Непреодолимое желание влюбиться в своего врага

Глава 4. Аурианна страдает на свежем воздухе

Аурианна

Помимо необходимости разбираться с Тенью и его неоправданными ожиданиями, Аурианне приходилось отвечать и за работу Центра Исследования Сейда в Лебедином камне. Полгода назад главы Ордена вынудили ее принять на себя руководство Центром, несмотря на ее протесты. Как уважающий себя исследователь, Аурианна наотрез отказалась от должности, предпочитая продолжать свои исследования в лаборатории (благородное стремление к знаниям и все такое), к тому же она скорее выбрала бы смерть, чем такой объем административной работы.

Тем не менее, когда прошлой осенью старый Целитель Уайффлеби ушел на пенсию, руководство Ордена ни секунды не сомневалось, что Аурианна должна стать его преемницей, поскольку она отличалась безукоризненной организованностью, все контролировала, а еще ее немного боялись. Аурианна доказывала, что все это не относится к лидерским качествам, что она прежде всего исследовательница и предпочла бы смерть административным обязанностям. После такого заявления воцарилось молчание, главы переглянулись, и Аберкорн сказал, что тогда руководителем Центра назначат Мербок-Биддла. Это предложение прозвучало возмутительно, ведь Мербок-Биддл был идиотом, каких еще поискать. Аурианне ничего не оставалось, как согласиться и принять руководство Центром, а значит, получить и апартаменты Уайффлеби на верхнем этаже северной башни, роскошно меблированные паутиной и спорами плесени.

А еще она унаследовала ежедневную порцию проблем. Сегодня, к примеру, к ней обратились несколько обычно адекватных Целителей, которые будто внезапно лишились рассудка, если судить по их вопросам: в пятой лаборатории течет потолок, что с этим делать? Заканчивается среда для выращивания культуры тканей^[25], не сможет ли она одобрить заказ и подписать формы, чтобы обойти стандартные процедуры, иначе завтра все запасы закончатся? Разрешает ли она подписаться на периодические печатные издания, которые не имеют отношения к сейду, но все равно кажутся интересными? Хроматографический холодильник^[26] не работает, а еще не следует ли разработать правила по контролю аллергенов в Центре, потому что кто-то умер из-за того, что кто-то еще съел креветку?

Лаборатория Аурианны была островком здравомыслия в море административных дел. Туда-то она теперь и направилась – если не сказать «сбежала». В лаборатории не разрешалось носить распущенные волосы, поэтому она уложила свою косу в пучок, закрепила его костной кюреткой^[27] и приказала получившейся конструкции не распадаться. (Иногда ее волосы слушались, а иногда нет. В жизни много таких досадных моментов.)

Она вошла в лабораторию и увидела группу учеников, большинство наблюдали за двумя старшими студентами, работающими над текущим исследованием. Предварительное название: «Оценка повреждений сплетений периферической системы сейда: гистологический метод^[28]». Не остроумное, но в высшей степени информативное, а это самое важное.

Ученики помоложе, в темно-серой одежде, собрались у лабораторного стола и взволнованно следили за действиями старших. Коринне и Ниме оставалось учиться совсем немного, чтобы получить свои крылья и белые одежды Целителей, поэтому теперь они носили одеяния бледного серебристого оттенка.

Коринна склонилась над микроскопом, рассматривая образцы, и озвучивала увиденное Ниме:

– Образец три: микроразрыв. Образец четыре: разрыв эписейдиальной^[29] ткани. Образец пять: микроразрыв. Образец шесть: потеря ундуляции^[30]. Образец семь: растяжение эписейдиальной ткани… хм, или разрыв. О, Целительница Фейрим, вы здесь, что вы думаете?

Аурианна взглянула в микроскоп.

– Как минимум в одном месте нарушена непрерывность ткани. Это разрыв. Прошу всех по очереди ознакомиться.

Ученики, нервничая, выстроились в линию, чтобы рассмотреть под микроскопом указанный образец.

