Не наследник, которому по…

Глава 16

После ужина студенты в крепости разбредались кто куда. Официально разрешалось гулять по коридорам до десяти вечера, но старшекурсники, понятное дело, это требование соблюдали не особо ответственно. Правда, в основном, движуха ощущалась во дворе, на арене, где дуэлились между собой, и в большом зале.

В тех коридорах, по которым любил перемещаться я, было почти всегда тихо и пусто.

Вот и сейчас лёгкий стук моих сапог по камню пола был единственным звуком нарушающим окружающую тишину.

Хотя нет, проходя мимо одной из безымянных дверей, я услышал за ней странную возню.

На миг приостановился, оглядев потемневшее от времени дерево и, пожав плечами, пошел дальше. Возятся и возятся, не особо интересно.

Но стоило отойти буквально метров на двадцать как дверь с грохотом распахнулась и с диким визгом и топотом оттуда что-то понеслось в мою сторону.

Я сначала отпрянул в сторону, разумно уходя с траектории движения этого неизвестного нечто, а затем обернулся.

Как оказалось, я ошибся, это было не что-то, а кто-то. Троица из Иванова, Горшкова и безымянной некрасивой девочки, побросав мётла и веники, где-то потеряв кокошник и сапог шлёпающего по каменному полу босой ногой Иванова, вопя на три голоса, что есть мочи улепётывали от распахнутой двери по коридору.

Поморщившись от не слишком музыкального трио, я на секунду удивился, что могло испугать трёх почти восемнадцатилетних болдар, но затем, увидев, что выползло из двери вслед за ними, резко стартанул вслед за ними.

Потому что первое правило любого волшебника — видишь что-то непонятное — держи дистанцию. Пока оно не схарчит парочку неосторожных идиотов, никогда не угадаешь как далеко и больно оно бьёт.

Физическая подготовка у меня была неплоха, поэтому я быстро догнал тройку с красного факультета, присоединяясь к забегу.

— Ты?! — выпучил глаза Такаюки.

Говорить ему, с языком на плече, было не очень сподручно, хоть он и пытался опять мне что-то высказать. Помешал ему Гаврила, обернувшийся и крикнувший с нотками паники:

— Оно догоняет!

Тоже обернувшись, я увидел как переливающаяся всеми цветами радуги субстанция хлещет по коридору, словно морская волна, сокращая расстояние между нами. А ещё заметил, что девчонка за нами не поспевает и уже отстала метра на три.

— Эма! — вновь крикнул Горшков, — быстрее!

— С точки зрения физиологии, — ответил я ему на бегу, — средний мужчина будет всегда быстрее средней женщины.

Тот как-то странно на меня покосился, словно я сказал, что-то не то.

Вот только, как по мне, глупостью было как раз просить эту Эму бежать быстрее. Наоборот, надо было попросить бежать медленнее, тогда она бы отвлекла неизвестную субстанцию на себя и пока её съедали, это дало бы время всем остальным спастись. Что ни говори, но на мой взгляд, в их тройке она самое слабое звено. Впрочем, ждать подобного альтруизма от неё тоже глупо, женщины те ещё эгоистки, совсем не думают о других.

— Я больше не могу! — задыхаясь прокричала та, споткнулась, растянувшись на полу, истошно завопила, вытягивая руку в нашу сторону, — помогите!

Я было обрадовался, что она сейчас благородно пожертвует собой, а мы потом походатайствуем, чтобы её наградили чем-нибудь посмертно, но Гаврила, вместо того, чтобы спокойно принять героизм подруги, выругался и остановился. За ним остановился и Иванов, вот честно, не думал, что он такой ведомый, а потом и я.

Зачем я это сделал? Сам не знаю. Мне эта троица была вот вообще никак не интересна. Скорее сработало какое-то подсознательное ощущение, что гонящееся за нами нечто так просто не остановится и не успокоится пока не догонит всех. А значит, единственным шансом спастись, было попробовать победить её всем вместе, сообща.

Мгновенно прокрутив в голове все эти соображения, я тормознул и тут же принялся распоряжаться, командуя обречённо ждущей надвигающуюся волну троице:

— Живо, все, по субстанции магией!

— Её магия не берёт, — с отчаянием произнёс Горшков

— Тогда хотя бы задержите её, мне нужна минута! — рявкнул я, тут же в бешенном темпе ища, чем таким неизвестную хрень ошарашить.

