Наемница

Натан Альбер

Вопреки тому, что сказал сестре, Натан не стал сразу ложиться в постель. Сна не было ни в одном глазу. Слишком сильное смятение царило внутри. А ведь раньше он гордился собственной сдержанностью и умением брать под контроль чувства в случае необходимости. Сегодняшний день изменил все, и это вызывало у Натана такое раздражение, что хотелось рычать в бессилии или что-то крушить.

Он распахнул окно и судорожно втянул прохладный вечерний воздух. Некоторое время стоял так, закрыв глаза и унимая бешеное биение сердца. Слова Найи задели за живое так сильно именно потому, что были правдой. Но сестренка даже представить не могла, насколько тут все сложнее.

Проклятое наследие предков! Натан многое бы отдал, чтобы быть обычным человеком. Пусть был бы менее сильным, но и лишился бы проблем, связанных с его звериной сутью. Да и вообще не чувствовал бы себя среди людей чужаком, которого лишь терпят.

А чего стоило сдерживать обращение, когда внутри клокотала злость! Но местные и так видят в нем чудовище. После же демонстрации внутреннего зверя и вовсе начнут шарахаться.

Труднее всего было поначалу, когда он был пятилетним пацаном, видящим вокруг только врагов. Если бы не защита Марка Альбера, звереныша попросту пришибли бы.

Всем, что у него есть сейчас, Натан обязан старому наемнику. Тот стал ему настоящим отцом, научил жить среди людей, защищал и оберегал, как родного. Из горла Натана вырвалось какое-то клокотание. Горло сдавило от подступивших эмоций.

Как же ему не хватало отца! Годы проходят, а глухая тоска не унимается. В этом он тоже похож на сородичей. Если уж те открывают кому-то сердце, то становятся вернее псов. За своих готовы глотку перегрызть любому! Может, именно поэтому мало кого считают близкими. С прочими же безжалостны, как дикие звери.

Те годы, что он прожил в измененных землях в родном племени, остались в памяти обрывчатыми, но очень яркими воспоминаниями. Его тогда звали Дигар. Он был сыном вождя. В мальчишке чуть ли не с первых месяцев жизни взращивались определенные установки. Будущий вождь должен быть сильным, беспощадным, внушать страх. Когда умирает прежний глава племени, среди его сыновей устраивается жестокое состязание, живым из которого выходит только один. Именно поэтому к собственным братьям нельзя привязываться. И каждого воспитывают отдельно.

Единственным существом, которое ему позволили любить, была рабыня, заменившая ему мать. Отец был чем-то недосягаемым, будто звезды на небе. В нем Дигар видел лишь пример того, каким должен стать впоследствии. Матери же было запрещено с ним общаться. Как и с другими сыновьями. Материнская любовь ослабляет - так считали в племени. Да и любой из сыновей может погибнуть во время состязания. Незачем к ним привязываться. Поэтому всю свою любовь мать отдавала дочерям и мужу.

А потом пришел тот страшный день, когда в стычке с другим племенем погиб отец. И настало время выбирать нового вождя.

У Дигара было пять братьев. Старшему из них недавно исполнилось тридцать, у остальных возраст колебался от шестнадцати до двадцати пяти. С учетом того, что алкары, как и райны, живут дольше обычных людей, лет до двухсот - совсем еще молодые. Но уже достаточно сильные, чтобы сражаться.

Дигар был младшим. Если бы ему исполнилось хотя бы двенадцать, то позволили бы участвовать в состязании. Но настолько маленьких наследников ждала иная участь. Более милосердная, по мнению сородичей. Пятилетнего мальца просто оставили в джунглях, изгнав из племени. Дали шанс на жизнь, так сказать. Он мог попытаться найти другое племя и попроситься туда. Только вот большой вопрос, что лучше: быстро погибнуть от клыков хищников или прожить всю жизнь отверженным всеми одиночкой. В родное племя Дигара никогда не примут обратно, он для них умер. В чужом же станет немногим лучше раба.

