Непреодолимое желание влюбиться в своего врага

Глава 3. Мальчик с луковицами, его тяготы и несчастья

Озрик

Прошла неделя, прежде чем Целительница дала о себе знать. Он ощутил характерное покалывание в области Знака, предупреждающее о появлении ее фамильяра, когда сидел, удобно устроившись в чужом кресле, стирая чужую кровь с чужого ножа.

Он только что расправился с одним лордом из Уэссекса по распоряжению доверенного лица королевы Кента. В то время как большинство людей мечтали о мире в Десяти Королевствах, раздираемых междоусобицами, Тени молились о войне. Ведь это было для них значительно выгоднее.

Озрик сразу узнал сдержанный холодок магического потока Фейрим. Он направил ладонь в пол, и тут же появился ее фамильяр. Он принял облик белого существа с красными глазами, подобного которому Озрик никогда раньше не видел. Это существо напоминало одновременно кошку, лису и ласку, будто кто-то весьма смутно представлял, как эти животные выглядят, и объединил их всех в одно.

Большинство фамильяров были созданиями с расплывчатыми силуэтами, сотканными из магического потока. Но не фамильяр Фейрим. Ей удалось достоверно воспроизвести каждый усик и волосок (и, надо сказать, это производило впечатление).

Фамильяр с презрительным фырканьем проплыл над мертвым телом у ног Озрика и проговорил:

– Так вы Тень.

Фейрим настолько хорошо владела магией, что у ее фамильяра были не только усы, но и вес. Озрик осознал это, когда существо прыгнуло ему на колени и всеми четырьмя лапами резко обрушилось на его мочевой пузырь.

– Ах ты когтистый мерзавец, – судорожно вздохнул Озрик.

– Как грязно вы работаете, – сказал фамильяр, кивая на тело.

– Мой клиент пожелал оставить сообщение.

– И какое же? Я не знаю, где яремная вена, поэтому мне пришлось ударить двенадцать раз, чтобы ее найти?

Он раздражал Озрика не меньше, чем сама Фейрим. Тут обошлось без сюрпризов.

– Когда я пожелаю узнать мнение какой-то котоласки о своей работе, я непременно к тебе обращусь.

– Я генета, – ответил фамильяр. – Генета-альбинос. Аурианна была права. Вы действительно не блещете умом.

– Еще раз посмеешь так дерзко со мной заговорить, я оторву тебе голову.

– Тогда в вашем распоряжении окажется как минимум в два раза больше мозгов, чем обычно. Возможно, мне стоило бы позволить вам это сделать. Это стало бы актом милосердия.

Если бы он не представлял сгусток магии, Озрик схватил бы его за холку, но у не было ни малейшего шанса ни схватить это неприятное существо, ни захватить магию Фейрим.

– Аурианна нашла место, где вы сможете встретиться. Воспользуйтесь путеводным камнем и отправляйтесь в паб «Принцесса и шут» в Хессилхэде. Там следуйте по указателям к клинике, которая специализируется на лечении острого фолликулита на ягодицах.

– Лечении чего?

– Прыщавых задниц. Идите по указателям. Аурианна будет там.

– Когда?

– Сейчас.

– Сейчас? Я вообще-то занят.

– Сейчас. Она не станет вас ждать.

Фамильяр растворился в белом пушистом облаке и не услышал отборных ругательств Озрика.

Озрик, чрезвычайно раздраженный, добрался до ближайшего путеводного камня и направился в указанный паб. Во-первых, он никогда не подстраивался под другого человека, и меньше всего ему хотелось подстраиваться под эту самодовольную Целительницу. Во-вторых, время было дневное, а он не любил заниматься делами среди бела дня. В-третьих, следуя по захолустной деревушке от паба с говорящим, как ему казалось, названием к клинике со столь редкой специализацией, Озрик не мог избавиться от мысли, что она над ним издевается.

Жители деревни, попадающиеся ему по пути, бросали удивленные взгляды на человека в сером плаще с развевающимися полами, который таинственно следовал по узким улицам, пряча лицо под капюшоном.

Какую часть фразы «никто не должен знать о моем состоянии» эта идиотка не смогла понять?

Он нашел последний указатель к клинике для обладателей прыщавых ягодиц и постучал в дверь.

Фейрим лично открыла ему.

Она сочла взгляд, брошенный в его сторону, достаточным для приветствия. Взгляд, впрочем, был многозначительным: она смотрела на него как на полного кретина, высшим достижением которого стало умение стучать, прежде чем открыть дверь.

– У вас что, совсем нет мозгов? – поздоровался Озрик.

Фейрим застыла на месте, неприятно удивленная его грубостью:

– Прошу прощения?

