Начальник милиции. Книга 4

Глава 13

Я выглянул в окно. Мухтар валял по земле Чудинова словно тряпичную куклу в фартуке, тот орал благим матом, пытался отпинываться и даже схватился за камень. Но пес не давал ему не то, что размахнуться, а вообще ничего сделать, ловко хватал за штаны, дергал в нужный момент, лишал равновесия и не позволял встать. Короче, играл. Кошки-мышки, блин… Вот негодник, должен придавить его и держать, а он развлекается. Пацан еще, что сказать…

— И что это мы делаем? — строго спросил я, вывесившись в оконный проем.

Мухтар тут же изобразил рабочий вид и деловито вцепился зубами в плечо подозреваемому. Не слишком сильно прикусил, но чувствительно, чтобы дать пойманному понять: если дернешься — прокушу на хрен плечо, а потом и другие, более нежные места.

В таком положении, когда зубы пса возле шеи, беглец забыл про камень и боялся даже вздохнуть. Не то, что отпинываться, даже орать перестал, лежит, в землю сопит.

— Да отпусти ты его уже, — приказал я Мухтару.

Пес нехотя отошел, повиливая хвостом, мол, извини, хозяин, заигрался. Давненько не ловил таких прыгучих. Он сам виноват, ка-ак прыгнет в окошко, словно кошка, вот я и не сдержался.

Через оконный проем на улицу перелез и Гужевой.

— Лежать! Не двигаться! — заорал он и придавил коленом распростертого на земле грузчика.

Чудинов встать не решался. А когда Ваня напрыгнул сверху, даже вскрикнуть не смог, знатно его прижали к асфальту.

Гужевой умело завел руки задержанному за спину, подтянул их повыше коленями, зафиксировал и надел на запястья наручники. Поднял Степана на ноги, просунув руку под его локоть.

— Ты убил Миля? — уставился Иван на грузчика.

— Не я, — мотал головой покусанный. — Что хотите делайте со мной, не я это…

Видимо, игры Мухтара задержанный принял близко к сердцу — думал, из него показания выбивают.

— А какого рожна бежал? — Ваня смотрел грозно, как настоящий оперативник, видно, что учится, осваивает профессию после своих тракторных дел.

— Испугался, — опустил голову грузчик. — Вы же на меня все повесите…

— С чего это ты взял? — вскинул бровь Гужевой.

— Так я ранее судимый… Только откинулся. Вам лишь бы человека найти подходящего, а виноват он или нет, не важно… Знаю, много таких на зоне видел.

— Ага, — кивнул Гужевой, — все там по ошибке чалятся, невинные овечки, блин. А то, что ты судимый — это плохо. Но хуже то, что побежал. Ты теперь первый подозреваемый.

Ваня затолкал задержанного в кандей «бобика», подошел к следаку и доложился, мол, в отделе Чудинова опросит, в кабинетных условиях. Здесь смысла нет с ним возиться, «клиент» настроен в отказ идти.

Криворожский обрадовался и, оторвавшись от протокола осмотра, спросил:

— Раскрыли? Уже? По горячим следам?

— Рано пока радоваться, — вкинул я ложку дегтя. — Он пока все отрицает, а из доказательств — только то, что Мухтар к нему привел. След на значке взял…

Мы вышли втроем (я, Ваня и Федя) обсудить варианты следственных версий на улицу. Встали под тень раскидистого клена, Ваня закурил, прокурорский тоже.

— Мужики, — затянулся Федя. — Одного не пойму… Если это его значок, он там обронил — почему не подобрал?

— Значок завалился за стол, — ответил я. — Валя его нашел не сразу, чуть ли не с лупой, так с маху и не увидишь.

— Не похож он на комсомольца, — продолжал морщить лоб следователь.

— Не веришь служебной собаке? — глянул я на прокурорского так, будто он у нас с Мухтаром колбасу украл, может, не докторскую, но, как минимум, ливерную точно.

— Ну-у… Саня… Какой суд примет это как доказательство? Скажи…

— Любой, — заверил я. — Я справку напишу, что в ходе поискового мероприятия с применением служебно-розыскной собаки — и так далее. Еще и понятых опросим, что пёс привел к гражданину Чудинову на их глазах. Подтвердят.

— Ну это же все косвенное. Ты же понимаешь… Прямых улик нет.

— А ты для чего во главу угла поставлен? Вот и дави, коли… расследуй…

— Колоть, это по его части, — хмыкнул следак, кивнув на Гужевого. — Вот пусть и колет. Но не думаю, что тип признается. Мотив какой? Свидетели где? Следы есть? Нема…

— Федя, а вот это как раз твоя стезя, работай, и все будет, — я похлопал его по плечу.