Коринна что-то коротко записала.

– Разница между разрывом и растяжением едва уловимая.

– Так и есть, – ответила Аурианна. – Именно поэтому методология включает двенадцать глав о процессе измерения и оценки числовых значений.

Ученики отошли, и Коринна вернулась на свое место за микроскопом.

– Образец восемь: микроразрыв. Образец девять: потеря ундуляции. Образец десять…

Когда Коринна и Нима закончили работу, Аурианна взглянула на выводы, к которым они пришли.

– Предлагаю вам изучить взаимосвязь между видами микроразрывов и степенями тяжести повреждений. Возьмите за основу корреляцию^[31] Уилкомба с поправкой Холла.

– Да, Целительница Фейрим, – хором согласились Коринна и Нима.

– А вы отметили любопытную закономерность: повреждения эписейдиальной и перисейдиальной тканей минимальны при острых травматических растяжениях?

– Кхм, нет… – ответила Коринна.

– Обратите на это внимание, – отметила Аурианна. Она повернулась к ученикам: – Вы наблюдали за ходом этого исследования с самого начала. Есть ли какие-то соображения об ограничениях, которые могут влиять на качество и достоверность исследования?

Ученики немедленно постарались оказаться как можно дальше от нее, вжимаясь в парты и сливаясь со стенами.

– Много о чем стоит упомянуть, – подбодрила их Аурианна, предположив, что они молчат от избытка идей, а не из-за их недостатка.

Остолбеневшие ученики были не в состоянии произнести ни слова, выглядя при этом как маленькие совята. Аурианна бросила вопросительный взгляд на Коринну и Ниму, которые, кажется, предпочли бы исчезнуть.

– Эээ… возможно, наш эксперимент по воссозданию растяжений в лаборатории не совсем точно воспроизводит реальные сценарии получения травм в обычной жизни, – предложила Нима. Ниме было свойственно постоянно испытывать неуверенность, но при этом она неизменно оказывалась права. – А еще мы изучали лишь ткани сейда, извлеченные из предплечий. Биомеханические свойства тканей сейда других частей тела могут оказаться иными.

– Очень хорошо, – похвалила ее Аурианна. – Дополните список. И добавьте стандартный пункт об артефактах^[32], которые могут повлиять на качество гистологического исследования. Также отметьте, что биологические ткани получили повреждения вне живого тела, что, как мы знаем, оказывает влияние на эластичность.

Пока Нима и Коринна делали записи, Аурианна отпустила младших учеников. Они вежливо ей поклонились и поспешили уйти.

– Как у вас дела с переливанием сейда? – спросила Аурианна. – Я хотела бы, чтобы осенью вы прошли кадавер-курсы^[33]. Мне нужно будет все подготовить в ближайшее время.

– Не слишком хорошо, – ответила Нима.

– Я взорвала дыню, – призналась Коринна.

– Вы практикуетесь каждый день? – уточнила Аурианна.

– Да, – ответила Коринна. (Нима только кивнула и чуть не заплакала.)

– Не расстраивайтесь раньше времени. У вас же даже Знаков пока нет. Лишь немногие способны контролировать сейд без Знака. Предлагаю вам обеим немного отдохнуть. Никакой практики. Две недели каникул. А потом мы начнем заново.

– Да, Целительница Фейрим, – с облегчением выдохнули Коринна и Нима.

Они поклонились и ушли.

На этом рациональная часть дня Аурианны закончилась. И настало время для иррациональной: этой ночью было полнолуние, а значит, ее ожидала встреча с Тенью.

* * *

Аурианна воспользовалась путеводным камнем, чтобы добраться до «Секстанта и химеры». Паб давным-давно закрылся, и входная дверь раскачивалась на ветру, издавая жалобный скрип.

На выцветшей вывеске извивалась химера с косматой гривой, некоторых букв названия не хватало, а сохранившиеся складывались в непрошеный призыв:

СЕКС А

ИМ

Эти слова вызвали у Аурианны негодование.