– Вызывать меня? Среди бела дня? В место, полное людей. Я же говорил, что никто не должен узнать о моем состоянии.

– Никто и не узнал. Вас в этом капюшоне можно принять разве что за воплощение Смерти. К тому же любой, кто вас видел, будет уверен, что вы искали избавления от фолликулита.

Озрик указал на один из реалистичных постеров, которые преследовали его всю дорогу:

– И вы не придумали ничего другого, как акне на ягодицах?

– Разве это не лучшая гарантия конфиденциальности? – парировала Фейрим. Она открыла дверь, приглашая его войти: – Заходите.

Озрик оказался в небольшой старомодной приемной. Помещение заливал свет электрических ламп, слишком ярких, по его мнению. У стены стоял смотровой стол. Повсюду были разбросаны всевозможные медицинские приспособления, которые одновременно и обещали исцеление, и создавали зловещую атмосферу. Впрочем, как и сама Фейрим.

Ее дорожный плащ был застегнут декоративным серебряным крылом. Она сняла его и осталась в строгом платье Целительницы с высоким воротником, безупречно белом, если не считать острых серебряных эполетов.

– И еще, – добавил Озрик, снимая плащ. – Я не собираюсь исполнять все ваши прихоти. Не назначайте мне встречи таким образом.

Внутри Фейрим будто натянулась пружина. Она повернулась к нему и заговорила с фальшивой веселостью:

– Да что вы? А разве я собиралась исполнять ваши? Получается, вы можете навязывать мне встречи в заброшенных сараях, в полночь, даже не предоставляя возможность выбора, а вам при этом создает трудности встреча в совершенно обычное время в соответствующем всем требованиям месте? Я отнеслась к вашему графику с таким же уважением, какое вы продемонстрировали мне. Разве вам что-то не понравилось?

Она пронзила его взглядом. Озрик осознал, что выражение «пронзительный взгляд» может иметь практически буквальное значение.

Озрик решил, что продолжать спор не имеет смысла:

– Возможно, нам обоим стоит поработать над навыками планирования, если речь идет о совместных планах.

– Это что, компромисс?

– Да, – ответил Озрик, подразумевая нечто положительное.

Но он ошибся. Фейрим сморщила нос, будто от него все еще несло хлевом, в котором они однажды побывали.

– Само мое присутствие здесь уже стоит назвать достаточным компромиссом. Но ладно. Можем и прийти к компромиссу. А теперь раздевайтесь.

– Что?

– Раздевайтесь, – повторила Фейрим. А потом медленно проговорила: – Снимайте с себя одежду. В шкафу есть больничные рубашки. Я вернусь через минуту.

Она вышла из кабинета раньше, чем Озрик успел возразить. Полностью раздеться и предстать перед ее недружелюбным взглядом показалось ему не самым мудрым решением. Но и его отказ выглядел бы… жалким. В конце концов, Фейрим – Целительница и увидит его только она.

Но так ли это? Что, если она вернется с Хранителем, когда он будет совершенно голым? Она же излучает враждебность.

Придется держать под рукой оружие.

Озрик начал раздеваться. Задача оказалась не из простых. Сперва он занялся отсоединением, расстегиванием и развязыванием, в результате чего снял с себя следующее снаряжение: двенадцать метательных ножей, кинжал из блейка^[14], два палаша, бумеранг, один инструмент для ампутации и, наконец, с дюжину шприцев и флаконов с веществами невероятно опасными и потому запрещенными.

Он аккуратно разложил на смотровом столе вышеперечисленные предметы.

Со своей одеждой он обращался более бесцеремонно: жилет, рубашка, воротничок, галстук, брюки, нижнее белье и ботинки оказались в общей куче на стуле.

Озрик открыл стенной шкаф и обнаружил, что сменная одежда в нем, судя по цвету и размеру, предназначалась для маленьких девочек, а не для мужчин, которым нравится создавать вокруг себя атмосферу зловещей элегантности.

Он натянул на себя выцветшую розовую рубашку и обнаружил, что, надевая ее через голову, совершенно не прикрывает то, что должно быть прикрыто.

Тогда он решил повязать ее на бедрах, соорудив нечто вроде килта.

Подготовившись таким образом, он устроился на шкафчике, стараясь выглядеть настолько учтиво, насколько это возможно в полоске ткани цвета пыльной розы, и стал ждать возвращения Фейрим.

Его не покидало ощущение, что она над ним издевается. Никто прежде не осмеливался насмехаться над Озриком Мордантом так часто и беспечно. Ей повезло, что в сложившейся ситуации она необходима ему; в ином случае она была бы уже мертва.

Фейрим постучала в дверь, послышался резкий голос:

– Готовы?

– Да.

