Непреодолимое желание влюбиться в своего врага

Глава 10. Гуано

Озрик

Двух горничных соблазнил, одного камердинера тоже мог бы, одного стража из Нортумбрии^[71] убил прямо в постели. Как же хорошо начинался день у Озрика.

Но разве хотя бы один день может быть хорошим, если на свете существует Фейрим?

Она оказала ему бесценную услугу, избавив от эмбола, но проявившаяся было доброжелательность, которую Озрик начал к ней испытывать, свелась на нет появлением ее фамильяра.

– Прекрати дергать меня, когда я занят работой, – недовольно сказал Озрик, когда генета-альбинос материализовалась.

– Что-то у меня не получается найти время, когда вы кого-то не убиваете, – не остался в долгу чертов крысенок. Он направил усы в сторону тела на кровати. – А он точно мертв? Вы уверены? Может, еще несколько ударов ножом?

– Я не делаю ничего лишнего. Только то, что предписывает должностная инструкция, – отозвался Озрик.

– Вы не могли бы не практиковать фингеринг^[72], пока я с вами разговариваю? – поинтересовался фамильяр.

– Во-первых, это мой большой палец. Во-вторых, нет. Он засунул себе в задницу свиток. Тот самый свиток, за доставку которого – к сожалению – мне и заплатили.

– Отвратительно.

– Я знаю. Только надел новые перчатки, – огорченно ответил Озрик.

Озрик извлек свиток и убрал его в сумку.

– Ты должен передать хозяйке, что я могу подтвердить, что слово «мрачный» идеально сочетается с «анальным».

– И что интересного в этом свитке? – спросил фамильяр. – Помимо возможности заразиться лямблиозом^[73].

Озрик кинул испачканные перчатки в огонь, тлеющий в камине.

– Планы фортификационных сооружений в Нортумбрии, которые представляют интерес для Стратклайда.

– Сколько они вам заплатили?

– Мизерную часть той суммы, которую заплатил я за удовольствие получать помощь от Фейрим. Так какие у тебя новости?

– Вы встречаетесь за час до заката в день Цветущей Луны на Макл-Флагга^[74].

– Где-где? – переспросил Озрик, сомневаясь, не закашлялся ли фамильяр.

– На Макл-Флагга, – повторила генета. – В Фортриу. Это самая северная точка Десяти Королевств.

– Как романтично.

– Там есть маяк. Путеводный камень стоит у паба «Волк». Прошу принять ванну, перед тем как вы туда отправитесь. От вас исходит запах общественного туалета.

Сделав на прощание этот комментарий, фамильяр растворился в воздухе.

* * *

Несколько дней спустя Озрик, благоухая так, что не было и намека на запах общественного туалета, очутился в пабе «Волк». Паб был давно заброшен и представлял собой лишь несколько полуразрушенных стен. Путеводный камень оказался ветхим и настолько низким, что мог служить сиденьем, чем Озрик и воспользовался.

Перед ним открывался великолепный вид на скалистый берег, врезающийся в море, и на маяк, возвышавшийся на его крайней точке. Если не считать легкого дыхания соленого бриза и кружения птиц над головой, все вокруг казалось совершенно неподвижным.

Озрику захотелось воспользоваться случаем, чтобы заземлиться и насладиться окружающей его красотой, но, конечно, именно в этот момент в его реальность вторглась Фейрим: будто неожиданно поднялась легкая, но колючая метель.

Магия путеводного камня усадила ее на колени Озрика. Она тут же вскочила и подняла вихрь из юбок и всего, что у нее с собой было, пребывая в несвойственном ей состоянии хаоса. На ней не оказалось обуви, распущенные волосы падали на плечи мокрыми прядями, и одежда пребывала в необычном беспорядке.

– Что… – начал Озрик.

– Подержите это, – отрезала Фейрим, резким движением сунув ему сумку, – и это, – она набросила на него свой плащ, – и это тоже, – добавила она, вручив ему обувь.