Прокурорский не обиделся на мой наезд, как ни странно, а проговорил:

— Да я что, мужики, против его закрыть, что ли? Я только за. Но потом мне же его и выпускать придется, и за незаконное привлечение к уголовной ответственности по шее получать. Вам-то что? Версии высказали и красивенькие такие стоите, а мне перед законом ответственность за все нести, перед прокурором краснеть. Оно мне надо?

— Надо, Федя, надо, — кивнул я. — Ради того, чтобы убийцу найти, и покраснеть можно. Морда все стерпит… а мы с Ваней тебе поможем.

— Краснеть?

— Доказательства искать…

— Ты, вроде, не в розыске работаешь, Морозов, — пожал плечами следак. — С чего вдруг помогать собрался? Твое дело на ОМП выезжать по суткам дежурным.

Я поморщился — правда, вышло чуть показно.

— У меня, Федя, за раскрываемость душа болит. Во-от тута прям щемит! — я приложил руку к сердцу. — Общее дело делаем, так что, помогу…

Я отбрехался высокопарными фразами, умолчав о просьбе полковника КГБ. Впрочем, самому мне творившееся лиходейство действительно было небезразлично — я чувствовал, что должен в лепешку расшибиться, а убийцу поймать. А если уже поймал — то не выпускать.

— Ладно… Задержу я его на трое суток по подозрению, а потом, на арест, надо будет что-то посерьезнее придумать, иначе санкции не дадут. Так что вот вам трое суток, чтобы собрать доказуху железную.

— Какой ты щедрый, три дня, — улыбнулся я.

— Закон такой, — хмыкнул Федя и ловко выщелкнул длинными пальцами сигаретку куда-то вдаль.

Все, кто выезжал на сегодняшнее убийство Миля, после обеда собрались у начальника в кабинете.

— Ну что там у вас, ядрена сивуха? — обвел сотрудников критическим взглядом Кулебякин. — Раскрыли? Задержали? В КПЗ Чудинов сидит, знаю…

— Пока рано радоваться, — нахмурился я. — Доказательств нет, подозреваемый все отрицает.

— Что говорит? — обратился шеф ко мне, а не к оперативнику, хотя опрашивал Чудинова именно Иван, но начальник, как всегда, хотел говорить именно со мной.

Я не возражал, ведь тоже присутствовал при взятии показаний у Степана и был в курсе.

— Говорит, что уважал погибшего. Дескать, после освобождения его на работу со справкой никто не брал, все чурались такой статьи. А вот Миль — так сказать, приютил, обогрел. Местечко хорошее, на мясе. Не спорю. Там можно на леваке нагреваться даже грузчику. Все они там в доле…

Правда, Чудинову вряд ли могло доставаться много — но уж супчик наваристый у него на обед всяко был.

— Ну… этим, если надо, пусть БХСС занимается, — прочистил горло Кулебякин. — Наше дело — убийство…

— Не скажите, — зажевал я губу. — Мотивчик может нарисоваться именно из внутренней кухни магазина… Сами знаете, какие у них там порядки. Не все через закон делается.

Впрочем, о степенях навара и своих предположениях я действительно не стал больше распространяться.

— И какой мотив? Есть намётки? — прищурился шеф.

Я под столом тихонько пнул Гужевого. Мол, уже давай, слово бери, участвуй. Нужно проявлять себя, а не сидеть истуканом безмолвным. А то так и будет начальство с кинологом разговаривать вместо тебя. И Ваня, вздохнув, стал докладывать:

— При опросе работающего персонала выяснилось, что совсем недавно гражданин Чудинов занял у заведующего крупную сумму денег. Собственно… действительно крупную, в размере двух тысяч рублей.

— Ого, — присвистнул Кулебякин. — Неслабо… И на кой простому человеку такая сумма?

— А вот это самое интересное, — уже смелее начал Ваня. — Подозреваемый вообще отрицает, что брал деньги в долг. Не было такого, говорит, и все тут. Никакой расписки в кабинете Миля мы не нашли.

— А заведующий что говорит?

— Так… — Гужевой, набравшийся было храбрости, теперь снова опешил и забуксовал: — его ж убили…

— Тьфу блин, башка не соображает без кофе. Не выпил я кофе с утра — и все, день насмарку, — отмахнулся Петр Петрович, а потом, воздев глаза к потолку, грустно и еле слышно добавил: — Эх… Где теперь кофе хороший брать будем? На кого ж ты нас покинул, Матвей Исаакович?

— Вот и мотив, — продолжил Ваня. — Занял две тыщи и, чтобы не отдавать, грохнул начальника.

— Да… — задумчиво теребил пуговку на кителе Кулебякин, — вот только он мясник, а удары, сами видели, неумело ножом нанесены были. Значок комсомольский — не по возрасту ему. И потом, что же получается? Если он убил Миля, то он же и Ларионова тоже пришил? Сами говорите, что способ убийства схож… Куча ножевых и ни одного явно смертельного удара. Оба от множественности умерли, кровью истекли.

