Не наследник, которому по…

Глава 10

— Рассказов, к ректору!

Прямо посреди занятия по хиромантии, которую так и чесалось произносить через “е”, в дверь всунулась голова одного из старшаков, выдёргивая меня на ковёр к главной.

Преподша, незабвенная Дездемона Григорьевна, с кандибобером на голове, радостно сверкнула глазами и ткнула пальцем в сторону двери, одновременно с этим, не скрывая в голосе довольных ноток, произнеся:

— Доигрался, Рассказов, ну теперь будешь госпоже Кладенец про эту твою анатомию рассказывать.

— Анатомия не моя, — проформы ради заметил я, поднимаясь, — она общая, а человеческая ладонь, в том виде, в котором она сейчас существует, формировалась исключительно под влиянием использования орудий труда и развития мелкой моторики, а складки кожи, как я уже говорил, появляются не под влиянием судьбы человека, а исходя из конкретных особенностей строения костей, мышц и сухожилий в кисти, которые пусть незначительно, но отличаются у каждого человека.

— Вон! — перешла на визг Дездемона Григорьевна и я, закинув сумку на плечо, гордо удалился.

Уже за дверью мысленно поставил себе ещё одну галочку, — ненависть в глазах хиромантки так и плескалась. Правда настораживал такой быстрый вызов к ректорше, я ещё не перешёл ко второй фазе, сегодня утром только третий лозунг исчезающими чернилами намалевал — “Внемлите: E=mc²”. С красными потёками выглядело особенно зловеще.

Там мнения разделились, кто-то считал это шифром, кто-то очередной попыткой запугать студентов абракадаброй. Только один неуверенно предположил, что это, возможно означает, что энергия равна массе умноженной на квадрат скорости света, но был поднят насмех остальными.

Но возможно, ректорша как-то пронюхала про наш тайный клуб физики раньше времени. И меня вызывали именно из-за этого. Что ж, тогда моё ей почтение, сыщик она отменный.

Вежливо постучав, я зашел в кабинет, улыбнулся и произнёс:

— Светлана Иосифовна, здравствуйте! Вы как всегда превосходно выглядите. Но с вашей силой дара, это неудивительно.

Женщина замешкалась, не ожидая такого начала, даже смутилась слегка, затем кивнула легонько, отчего прядь волос скользнула по лицу, ответила:

— А по рассказам наших преподавателей, вы, молодой человек, выглядели записным хамом и невежей, грубым и дерзким. Приятно видеть, что это не так.

Я мысленно хмыкнул. Простейшая формула: улыбка-имя-комплимент-поднятие статуса, элементарный психологический приём, позволяющий сразу настроить контакт с собеседником. Всегда срабатывает.

— Ну что вы, — ответил я, — я всего-лишь привык задавать вопросы и имею критический взгляд на вещи. Такая привычка, ничего не брать на веру, всё подвергать обоснованному сомнению.

— Хм, похвально, — Кладенец задумчиво оглядела меня, словно заново оценивая, — критический взгляд на вещи весьма редкая среди молодёжи способность.

Ну да, но не сообщать же ей, что молодёжью я был лет этак с тысячу назад, да и то, с самого детства занят был исключительно вопросами выживания, а там без критического взгляда никуда, иначе съедят. И в прямом и переносном смысле.

— Но мне кажется, — тут она скрестила руки на груди, — что дело тут не только в этом.

О как. Я посмотрел на женщину с некоторым интересом, неужели она догадалась о моих истинных намерениях.

— Этот яркий протест, этот, я бы даже сказала, бунт, против системы, — Кладенец наклонила голову вбок, продолжая сверлить меня взглядом, — в нём чувствуется обида, горечь и в то же время несломленный и непокорённый дух, не смирившийся с обстоятельствами. Я знаю, я сама когда-то через это прошла.

С каждым её словом брови мои поднимались всё выше и выше. Неужели мне попался достойный соперник, разгадавший мой коварный план?

А ректорша продолжила.

— Это ведь не просто так, есть причина. Конкретная причина. Из-за несправедливости, произошедшей с тобой. Из-за того, что бездушная система закрыла перед тобой тот путь, который был тебе предначертан… Лишив тебя статуса наследника.

— Эм… что?

Женщина смотрела торжествующе, полностью уверенная, что раскусила меня, а я, уже практически готовый с ней согласиться, после последнего предложения замер, чуть не прикусив язык.