Вооружившись крючком для пуговиц, она принялась застегивать длинный ряд пуговиц на платье. На шее у нее висел круглый камень с отверстием посередине, обычно скрытый высоким воротником. Ведьмин камень^[75] на потертом кожаном шнурке резко контрастировал с остальными украшениями Фейрим – серебряными, элегантными.

– Какой скандал, – произнес Озрик, обнаружив, что у нее есть шея.

Фейрим не удостоила его ответом. Его главной задачей в этот момент было не дать ей упасть, пока она надевает обувь.

– Просто возмутительно, – добавил он, выяснив, что у нее есть лодыжки.

Фейрим схватилась за его плечо дрожащей рукой.

– Пришлось спешить. Нельзя пропустить прилив.

Вода с ее мокрых кудрей капала на его плащ. Он чувствовал запах мыла.

– Могу я спросить, почему вы выглядите так, будто только что вылезли из ванны?

– Так и есть, – сказала Фейрим.

– Почему вам пришло в голову принять ванну, перед тем как забраться на маяк?

– Кое-что пошло не так с моим последним пациентом.

– Что именно?

– Дренирование гнойной трофической язвы. Она оказалась… взрывоопасной. Слишком гнойной. Только у меня в волосах оказалось не меньше полулитра. Хотите знать больше подробностей?

– Нет, – отказался Озрик.

– Я так и подумала.

Фейрим надела обувь. Отжала волосы и, как всегда, безжалостно скрутила их в пучок, закрепив серебряной кюреткой. Она протянула руку Озрику, чтобы получить обратно свои вещи, и тот услужливо передал ей плащ и сумку.

В последний раз поправив юбки, Фейрим обрела привычный облик и самообладание. И высоко задрала подбородок, словно не она только что появилась из ниоткуда и приземлилась на колени Озрику, как полураздетая нимфа.

– Ну что, – бодро предложила она, – готовы снова впустую тратить время?

– О, непременно, – согласился Озрик.

Они обменялись фальшивыми безрадостными улыбками и направились к маяку.

– Заметили что-то новое в работе своей магической системы после удаления эмбола? – спросила Фейрим.

– Нет, ничего, – ответил Озрик.

– Отлично. Удалось что-то выяснить о тех, кто вторгся в Лебединый камень?

– Есть одна зацепка в разработке. А в Лебедином камне проводили расследование?

– Да, но не слишком успешное. Мы знаем, что злоумышленники не воспользовались ни одним из ближайших путеводных камней. Зажигательные устройства были изготовлены вручную. Инженер, которая работает в замке, не смогла определить их происхождение. И сами трупы ничего не смогли рассказать. – Фейрим раздосадовано выдохнула. – Я сообщила Занти, что вы нам помогаете в знак признательности за удаление эмбола.

– В самом деле?

– Да. Она довольна и надеется, что вы сможете оправдать свое существование, принеся хоть какую-то пользу миру.

– Как оптимистично.

– Я сказала то же самое.

Фейрим повела их к морю. Под их ногами плясали морские травы и луговые цветы, названий которых Озрик не знал: белые, сиреневые, бледно-желтые.

– Ваш драгоценный Уиддершинс заявил, что нам нужно быть на краю света, это самое крайнее во всех смыслах место в Десяти Королевствах, – говорила Озрику Фейрим. – Шестьдесят семь процентов данных говорят в пользу заката (в тех случаях, когда в источниках упоминается хоть какое-то время) в день Цветущей Луны. Здесь есть и другие совпадения с параметрами, о которых говорится в источниках: это место находится между небом и землей, на берегу моря, где наблюдаются приливы и отливы. А маяк стоит на древнем перекрестке.

– Римском?

– Норвежском. Здесь пересекались морские пути.