На случай, если она явилась с кем-то, кто может напасть на него, пока он раздет, Озрик вооружился метательными ножами, зажав их между пальцами.

Фейрим решительно зашла в комнату. Смерила Озрика колючим взглядом и обратила внимание на его ощетинившиеся ножами кулаки.

– Вы серьезно, – равнодушно прокомментировала она. – Если бы я планировала причинить вам вред, уже сделала бы это.

Это уже слишком.

– Вы себя очень высоко оцениваете.

– По праву, не сомневайтесь, – ответила Фейрим. Она указала на его наряд: – Интересный образ.

– Очаровательный, согласитесь.

– А в шкафу для взрослых вы пробовали что-нибудь подобрать?

– В каком еще шкафу для взрослых?

– В том, на котором вы сидите.

– Хм.

(Туда он, конечно, не заглядывал.)

Фейрим прошла в комнату, продолжая его рассматривать, из-за чего Озрик почувствовал себя Тенью-новобранцем в казармах в ожидании командира.

– Нам понадобится смотровой стол. Будьте любезны, уберите этот арсенал. – Фейрим нетерпеливо махнула в сторону снаряжения Озрика.

Он переложил вещи под бдительным взглядом Фейрим.

– Есть ли на вашем теле хотя бы маленький участок без шрамов?

Озрик бросил взгляд на свое тело: грудь, украшенную следами от клинков всех форм и видов, предплечья, отмеченные ожогами, и голени, покрытые вспышками воспоминаний об одном давнем взрыве.

– Есть. И, кстати, внушительного размера. Под килтом.

Фейрим, у которой полностью отсутствовало чувство юмора, сухо ответила:

– Избавьте меня от дальнейших подробностей.

– Эти шрамы свидетельствуют об опасностях, которым подвергают себя Тени. К тому же вокруг нас не суетятся первоклассные Целители, чтобы немедленно устранять последствия.

– Если бы у вашего Ордена имелись иные цели, кроме наемных убийств, мой Орден много веков назад пришел бы к соглашению с вашим. Но мы отвлеклись.

Фейрим извлекла из шкафа вместительный мешок.

– Что это? – спросил Озрик.

– Мешок для вашего тела, – ответила Фейрим.

Все-таки чувство юмора у нее было. Хотя и очень специфическое.

Озрик выразил сомнения, что его тело туда поместится. Фейрим открыла мешок, в котором обнаружились таинственные приспособления. Она вытащила что-то с самого дна и стряхнула пыль с этого предмета. Озрик увидел, что это уменьшенная версия рентгеновского аппарата.

Фейрим установила шаткую конструкцию рядом с Озриком. И слегка коснулась его руки. Люди, конечно, могли приближаться к нему, когда не знали, что он Тень (в конце концов, он был поразительно красив и магнетически харизматичен), но когда знали, кем он являлся, то держались подальше. Никто к нему не прикоснулся бы. Кроме Фейрим, которая, видимо, ничего не боялась.

– Что ж, – проговорила Фейрим. – Начнем со снимков. Я бы предпочла диагностику на оборудовании в Лебедином камне, но в сложившихся обстоятельствах подойдет и это.

– А зачем вообще нужно оборудование? Почему бы не обойтись без… ну вы понимаете… – спросил Озрик.

– На такую диагностику в реальном времени потребуется слишком много магических ресурсов. А так я смогу изучить готовые снимки на досуге и не тратить свой сейд на таких, как вы. Перестаньте разговаривать и не двигайтесь.

Она направила аппарат на шею Озрика, и он испытал от этого не самые приятные ощущения. Ее Знак вспыхнул, когда она включила «технику», направив поток сейда к конденсатору. Аппарат мигнул и ожил с радостным жужжанием. Затем раздались резкие щелчки, так близко от горла Озрика, что он чуть не вздрогнул.

Фейрим выключила свет и спроецировала зернистые рентгеновские снимки на стену. Она встала ближе к изображениям и принялась молча изучать их.

Казалось, вся клиника погрузилась в тишину. Озрик обнаружил, что смотрит на высокую фигуру Фейрим с чувством, до отвращения похожим на надежду, он пытался уловить малейший намек на то, что все не так плохо, как она говорила. Подтверждение тому, что его магия не исчезнет и начавшийся процесс обратим. Возможность получить хорошие новости.

Фейрим стояла неподвижно, озаренная тусклым свечением аппарата, поддерживая подбородок большим и указательным пальцами. Взгляд ее лихорадочно перемещался от одной части проекции на стене к другой. Она хмурилась. Но все это не мешало ее скулам эффектно выглядеть в таком освещении.

Наконец ее ясный голос нарушил тишину, уничтожив надежды Озрика:

– Катастрофа.

