаете, что поцелуи им уже чужды или они им никогда, тем более в нашем возрасте, не предавались со всей присущей влюбленным страстью?

— И тем не менее, предлагаю поехать домой — время уже позднее, спускаются сумерки, а мы увлечемся поцелуями, и забудем обо всем на свете.

— Воля ваша, но вы правы: точно забудем, мне очень нравится вкус ваших губ — нехотя согласился.

Подходя к автомобилю, я издалека заметил, что возле него крутятся два прилично одетых субъекта. Не нравится мне это шевеление вокруг Её Высочества. Кто бы это мог быть? Сколько времени никто не проявлял интереса и вдруг, с моим появлением, в ее окружении начались непонятные телодвижения.

Усадив девушку в автомобиль, я на максимальной скорости поехал к дому отца. За нами тронулась пароконная пролетка, но автомобиль оказался быстрее. Появление пролетки я заметил, уже заходя в дом. Похоже, что мы взяты под плотное наблюдение.

Мама напоила нас вкусным чаем с печеньем и Анастасия отправилась отдыхать, а я решил выкурить папиросу в курительной комнате. Там меня нашел отец.

— Ты выглядишь озабоченным, — констатировал отец.

— Понимаешь, я заметил, что за Анастасией Станиславовной ведется наблюдение, она мне сказала об этом сама. Я думал, что это ее девичья впечатлительность. Однако, возвращаясь, домой из парка, в этом убедился лично, нас пытались преследовать некие люди на пролетке. Правда, они не учли, что автомобиль может быстро передвигаться.

— Странно. Если бы надзор организовал начальник управления контрразведки губернии, я бы знал, у нас нормальные товарищеские отношения. Поскольку он мне ничего не докладывал, то можно предположить, что это кто-то другой.

— Столичные специалисты могли появиться?

— Обычно они спускают приказания местным подразделениям.

— При случае поинтересуйся у своего товарища, вдруг это какая-то террористическая организация у нас завелась. Хочет, воздействуя на императрицу через ее дочь, достичь только им известных целей.

— Ты не сгущаешь краски?

— Не знаю, но мне кажется, в наших интересах оградить Её Высочество от неприятностей. Береженого, Бог бережет — не мной придумано.

— Хорошо, займусь. Как у тебя дела в батарее?

— В принципе, нормально. Вытряс у интендантов новые артиллерийские приборы, да и много другого полезного для солдат. Меня беспокоит иное. Нам предстоит воевать в условиях горной местности, где не везде пройдут лошадиные упряжки и повозки с боеприпасами. Утащить минометы в разобранном виде возможно, но сильно пострадает мобильность подразделения. О подвозе боеприпасов и говорить не хочу, его может не быть вовсе. Застрянут повозки на узких горных тропах и все.

— Твои предложения?

— Разработать вьючные приспособления для перевозки минометов и боеприпасов.

— Как ты себе это представляешь?

— Миномет разбирается на три части. Каждая в отдельность грузится на лошадь. Для мин нужно изготовить специальные сумки, по типу переметных сум. Много на лошадь не нагрузишь, примерно шесть-восемь мин. По моим расчетам получится внушительный караван, который растянется на многие километры. Есть, конечно, опасность в таком способе передвижения, никто не исключает устройства засад турками. Но марш с повозками, по моему мнению, приведет к значительным потерям при попадании в засаду.

— Ты сильно мрачную картину нарисовал, Александр. В прошлую войну, мы турок гоняли за милую душу. Орудия в горы поднимали на руках.

— Спорить не стану, тогда все было иначе. А сейчас противника хорошо вооружили, воевать с ним нам будет нелегко.

— Тогда так. Ты набросай эскизы приспособлений, а я найду в Симферополе мастерские, в которых их изготовят за короткий срок из хороших материалов.

До поздней ночи чертил вьюки, предназначенные для перевозки минометов и боеприпасов. Конструкцию вьюков я помнил хорошо, в прошлом мне с ними доводилось сталкиваться. Хотел сделать вьюки универсальными, чтобы была возможность их использования, как на лошадях, так и силами расчетов минометов. Получилось у меня три вида вьюков. Кроме того, предусмотрел, что на каждый вьюк укладывается комплект конской принадлежности, суточная дача фуража и два стэка, предназначенные для дополнительной тяги или торможения усилиями минометного расчета на больших подъемах и крутых спусках.

Утром отдал отцу эскизы, завез девушек в институт. Затем отправился в расположение батареи — как-никак, а сегодня предстоял нелегкий день. Я на расстоянии, издалека чувствовал волнение моих молодых офицеров, да и сам слегка мандражировал — как они под моим руководством справятся, не подведут ли?. Вообще-то не должны, с виду они — толковые.