– А что вы думаете о почерневшем солнце моего драгоценного Уиддершинса? – спросил Озрик, кивая на яркое светило, которое нельзя было назвать почерневшим.

– Этого я не знаю, – сказала Фейрим. – Вам придется спросить его самого, что он имел в виду. Судя по барометру, который я сегодня проверила, будет облачно. Возможно, даже пойдет дождь.

– Ну да, – проговорил Озрик, глядя на безупречно чистое небо. – Погода, очевидно, портится.

– Это же Северное море. Здесь погода меняется каждые пять минут.

Чем ближе они подходили к берегу, тем больше крепчал ветер. Озрик ожидал, что морской воздух будет бодрящим и солоноватым, но вместо этого ощутил то, что можно было бы описать как вонь.

– Чем так ужасно пахнет? – спросил он, когда отвратительный запах наполнил его ноздри.

Фейрим принюхалась и ответила:

– Гуано^[76]. Где-то здесь есть большая колония северных олуш.

– Невыносимо, – едва сдерживая тошноту, сказал Озрик.

Фейрим же запах высохших на солнце экскрементов не казался настолько ужасным.

– После сегодняшнего дренажа это я бы даже назвала приятным.

Сохраняя безмятежность, она следовала дальше.

– Когда-то у меня был пациент со множественными желудочно-кишечными свищами. Из них вытекала слизь, и вот это было невыносимо. Хотя некротирующий фасциит еще хуже. Такой запах будет вас преследовать еще много дней.

Озрик достал носовой платок и прижал его к носу.

– Лучше? – поинтересовалась Фейрим.

– Да, – едва слышно проговорил Озрик. – Я больше не чувствую запахов. Кажется, моя носовая перегородка исчезла.

Когда они подошли к маяку ближе, то смогли увидеть силуэты крепких людей, находившихся у его подножия.

Фейрим резко остановилась. Озрик налетел на нее.

– В чем дело? – спросил Озрик.

– В них, – указала на силуэты Фейрим.

Ну конечно, какие-то придурки ее взволновали, а то, что он может лишиться пазух носа, ей не кажется достойным внимания.

– На этом маяке не должно быть людей, – сказала Фейрим.

– Но людей там определенно много, – возразил Озрик.

– Возможно, это просто любители достопримечательностей, – предположила Фейрим. – Если наверху кто-то есть, я деликатно попрошу их уйти, чтобы мы могли зря тратить время без посторонних. Не откажут же они красивой девушке.

– Лучше я это сделаю. Я деликатнее и красивее, чем вы, – ответил Озрик.

Фейрим обернулась к нему, сказала «ха», будто Озрик удачно пошутил, и пошла дальше.

Ее реакция вывела Озрика из себя, потому что он был красивее ее. Разве нет? Могла ли она превзойти его в этом? Невозможно. Он посмотрел на Фейрим по-новому, оценивая ее внешность, но так как его взору предстала только ее спина, он смог лишь сделать вывод, что фигура у нее хорошая.

– У нас нет времени на ваши шутки, – бросила через плечо Фейрим, продолжая идти вперед. – Давайте сосредоточимся на задаче.

– Я и есть задача.

Завернувшись в плащ поплотнее, Озрик последовал за Фейрим по тропинке к берегу моря, и они продолжили рассуждать, кто из них красивее. Озрик сказал, что ей следует как минимум признать, что он очень симпатичный, а она задала ему философский вопрос, можно ли считать болезнь красивой, чем рассердила его еще больше.

Любители достопримечательностей у маяка оказались вооруженными до зубов.

– Веселая компания отдыхающих, – прокомментировал Озрик. – Держу пари, собрались на семейный пикник. Палаши им нужны, чтобы порезать жареное мясо.

Фейрим не разделяла его веселья.

– Кто эти люди и почему они здесь?

– Я это выясню, а вы оставайтесь здесь, – велел Озрик. Заметив, что Фейрим не понравились его слова, он добавил: – Вы нужны мне живой, а не убитой каким-нибудь придурком из этой компании.