Она, шлепая по грязи, направилась к берегу пруда, чтобы там дожидаться убийцу и недоумевать, как ее жизнь превратилась в комедию ошибок.

Согласно ее данным (из сказок, в которых рассказчики потрудились дать инструкции) наилучшими местами для эксперимента в полнолуние были берега искусственных или естественных водоемов (восемьдесят девять процентов), а временем – заход солнца (семьдесят семь процентов). Название этого пруда, Уэйсдейл Фейри, упоминалось в труде по камбрийской^[34] теологии: один верховный друид сумел избавить больного от черной лихорадки лишь прикосновением и импульсом сейда, и произошло это на том самом месте, где стояла Аурианна. Чудесное исцеление случилось два века назад, в день Целомудренной Луны, на заходе солнца.

Прекрасная сказка. Правда, совершенно не научная, поэтому Аурианна, устроившаяся среди болотных фиалок и похожих на кувшинки водокрасов, чувствовала себя дурочкой. Уставшей и промокшей.

Но все же был день Целомудренной Луны, солнце клонилось к закату, и, как бы глупо она себя ни чувствовала, она собиралась провести эксперимент. Как она вообще оказалась вне лаборатории, где всегда строго следовала научной методологии? И раз уж она вдруг стала методологической анархисткой^[35], придется соблюдать осторожность, чтобы не пораниться. (Ограничения текущего исследования: все сошли с ума.)

Время шло. Тень опаздывал, но ее это не удивляло.

Наконец, она заметила какое-то движение у путеводного камня на другой стороне пруда, и появился он, убийца.

Весна пришла и принесла с собой потоки грязи. Тень недовольно шагал по грязи. Аурианна наблюдала за его движениями, решив не сообщать, что тропинка огибала пруд с другой стороны.

Хотя Целители и следовали принципу «Не навреди», их личные фантазии никто не контролировал, поэтому Аурианна не без удовольствия представила, как Тень поскальзывается и тонет, тем самым положив конец их общим страданиям.

К сожалению, он шагал к ней с досадной уверенностью.

Мордант не стал утруждать себя приветствием, бормоча что-то, пока пробирался через грязь.

– Почему здесь нет ни одной тропинки? Тут кто-то вообще бывал со времен падения Константинополя? Грязь тут омерзительно липкая, как глазница Одина.

Он ныл больше, чем можно было ожидать от Тени. Разве они не должны быть суровыми убийцами? Этот парень, похоже, возомнил себя булочкой с корицей.

Хотя погода и была прекрасной, Мордант не снимал капюшона. Аурианна не возражала. Она знала, что под ним скрывается – холодные глаза и язвительный рот, – и не хотела видеть ни того, ни другого.

Мордант слегка откинул капюшон, принюхался к Аурианне и сказал:

– От вас пахнет смертью.

– Я экспериментировала с тканями сейда, извлеченными из мертвых тел.

– Так и знал, – напыщенно заявил Мордант. – У меня невероятное обоняние.

Аурианна не стала указывать на то, что это единственное из чувств, которое у него осталось, ведь это прозвучало бы слишком прямолинейно.

– Это кровь? – поинтересовалась она.

– Просто пыль сражений, – пошутил Мордант.

– Ваша? – Ауриана постаралась скрыть, что она задает этот вопрос с надеждой.

– Нет, – презрительно усмехнулся Мордант. – Что за глупый вопрос.

– Неужели? Вы же получили столько ранений за время своей карьеры. Я видела доказательства.

Мордант махнул рукой:

– Воспоминания о давно минувших днях. Сейчас я почти неприкасаемый. Моя цель сегодня сделала попытку меня ранить. Но у него была лишь ложка.

– Ложка?

– Он ел йогурт, – объяснил Мордант.

– Вы… вы кого-то убили, пока он ел йогурт?

– Да. Вкусный был йогурт, кстати.