— Ну-у… Получается, что он Ларионова убил, да, — неуверенно кивнул Гужевой.

— Погодите, товарищ майор, — в разговор вступил криминалист Загоруйко. — Предположим, что Чудинов убил Миля из-за денег. Из-за долга. Получается — причинение смерти из корыстных материальных побуждений. Так?

— Ну, — кивнул начальник. — Ближе к делу, Валентин, не бабу тискаешь.

Валентин же умудрился не смутиться и, не иначе как волевым усилием, продолжить в том же темпе:

— А на квартире убитого Ларионова Сан Саныч обнаружил коллекцию ценных монет. И деньги там были… деньги не тронуты, — изложил Валентин, абсолютно верно вспомнив, что слесарь Кузьмич вернул сумму в шкафчик. — Нет там материальной заинтересованности, а убийство, что называется, чистое… Без всяких грабежей и разбоев.

— Хм… беда-бедовая, Валя… — покачал головой Кулебякин. — Вот ведь, только версия нормальная сложится, так ты ее вмиг развалишь.

Шеф запыхтел, как паровоз.

— Это еще не все, — продолжал кидаться аргументами криминалист. — Платок, который обнаружен возле места убийства и несёт на себе следы крови, предположительно, потерпевшего, имеет вышивку «КИТ». Мы предполагаем, что это чьи-то инициалы. У нашего подозреваемого — инициалы будут звучать, как ЧСН, ну или СНЧ, смотря как имя проговорить: Чудинов Степан Николаевич или Степан Николаевич Чудинов.

— А если платок не его? Ну взял у кого-нибудь? — не сдавался Кулебякин.

Уж очень ему хотелось раскрыть дело. Интересно, почему? Я еще сам не понял. Опять у шефа какие-то скелеты в шкафу косточками скрипят.

— Петр Петрович, — покачал головой Валентин, будто Кулебякин сморозил чистейшую глупость. — И часто вы берете чужие платки с чужими инициалами попользоваться?

— Загоруйко! Вот вечно ты подвох во всем найдешь, ну что ты за человек? Нет чтобы пальчики подозреваемого на ноже найти — и дело в шляпе.

— Так нет же ножа? — опешил Валентин. — Орудия убийства не нашли.

— Да найди уже какой-нибудь ножик… — поморщился Кулебякин. — Только с пальчиками Чудинова.

— Как это? — хлопал глазами криминалист, даже очки снял, чтобы лучше хлопать. А потом, после небольшой паузы, выдохнул: — Фальсифицировать?

Кулебякин взорвался:

— Ой, иди уже отсюда, ядрена сивуха! Все свободны… Морозов, ты останься, разговор есть.

Гужевой, Загоруйко и участковый озадаченно потянулись на выход, а я остался и наблюдал за шефом.

Тот вытащил платок и стал натирать им лысину. Усердно и энергично.

— Вы чего делаете, Петр Петрович? — удивился я.

— Да по телевизору смотрел, чтобы не лысеть, надо голову шоркать. Кровообращение, дескать, улучшает для луковиц… Ха! Лук у меня на голове, что ли?.. Да не важно, ну это всё подальше. Ты вот что, Саша, сам что думаешь?

Начальник покосился на дверь, за ней скрылся последний сотрудник, наконец, она захлопнулась, а мы остались одни.

— Думаю, что поздно рассадой заниматься. Лук сдох.

— Да я не про волосы, ядрена сивуха! Я про убийство. Что скажешь?

— А что с ним? Оно какое-то особенное? — прищурился я.

Что-то шеф недоговаривает. Кулебякин опять потёр лысину, теперь уже больше от рассеянности, и, поджав губы, спрятал платок.

— Да мне из главка звонили. Сказали, если не раскроем, с проверкой приедут, как у нас тут организовано раскрытие тяжких и особо тяжких. Не одно ведь убийство у нас висяком значится, а прицепились именно вот к Ларионову. К писателю. Ну я понимаю, личность известная и все такое. Но ведь ты прав — чем оно особенное? Еще теперь Миль по сводке пройдет — и все… Наверняка тоже предъявят. Эх… Хоть на пенсию бери и уходи. Как же дома хорошо было, когда за штатом сидел. Вот только на рыбалку не сходил…

Я-то помнил, как ему хорошо было — жена тогда от Кулебякина ушла, он заперся дома и пил с горюшка. А теперь вот ностальгирует по тому периоду, оказывается. Однако начальственные горести — дело десятое. Я задумался, что это за проверка такая насела на лысую голову нашего шефа.

Видимо, контора лоббирует свои интересы и договорилась с главком, чтобы надавить на Зарыбинск. Или, быть может, действительно все это в силу известности писателя? Не знаю…

— Прорвемся, Петр Петрович, я лично возьмусь за это дело.