– Отлично. Постарайтесь вести себя дипломатично.

– И что это вообще значит?

– Не причиняйте никому вреда.

– А, – ответил Озрик.

Такой ответ, по-видимому, ее не устроил.

– Пообещайте не причинять никому вреда, – настаивала Фейрим.

Ее проблема состояла в том, что у нее слишком много принципов.

– А в случае самозащиты? – уточнил Озрик.

– Самозащита, – ответила Фейрим таким тоном, о котором он немедленно захотел заставить ее пожалеть, – совершенно другое дело.

– Разумеется.

– Вы пообещаете не убивать их?

Озрик притворился, что обдумывает ее предложение, прежде чем ответить:

– Нет.

Он зашагал прочь. Ветер унес большую часть слов Фейрим – что-то о том, насколько он ужасен. Он не стал отвечать, потому что был с ней согласен.

Он направился к маяку. Прилив отступил, оставив скользкую дорожку из камней. Пока Озрик шел по этому временному мосту, под его ногами хрустели раковины моллюсков.

Когда он приблизился, чей-то грубый голос крикнул ему:

– Эй!

– Что? – ответил Озрик.

– Что вы тут делаете? – спросил его тот же человек.

Несуразные кожаные доспехи и обломок меча придавали ему облик бандита.

– Гуляю, – ответил Озрик.

– Тут нельзя гулять.

К первому бандиту присоединились двое коллег столь же неприглядного вида, втроем они с интересом разглядывали снаряжение Озрика.

– Мне нравятся эти ботинки, – отметил второй бандит.

– А я хочу этот плащ, – сказал третий. – Он что, расшит по краям золотом?

Озрик решил использовать свои дипломатические способности, ведь за ним наблюдали.

– Вам надо убраться отсюда на несколько часов.

– Это наш маяк, – сказал первый бандит, засунув большие пальцы за пояс и выпятив грудь. – Частная собственность.

– Давай нам свою обувь, – сказал второй.

– Там есть еще кто-нибудь? – спросил Озрик, указав подбородком на маяк.

– Двадцать человек, – сказал второй бандит одновременно с третьим, который сказал: – Пятьдесят человек.

– Значит, никого, – заключил Озрик. – Отлично. Выметайтесь отсюда. Не заставляйте меня причинять вам вред.

Мужчины уставились на него, размышляя над его дерзостью. Озрик не был терпеливым и обычно уже на этом этапе перерезал таким типам горло. Но находясь под бдительным контролем Фейрим, Озрик решил дать им еще один шанс.

Он снял перчатку, продемонстрировал им Знак и сказал:

– Последнее предупреждение.

– Тень, – охнул первый бандит.

– Ну и черт с ним, – сказал второй.

Оба рванули с места. Но третий, самый глупый, остался. Озрик надел перчатку и не без интереса взглянул на оставшегося бандита: как бы от него избавиться, чтобы даже щепетильная Фейрим не нашла, к чему придраться?

– Готов поспорить, Знак не настоящий. Просто татуировка, – предположил бандит.

Видимо, он решил проверить эту теорию, собравшись ударить Озрика. Озрик отразил нападение: каким бы слабым противник ни был, Озрик считал свою форму носа правильной и хотел, чтобы она такой и осталась.

Раз уж не он был зачинщиком драки, то оставил попытки разрешить ситуацию дипломатическим путем. И отправил противника в нокаут, нанеся удар прямо в его глупый рот.

Он жестом позвал Фейрим. Пока она шла к маяку, он связал мужчину его собственным ремнем.

– Это действительно был единственный вариант развития событий? – задала вопрос она.

– Да, – ответил Озрик, вытаскивая из перчатки застрявший в ней зуб.

– Я считала, что Тени должны действовать более утонченно.