Но хуже всего для Дигара стал не собственный приговор, а смерть женщины, заменившей ему мать. По обычаям алкаров, вслед за хозяином на погребальный костер должны отправиться и несколько рабов. Жребий пал на ту, кого Дигар любил всем сердцем.

Это был один из двух раз в жизни, когда Дигар плакал, демонстрируя слабость, не подобающую настоящему алкару. Видеть, как той, что была для него матерью, перерезают горло, а потом сжигают вместе с телом отца и других рабов, оказалось слишком больно. Когда он плакал, на мальчика смотрели с презрением и гадливостью, будто он совершал что-то непристойное.

- Из тебя никогда бы не получился вождь! - пренебрежительно сплюнул один из братьев, перед тем как Дигара повели в джунгли.

Из оружия мальчику дали лишь кинжал, как и подобало в таких случаях. Но вряд ли он сильно поможет.

Оставшись один, Дигар несколько часов сидел на земле в какой-то прострации. Вокруг был лес, опасный и безжалостный, живущий собственной жизнью. Слез уже не было. Остались опустошенность и желание поскорее покончить со всем этим. Пересечь черту, отделяющую живых от мертвых, и снова увидеть ту, кого он считал матерью.

Но когда на небольшое открытое пространство, где сидел мальчик, выскочил первый хищник - мардак*, что-то в нем изменилось. Включились вдалбливаемые в Дигара с детства навыки. Проснулись инстинкты зверя. Он не умрет вот так просто, безропотно подставив горло врагу. Будет драться до последнего!

Мардак был не один. Вслед за первым выпрыгнули из-за деревьев еще двое. Они окружали мальчика, не оставляя ему шансов на спасение.

Дальнейшее Дигар помнил смутно. Тогда впервые прорвалась наружу его звериная ипостась. И, казалось бы, беззащитный ребенок тоже превратился в опасного хищника. Маленького, но свирепого и беспощадного.

Дигар до сих пор не мог понять, как ему удалось совершить невозможное. Ведь тогда он считал, что это его первая и последняя битва. Что нельзя остаться в живых после столкновения сразу с тремя мардаками. По крайней мере, пятилетнему ребенку. Но он сумел!

Весь израненный, истекающий кровью, с вырванными из тела кусками мяса, сломанной левой рукой и почти оторванной правой ногой. Оставалось лишь лежать и ждать смерти, отгоняя мелких падальщиков утробным рыком ящера. Не будь у него регенерации алкаров, наверное, умер бы сразу. Но организм маленького ящера не желал сдаваться.

И Дигар пополз вперед, помогая себе здоровой рукой. Нужно было отползти подальше от тел мардаков. Скоро туда на пир сбегутся другие хищники.

Мальчик нашел укрытие у громадного дерева, вырыв себе здоровой рукой яму, куда и улегся. Сверху накинул листьев и натерся найденной по дороге травкой, запах которой перебивал на время запах крови. Все же не зря его с детства учили умению выживать в этих жестоких землях! Дигар многое знал из того, что теперь стало жизненно необходимым.

Три дня он отлеживался в укрытии. Благодаря регенерации нога срослась, а раны начали зарастать. С рукой было хуже - сам себе вправить кость он не сумел, и конечность так и висела плетью.

Но больше всего мучили голод и жажда. В таком состоянии он мог питаться разве что кореньями, ягодами и орехами. Теми, что нашлись поблизости от его укрытия. Дальше пока заходить не рисковал. Слишком слаб еще.

Но выбора не было. Утром четвертого дня мальчик все же поковылял на еще плохо слушающихся его ногах в поисках если не воды, то хотя бы сочных плодов. Снова натерся знакомой травкой, чтобы не привлекать нежелательного внимания хищников. Сам не знал, как ему удавалось пока больше ни с кем из них не пересечься за это время.

Везение продлилось недолго. От голода, жажды и потери крови у него кружилась голова. Иначе бы наверняка заметил встретившегося на пути оргоса**. Дигар ощутил резкую боль, когда что-то впилось в ногу. Только тогда заметил опасность.