– Вы съели йогурт?

– Когда тот человек уже умер. Да он до него едва дотронулся. Что? В чем дело? Вы перепутали меня с кем-то порядочным?

– У вас есть хотя бы малейшее представление о чести?

– Нет. В любом случае я здесь, чтобы получить лечение, а не оценку своим моральным качествам. Давайте приступим.

Аурианна уставилась на Морданта. Тьма под капюшоном ответила ей тем же.

Он на пути к смерти. Скоро в мире станет на одну Тень меньше. В конце концов все образуется.

Пришло время продолжить фарс с целительством.

Аурианна резким жестом указала на пруд:

– Что ж, мы в тонком месте.

– И оно вам таким кажется?

Аурианна осмотрелась. Солнечные лучи отражались от поверхности пруда. Где-то журчала вода, сбегая по камням. Ласточки то взмывали ввысь, то пикировали с неба. Из черной земли выглядывала первая нежная трава. Возле ее головы жужжал большой шмель.

– Нет. Кажется обычным.

– И мне тоже.

– Мы здесь, потому что в одном трактате по камбрийской теологии в этом месте на закате в день Целомудренной Луны произошло чудесное исцеление. Лишь немногие источники содержат упоминания и места, и времени, и названия полнолуния, которые нам необходимы.

– Я доверяю камбрийским теологам, – заявил Мордант.

– А я нет. Через несколько страниц они рекомендуют просто отсосать пораженные ткани при влажной гангрене, какую бы часть тела она ни затронула.

– Влажной гангрене? – переспросил Мордант.

– Да.

– Отсосать?

– Да.

Аурианна перечислила:

– Пальцы рук. Пальцы ног. Пенис (в редких случаях).

Мордант застыл.

– Если вы будете продолжать, мне станет плохо.

– Мне казалось, что при таком образе жизни вы должны иметь крепкий желудок. Запекшаяся кровь, внутренности и прочие мерзости.

– Запекшаяся кровь, да. Внутренности, да. Но это…

Им нужно было дождаться захода солнца. Их присутствие пришлось по вкусу первой весенней мошкаре. Аурианна и Мордант старались уворачиваться от назойливого облака. Солнце медленно продолжало свой путь к горизонту. Аурианна спокойно смотрела на пруд, а Мордант раздраженно переминался с ноги на ногу. Полчище мошек поднялось и зависло тучей на уровне их лиц. Теперь им пришлось не только уворачиваться, но и отбиваться. Впрочем, мошки вскоре исчезли.

Целительница и Тень стали наблюдать за танцем ласточек.

Аурианна заметила, что Мордант выглядит так, будто его посетила мысль.

– Что? – спросила она.

Он нарисовал носком ботинка линии в грязи.

– Поиграем в крестики-нолики?

Аурианна уставилась на него. После выразительной паузы, достаточно длинной, чтобы показать ее отношение к этому дурацкому вопросу, она наконец ответила:

– Нет.

Мордант пожал плечами и стал играть в крестики-нолики в одиночку.

Солнце клонилось все ниже. Поднялся бриз, и вокруг камышей затанцевали мягкие волны. От влажной земли потянуло гнилостным духом прошлогодней листвы.

Мордант сыграл вничью сам с собой.

Снова появились мошки и снова потерпели поражение.

Мордант начал нетерпеливо мерить шагами береговую линию.

Солнце скатилось к линии горизонта. Свет смягчился, и все вокруг стало золотым.

– Снимите капюшон и шейный платок, – велела Аурианна, дезинфицируя руки.

Мордант немедленно послушался. Какой прогресс с момента их последней встречи. Хорошо. Аурианне не нравилось повторять дважды.

Тень постарался придать лицу нейтральное, близкое к равнодушному выражение. Но его выдавал взгляд, который он переводил от глади пруда к заходящему солнцу и обратно. В нем мерцала искра надежды.