То, что её не берёт магия, означало, что тварь эволюционировала или под естественным или искусственным воздействием магии. Знать бы ещё, на чём был построен механизм её защиты. В моём прошлом мире таких механизмов было три — пассивный, активный и комбинированный. Активный означал, что существо генерирует какой-то магический щит отражающий магию, пассивный — что само тело существа обладает механизмом по поглощению магической энергии, комбинированный совмещал оба предыдущих типа.

Здесь, вероятнее всего, был пассивный вариант, каким-то образом молекулярная структура текучей субстанции направленную на неё магию поглощала.

Собственно, когда все трое жахнули по ней магией, это подтвердилось. У Горшкова, кстати, оказалась земля, а у Эмы — воздух.

Ударившие по ней струи плазмы, шквал воздуха, и каменная шрапнель никакого вреда не причинили, но, правда, замедлили. Причём, больше, по ощущению — ветер и камень, в месте попадания плазмы, субстанция наоборот забурлила быстрей. А я лихорадочно вспоминал всё, что помнил про пассивную защиту.

Никакая защита не бывает абсолютной и эта не исключение, но объём поглощения прямо кореллирует с объёмом существа, а объём у нашей субстанции был огромным, поэтому тупо переполнить его было нереально, быстрее она нас захлестнёт, поэтому этот вариант отпадал.

А что тогда?

И тут я подумал о физике. Что физике известно о жидкости? Ну, во-первых, она слабо сжимаема, текуча и обладает коэффициентом поверхностного натяжения. За последнее я тут же зацепился. Вот кстати, у этой субстанции, судя по всему, он невероятно высок, за счёт этого она поддерживает постоянство своего объёма, не теряя по дороге часть себя. А движение в выбранном направлении осуществляет путём упорядочивания броуновского движения своих молекул. Наверное.

— Дрейк! — вновь крикнул Гаврила.

— Мамочки! — в панике вторила ему Эма.

И только Такаюки мужественно всё это время не прекращал материться, поэтому ничего дополнительно орать не стал.

— Погодите, — прикрикнул я, — ещё минуту.

Броуновское движение, это тепловое движение, а значит, нагревая субстанцию, её только убыстряем. Поняв это, я тут же окрикнул щедро поливающего плазмой с двух рук Иванова:

— Такаюки, прекращай, прекращай, чтоб тебя!

— Пошёл ты! — проорал тот в ответ, то ли не желая слушать меня, то ли войдя в раж и считая, что он так помогает остальным.

— Ты делаешь хуже, дебил! — рявкнул я, оскалившись.

Захотелось подойти и треснуть тому по башке. Хорошо ещё, меня послушался Гаврила и сам заорал Иванову в ухо, чтобы тот остановился.

А я принялся вспоминать дальше. Нагревание, кстати, ещё и уменьшало коэффициент поверхностного натяжения, что в теории, могло заставить субстанцию, при достижении критической температуры, попросту растечься лужей, но на практике, такой объем нагревать невероятно долго. Тем более я подозревал, что её пассивная антимагическая защита как-то завязана на этот эффект. Нет, нужно было что-то другое.

“А если, — подумал я, — заузить проход? Тогда, по идее, в какой-то момент, она просто не сможет преодолеть его, из-за поверхностного натяжения!”

— Гаврила! — заорал я, — сдвинь стенки коридора!

Тот посмотрел на меня как на сумасшедшего:

— Это невозможно!

— Тогда построй стену между нами!

Вот это уже, видать, было ему по силам, потому, что перестав обстреливать нависшую над нами волну, он вытянул руки в стороны и, словно из ниоткуда, по обеим сторонам коридора стал вырастать каменный гребень, расползающийся в вверх и в стороны.

Такаюки, под шумок, опять попытался ударить плазмой, так ничего и не поняв, но я быстро взял его за горло на удушающий и оттащил назад.

Стенка у Горшкова получалась не очень толстой, но одним броуновским движением её было точно не пробить, главное было успеть.

— Дуй сильней, — прикрикнул я на Эму.

Её воздух давал двойной эффект. Во-первых, физически тормозил движение волны, а во-вторых, охлаждал поверхность субстанции, увеличивая поверхностное натяжение и отнимая тепло от молекул субстанции, также делая их менее подвижными.