Ну да, логично. С точки зрения любого аристократа, а Кладенец явно аристократка, нет ничего хуже, ну кроме вычеркивания из списков рода, чем лишиться наследства и потенциально титула главы рода. И если увязать этот факт с моим вызывающим поведением тут, то связь прослеживается вполне чёткая и понятная. А исходя из принципа бритвы Оккама, самое простое объяснения является и самым верным. Не мудрено, что она ошиблась. Вот только это мешало моим планам. Мне не нужен был повод, чтобы понять и простить. Мне не нужно было сочувствие. Я должен был вызывать только гнев, ненависть и злобу. Поэтому я максимально серьёзно ответил:

— Госпожа ректор, вы ошибаетесь. Мне совершенно безразлично наследование, становиться главой рода я и так был не намерен. Поэтому я вас разочарую, но никакого бунтарства тут нет и в помине. Причины абсолютно те, что я уже озвучил и ни одной больше.

Та прищурилась, но затем, подойдя ближе, потрепала меня по плечу и с лёгкой улыбкой произнесла:

— Нет, тебе действительно самое место у зелёных, ты был так убедителен, во взгляде, в тоне, в жестах, что я почти поверила.

Я скептически приподнял бровь, но та только шире улыбнулась, а затем, потянувшись к моему уху, прошептала:

— Не думай, что тебя окружают одни враги, есть люди, которые также как и ты недовольны сложившейся ситуацией. Системой, когда бездари решают судьбу благородных. И если вдруг ты… что-то захочешь. Они смогут тебе помочь…

— В чём помочь? — для проформы уточнил я.

— В том, что ты захочешь, — улыбнулась та.

— А если я захочу поступить в университет бездарей, чтобы изучать физику?

Стоило мне это произнести, как Светлана Иосифовна, сначала на меня выпучилась, а затем громко расхохоталась.

— Ой не могу, физику… ха-ха, университет бездарей... ха-ха.

Отсмеявшись, она вытерла набежавшие слезинки, смахнув те с длинных ресниц, резюмировала:

— Да, Рассказов, в чувстве юмора тебе не откажешь. Но я понимаю твою настороженность, — она посерьезнела, — и не прошу безоговорочно мне доверять. Возьми время, подумай. Ты парень не глупый, я бы даже сказала, весьма не глупый. А преподавателей я предупрежу, чтобы были к тебе снисходительней. Считай это моим жестом доброй воли.

Мне потребовалось достаточно больших усилий, чтобы не выругаться. Но я сдержался. Если не выйдет срывать уроки, есть ещё тайный клуб физики. Уж это она не сможет игнорировать.

— Ну что опять? — недовольно поднял голову Восточнолесов.

Время было почти девять вечера и в управлении кроме заступивших на суточное дежурство сотрудников, практически никого не было.

— Шеф, я к вам, — вбежала в кабинет запыхавшаяся младший шериф, но тут же остановилась как вкопанная, удивлённо разглядывая наряд мужчины, — ой, а что это на вас?

Шериф был одет гимнастёрку с петлицами, галифе и хромовые сапоги. Подтянутую фигуры Климента Гавриловича перехлёстывали ремни портупеи, а на боку в ножнах, доставая чуть ли не до пола, висела здоровенная кавалерийская сабля.

Сам Восточнолесов в это время, перед зеркалом прилаживал фуражку с двуглавой кокардой и подкручивал появившиеся из ниоткуда усы.

— Это? — старший шериф неожиданно смутился, — да жену пригласили на тематический вечер, в честь славного боевого прошлого страны. Вот, пришлось так…

— Настоящая? — с интересом кивнула Лика на саблю?

— Нет конечно, бутафорская, — мужчина неловко одёрнул портупею, словно оправдываясь, добавил, — зачем мне настоящая, я и не умею с ней, мне как-то револьвер привычней.

— Жаль, — чуть разочарованно протянула та.

— Ты только за этим прибежала? — нахмурился старший шериф, грозно подвигал накладными усами.

— Нет, шеф, что вы, — спохватилась девушка, — там взяли молодчика который, похоже, партию новой наркоты и толкнул. Только он колоться ни в какую не хочет, шеф. Что делать, шеф?

— Заладила, шеф, шеф, — пробурчал Восточнолесов, — ладно, пошли, посмотрим, что там за такой крепкий орешек, что колоться не желает.

Задержанный оказался мужчиной средних лет, среднего телосложения и невыразительной внешности, из особых примет у которого можно было отметить, разве что, начинающуюся лысину, да наглый взгляд прожжённого жулика.

Увидев старшего шерифа в необычном прикиде, он заржал и осклабился:

— Ого, это что у мусоров новую форму ввели? А я и не знал. Давненько к вашему брату не захаживал.

Сидел он на вделанном в пол стуле, в допросной комнате, в наручниках пропущенных, через специальную дужку, которая не давала ему двигать руками.

— Весело? — приподнял бровь Климент Гаврилович, — ну посмотрим как тебе будет весело потом.

