Начальник милиции. Книга 4

Глава 21

— Гав, гав! — радостно отозвался пёс на мой призыв.

— Тише, друг, тише, мы с тобой каратиста идем ловить, так что не шуми.

Мухтар вопросительно заворчал, мол, что за каратист такой, что за зверь невиданный? Это будет хоть интересно, ловить его, да ещё и молча?

— Каратист, — стал я объяснять, — это как большая цапля, только человек. Тоже ногами машет, но клювом не щелкает. Еще как интересно ловить его будет. Только не шуми…

Подойдя к зданию школы, я вытащил пистолет из кобуры, снял с предохранителя и, дернув затвор, загнал патрон в ствол. Сунул ПМ обратно в кобуру, но на предохранитель не поставил. Курок на боевом взводе, легкое нажатие на спуск — и мгновенный выстрел. Я готов.

Мы поднялись по многочисленным ступенькам школьного крыльца и вошли внутрь. Пахнуло масляной краской, побелкой и олифой. Такие родные из детства запахи — ежегодный школьный ремонт еще не закончился, есть время до сентября. То тут, то там стояли ведра, обросшие многолетними слоями застывшей краски и известки. В углу приткнулись побелочные кисти, больше похожие на метлы бабы Яги.

— Стой! Кто идет? — раздался за спиной скрежещущий голос.

Мы аж с Мухтаром вздрогнули, так неслышно подкраслся мужичок. Оба проморгали.

Я обернулся и все понял. Никто к нам не подкрадывался. Сбоку на лавке сидел неприметный старик в очках на веревочке и с газетой в руке. Несмотря на лето — в смешной меховой жилетке. Сторож, получается.

— Милиция! — ответил я и было потянулся в карман за удостоверением, но дедок подслеповато пощурился, потянул за шнурок, будто он мог прибавить резкости окулярам, и прошамкал:

— А енто хто с тобой? Низкий такой? Пыхтит…

Все ясно. Ни хрена дедок не видит, еще и сторожит. Вот, блин, нашли охранника.

— Напарник это… — кивнул я на пса. — Пил, курил, болел… не вырос…

— У докУмент у тебя есть? Что ты из милиции? А ну покажь!

— А как же… Есть, конечно. Показать?

— Да не нать, — махнул сморщенной рукой дедок. — Я все одно не увижу. Проверил тебя…

— Как же ты газету читаешь, отец? — я подошел ближе и увидел, что «Труд» торчит из морщинистых рук вверх ногами.

— Да я так… Краску понюхать да руками бумагу ошутить, былое вспомнить… Там же, в газетке, статьи душевные, интересные пишут… их не надо читать, их чувствовать надобно.

Я взял газету, перевернул ее, снова отдал:

— Держи, так сподручнее чувствовать будет. А где тут секция каратэ у вас?

— Так закончился урок у них.

— Да мне Черепанов нужен, тренер их.

— А-а… Лешка там, — махнул куда-то в потолок дед. — А зачем тебе? Аль натворил чаво?

— Служебная тайна, отец, сам понимаешь, не маленький.

— Я так и знал, — потряс он по-учительски пальцем. — Допрыгался Лешка… Вот, курвец.

— Почему допрыгался?

— Ну как же? Нешто где видано — деньжищи с ребятишек брать за то, шоб ногами воздух мутузили. Аферюга! Ети его в дрын! Плутень… Вот правильно, что за ним милиция пришла… Ой! — дедок отдернул руку. — Маруськина титька! Энто хто мне руку лизнул? Сослуживец твой, что ль?

— Да нет, показалось, отец, ладно, я пойду, я твоего Лешку задерживать буду. Если что, не пугайся. Ага?

— Отпугался свое давно уж, с тех пор, как фашисты два раза меня расстреливали, ничего не боюсь. Иди, мил человек, а то уйдет Лешка.

— А там есть еще вход?

— А как же? Черный всегда был. Засран голубями, но ходить можно.

Я оттянул Мухтара от сторожа, а то он снова норовил его понюхать, и мы направились в спортзал. В любой трехэтажной школе спортзал находится на первом этаже, и найти его несложно. Главное — в коридорах не заплутать. Но Зарыбинская средняя школа не слишком большая. Состояла она из одного корпуса, и ребятишки учились в две смены.

Сейчас тут никого. Даже свет не горит. Лишь где-то вдалеке по коридору мерцает тихими щелчками неисправная ртутная лампа. Шаги гулко отдают пустотой. Когти Мухтара мягко цокают по крашеным доскам. Я собран и сосредоточен. Прислушиваюсь к каждому шороху.