Жужжание шмелей стихло. Птица спела последнюю песню дня так, будто отдала за нее душу. Ласточки расчертили закатное небо и растворились в сгущающихся сумерках. Воцарилась тишина.

Аурианна, продолжая чувствовать себя дурочкой, напрягла свои чувства, чтобы ощутить малейшие изменения. Возможно, изменится направление ветра, где-то в отдалении послышится пение друидов или зловеще поднимется в воздух стая ворон.

Но ничего этого, конечно, не случилось. Все оставалось совершенно обычным.

Мордант снял шейный платок. В его действиях было что-то умоляющее: и в том, как он сжал платок в ладонях, и в том, как склонил светлую голову, когда Аурианна подошла ближе.

Он был высоким, но и она ему не уступала. Сдерживая отвращение из-за необходимости расходовать свою магию на такое мерзкое создание, она прижала свой Знак к его шее.

Здесь у Озрика тоже были шрамы. Аурианна почувствовала длинный рубец, который пересекал заднюю часть его шеи по диагонали (она предположила, что это может быть след от удара хлыстом). Там, где он получил удар боевым молотом, который так повредил его сейд-системе, кожа оказалась покрыта паутиной шрамов.

Ее Знак озарил ладонь белым сиянием, когда она пробудила свою магию. Мордант ждал, неподвижный и настороженный.

Аурианна направила магию внутрь его тела и прошлась по поврежденным участкам его сейд-системы. Поток магии устремился по плечевой артерии к межреберному пространству и далее в подреберье, поясницу и вниз, к крестцовой области. Аурианна задержалась там, где начались дегенеративные изменения, стараясь восстановить разрушенную миелиновую оболочку^[36], поврежденные узлы и некротизированные участки сейд-сплетений.

Солнце почти скрылось за горизонтом, и на какое-то мгновение свет преломился, отделяя вечер от ночи.

Солнце закончило свой путь по небосклону и исчезло.

А магия Аурианны (как и ее опыт, мастерство и контроль) никак не помогла.

Она отстранилась от Морданта и, моргнув, вернулась в реальный мир, в сумерки, окрашенные в сине-фиолетовый.

Взошла полная луна.

Мордант потер заднюю часть шеи.

– Я должен почувствовать какие-то изменения?

– Ничего не получилось, – отрезала Аурианна.

Неудача и смущение от того, что она и правда сделала такую глупость, заставили ее отвечать жестко. Она была права. Ничего не получится, только потеря времени.

– Эта попытка ничем не отличалась от прочих. Дегенерация сейда не лечится. Невозможно вернуть к жизни то, что умерло.

Мордант стиснул зубы. Ему было значительно хуже, чем ей. Его разочарование было более горьким. Он повязал шейный платок и натянул пониже капюшон. Аурианна видела лишь его сжатые губы.

– Вы думали, что все будет просто?

– Я наивно полагал, что при правильном сочетании места, времени и помощи Целителя у меня есть хоть какая-то надежда.

– Нам придется действовать методом проб и ошибок. И ошибок будет много. Вам лучше к этому привыкнуть.

Мордант выглядел одновременно растерянным и угрюмым. Но следовало отнестись к нему справедливо (он, конечно, этого не заслуживал, но Аурианна могла быть великодушной), ведь ему предстояло скоро умереть.

– Так попробуем еще раз? Пока луна полная? – предложил он.

– Мои данные говорят, что в такое полнолуние лучше всего действовать на закате. Иначе мы лишь потратим время.

– Уверен, что за двадцать миллионов я могу рассчитывать получить вторую жалкую попытку. Позвольте мне еще раз злоупотребить вашим временем.

– И потратить мои магические силы? Я так не думаю. Мы можем найти более интересные способы провести этот вечер.

Ауранна повернулась к путеводному камню, намереваясь вернуться в замок и оставить Морданта наедине со своими несбыточными надеждами.

Рука в перчатке поймала ее за рукав.

Мордант, подавив (не без усилия) свою гордость, попросил:

– Пожалуйста.