С удовлетворением я заметил ещё один побочный эффект, чем уже был проход, зарастающий Гавриловой перемычкой, тем сильнее был напор создаваемого девушкой ветра через него, в какой-то момент, даже, она смогла отодвинуть опасное существо от проёма, настолько ускорился воздушный поток. Добавить туда огонька и получится натуральный воздушно-реактивный, прямоточный двигатель.

Тут я взглянул на Эму с некоторым практическим интересом. Маголёт на реактивной тяге, с нею в качестве элемента двигателя, мне показался перспективным направлением. Особенно если к ней прикрутить какой-нибудь регулятор магического потока и пускатель, чтобы активировать её магические способности с кнопки, а не путём уговоров и просьб. Рядом посадить огневика, включить его в общую схему управления, а там: продувка, протяжка, главная и вот он подъём. А потом, в перспективе, и на гиперзвук замахнуться можно.

Пока я всё это прикидывал, стенка успела зарасти окончательно, отсекая нас от преследовавшей твари неизвестного происхождения, после чего все тут же без сил попадали на пол. Кроме меня, естественно. Хотя самая сложная работа — головой, досталась именно мне.

Подойдя, я приложил ухо к каменной поверхности и услышал ритмичное поплёскивание с той стороны. Как я и думал, на движения сил у твари хватало, а вот на пробитие различных препятствий — нет.

Думается мне, если бы эти три идиота, вместо того, чтобы бездумно убегать, просто захлопнули за собой дверь, подперев её чем-нибудь, субстанция даже из комнаты никуда бы не делась. В щель под дверью ей бы поверхностное натяжение пролезть бы не дало.

Мда, ещё одно подтверждение, что решает не магическая сила, а наличие мозгов.

Опять же, что взять с красного факультета.

— Ладно, — произнёс я, свысока поглядывая, на остальных, — хватит валяться, пойдёмте искать преподов. Надо рассказать им, пусть меры принимают. И скажите спасибо, что я рядом был, спас вас, а то уже переваривались бы в собственном соку в желудке у твари.

— Ты нас спас?! — возопила девушка, — да это мы с Гаврилой всё сделали. Гаврила, скажи ему!

Она требовательно посмотрела на товарища, но тот только угрюмо вздохнул и промолчал.

— Тук-тук, исполать Светлана Иосифовна, — произнёс я, заглядывая в кабинет ректорши.

Женщина по вечернему времени обнаружилась не за столом, а в кресле, под торшером, с какой-то книжкой в руках. Закинув ногу на ногу, она читала, медленно переворачивая страницу за страницей.

— А… — протянула она, посмотрев на меня поверх книги, — недобрый молодец Рассказов. Говори, с чем пожаловал.

— С аморфным, жидкофазным существом объёмом в пару десятков кубометров, — вежливо ответил я, — поведение определено как инстинктивно-хищное, наличествует пассивная антимагическая защита.

Та пару секунд непонимающе похлопала ресницами, затем побледнела и, отбросив книгу, вскочила на ноги.

— Где оно?! — требовательно произнесла Кладенец.

Стоило мне указать точное местоположение, как та пулей вылетела из кабинета, проносясь мимо меня и вызывая кого-то на ходу в миниатюрную рацию.

Вернувшись в приёмную, в которой на диванчике рядком сидела троица красных, дружно уставившаяся вслед унёсшейся ректорши, философски заметил:

— Ну что ж, подождём. Предлагаю не расходится, Светлане Иосифовне будет интересно узнать, как это существо оказалось на свободе.

Такаюки тут же заелозил жопой по дивану, стараясь не смотреть на покосившихся на него товарищей, подтвердив мою догадку, что без героя-простолюдина тут точно не обошлось.

— Интересно, — произнёс я вновь, — мне показалось, что она поняла, что это за существо было, вот только не ожидала, что оно окажется в Академии. А она ректор. Кстати, а как узнали вы?

Я, по-хозяйски взгромоздился на секретарский стол, отодвинув в сторону канцеляркий набор, вперив прищуренный взгляд в троицу.

— Не твоё дело, — буркнул Иванов, вновь подтвердив полное отсутствие манер и элементарной вежливости.

— Записка, — вместо него ответил Горшков, — анонимная. Было написано, что придя туда, я найду ответы на свои вопросы.