– О чем вы?

– О шейном отделе вашего позвоночника. Честно говоря, не могу назвать лечение, которое вы получили, иначе как возмутительным. Ваши кости собрали вместе так же небрежно, как дети с усилием соединяют не подходящие друг другу элементы пазла. Во время операции вам повредили сейд-сплетения, от этого и наступило ухудшение. Вам следовало бы провести еще одну операцию по реконструкции задетых сплетений. Но нет. И теперь приходится разбираться с последствиями работы криворуких бездарей. Расскажите, где именно вы ощущаете онемение?

– Больше всего меня беспокоят кисти, но, бывает, онемение затрагивает предплечья и поднимается выше. Впрочем, на мою ловкость это пока не повлияло.

– Хорошо. Значит, ваши милые коллеги пока ничего не заметили.

– Нет. Если бы заметили, я был бы уже под наблюдением. Слабых мы отсеиваем.

Фейрим не удержалась от демонстрации своего морального превосходства:

– Не понимаю, как кто-то может хотеть посвятить свою жизнь Ордену с такими жестокими законами.

– Деньги, – коротко ответил Озрик.

Как же яростно сверкнули ее глаза.

Она оттолкнула рентгеновский аппарат и протерла шею Озрика ватным тампоном, смоченным жидкостью с резким запахом. Он почувствовал, как кожу обожгло холодом антисептика.

– Фенол^[15]? – спросил он.

– Хлютоформ. Бактерицид, вируцид и фунгицид широкого спектра. Моя коллега разработала это средство для использования в операционной. Сейчас им пользуются во всех Десяти Королевствах.

Фейрим достала из мешка еще одно приспособление.

– Дифрактор. С его помощью я смогу изучить ткани, которые образуют сейд-систему.

Казалось, что даже аппаратам, которыми Фейрим пользовалась, нравилось подвергать испытаниям уязвимые части тела пациента. Новое приспособление издало звук, чем-то напоминающий смешок, когда Фейрим прижала к обнаженной груди Озрика какую-то трубочку. Другие элементы аппарата с длинными проводами она прикрепила к его плечам, спине и коленям.

– Не двигайтесь, – снова попросила Фейрим, что было довольно непросто, поскольку Озрику казалось, что аппарат, издающий хихикающие звуки, вот-вот проткнет его насквозь.

На стене вместо снимков его костей появилась сеть сияющих линий, очертаниями напоминающая фигуру человека.

Фейрим и эти снимки рассматривала молча, если не считать короткого «Замрите», когда он рискнул вдохнуть.

И снова Озрик поймал себя на мысли, что смотрит на Фейрим, пока она изучает его, в поисках малейших знаков, что все не так плохо.

Фейрим снова развеяла его иллюзии.

– Все плохо, – сказала она.

Она указала на мерцающие белые линии:

– Здесь все в порядке.

Затем обратила его внимание на линии, пульсирующие черными точками:

– А здесь начались дегенеративные изменения, которые обычно называют дегенерацией сейда.

Многие из линий на снимках, спроецированных на стену, были черными, при этом средоточием черного цвета являлась зона в области шеи. Эта картина мгновенно отрезвляла.

Фейрим нажала кнопки на дифракторе, чтобы ближе рассмотреть пораженные ткани. Она произвела замеры серебряными инструментами и внесла данные в таблицу.

– Онемение, которое вы ощущаете, называется торпраксией. Такое состояние возникает, когда из-за поражения тканей сейда начинаются дегенеративные изменения и в нервной системе. Обычно больше всего немеют конечности.

Она провела пальцем вверх и вниз по рукам и ногам Озрика, делая пометки о том, где начинается и заканчивается зона онемения.

– А вы не можете… просто направить свою магию к этим поврежденным участкам? Так, как вы делаете, когда исцеляете раны? – задал вопрос Озрик.

Вероятно, глупый вопрос. Да, так и было, взгляд, которым Фейрим его смерила, стал тому подтверждением.

Она постаралась подобрать простые фразы, чтобы даже он смог понять:

– Нет. Нельзя просто направить магию к этим участкам. Мы же говорим об одной из самых деликатных и малоизученных структур человеческого тела. В отличие от лечения нарушений нервной системы в подобных случаях мы не можем запустить ни механизмы активации неповрежденных участков, ни формирование новых сплетений. У сейда нет такого свойства, как пластичность^[16], а значит, регенерация невозможна. Попытки делать прививки заканчиваются неудачей. Трансплантации не проходят. Что мертво, то мертво.

Фейрим прочертила кончиком пальца по одной из почерневших линий, отображавшихся на стене.