Над ними висела полная луна – призрачная, прекрасная, освещенная мертвым солнцем.

Одинокий ворон описал в небе плавную дугу.

Занти велела Аурианне заняться лечением Тени.

У нее достаточно магических сил.

Ее непреклонное молчание помогло Морданту сохранить остатки достоинства. Он снова замкнулся в себе, от его искренности не осталось и следа. Он натянул пониже капюшон и растворился во мраке.

Аурианна покопалась в сумке и достала из нее записную книжку.

– Мне не нравится импровизировать на ходу, – Мордант обернулся, – и разгуливать по сельской местности без плана, дыша полной грудью…

Мордант заметно оживился и подошел к Аурианне.

– Давайте гулять. И дышать полной грудью.

Он почти прижался к ней и через ее плечо заглянул в записную книжку.

Аурианна прижала записи к груди и не меняла положения, пока Мордант не сделал шаг назад.

– Суть моего исследования – в систематизации связей между тонкими местами и смежными моментами времени. В выявлении закономерностей в собранных данных. Но раз у нас нет возможности разработать детальный план и вы так настаиваете…

Мордант спросил:

– Куда отправимся?

– Список мест, куда можно отправиться в ночь Целомудренной Луны, иначе как ничтожным не назовешь. Этот пруд показался мне лучшим вариантом. Другой вариант я нашла в довольно сомнительном тексте – старинной диведской^[37] балладе о целебных горячих источниках, в которых следовало купаться при Целомудренной Луне.

– И что это за горячие источники?

Аурианна сверилась с записями.

– Мммм… там сказано, просто воды в Кентигерне.

– В путь, – заявил Мордант, направляясь к путеводному камню.

– Мы ведь даже не знаем, сохранились ли источники до сих пор.

– Выясним на месте. Я не знаю, сколько полнолуний у меня осталось. Поторопитесь. Хватит бездельничать.

Предполагать, что Аурианна способна бездельничать, было и грубо, и абсурдно. Она направилась по мокрой траве у другой части пруда (той, где шла тропинка) и добралась до путеводного камня раньше Морданта. Она ждала его, стараясь скрыть жгучее презрение.

Мордант шел с другой стороны пруда и выглядел озабоченным, но в этот раз предметом его забот была не грязь под ногами.

– Если я лишусь своих магических сил, я даже путеводными камнями не смогу пользоваться.

– Именно так.

– Проклятье.

Ауранна не стала ему сочувствовать.

– Вы безжалостны, когда честно отвечаете на мои вопросы.

– Вы предпочитаете приятную ложь?

Мордант задумался. И после долгой паузы сказал:

– Нет. В вашей искренней жестокости есть что-то волнующее.

– Жестокость – ваша отличительная черта, а не моя.

Аурианна с трудом извлекла из сумки потрепанную карту с сетью путеводных камней и нашла Кентигерн.

– Ближайший паб «И в хвост, и в гриву».

Мордант переспросил, будто решил, что ему послышалось:

– «И в хвост, и в гриву»?

– Да.

– Эм, – ответил Мордант.

Было что-то специфическое в этом названии. Да и произнесла она его как-то двусмысленно.

– Что?

– Ничего. Идемте.

Аурианна поняла, что он собирался что-то сказать, но не хотела, чтобы он понял, как ей любопытно. Они сняли перчатки, чтобы прикоснуться Знаками к путеводному камню. Знак Морданта вспыхнул уродливым красным. Аурианне даже смотреть на это было противно. Сколько людей погибло, когда эта адская гончая озарилась зловещим красным сиянием? Сколько невинных?

Она отвела глаза, стараясь побороть отвращение. Ее Знак вспыхнул белым светом. Путеводный камень ожил. Появилось предупреждение «Будьте внимательны при перемещении». Аурианна и Мордант оказались в поле действия силовой линии и умчались в Кентигерн.

Пруд уснул сладким сном в ночной тишине.