Паука проткнуть кинжалом он все же сумел, но дальше идти уже не смог. Здоровая нога подогнулась и начала неметь. Яд оргосов не смертелен, но на какое-то время делает совершенно беспомощным. Жертва едва может шевелиться. Обычно этого паукам оказывается достаточно, чтобы прогрызть себе путь внутрь тела. Там же отложить яйца, которые созреют в течение суток. После десятки маленьких паучков сожрут внутренности и покончат с незадачливой жертвой.

У алкаров сопротивляемость к яду больше, да и отложить яйца паук не успел. Это давало Дигару хоть какой-то шанс. Но все равно на несколько часов он оказался полностью беззащитен.

Единственное, что оставалось - это лежать на спине и бессмысленно смотреть в небо, клочки которого виднелись сквозь густые кроны деревьев. Опять нахлынули тоска и осознание собственного одиночества. Никому в этом мире он не нужен, так стоит ли упорно цепляться за жизнь?

Это был миг еще одной слабости. Но он прошел уже через минуту. Стоит! Назло всем, кто в него не верил, он выживет. Или, по крайней мере, умрет с честью, не пролив больше ни слезинки.

Чутким слухом уловив чье-то приближение, мальчик сжал кинжал с трудом подчиняющимися пальцами и приготовился к последней битве. В том, что эта точно станет последней, не сомневался!

Он ошибся. Это оказался не хищник. Хотя вначале Дигар воспринял склонившегося над ним седобородого мужчину с некрасивым, иссеченным морщинами и шрамами лицом за очередного врага. Попытался пырнуть кинжалом, но пальцы все еще плохо слушались, и оружие упало на землю.

Тогда мальчик зарычал, пытаясь принять боевую трансформацию. Но в таком состоянии и это у него получилось лишь частично. Да и то от чрезмерности усилий почти сразу потерял сознание.

Когда же очнулся, увидел, что уже наступила ночь. Он сам лежал неподалеку от костра, за которым сидели несколько человек. От котелка, висящего над огнем, исходил умопомрачительный аромат. У Дигара сразу слюнки потекли, но он лучше бы умер, чем попросил хоть что-нибудь у тех, кто его пленил.

Оглядев себя, с удивлением понял, что даже не связан. Наоборот, ему, как могли, оказали помощь. Очистили раны от грязи, вправили вывихнутую руку, натерли какой-то мазью и перевязали.

Заметив, что он очнулся, подошел тот самый седобородый и что-то спросил. Языка его Дигар не знал, но вот жесты понял прекрасно. Мужчина показал на котелок, потом на рот и вопросительно взглянул. Дигар презрительно промолчал, хотя желудок предательски заурчал. Мужчина усмехнулся и вернулся к костру. Налил в миску похлебку с большим куском мяса и опять двинулся к мальчику. Поставил перед ним и ткнул себя рукой в грудь:

- Марк.

Дигар понял, что это его имя, но свое называть не захотел. Еще и отвернулся.

Когда снова украдкой посмотрел в ту сторону, где только что сидел седобородый, не увидел его около себя. Мужчина вернулся к костру и сейчас о чем-то оживленно разговаривал с остальными, с аппетитом уминая похлебку.

Дигар почувствовал себя дураком. Никто и не собирался его принуждать к чему-то. Хочет подыхать с голоду - его проблемы!

Поколебавшись, мальчик все же приподнялся и пошевелил здоровой рукой. Вторую, закрепленную лубками, решил пока не тревожить. Конечность слушалась вполне сносно, хотя слабость в теле еще чувствовалась.

Дигар начал осторожно хлебать горячую похлебку, косясь на мужчин. Те не обращали на него никакого внимания. Только седобородый один раз повернулся и одобрительно ему улыбнулся. Мальчик на улыбку не ответил. Он не доверял этим мужчинам. Если уж сородичи поступают со своими так, как поступили с ним, то от чужих и подавно не следует ждать ничего хорошего!

По запаху Дигар уже понял, что это не алкары. А о том, кем могут быть, лишь предполагал. Ему рассказывали о других расах, населяющих этот мир.