– Эксперименты и испытания проводили сотни раз – и лично я, и Целители в прошлом, и сотрудники университетов, и лекари, и хирурги. Все они не увенчались успехом. Нет клинически подтвержденного лечения дегенерации сейда. Только гипотезы без эмпирического обоснования. И одна из них моя. И я очень сожалею, что когда-то ее озвучила.

Неожиданно она добавила:

– Вам повезло, что ваш Знак на левой руке.

Знак ставили на левую ладонь тем, кто выбирал Темный Путь; но даже зная это, Озрик не смог понять, почему она обрадовалась этому, учитывая мрачные прогнозы.

– М-да… и почему?

– Дегенеративные изменения практически не коснулись левой стороны. Поэтому вы все еще способны пользоваться сейдом. Тем не менее моменты, когда вы не можете контролировать магию, будут случаться все чаще.

Фейрим постучала пальцем по точке рядом с подмышечной впадиной фигуры на проекции.

– Как только изменения дойдут до узлов в этой области, ваше состояние значительно ухудшится.

Озрик не мог оторвать взгляда от изображения на стене и фигуры, которую пересекали смертоносные черные линии. Теперь он испытывал тошноту, ощущал горечь отчаяния. Ему хотелось запустить ножом в голову человека на проекции. Разбить дурацкий хихикающий дифрактор. А Фейрим схватить за горло и заставить сказать то, что он хотел услышать, а не эти безжалостные факты.

Он не хотел умирать.

– В обычной ситуации я держала бы вас за руку и старалась поддержать теплыми словами, ведь принять такие новости очень сложно. Но я не буду тратить время и силы на сочувствие кому-то из Теней.

Что ж, о неловких сентиментальных моментах можно не беспокоиться.

– Отлично. Не тратьте. Я бодр и весел. Ведь у вас есть рискованная гипотеза, которую вы собираетесь на мне проверить, и она сработает.

Она одарила его взглядом, исполненным надменности и презрения:

– Не сработает. Мы только зря потратим время. Раз вы не будете наблюдаться в Лебедином камне, а я не смогу отслеживать изменения в вашем состоянии, я хотела бы поставить внутрь вашего тела сейд-маркеры. Вы не будете возражать?

– С чего бы мне возражать?

– Эта практика считается устаревшей. Процедура болезненная. Сейчас есть и более совершенные инструменты для мониторинга, но вы же не станете ежедневно являться на осмотр в Лебединый камень.

– Тогда ставьте.

– Вам будет больно.

– Вы видели мои шрамы?

– Отлично видела.

Она приложила ладонь со Знаком к его плечу.

– Я поставлю вам восемь маркеров в разные места.

Его обожгло ее магией, когда она ввела первый маркер. Процедура в самом деле оказалась неприятной, Озрика пронзила нестерпимая, тягучая, жгучая боль, будто в самую чувствительную часть сплетений его сейда воткнули толстую иглу. Фейрим повторила процедуру восемь раз, и каждый раз был крайне неприятным. Решив не показывать своей слабости, Озрик ни разу не вздрогнул, пока она вводила маркеры в предплечья, верхнюю часть спины и ноги.

Он не жаловался. Но покрылся испариной.

Фейрим наблюдала за ним с одобрением. Закончив с маркерами, она достала из шкафа очередное приспособление. Озрик надеялся, что она не заметила капельку пота, которая предательски скользнула у него между лопаток.

– Еще один аппарат? – спросил Озрик.

– Да. Собираюсь сделать краткий обзор своей рискованной гипотезы, чтобы вы в полной мере осознали, на какую глупость вы толкаете меня.

– Это же аналитическая машина, – узнал новомодный аппарат Озрик.

– Вы молодец.

– Я не полный идиот и горжусь этим.

– В самом деле?

Фейрим искренне удивилась. А Озрику снова захотелось ее задушить.

Фейрим приложила Знак к аналитической машине, которая включилась со звуковым сигналом. Озрику оставалось лишь кипеть от негодования.

Очертания человека с поврежденными сейд-сплетениями исчезли со стены. Их заменило схематическое изображение мрачного камня, украшенного вертикальными надписями.

– Уверена, что вы слышали о Лунном камне, – начала Фейрим.

– Нет.

Фейрим лишь моргнула, услышав его ответ, но с ее умением сохранять невозмутимый вид уже это было выражением изумления.

– Полагаю, мне не следует удивляться. Всего-то одна из величайших археологических находок века, но не имеет отношения ни к деньгам, ни к убийствам, поэтому вас не заинтересовала.

– Благодарю. Вы начинаете лучше меня понимать.

Кажется, такая перспектива не вызвала у Фейрим восторга.