Вот и спортзал, а дверь закрыта. Подергал, оказалось заперто на замок. Заглянул в скважину — оттуда потянуло холодком, что глаз заслезился. А света в щёлки не видно. Выключен.

Снова подергал дверь. Не поддается, только недовольно поскрипывает.

Странно… Куда Черепанов делся? Пацаны сказали, что он здесь маты зашивает, чинит. Обманули? Пошутили? Сейчас проверим…

Не сторонник портить казенное имущество, тем более школьное, но в служебных, так сказать, целях, придется немножко повредить.

Я приложился плечом к хлипкой двери и надавил. Та прогнулась, но выдержала. Снова надавил. И, р-раз!.. Не вышло! Она, однако, крепче, чем выглядит.

Отошел на несколько шагов назад. Мухтар с интересом смотрел на новую игру, сосредоточенно склонив голову набок и навострив уши. Всем видом выражал нетерпение, дескать, хозяин, дай мне тоже поиграть, только не пойму, что делать нужно. Бок об дверь чесать? Так это же неинтересно…

Я отпустил поводок, бросив его конец на пол. Разогнался хорошенько и ударил дверь плечом.

Треск и грохот гулко разбежались по спортзальной пустоте. Я ввалился внутрь и сразу вытащил пистолет. Мухтар прыгнул за мной.

Тишина… Только старой резиной и кедами воняет. Вместо окон под потолком — полупрозрачные стекляшки-кубики, такие пропускают мало света, и ни черта не видно в этих тенях. Нужно найти выключатель. Походил, пошарил по стене. Нашел и щелкнул. А вот, хрен! Свет не зажегся. Будто где-то лампочку выкрутили, да только тут это не поможет — тут надо целый рубильник задействовать. Вот только зачем? Специально обесточили?

Глаза привыкли к полумраку. Огляделся. Обычный школьный спортзал. Сбоку свернутая волейбольная сетка, за ней — стопка спортивных матов и «козел».

Нужно обследовать раздевалки. Обошел женскую и мужскую — никого, только гвоздики на стенах вместо вешалок, да пустые лавки. Вернулся в зал и нашел еще одну дверь. Тренерская, или, наверное, правильнее сказать — физручная, если вообще слово такое есть.

Комнатка оказалась открыта. Но она без окон — чистая темнушка. Отсюда не сбежишь, а вот спрятаться можно. Вглядывался в темноту, пытаясь хоть что-то увидеть. Хоть глаз выколи, ни черта не видно.

— Вперед, ищи, — скомандовал я Мухтару и спустил его с поводка.

Тот нырнул в черноту с азартом охотника, приготовив для противника клыки, а не нос. Следом шагнул я. Но встал в проходе, потому что дальше можно было только на ощупь. Пошарил по комнатке и наткнулся на стол. Через несколько секунд я стал что-то различать. На столе нащупал предмет — это кружка. Но не просто кружка, в ней был чай, причем еще теплый. Пахло заваркой и лимоном.

Он здесь! — мелькнула тревожная мысль. Ведь кто будет бросать недопитый чай вот так? Самому себе назавтра хлопоты. Нет, это вряд ли. Наверное, тренер как-то увидел меня, когда я разговаривал с пацанами и входил в школу, и сам спрятался. Хотя, может, и через черный ход ушел. Так… А чего гадать, сейчас проверим.

— Нюхай, Мухтар, нюхай, — я подтянул его к кружке.

Тот поводил носом по фарфору, хотел лизнуть чаек, наверное, он был сладким, но, вспомнив, что пес он серьезный и милицейский, тут же сам себя одернул. Еще раз понюхал кружку для закрепления запаха в своем обонятельно-рецепторном живом инструменте, а после убрал голову в ожидании знакомой команды. От нетерпения чуть поскуливал и подергивал хвостом.

— Ищи! — приказал я, и пёс рванул из каморки. Сильно потянул за поводок.

Я за ним. После тренерской уже не так темно казалось в большом зале. На ходу я вытащил пистолет, а второй рукой удерживал Мухтара, не давая ему перейти на бег. Тут надо смотреть в оба, враг может быть где угодно.

Но напарник верно выбрал след и уверенно повел в дальний угол зала. Туда, где лежала высокая стопка спортивных матов.

Он рванул еще быстрее и залаял. Я понял, что физрук прячется между кипой матов и стеной. Но спускать пса не торопился. Все-таки с воякой имею дело. Всем известно, что бывших офицеров не бывает, а он еще и боевой, так что, хрен знает, на что способен.