Подойдя к дальнему углу комнаты, он встал на цыпочки и завернул в бок камеру видеонаблюдения. А Лику попросил встать у двери, загородить имевшееся там окошко.

— Бить будешь, начальник? — поинтересовался жулик, ничуть не испугавшись, — нехорошо, с побоями в КПЗ не принимают.

— А ты у меня здесь посидишь, не волнуйся, камера найдётся, — ответил Восточнолесов, заводя руку за спину и доставая ещё одни наручники.

— А здесь дольше суток меня держать тебе по закону запрещено, — так же самоуверенно произнёс тот, — а уж сутки я продержусь, не впервой. А потом сразу к прокурору рвану, заявление на произвол полицаев катать. Смекаешь, начальник, чем тебе это грозит?

— Мне-то? — шериф положил наручники на стол, обошел следившего за ним жулика сбоку, а затем резко рубанул того ребром ладони по затылку.

Потерявшегося на несколько секунд мужчину, он сноровисто отстегнул от дужки, затем сдёрнул со стула на пол, укладывая на живот и заново застегнул наручники, сначала левую руку с правой ногой, а затем в крест правую руку с левой ногой, заставив жулика выгнуться, и в такой неустойчивой позе оставил лежать.

— Эй, начальник! — завопил тот, — что за херня! Это издевательство, произвол, я буду жаловаться!

— Ну-ну, жаловаться он будет, — Восточнолесов посмотрел на подчиненную, скомандовал, — линейку металлическую принеси.

Та без лишних вопросов метнулась кабанчиком из комнаты, оставив мужчин одних.

— Понимаешь, — произнёс Климент Гаврилович, присаживаясь на стул и глядя на елозившего по полу пузом задержанного, — больше всего я не люблю две вещи — наркоту и наркоторговцев. Вот прямо таки ненавижу, готов собственными руками задушить. Одно меня останавливает, что эту наркоту ты не сам сделал, тебе её кто-то дал, под реализацию.

— С чего ты решил, начальник? — ответил тот и снова, с удвоенной силой завозился.

— С того, что у тебя три класса церковно-приходской школы на лбу написаны. Так что нет, ты только посредник, мелкая сошка.

— Оскорбить пытаешься? — попробовал возмутиться жулик, но старший шериф только фыркнул:

— Ты радуйся, у тебя шанс появился, сдашь кто тебе под реализацию скинул порошок, так и быть, свидетелем пойдёшь.

— Не, начальник, — прохрипел мужчина, чьё тело медленно но верно начало затекать, — не пойдёт. Так и быть, признаю, мой порошок. Так что оформляй всё на меня.

— Ты что? — наклонился к нему Восточнолесов, — думаешь, что я здесь, с тобой, теряю время ради какой-то палки?

Тут вернулась Небоходова и протянула линейку.

— Нет, я за идею работаю, — произнёс шериф, а затем легонько хлопнул линейкой по затёкшей ноге жулика.

— Ай, — вскрикнул тот неожиданно громко.

— Ага, — удовлетворённо кивнул Климент Гаврилович, сообщил внимательно наблюдавшей за ним Лике, — вот старый оперской способ расколоть человека. Когда тело затекает, даже лёгкие прикосновения причиняют сильнейшую боль, а следов не остаётся.

Он хлопнул ещё раз и жулик снова вскрикнул и заматерился в голос, потом и вовсе, когда получил следующий удар, фальцетом заорал — “помогите”.

— Ори не ори, — философски заметил Восточнолесов, — а у кого брал наркоту мне всё-равно расскажешь.

Тот раскололся уже через десять минут и под всхлипы и стоны торопливо забормотал:

— Не бей, начальник, Христом-богом прошу, всё расскажу. Студент это был, с академии, клянусь.

— С какой академии? — переспросил шериф.

— С той самой, с какой!

Климент Гаврилович переглянулся с Небоходовой, а затем уточнил:

— Это точно был студент, а не преподаватель?

— Точно, тебе говорю, при нём ещё метла здоровенная была, почти с него ростом и борода длинная.

— Хм… — Восточнолесов задумался, — описание дать сможешь?

— Да какое там описание, — шмыгнул носом жулик, — метла да борода, а остальное я и не запомнил — честно.

Выйдя из допросной, шериф тихо сказал Лике:

— Ты всё услышала. Здесь явно вмешательство магов в гражданские дела. Судя по описанию, это студент первого курса, только у них такие длинные бороды и мётла. В общем, не знаю как, но ты должна добыть списки поступивших в этом полугодии. Наш клиент явно среди них.

— Сделаю, — с готовностью кивнула та.

— С утра как раз и начнёшь, — кивнул мужчина, — а пока, свободна.