– Что ж, тогда краткий урок истории. Лунный камень нашли в торфяных болотах десять лет назад. Считается, что ему не меньше пятисот лет. На первый взгляд кажется, что это всего лишь лунный календарь с названиями каждого из двенадцати полнолуний года. Скорее всего, эти названия вам знакомы, некоторые из них до сих пор используются.

Рядом с изображением камня появился список:

Морозная Луна

Голодная Луна

Целомудренная Луна

Заячья Луна

Цветочная Луна

Ежевичная Луна

Медовая Луна

Громовая Луна

Урожайная Луна

Луговая Луна

Траурная Луна

Последняя Луна

– Ученые не пришли к единому мнению о предназначении Лунного камня, но все соглашаются, что это что-то большее, чем лунный календарь. Вы видите эти символы?

Фейрим указала на углубления на внешнем крае Камня.

– Червяк? Цыпленок? – предположил Озрик.

– Змея, лебедь. А еще – травы, пестик, эликсир, и здесь внизу – исцеляющая рука. Типичная медицинская символика, но использование такой символики в сочетании с лунным календарем нетипично. В нескольких местах есть цифра семь. Ученые предположили, что эти знаки могли быть описанием пути исцеления, паломничества или ритуала, которые следовало совершать в полнолуние.

– Значит, речь все-таки о Древних Ритуалах. Нам придется танцевать внутри мегалитических кругов?

Фейрим высокомерно вскинула подбородок.

– Если бы получить чудесное исцеление было так просто, все бы только так и лечились, вам не кажется?

– А это что за линии? – спросил Озрик, указывая на изогнутые символы, вырезанные на одном уровне с лунами и уходящие к основанию Камня.

– Возможно, декоративные элементы. Или естественная эрозия. Или неизвестный вариант древнего языка. Один филолог даже предположил, что это может быть одним из языков фейри^[17].

Фейрим сообщила это с таким видом, словно подобное предположение ее оскорбило.

– Разумеется, ученые не слишком хорошо приняли эту теорию. С течением времени знания об истинном предназначении Камня (даже если оно и состояло в каком-то способе исцеления) оказались утрачены. У нас нет никаких данных, кроме списка названий полных лун и медицинских символов. Десять лет назад одна инициативная юная Целительница решила тщательнее изучить этот артефакт – к сожалению.

– К счастью, – поправил Озрик.

Фейрим с ним явно не согласилась, о чем можно было судить по тому, как раздулись ее ноздри. Она постучала пальцем по аналитической машине. Лунный камень исчез. Стремительно промелькнула последовательность изображений: страницы из книг, стихотворные строки, фрагменты историй о фейри, надписи на бересте, стенограммы разговоров, которые давно состоялись, между людьми, которые давно умерли. Фейрим пролистала эти картинки, коротко комментируя: все они оказались историями о чудесных исцелениях, случившихся в полнолуние.

– Все это бездоказательно, – поспешила добавить Фейрим. – Великолепное собрание апокрифов^[18], вот что это на самом деле. Но тем не менее количество этих историй впечатляет. Исцеления при полной луне – повторяющийся мотив легенд и преданий на протяжении всей истории – от детских сказок до теологии. Находку Лунного камня многие ученые посчитали лишь обнаружением еще одного свидетельства, подтверждающего популярность этого мотива. Что также справедливо. Предполагаемые чудодейственные возможности полнолуния были предметом изучения исследователей всех времен, и результаты всегда оказывались плачевными. Но я – слишком восторженная, наивная девушка – думала, что смогу добиться большего.

Кто мог бы предположить, что эта Фейрим – с ее безупречной осанкой, волосами, стянутыми в тугой узел, и платьем, накрахмаленным до скрипа и наглухо застегнутым на все пуговицы, когда-то была страстно увлеченной девушкой.

– Обнаружение Камня и связи между полнолунием и врачеванием вдохновило меня заняться изучением волшебных сказок, мне было интересно, есть ли в них хоть доля правды. Мне хотелось проанализировать исходные тексты и найти общие черты. Закономерности. Повторения слишком странные, чтобы быть просто совпадениями.

– И? Вы их обнаружили? – спросил Озрик.

Фейрим чуть слышно вздохнула.

– Если я что-то и обнаружила, так только проблемы. Пришлось потратить целое состояние, чтобы приобрести первоисточники и сделать перевод нужных отрывков.

– Теперь я тоже в деле. Деньги больше не проблема, – щедро (как ему показалось) предложил Озрик.

Фейрим не согласилась с ним. Судя по тому, как она стиснула зубы, она, напротив, посчитала его предложение неуместным.

– Вы что, покупаете или убиваете всех и вся, кто встает на вашем пути?

– Я пользуюсь всеми доступными средствами. И вам советую.

– Подобные кровавые средства выходят за рамки моих этических представлений.