– Я не собираюсь расходовать свои магические силы на кого-то вроде него.

– Как же замечательно иметь выбор, – сухо отметила Фейрим.

Озрик кинул в ее сторону зуб.

Он поднимался по винтовой лестнице маяка. И не мог избавиться от ощущения, что Фейрим сверлит его спину тяжелым взглядом, впившись в точку между лопатками. Будто вонзает в это место кинжал.

Они с трудом забрались наверх. Прошли через кладовую, забитую пожитками выгнанных обитателей маяка. Резкий запах гуано отступил, внутри веяло затхлостью. Лестницу покрывал толстый слой пыли, за исключением тех мест, где остались следы от ботинок бандитов.

Над кладовой располагалась сторожевая комната, переоборудованная под спальню.

– Хмм, – задумался Озрик.

– Что? – спросила Фейрим.

– Здесь почти десять кроватей, – сказал он.

Он пожалел, что позволил сбежать другим бандитам. Ему следовало избавиться от них.

– Нам стоит беспокоиться? – уточнила Фейрим.

– Беспокоиться? – повторил Озрик. – Что за глупый вопрос. Я же с вами.

Приподнятая бровь Фейрим дала ему понять, что она не разделяет его уверенности.

– Если они поднимутся наверх, им конец, – заявил Озрик. – Но я бы предпочел, чтобы нас с вами не прерывали. И вы мне в этом можете помочь.

С помощью Фейрим (которая покрутила в воздухе тонкими запястьями и что-то проворчала) он сдвинул и подтащил к лестнице несколько ящиков. Они не остановили бы решительно настроенную банду, но предупредили бы Озрика о том, что кто-то пытается подняться наверх.

Следующий пролет лестницы привел их к кухне прежнего смотрителя маяка, заставленной ящиками со съестными припасами сомнительной свежести.

Наконец, пыхтя, отдуваясь и стараясь скрыть это друг от друга, они добрались до комнаты со световым механизмом. Она была круглой, с застекленным потолком, и вид на море отсюда открывался потрясающий.

Световой механизм, черный и неподвижный, располагался в центре.

Фейрим изучила хитроумное устройство.

– Я никогда не видела столько ламп, а вы? Невероятная работа Инженеров. Полагаю, он включается на закате. Интересно, где находятся датчики?

Особенности работы маяка не интересовали Озрика.

– Нам следует остаться здесь или выйти наружу? – спросил он.

– Наружу, – сказала Фейрим.

Потратив некоторое время на поиски, они нашли ручку на одной из стеклянных панелей, через которую можно было выйти на площадку, окружающую верхнюю часть маяка.

Озрик шагнул через порог, за ним, после некоторого замешательства, последовала Фейрим. В ответ на его удивленное выражение лица она сказала:

– Я боюсь высоты.

– Вы живете в чертовой башне.

– У башни есть каменные стены толщиной больше трех метров. И окна.

Озрик не смог расспросить ее об этом, потому что на них налетел ветер. Здесь наверху ветер превратился в живое существо. Он отвесил Фейрим подзатыльник и распустил собранные в пучок волосы. Задрал плащ Озрика и едва не задушил его. Он метался вокруг них и рвал все на части, а каждая попытка упорядочить этот хаос – собрать волосы в пучок, застегнуть плащ, придержать юбки, вернуть на место галстук – превращалась в игру.

Озрик сдался первым. Он бросил плащ и галстук за стеклянную перегородку.

Фейрим была настроена более решительно, но после напрасной борьбы с волосами, плащом и юбками все, что она смогла с себя снять, полетело следом за плащом и галстуком Озрика. Ее волосы развевались на ветру длинным пышным хвостом, то хлеща ее по глазам, то залезая в рот Озрику.

Он наслаждался возможностью снова увидеть ее растерянной. Немного хаоса вместо обычного порядка пойдут ей на пользу.

– Здесь хотя бы не так много гуано, – заметил Озрик.