Самое многочисленное племя - люди. Но на измененные земли они ходят редко. В основном за какими-то полезными растениями и некоторыми животными. Или обшаривают руины древних в поисках чего-то ценного.

Есть еще райны. Но судя по описаниям, это точно не они. У тех кожа другого цвета. Значит, точно люди. Судя по набитым чем-то мешкам, они уже взяли то, за чем приходили. Наверняка скоро отправятся к себе. Его же, очевидно, решили прихватить в качестве раба.

Мальчик едва зубами не заскрежетал. Никогда он не станет выполнять приказы чужаков и не будет рабом! Улучит подходящий момент и сбежит. Если понадобится, еще и заберет жизни тех, кто встанет на его пути!

Понадобилось несколько месяцев, чтобы понять, что седобородый вовсе не желает видеть его рабом. Никто, кроме рабыни Ауды, не относился к нему так, как этот чужой человек. Старый наемник терпеливо сносил все выходки мальчишки, его агрессию и враждебность. От него же Дигар неизменно видел лишь добро и заботу.

Мало-помалу отношение к Марку менялось. Дигар сам не заметил, когда стал видеть в этом одиноком наемнике близкое существо. Того отца, какого у него никогда не было. И имя, которое Марк дал ему поначалу, когда Дигар не захотел назвать свое, стало для него привычным и родным. Более того. Перестав называться прежним, он словно окончательно закрыл для себя путь к старой жизни. Теперь он Натан, и называл себя только так.

А потом в их жизни появилась Найя. Поначалу такая же настороженная и не доверяющая людям, как и он когда-то. Будто дикий зверек, она постоянно ожидала подвоха. Помогая ей обрести новую жизнь, Натан сам не заметил, как привязался, как к младшей сестренке, почувствовал за нее ответственность.

Их маленькая семья была для него всем. И за каждого из них он мог умереть, если бы потребовалось!

К сожалению, уберечь Марка, когда возникла необходимость, Натан не сумел. Их клиент тогда соврал о степени опасности, которая ожидала от недоброжелателей. А большому отряду наемников платить не захотел. Посчитал, что алкар - уже сам по себе грозная сила. В итоге, конечно, Натан расправился со всем десятком напавших, но не успел прийти на помощь отцу. Марка тяжело ранили. Вообще чудо, что его удалось довезти живым до ближайшего города. Но все оказалось напрасным. Местный целитель не обладал сильным даром и не смог помочь.

В память Натана впечатались последние минуты жизни отца, когда старый наемник утешал его, как мог, сам пытаясь бодриться. Просил заботиться о Найе и убеждал, что лучшей смерти, чем в бою, для такого, как он, и не придумаешь. Что Натан не должен сильно расстраиваться.

Когда Марк испустил дух, он во второй раз в жизни позволил себе такую слабость, как слезы. Сердился на себя за это, но поделать ничего не мог. И это ощущение болезненной тоски не желал больше чувствовать никогда в жизни!

Вот тогда Натан и пообещал себе, что ни за что не станет привязываться к кому-то еще. Слишком больно терять! Настолько, что легче расправиться с десятком мардаков, чем снова пережить подобные минуты.

Есть Найя, и этого достаточно. Остальных он если и будет впускать в свою жизнь, то лишь как временных попутчиков. Даже к Питеру, которого сделал членом команды, не позволял себе привязываться слишком сильно. Он стал для него полезным соратником, не более.

И вот появляется эта девица, перевернувшая все с ног на голову! Жизнь, что только начала упорядочиваться и налаживаться.

Найя даже не подозревает, насколько ее слова попали в цель. А он ведь считал, что хоть эта особенность алкаров его не коснется!

Лишь раз за всю жизнь алкар встречает женщину, идеально ему подходящую. Ту, что становится для него частью его самого. С остальными ты можешь утолить физиологические потребности, даже удовольствие получить. Но они не затронут тех глубин души, что предназначены только для твоей пары. Алкар узнает ее по запаху, по особому отклику внутреннего зверя, который с этого момента не будет знать покоя, пока не получит избранницу в личное пользование, не назовет своей по праву.