– Вы загнали себя в такие рамки, что я удивлен, как вы вообще в состоянии хоть как-то двигаться.

– А я не знаю, как вы все еще передвигаетесь с таким грузом грехов.

Они мерили друг друга злобными взглядами. Фейрим кипела от негодования: ее темные глаза метали молнии, губы неодобрительно сжались в тонкую линию.

Она предложила:

– Не вернуться ли нам к обсуждению?

– Как пожелаете, – ответил Озрик.

Фейрим продолжила рассказывать о своем исследовании резким голосом:

– Я не специалист по качественному анализу, но иначе работать с этим набором данных не получилось бы, если, конечно, вообще можно назвать набором данных такие неструктурированные сведения. Я начала отбирать и кодировать все, что казалось подходящим к теме исследования (имена, места, время, сезоны, болезни, демографические данные), и создала чудовище.

Теперь на стене отображалась гигантская схема с таблицами внутри таблиц, стрелками, метками и большими красными вопросительными знаками повсюду. К числу целителей, которые, предположительно, практиковали в полнолуние, относились и знахарки, и друиды, и ведьмы, и алхимики, и лекари, и фейри, и даже боги. Места для таких практик тоже выбирались самые разные: курганы, колодцы, перекрестки, хиллфорты^[19], погребальные дороги^[20], вершины гор, пруды, острова, дверные проемы, а также всевозможные варианты порталов, «дверей» в потусторонний мир. На схеме были отображены различные категории времени и погодные явления: рассвет и закат, полдень, полночь, времена года, погодные условия, и, наконец, какая из двенадцати полных лун была на небе. Схему дополняло множество статистических критериев: вероятности, шкалы для оценки надежности источников, отношение шансов, повторяющиеся данные, доверительные интервалы^[21], воспроизводимость результатов.

Если это был результат лишь начального этапа исследования, он производил ошеломляющее впечатление, хотя Озрик скорее съел бы свой наряд цвета пыльной розы, чем признался в этом Фейрим.

Но она сама, кажется, вовсе не считала, что проделала значительную работу. Она пренебрежительно махнула рукой в сторону графика:

– Значимой информации во всем этом хаосе данных оказалось немного. Мне удалось лишь выявить, что все чудесные исцеления были связаны с определенными местами и временем. Но больше всего раздражает то, что я могла бы и не создавать себе столько проблем, ведь всему, что я выяснила, можно было найти множество подтверждений в любое время в любой детской книге, народных или волшебных сказках.

Фейрим достала из сумки детскую книгу и так резко ткнула ею в сторону Озрика, будто у нее в руках была не книга, а оружие. Она решительно открыла ее и начала листать, указывая пальцем на те или иные изящные, затейливые иллюстрации:

– Тонкие места^[22]. Промежуточные миры^[23]. Пространства, где стираются границы между нашим и Иным мирами. Перекрестки. Места, где грань между мирами особенно тонкая.

Она наткнулась на страницу с изображением рассвета.

– И моменты времени между смежными временными промежутками. Восход и заход солнца. Или моменты между явлениями и состояниями – между затишьем и бурей. Отливом и приливом. Зимой и весной. И, конечно, общий множитель в этих примерах – полная луна, при которой и происходят самые потрясающие из чудесных исцелений, но, как мы знаем, это лишь художественный прием.

– А как же Камень. Он реальный, – возразил Озрик.

– Лунный камень скорее всего лишь показывает то, во что нам хотелось бы верить, а не подтверждает реальный феномен. Мне важно, чтобы у вас было полное понимание, насколько велика вероятность неудачного исхода, если мы проведем курс подобного – так называемого – лечения.

– Считайте это экспериментом, – предложил Озрик.

Но она встретила его предложение с неодобрением:

– Не стоит называть экспериментом настолько необдуманный шаг. Это не исследование, а пятно на моей репутации. Дискредитация. Конец карьеры. Ведь сотрудничество с Тенью незаконно. Проявление неуважения, – закончила Фейрим, показывая ему свой Знак.

Она смотрела на изображение лебедя на своей ладони так, будто предавала его.

– Если бы у нас в распоряжении была такая роскошь, как тысяча полнолуний, тысяча испытуемых и столько же Целителей, чтобы заняться их лечением, а также неограниченное время на корректировку переменных, тогда мы могли бы говорить об эксперименте. В этом же случае имеет место лишь пародия на исследование. Количество переменных в эксперименте невероятное. Да и воспроизвести результаты эксперимента вряд ли получится.

Напряженные плечи Фейрим поникли, и она будто стала на несколько сантиметров ниже. Озрик предположил, что для нее это, возможно, означало наивысшую степень уныния.