Притормозил Мухтара возле мягкого препятствия и выкрикнул.

— Черепанов! Я знаю, что ты там! Руки в гору — и выходим! Или спускаю собаку! — голос грозным эхом прокатился по залу, а я стал считать. — Раз! Два-а!..

— Убью! — вдруг выскочил из-за преграды физрук, вооружённый увесистой гантелиной.

Мухтар рыкнул и бесстрашно бросился на противника. Я видел, как каратист примеривается ударить его железякой, и мигом одернул пса.

Бах! Бах! — произвел первые два выстрела в потолок, ну а третью пулю пока придержал. Если что — будет по ногам или прямо в грудь, если понадобится.

Но не понадобилось… Выстрелы грохнули слишком оглушительно, прокатились волной, усиливаемые пустотой и эхом. Ударили по перепонкам так, что Мухтар затряс ушами. А нападавший упал пластом вместе с гантелью, слившись с полом, будто его взрывом припечатало.

Я даже подумал, что зацепил его пулей, но посыпавшаяся с потолка за шиворот крошка красноречиво свидетельствовала, что руку не опускал и всё же палил в потолок. Вверх, а не в живую мишень.

А Черепанов в отчаянии закрыл голову руками, упершись носом в доски. Будто страшно перепугался. Вот тебе и вояка… Хм…

— Встать! — скомандовал я.

Тот не шевелился, упорно держа сцеплёнными на затылке руки, будто пытался укрыться от осколков при самой настоящей бомбежке.

Ну, не хочет вставать — еще лучше, так даже удобнее наручники надевать. Я убрал пистолет в кобуру, достал браслеты и предупредил:

— Рыпнешься — пристрелю, а потом пес тебе отгрызет все, что выпирает. Или сначала отгрызет, а потом я пристрелю. Понял?.. Не слышу!

— Понял, — глухо пробубнил каратист, не поднимая головы, и снова замер, будто мумия.

Я надавил коленкой ему на поясницу, заставив скрестить ноги. Из такого положения трудно подорваться и убежать. Завел ему сначала правую руку вниз, за спину, щелкнул кольцом на запястье. Затем то же самое сделал с левой рукой. Готово.

Продел свою руку ему под локоть. А второй подхватил под подбородок.

— Встать, — скомандовал я и поднял его на ноги.

И почувствовал, что мне нужно отдышаться, и не потому, что устал. Не раз я видел, как сковывают задержанных, и действовал сейчас словно матерый мент, будто всю жизнь этим занимался. Каратист смотрел на меня исподлобья. В глазах — злость и ненависть, будто я его кровный враг.

— И чего мы прячемся? Чего бегаем, гражданин Черепанов? — грозно спросил я, тряхнув задержанного за плечо.

— В прятки играл, — буркнул тот. — Что? Нельзя?

Он презрительно плюнул на пол. Даже своё же помещение не уважает.

— Ну-ну, поиграем еще, только в КПЗ. Там сильно не спрячешься.

— Миль, сука… — еле слышно прошипел задержанный.

— Чего ты сказал?

— Ничего, тебе показалось… Веди давай, чего лясы точить?

— Миль мертв, а вот ты прекрасно об этом знаешь.

— Туда ему и дорога… — прошипел физрук.

Я не стал больше с ним разговаривать, все же школа — не место для таких бесед. Потащил его на выход.

Проходя фойе, снова услышал уже знакомое:

— Стой, кто идет!

Казалось, дед еще сейчас добавит: «стрелять буду». Но нет.

— Свои! — отозвался я. — Задержал вашего каратиста. Можешь замыкать школу. Мы ушли.

— А! Допрыгался Лешка, — злорадствовал старик, грозя пальцем куда-то в сторону.

— Совсем у него плохо с глазами, — вздохнул я.

— И с головой не в порядке, — ехидно процедил задержанный. — Как такого маразматика на работе держат? Старая развалина…

Черепанов, несмотря на свое незавидное положение, не преминул капнуть ядом в адрес фронтовика. Вот ведь дерьмо-человек.

Я вышел из школы, а пацанята до сих пор играли в ниндзей, или в кого-то подобных.

— Дядя Саша, а ты что это, нашего тренера арестовал? — подскочил ко мне Вовка.

Не повезло тренеру — не разбежались ещё подопечные.

— Это у нас учебная отработка такая, — улыбнулся я, крепко держа Черепанова. — Ваш тренер помогает милиции оттачивать навыки задержания.