Момент, когда эта женщина подошла к их столику, перевернул все.

Вначале Натан почувствовал запах. Завораживающий, безумно привлекательный, нежный. Внутри будто жаром обожгло, а зверь заворочался, зарычал, желая прорваться наружу. Натан с трудом подавил его и, до конца не желая верить в то, что с ним происходит, попытался спровадить источник собственного смятения куда подальше.

Сам понимал, что его поведение наверняка кажется остальным непонятным. С чего такая агрессия и неприятие? А объяснять друзьям правду не собирался. Не желал признаваться в том, что считал слабостью. Потому наотрез и отказался от предложения девушки, не захотев даже выслушать толком.

Стало немного полегче, когда она отошла. И все равно полностью взять контроль над эмоциями не получалось. Он все еще будто чувствовал этот колдовской аромат, пробуждающий самые дикие желания и одновременно стремление защитить, укрыть от всего мира эту женщину, предъявить на нее права.

Но Натан решил, что сможет это побороть. Просто нужно держаться подальше. Да и не желал он больше ни с кем сближаться. Еще и на уровне инстинкта понимал, что если впустит эту девчонку в свое сердце, а потом потеряет, эта боль ни в какое сравнение не войдет с тем, что переживал прежде. Для алкара нет никого дороже своей пары! Тут даже все прежние привязанности отходят на задний план. И Натан меньше всего хотел давать такую власть над собой чужой женщине!

Правда, его стойкости хватило ровно до того момента, пока на нее не попытались напасть. Какие-то ничтожества оскорбляли ту, что могла бы стать его парой, желали осквернить ее тело, надругаться.

Ярость, захлестнувшая в тот момент, отмела все разумные доводы. Он никому не позволит коснуться ее! Уже собирался накинуться на этих мерзавцев, когда девчонка неожиданно удивила. Действуя молниеносно и продуманно, сначала отвлекла внимание, а потом попросту исчезла.

Как и все, он не мог понять, что произошло. Но прежде чем до чего-то додумался, она снова проявилась. Метнулась к раненой дочери Седого Рода. Начала оказывать помощь.

Целительница! - мелькнуло в мозгу. Она все же полна сюрпризов!

А потом времени думать не осталось. Упал заслоняющий ее своим телом хозяин таверны, сраженный разрядом молнии. В следующее мгновение Натан оказался рядом с девушкой, принимая удар, предназначенный ей, на себя. Магия бессильно скользнула по его коже, мало восприимчивой к магии. По крайней мере, потребовалось бы что-то повнушительнее, чтобы ему навредить. А так ощутил лишь легкое пощипывание.

Доспех же Натан надевал редко. Он ему ни к чему. Особенно если принимает трансформацию. Кожа ящера прочнее любой брони. С ней даже риозит не сразу справится. Разумеется, когти и зубы собственных сородичей и некоторых хищников измененных земель могли ранить, но среди людей реального противника для себя он не видел. Врожденная защита не подвела и на этот раз.

Натан обезвредил нападающего и пожалел, что не может убить. Гильдия запрещала без крайней необходимости убивать своих. Разве что окажутся при выполнении задания на разных сторонах. Но сейчас бы пришлось долго разбираться с гильдией и доказывать, что иного выхода не было. Правда, для себя Натан все равно решил, что если этот отморозок еще раз окажется на его пути, рискнет!

Пока шел обратно к девушке, принял четкое решение. Чем оставлять ее на поживу таким вот мерзавцам, лучше держать при себе. Как оказалось, он все равно воспринимает ее судьбу чересчур близко к сердцу. И в стороне остаться не сможет. А если будет поблизости, присмотреть куда легче.

Да и хороший целитель их команде не помешает! А вот насчет остального... Он не собирается поддаваться собственным звериным инстинктам. Девчонка для него будет лишь членом команды, не больше. Ему хватит выдержки не демонстрировать тех чувств, которые она в нем вызывает. По крайней мере, Натан на это надеялся.

Примечания к главе:

*мардак - хищник, внешне напоминающий пантеру размером с быка;