– Я же говорила, что для меня этот эксперимент был всего лишь мысленным. Я проявила любопытство. Проанализировала имеющиеся данные. Но не зря говорят, что при неверных исходных данных и результаты будут неверные. Оглядываясь назад, я поражаюсь, что уделила этой теме так много времени и внимания. Я была обречена на провал с самого начала. Некоторые болезни нельзя вылечить.

– Но вас считают уникальным специалистом по вопросам сейда. Гением, – вставил Озрик.

Фейрим так холодно на него посмотрела, что он понял, как эти слова ее оскорбили:

– Так и есть. Я лечу всевозможные повреждения тканей сейда, нарушения его циркуляции, воспаление и прочие поражения. Умею справляться со всеми семью стадиями повреждений волокон периферической сейд-системы. Но никому не по силам обратить вспять дегенеративные изменения. Но как я уже сказала, я попробую. Мы будем следовать Древним Ритуалам. Отправляться в места, где границы между мирами особенно тонкие. Искать подходящие моменты времени. Я постараюсь вас вылечить. Если в старых сказках есть доля истины, возможно, нам удастся ее найти.

Озрик так ничему и не научился. Он снова испытал то же ощущение – трепет надежды, зарождающийся в сердце и робко поднимающийся к горлу.

– С чего начнем? – поинтересовался он.

Фейрим отключила аналитическую машину.

– Я составила список возможных мест, очень короткий. Лишь немногие источники содержат нужные географические подробности, чтобы мы смогли найти эти места и повторить действия целителей. С этого и начнем. Я бы, разумеется, предпочла составить план на каждое из двенадцати полнолуний, но, полагаю, ваше состояние не оставляет нам выбора и вынуждает импровизировать.

Фейрим выглядела такой огорченной, будто ей никогда раньше не приходилось отступать от протокола и полагаться на импровизацию, и поэтому необходимость так действовать причиняла ей страдания.

Она сверилась с календарем.

– Следующее полнолуние наступит через шесть дней. Тогда и встретимся. У путеводного камня в «Секстанте и химере» в половине шестого. Если, конечно, у вас не запланировано на это время какое-нибудь убийство.

Последнюю фразу Фейрим произнесла с подчеркнуто наивным видом, что только добавило ей пикантности.

– Я могу перенести убийство на другое время, – ответил Озрик.

У Фейрим, похоже, имелись свои соображения на этот счет. Но ей пришлось отвлечься. Она развернула руку ладонью вверх, и на ней появился чей-то фамильяр, прервав их дискуссию. Фамильяр принял облик странной саламандры.

– А это еще кто? – уточнил Озрик.

– Аксолотль.

Облезлый, морщинистый фамильяр устроился на плече Фейрим.

– Здравствуйте, дорогуша, – прохрипел аксолотль. – Вас ждут в Лебедином камне как можно скорее. Оспой заболели все воспитанники одного из сиротских приютов.

Фейрим начала в спешке собирать сумку.

– Уже в пути.

Аксолотль взглянул на Озрика своими черными глазами-бусинками:

– Здравствуйте, мальчик с луковицами. Очаровательная балетная пачка.

– Это килт, – парировал Озрик.

Но фамильяр уже исчез, оставив Озрика разговаривать с пустотой.

– А я бы назвала это набедренной повязкой, – прокомментировала Фейрим, хотя ее мнения Озрик вообще-то не спрашивал.

– Полагаю, это был фамильяр Занти? – спросил он. – Выглядит таким же изъеденным молью, как и она.

– Изъеденным молью? – повторила Фейрим. – Да как вы смеете. Занти больше двухсот лет…

– Как такое возможно? Она забыла умереть?

– …а вы не в той форме, чтобы насмехаться над чьим-то физическим состоянием.

– Прошу прощения?

Фейрим подошла к двери.

– Мне пора. Помощи ждут настоящие пациенты.

Озрик сделал движение рукой, будто хотел ее поторопить.

– Прекрасно. Идите и лечите своих убогих.

Фейрим резко развернулась.

– Убогих? Вы и есть самый убогий из моих пациентов. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с кем-то с таким низким уровнем интеллекта.

– Неслыханная дерзость. Я отрезал язык и за менее серьезные оскорбления.

– Вы сумели за рекордно короткое время оскорбить Занти, моих пациентов и меня лично и называете меня дерзкой? Если кому-то и показана глоссэктомия^[24], так это вам, и я бы с радостью вызвалась ее провести.

– Что показано?

Но Фейрим уже вышла. За ней хлопнула дверь.

Озрик бросил на нее хмурый взгляд, а следом в дверь полетел метательный нож.

Какая жалость, что Фейрим нужна ему живой. Терпеть ее стало бы значительно проще, если бы она была мертвой.