— А-а… — удовлетворенно протянул Вовка и, глядя на Черепанова, спросил: — Алексей Евгеньевич, а в среду тренировка будет?

— Нет! — отрезал тот. — Не видишь, Покровский? Глаза разуй, меня менты арестовали!

— Так учебное же это… — растерянно раскрыл рот малец.

— Какая на хрен отработка? Взаправду все это, Покровский. Вали уже домой и отцу передай, больше никаких тренировок, потому что меня милиция арестовала.

Вовка в расстроенных чувствах убежал к пацанам, а я тихо проговорил:

— Зачем ты так с ними? Пацан к тебе тянется. Не мог помягче?

— А пусть с детства привыкает. Жизнь — не сахарок… Я вот до сих пор взрывов шугаюсь, сам сегодня видел. После ранения и контузии не переношу громких звуков. Повезло тебе, мент, а то бы я зашиб тебя гантелей.

— Ну-ну… — подтолкнул я его к машине. — Только сначала без яиц бы остался. Ну или с дыркой в груди был.

Мухтар заворчал, будто в подтверждение моих слов. Этот мерзкий человек с родимым пятном на нижней челюсти ему тоже явно не нравился.

Я втолкнул задержанного в дежурку.

— Ого… Ты кого притащил? — уставился на скованного физрука Баночкин.

Он сидел, жуя пирожок и развалившись на стуле.

— Миша, это очень важный подозреваемый. Пусть у тебя посидит. Глаз не спускай. Понял?

— Ага, заметано. А ты куда?

— До своих добегу и вернусь.

Мне надо было наведаться в кабинет уголовного розыска, чтобы проинструктировать своих архаровцев, как вести допрос этого матерого волка. Тут, конечно, по закону надо следака вызвать прокурорского, чтобы под протокол допросил, но нужно сначала с подозреваемым нам поработать. Доказательств прямых нет, посмотрим, что скажет, как выкручиваться будет.

Мотив его мне примерно ясен. Мог убить Миля, чтобы подъехать к его жене. Но вот вопрос — а других тогда зачем убил? Мы уже знаем, что Черепанов со всеми жертвами был знаком еще со студенчества. С того старого снимка, где вояка Алексей запечатлен с друганами-студентами, теперь жив только он один, да ещё Чудинов. Тут к бабке не ходи — кто-то из них двоих убийца. А раз так, возможно, этот кто-то сейчас и желает убить второго, довести начатое до конца. Но пока Чудинов в КПЗ, ничего не получалось, кто бы из них ни был этим головорезом.

— К батарее его пристегни, — приказал я Михаилу.

— Саныч! Да куда он денется с подводной лодки! У меня мышь не проскочит. Это самое… Я тут сиднем сутки сижу, чуть дернется, стулом промеж глаз — н-на! И готов, это самое… Свое дело знаем, поступали уже так. Ха!.. Да, мужик? Чего молчишь? — хохотнул Баночкин, поддев смешливым взглядом Черепанова. — Не будешь сбегать? Даже не мечтай! Дядя Миша тебя вмиг пришибет! Будь спокоен, Саныч, иди, куда хотел.

— Пристегни… — зудел я.

— Ой, что ты нудный такой, Саныч? Кинологом был, не таким вредным казался. Ладно-ладно, пристегиваю…

Михаил обтер руки после пирожков о полотенце, с кряхтением встал и подошел к задержанному. Тот стоял, привалившись к стене. Дежурный достал свой ключ от наручников и отстегнул одну руку.

В это время я уловил во взгляде Черепанова блеск, будто он собрался дать деру. Хищный такой блеск, с жаждой свободы. Но, уловив на себе мой взгляд, Алексей оставил глупую затею. Потому что рука моя лежала на поясе, возле кобуры. А рядом сидел Мухтар, который не сводил глаз с задержанного, беззвучно щерясь и подергивая верхней губой, чтобы показать безупречные клыки.

Не с каждым даже из тех, кого сам цапал за руки-ноги, пока я брал преступника, так вёл себя Мухтар. Нет, не нравился ему Черепанов, очень не нравился. На уровне инстинкта. Видимо, действительно хреновый он человек. А может, и вовсе зверь.

— Готово! — просиял Баночкин и уселся обратно на стул.

Я с удовлетворением отметил, что задержанный надежно прикован к массивной чугунной батарее. Такую трактором только порвешь. Можно со спокойной совестью идти к себе в кабинет.

— Спасибо, Миха, я его скоро заберу, — сказал я и вышел из дежурки.

А спиной чувствовал взгляд, полный ненависти и злобы…