Он хотел сказать что-то ещё, но я тут же выставил обе руки ладонями вперёд:

— Вот только не втягивай меня в свои проблемы. Твои проблемы, это только твои проблемы. Тем более, думается мне, что это всё-равно была подстава.

Гаврила ничего не ответил, только вздохнул. Впрочем, это было куда красноречивей любых слов.

— Да что ты ему объясняешь, — возмутилась Эма, вскочила на ноги, вся напыженная как воробей, сжала острый кулачок, поднимая на уровень лица, погрозила мне, сказала, обращаясь к Горшкову, — он самовлюблённый напыщенный болван, к тому же аристократ. Понятно, что беды простого народа ему побоку. Ему бы только ананасы есть, да рябчиков жевать.

Всю её тираду я, естественно, пропустил мимо ушей, зато сам спросил, вспомнив свои мысли насчёт прямоточника:

— Слушай, ты, как тебя, — Эма, — ты же воздушница? Ты можешь регулировать силу воздушного потока?

Сбитая с толку, она сначала нахмурилась, а затем, вспыхнув, зло огрызнулась,совсем как до этого Иванов:

— Не твоё дело! И вообще, ты хам и невежа.

— Понятно, — кивнул я, пробормотал, — значит всё-таки нужен регулятор.

— Какой ещё регулятор? — с подозрением переспросила девушка.

— Магический, — рассеянно ответил я, — для регуляции твоей магии.

Но продолжить диалог нам не дали, потому что вернулась Кладенец. Да не одна, а с Угрюмым и Марфой Лавровной.

— Как, как я вас спрашиваю, — нахмурив брови, на ходу вопрошала ректорша, — слимп, да ещё такой большой, мог оказаться в Академии? Эта тварь, насколько я знаю, никогда не покидает подземный лабиринт.

При этом она подозрительно косилась на временно исполняющего обязанности преподавателя по магическим дуэлям.

— Если вы думаете, что это я, — ответил Юпитер Фёдорович, — то вы ошибаетесь, я подобных тварей приучен убивать, а не заводить в качестве домашних животных. Ищите среди своих.

— А вы?! — с некоторым даже негодованием в голосе, спросила женщина.

— Ну и я тоже буду искать среди ваших.

Угрюмый ухмыльнулся недобро, я бы даже сказал — кровожадно. Но меня больше заинтересовало название твари — слимп и наличие какого-то подземного лабиринта, где подобные водятся. Ничего подобного ранее я ни от кого, как и прежний Дрейк Рассказов, не слышал, а это означало, что местный магический мир несколько глубже, чем я себе представлял, раз тут водятся подобные магические зверушки и есть даже охотники на них.

Теперь мне становились понятны некоторые странности в внешности и поведении Угрюмова. Та же повязка на глазу. Подземный лабиринт это всегда темно, если резко со света зайти в тёмное помещение, глаза адаптируются к нему далеко не сразу. А вот под повязкой, глаз уже будет вполне готов, выигрывая драгоценные секунды. В эту же кассу было и ощущение его как убийцы на службе государства, вот только он убивал не неугодных магов, а магических существ.

— Может сообщить куда-нибудь? — неуверенно произнесла Марфа Лавровна, но оба и Угрюмый и Кладенец, так на неё взглянули, что та тут же стушевалась и замолкла.

— Никуда мы докладывать не будем, — с нажимом произнесла Светлана Иосифовна, — слимп уничтожен, спокойствие в академии восстановлено, поводов для паники нет.

— Так, — вдруг, словно только что нас увидев, Угрюмый обвёл взглядом троицу на диване и меня на столе, — а это, значит, пострадавшие?

— Не совсем так, — ответил я, — скорее победившие в неравном бою с неизвестной тварью.

— Вы, слимпа? — он приподнял брови вверх, — что-то я не заметил, чтобы ему был нанесён хоть какой-то ущерб.

— Выжить после столкновения с ним — уже победа, — не согласился я, упрямо наклонив голову.

— Хм… — мужчина, скрестил руки на груди, буравя меня задумчивым взглядом, затем едва кивнул, признавая мою правоту, — впрочем, для студентов первого курса и правда, неплохой результат. И чем победили?

— Воздухом! — быстро выкрикнула девушка, затем, посмотрев на парней, добавила, — и землёй.

— Мозгами, — хмыкнул я, соскакивая со стола, когда и ректорша и оба препода перевели взгляд на меня, — исключительно мозгами.