— Да?… Ты кинолог, тут нюхом не поможешь.

Но я настоял:

— Если вы разрешите, то я буду помогать уголовному розыску. Думаю, вы только за будете. Так?

— Полномочий нет у тебя дознание вести, только разве что хвостиком за ними бегать.

Я почесал подбородок, изображая задумчивость. Вообще-то я уже всё придумал, разве что у Вдовиной не уточнил.

— А вы на меня приказом возложите дополнительные обязанности инспектора уголовного розыска. Можно же совмещать?

— Ну, не знаю… Надо в кадрах узнать… Можно назначить, наверное, но у нас только вакансия Трубецкого пустует. Где я другую возьму? Он старший инспектор был. А исполнять должность старшего точно нельзя кинологу, ты из другой службы.

Что ж, по крайней мере, шеф в принципе не против. Теперь уж я задумался на самом деле. И скоро нашёл лазейку.

— Так вы назначьте Гужевого на должность старшего, а его должность — на меня возложите. Как совмещение. Я и кинологом буду, и дополнительно исполнять обязанности инспектора угро. По образованию я подхожу. Школу милиции закончил, у меня и секретка была, просто оформить заново — и все.

— Хм… Ну это можно… — задумался шеф. — А Ваньку на старшего, говоришь?

— Ну да… А почему нет?

— Гужевого?

— Ага, — кивнул я, будто это была ничего не значащая ерунда.

— Квелый он какой-то, — с сомнением цокнул Петр Петрович. — Еще и мертвяков боится.

— Не беспокойтесь, я его научу работать. И трупов он уже не боится, а так… побаивается. Работаем над этим. У вас всё равно других кандидатов на эту должность достойных нет. Те двое, что с Ваней работают — ленивые, как кастрированные коты. Их Трубецкой совсем расповадил. Ваня — лучший из… тех, кто есть. Другого варианта нет.

— Как нет? — всплеснул руками Кулебякин. — А ты?

Я даже не ожидал такого поворота и, раскрыв рот, застыл. Потом тряхнул головой, будто это помогало собраться с мыслями.

— Ну не-е… Петр Петрович, я от Мухтара никуда… Я — кинолог!

— Хренолог! — выкрикнул вдруг воодушевленный Кулебякин. — Ты, Саша, не кинолог! Ты свой талант в вольере собачьем зарываешь! Знаешь ты кто?

— Хренолог? — улыбнулся я.

— Нет, Саша! Ты будущий начальник милиции. Это я тебе как действующий начальник милиции говорю. У тебя мозги работают, совсем не как у людей.

— Звучит немного обидно, но вы же в хорошем смысле? — пытался я шутить.

А про себя думал, а не пойти ли мне действительно в опера?

— Ты же сам видишь, какое у меня войско? — разорялся Кулебякин. — Вчера только с полей сняли, робу на форму сменили! Помогай мне, Саша, помогай! Руководи, ядрена сивуха! Не сегодня-завтра я на пенсию сбегу, или меня туда уйдут. И кто у руля встанет? Гужевой? Ха! Самому смешно стало, да? А может, Казарян? Что молчишь? Или Аглая Степановна? Нет, Простакова, конечно, грамотный сотрудник с высшим образованием, но…

Нужные слова не шли на ум начальнику, и он поводил подбородком.

— Тут жилка нужна иная. Чтобы у-ух! — Кулебякин сжал кулак, даже привстал. — Чтобы слушались! Чтобы личный состав за тобой шел. Без оглядки… Нет ни у кого такой жилки… Только у тебя, Саша, имеется. И народ за тобой пойдет, а не только, понимаешь, Мария Антиповна. Ну, так что? Согласен? Пиши рапорт, ядрена сивуха! С предложенной должностью старшего инспектора уголовного розыска Зарыбинского горисполкома согласен. Дата, подпись!

— А Мухтар? — нахмурился я.

— А что Мухтар? Припишем единицу кинолога к уголовному розыску, поменяем штатку.

— Это вы предлагаете кого-то нового брать на должность кинолога? — я даже замотал головой. — Нет, никому пса не доверю, чтобы он с Мухтаркой управлялся.

— Вот где-то ты умный, Морозов, а где-то как я. Сам же мне объяснял про возложение дополнительных обязанностей, совмещение по должности. Вот и возложим на тебя дополнительно — должность кинолога. Тем более, в одном подразделении числиться будете. Проблем не будет. Даже в кадрах можно про это не спрашивать, проканает.

— Думаете, так можно? — задумался я.

— Нужно, Саша, нужно… Еще денежку за совмещение получать будешь дополнительно. Процент от оклада кинолога к зарплате старшего инспектора. Ну так что? Согласен?