Ветер ворвался в его открытый рот – как грубо – и вылетел из ноздрей.

Фейрим прижалась к стеклянной стене, держась как можно дальше от ограждения. Ветер уносил прочь звук ее голоса:

– Закат через несколько минут.

– Так. И где же ваши облака? – укоризненно поинтересовался Озрик, поскольку Фейрим, разумеется, лично отвечала за облачность.

– А где ваше почерневшее солнце? – не осталась в долгу Фейрим, ведь в его отсутствии можно было винить только его.

Новый порыв ветра налетел на них, будто собирался надавать пощечин. Тяжелые юбки Фейрим взметнулись выше колен. Озрик, заметив мелькнувший белый чулок и черную лямку от пояса, узнал, что Фейрим носила чулки по новой моде, с поясом и креплениями на верхней части бедра. Бедро красивой формы – округлое, с восхитительной маленькой ямочкой в том месте, где лямка врезалась в нежную кожу.

Зрелище могло бы быть увлекательным, если бы Озрика интересовали женские чулки и их крепления, но он был к ним равнодушен, или, если бы он считал Фейрим хотя бы чуточку привлекательной, но он так не считал. (В последнем он убеждал себя, стараясь не будить в памяти воспоминания о черных звездах глаз и завитке волос на ее влажных губах.)

Раз уж зрелище оказалось настолько непривлекательным, и он предпочел бы смотреть на что угодно, но не на ноги Фейрим, Озрик обратил взгляд на море.

Море бурлило под их ногами, живое и беспокойное. Начался прилив, и уровень воды стал подниматься, в то время как солнце устремилось вниз. Небо поменяло цвет с голубого на темно-фиолетовый.

Изнутри послышался скрипучий звук. В фонарном помещении зажглось невероятное количество лампочек, осветив море первым ярким лучом света. Луч выхватил из водной массы бушующие волны и на мгновение придал им золотистое свечение.

– Смотрите, – произнесла Фейрим.

Ветер растянул слово и унес его прочь.

На линии горизонта за сверкающими и отливающими золотом волнами появилась завеса тумана. По крайней мере, именно туманом эта завеса показалась Озрику. Но в отличие от тумана она двигалась будто по собственной воле. Она становилась все плотнее, пока не превратилась в гряду плывущих на них облаков – вопреки логике и направлению ветра.

Облака приближались резкими рывками, заметные, когда их выхватывал из темноты мигающий луч маяка.

Озрик наконец осознал, что облака были огромной стаей птиц.

– Это олуши, – выкрикнул Озрик.

– Sort sol^[77], – ахнула Фейрим. – Так называют мурмурацию^[78] в Данелаге. Sort sol – черное солнце.

С оглушительным грохотом колония – тысячи, сотни тысяч птиц – стремительно неслась к маяку.

Озрик сделал шаг назад, Фейрим последовала его примеру. Свет снова вспыхнул, и они увидели свои силуэты на фоне приближающейся стены птиц. Звук бессчетного количества крыльев и сердец сотрясал воздух так, что он начал гудеть. Этот гул проникал внутрь Озрика, наполнял его изнутри, вибрировал в его костях.

Сияющее сердце маяка посылало сигналы идущей на него птичьей буре. В этом сиянии Озрик успевал мельком заметить то верхушки деревьев, то скалы, то бьющиеся о них волны. Сумеречные очертания, неясные контуры, ожившие силуэты.

Он чувствовал, что потерял ориентацию, чувствовал себя больным. Он хотел дотронуться до чего-то незыблемого.

Он потянулся к руке Фейрим в тот же момент, когда она потянулась к его руке. Она вцепилась в его пальцы, одетые в перчатку.

Над их головами закручивался птичий вихрь. Они стали единственной неподвижной точкой во Вселенной, остальное вращалось вокруг них.

Они оказались внутри вихря.

И весь мир исчез.